За усердие в учебе дети поощрялись,разыгрывались призы. Все мероприятия оплачивались из средств прихода. Зимой занятия проводились по субботам, иногда и по воскресеньям после богослужений; во время летних каникул - также и в будниедни. Как правило, дети участвовали в воскресных и праздничных богослужениях; мальчики пономарили, девочки пели в хоре. Посещаемость занятий - от 10 до 30 (летом за счет детей дачников) человек. Детииз церковных семей (в нашем случае это семья священника и одна семья воцерковленных прихожан) на занятия ходили с удовольствием и свои знания Священной Истории, безусловно, углубили - однако не радиэтого создавалась школа. В семьях же нецерковных никто из детей так по-настоящему и не воцерковился. Таким образом, эффект - нулевой. Причем, нужно сказать, предсказуемый. В нецерковных семьях детейне только не поощряли к посещению занятий, но и всячески им противодействовали: "Чего тебе идти попу руку лизать? Вон дома сколько работы". А тут еще летом соблазны: река и роща, футбол и дискотека,телевизор, посиделки; зимой же, напротив, препятствия - грязь и холод, немалая нагрузка в школе. Свою негативную роль играли также насмешки хулиганистых сверстников. Заманить на занятия детей изнецерковных семей можно было только чрезвычайными мерами. С некоторого времени я как законоучитель стал ощущать себя персонажем прочитанного в детстве фантастического рассказа. Героиня рассказа,школьная учительница, попадает в предельно демократизированную компьютерную школу, в которой статус преподавателя и зарплата зависят от интереса учеников к занятиям. Мужчины-учителя рассказывали науроках анекдоты, демонстрировали фокусы, женщины чуть ли не показывали стриптиз. На каждом занятии приходилось придумывать нечто новенькое, дабы привлечь внимание "учащихся". Мое положение былосхожим. Обязать я никого ни к чему не мог. Педагогические сверхусилия принимались снисходительно; на занятия дети ходили или тогда, когда им нечего было делать, или - когда рассчитывали на получениенаграды. Впрочем, все хорошо знали, где родился Христос, кто такой святой Николай и как в церкви нужно ставить свечи. Пока не слишком наскучило, с прохладцей, исповедовались, причащались. Чуда непроизошло. Почти никто из них не воцерковился. Впоследствии эта проблема оказалась эффективно решена другим способом: созданием "литургической воскресной школы", организацией "детских литургий".Эффект этих служб был выше всякого ожидания. Не только никого не приходилось загонять или зазывать на богослужение - но более того, в случае, если по каким-то причинам в какую-либо субботу литургиюне служили, дети настойчиво спрашивали: "Когда же наконец будет наша служба?" И пошли дети из села, в том числе и те, которые раньше никогда в церковь не заглядывали. И даже родители, что-топрослышав, стали приводить своих чад - и часто сами оставались на службах. Но это произошло позже. Тогда же, в середине 90-х, я предложил другой возможный путь воцерковления детей: организовать прихраме что-то вроде небольшого церковного детского дома и дать хотя бы нескольким детям-сиротам полноту заботы - телесной, душевной, духовной. Условия для этого были. В церковной ограде стоят двадомика, один из них - двухкомнатный, с кухней, более-менее новой постройки. Мы рассудили, что в любом случае приходские доходы дадут возможность прокормить и одеть двоих-троих детей, а мы ужпостараемся дать им необходимую душевную теплоту и заботу. Самым сложным, конечно, было найти подходящего для этого дела человека, имеющего как способности, так и возможности стать воспитателем. Ведьв наших условиях единственным вариантом было совместное проживание с детьми. Но, против ожиданий, подходящий человек вскоре нашелся, в чем мы и усмотрели промысел Божий. Это была некая Е-на, женщиналет сорока пяти, профессиональный педагог, мать уже выросших и самоопределившихся детей. Ее брак давно распался, никакими обязательствами связана она не была, да еще, по каким-то семейнымобстоятельствам, ей было удобно переехать жить в сельскую местность. Она уже достаточно давно ездила из города в наш храм на богослужения. Так что, как тогда казалось, все сходилось. И я предложил ейзаняться воспитанием детей, живя при нашем храме; естественно, с соответствующей оплатой труда. При этом предупредил о необходимости трезвого, осторожного и молитвенного подхода к принятию решения.Е-на, после некоторого размышления, согласилась. В домике мы сделали ремонт, закупили необходимый инвентарь; все было готово. О нашем желании я сообщил в райгосадминистрацию, с руководителями которойу нас к тому времени установились вполне добрые и конструктивные отношения. Курирующая эти вопросы Наталья П. отнеслась к нашим планам с большим сочувствием. (Особо доверительные отношения с нейсложились у нас после того, как нам, с Божией помощью, удалось помочь Наташиной дочке Жанне освободиться от влияния секты сайентологов, плотно втянувших девочку в свою деятельность.) Мы решили, чтодетей будем оформлять под свою опеку, администрация же даст согласие на проживание их при церкви с воспитателем; прецедентов создания сугубо церковных детских домов тогда еще не было. В скоромвремени Наташа связалась с нами и попросила о встрече. Она рассказала о мальчике, Федоре В., направленном на проживание в городской интернат из села нашего района. Судьбу Феди она знала и, как могла,помогала ему. Семья, в которой он родился, видимо, была неблагополучной. Мать воспитанием сына не занималась, а со временем вообще стала жить отдельно. Отец мальчика постоянно пребывал в каких-торазъездах; Федя же жил у бабушки и дедушки. Как-то отец появился и уехал вновь, увезя с собой ребенка. Неизвестно, что произошло потом, но Федю через некоторое время нашли брошенным на территории"сопредельного государства" - России - и "этапировали" на родину. Здесь мальчик еще несколько лет прожил с бабушкой и дедушкой, а когда те по старости уже не могли должным образом обеспечитьсодержание ребенка, был определен в интернат. В 1997 году Наташа попросила нас взять Федю к себе на воспитание. Мальчику тогда было 12 лет от роду. И вот я поехал за Федей... Именно тогда мне впервыепривелось побывать в Пятом интернате г. Николаева. Нужно сказать, что это заведение не произвело на меня удручающего впечатления: территория была ухожена, дети неплохо одеты, шел нормальный учебныйпроцесс. Тем паче удивил меня директор интерната И.К., заявивший при первом же нашем разговоре: "Мы здесь детей калечим!" - Как же так? - изумился я. - В системе интерната мы не можем датьполноценного развития личности. Все делается по расписанию, по команде - строем на уроки, строем на обед, в определенные сроки меняется постель, выдаются новые ботинки и т.д.оссии, и этапировали народину. ХЗдесь Федя еще несколько лет прожил с Ро Дети не получают навыка ответственности, а значит - и не взрослеют полноценно. И мы выпускаем их такими за двери интерната в самом трудном возрасте.А после этого помочь уже не можем ничем: наши полномочия на том заканчиваются... В результате этого разговора я сразу и навсегда проникся к И.К. глубоким уважением. Впоследствии я узнал и о других,страшных, аспектах интернатовской жизни - например, о сексуальном беспределе (видимо, в таких условиях жизни с этим ничего поделать невозможно). Но уже и после первого разговора с директором яглубоко прочувствовал важность затеянной миссии. Итак, документы оформлены. Я сижу в кабинете завуча. Кого-то послали за Федей. Минут через десять в кабинет заходит довольно высокий белокурыйхудощавый мальчик; хорошее лицо, но уж очень зажатый, насупленный. На вопросы отвечает односложно и неопределенно, отправляться жить в деревню, да еще при церкви, желания не проявляет. В конце концовФедя говорит, что согласен ехать, но при одном условии - если с ним возьмут и его одноклассника, лучшего друга - Игоря. А Игорь, как оказалось, все это время, волнуясь, стоял в коридоре - они с Федейзаранее обсудили такой вариант. Игорь свое согласие высказал сразу, подкрепляя его широкой улыбкой. Ну что же, возражений нет. Конечно, и Игорь поедет. Игорь М. оказался полной противоположностьюФеди чуть ли не во всем: он отличался внешностью, темпераментом, характером. Игорь невысок, коренаст, темноволос. В отличие от сдержанного обстоятельного Федора характер Игоря оживленный и крайнелегкомысленный. Игорь обладает явными музыкальными способностями, пытается писать стихи. Федя несколько замкнут и очень осторожен в отношениях с окружающими, Игорь же - рубаха-парень, присутствуетвезде шумно и зачастую навязчиво. Способности у обоих примерно равноценные; Феде труднее войти в тему, зато он глубоко в нее вникает и так или иначе успешно осваивает. Игорь многое схватывает налету, но так же легко и бездумно теряет. На сегодняшний день итоги таковы: Федя в 2005 году с отличием окончил среднее учебное заведение (по судостроительной специальности), работает на производствеи продолжает учебу на заочном отделении технического вуза. Игоря же все мотает с работы на работу, с места на место, и можно только надеяться, что со временем он все-таки повзрослеет и обрететположительную стабильность в жизни. Слава Богу, штопора падения пока удается избежать, ну а там уж - как Бог даст. Федя, после сдачи экзамена в школе: "Мне попался двадцать первый билет, а я, когдаготовился, очень налегал на четвертый". Учится на первом курсе техникума. Батюшка удивляется: "Как же ты там с математикой справляешься? Ты ведь в школе и арифметику толком не выучил". Федя (вполнесерьезно): "Так это ведь не арифметика, это совсем другой предмет - высшая математика!". В селе не было света, работал свой генератор. Федя: "Это какой свет: родной или приемный?"
Игорь, хочет сказать "окинуть взглядом". Говорит: "кругом кинуть глазом". Не хочет признаваться, что разбил вазу: "Я отошел от стола, а нога моя там еще оставалась". "Роман заканчиваетсянепонятно: как новелла". "Я купил цветок вроде гвоздики: длинный и покусанный". "Я выловил момент...".
"Из Алеши вырастет настоящий мужлан" (имеется ввиду - настоящий мужчина)".
Итак, с условием "испытательного срока" мальчики перебрались жить в церковный домик ("испытывать" должны были они нас - мы договорились, что, если им не понравится, они будут иметь возможностьвернуться назад; впрочем, учитывая непривычную специфику и строгость жизни при церкви, это было серьезное испытание для всех). Какое-то время все шло по плану. Но через несколько месяцев (дети к томувремени уже сделали окончательный выбор - оставаться с нами) все рухнуло. Воспитательница нежданно для нас решила, что дальше жить с детьми она не сможет. Причина к тому была для меня неожиданной:вовсе не плохое поведение детей или тяготы работы с ними, нет, а, напротив, опасение привязаться к ним сердцем слишком близко и страх возможных последствий того. Я, как уже сказал, в свое времямногократно предупреждал Е. о серьезности и ответственности предпринимаемого шага, советовал ей не спешить с решением - подумать, помолиться, все взвесить. Однако вот такого оборота не предусмотрел,хотя и следовало бы... Но что уж поделаешь, лукавый хитер и опытен. Искушение. Е-на уехала от нас, причем с некоторым неизбежным в этой ситуации расстройством отношений. Можно представить себе нашурастерянность. Еще расширять нашу семью мы как-то не предполагали; на тот момент, кроме Лены К-ой, с нами постоянно жила еще одна девушка, Ю.П., оставшаяся без дома и без семьи. И наконец, стоялапроблема жилья - всем разместиться в нашем доме казалось невозможным. Ведь жили мы в купленном в 1990 году малюсеньком сельском домике-мазанке 1905 года постройки (общей площадью 30 кв. м), безкухни, удобств и фактически без прихожей; причем уже тогда жили там всемером. Одно время Саше и Илюше вообще приходилось жить под стенами дома в палатке. Правда, еще в 1993 году мы продали нашугородскую квартиру и начали постепенно к старому домику пристраивать новый двухэтажный жилой "отсек": сами изготавливали стеновые блоки из шлакобетона, сами же (с помощью прихожан) клали стены. Но кзаселению эта часть дома еще готова не была. Однако и пути назад не существовало... В первое время решением проблемы показалось предложение завхоза нашего храма заняться воспитанием мальчишек. Посленекоторого размышления мы с этим согласились. Завхоз с женой и маленькой дочкой переехали в церковный дом. Однако уже вскоре стало ясно, что и это - не то... Сначала к нам в дом перебрался Игорь. Мыинтенсивно завершали отделочные работы в новом блоке и постепенно начали заселение. Через некоторое время с нами воссоединился и Федя. А еще через недолгое время Игорь вдруг огорошил нас сообщением,что у него в интернате остался родной (по матери) младший брат Дима (чего до того момента мы не знали). Естественно, я поехал за Димой. С Диминой стороны никаких возражений отправиться к нам не было- он и возрастом был помалее (девять лет), да и возможность жить с братом, конечно, его прельщала. Но уже тогда мы поняли, что в вопросе отношения детей к своим опекунам или приемным родителям всесовсем не просто. Одним из самых распространенных заблуждений является мнение, что дети-сироты тяжко страдают от своей сиротской, часто бродяжнической жизни. Исходя из этого предположения, взрослыеожидают определенного отношения воспитанников к своему новому положению, ожидают благодарности. Но даже не говоря о том, что таковое отношение чуждо христианскому духу, ясно: эти ожидания оправдатьсяне могут. Дети старше шести-восьми лет, как правило, осознают свое прошлое как некую вольницу, в которой хотя временами и было плохо (а ведь плохое быстро забывается!), но была свобода, былимногочисленные приключения, "крутые" развлечения и своеобразные удовольствия. (Так, богатый опыт уличной жизни имел наш Игорь.) Воровство, попрошайничество, бродяжничество не воспринимаются ими вперспективе прошлого как нечто унизительное и неприятное. То же самое в несколько иной форме относится и к детям "интернатского" воспитания. Учитывая это, не следует рассчитывать на особое "рвение"детей в устроении новой жизни; ни в коем случае не стоит "из педагогических соображений" пугать их возможной отправкой обратно в интернат - можно нарваться на спокойное: "Ну и хорошо, там мне лучше".Более того, необходимо суметь завоевать доверие и в конечном итоге любовь детей, их согласие считать вас папой и мамой - это при том, что они нередко помнят своих родителей и память эта часто неимеет негативного содержания. Нужно сказать, что в специфических условиях нашей семьи вопрос, как детям именовать своих родителей-воспитателей [30], был во многом упрощен тем, что священника и его жену традиционно в приходе именуют батюшкой и матушкой. Так сначала звали нас и наши новые дети - для них это былопросто и естественно. "Батюшка-матушка" вроде бы тождественно "папа-мама", но в то же время и дистанцировано от их плотских родителей - которых они, конечно, хорошо помнили. И большой родительскойнаградой для нас стало то, что через несколько лет, по сути дела, став уже взрослыми (лет в 16-18), мальчики стали по своей инициативе звать нас папой и мамой. Далось это им сперва нелегко,понадобилось какое-то волевое усилие, но тем не менее они решительно и самостоятельно, без какого-либо подталкивания с нашей стороны, вошли в эту полноту семейных отношений. Однако это произошло современем. А пока, осенью 1997 года, наша семья пополнилась Димой Б. Из троих друзей-братцев Дима был, пожалуй, самым трудным. С раннего детства он находился в интернате, поступив туда с травмами врезультате жестокого обращения в семье. Учился он плохо, характера был нервического, неуправляемого и непредсказуемого. Здоровье его было весьма неблагополучно; в частности, из-за черепно-мозговыхтравм зрение на одном глазу у него - 20%; на другом - 60%. С ним было нелегко. Были и эксцессы, из ряда вон выходящие, - так, где-то в начале 2000-х его за безобразное поведение выгнали из больницы,в которой он проходил медицинское обследование. После этого нам даже пришлось вести его к психиатру, который, слава Богу, нас успокоил и обнадежил. И не зря - за последующие годы Дима оченьизменился; сегодня он, пожалуй, главный наш помощник в семье. Диму можно попросить о помощи в любом деле, и он постарается задание выполнить. Кроме того, у него открылись замечательные способности ктехнике - на уровне интуиции, одаренности. Как-то у Даши я увидел чей-то кассетный диктофон и поинтересовался - откуда? - Это мне сокурсница дала, там электродвигатель сгорел, просила Диму починить.- Да? И что? - Он из старого разбитого магнитофона выпаял рабочий двигатель и вставил сюда. Все работает. А еще Дима умудрился из выброшенных фрагментов старых разбитых компьютеров собрать рабочийаппарат, который не только включался, но и загружался, функционировал. Сейчас Дима учится в городском Высшем техническом училище на факультете электротехники. Дима, с ленцой и бестолково моет посуду.Мама говорит: "Дима, думай, что ты делаешь; работать нужно разумно. А то действуешь по принципу: "что там думать, трясти нужно" (из анекдота про обезьяну и мичмана)". В этот момент Дима наполняетводой бутылку и трясет ее с целью ополоснуть. Мрачно отвечает: "А я и так трясу". Илюша Диме: "Димочка, дорогой, пойди, пожалуйста, помоги убрать". Дима никак не реагирует. Илюша (грозно): "Дима, ану немедленно иди убирать!" Дима: "Ну, так бы сразу и сказал..." Диму просят посчитать, сколько человек в Церкви. Дима, который в качестве младшего брата находится под строгим присмотром старшего -Саши, сообщает: "Сто двадцать семь человек и Саша". Дима: "Врач-стоматолог - это Дантес?"
* * *
Таким образом, к концу 90-х у нас в семье уже жили несколько воспитанников разного возраста, из них четверо, оформленных под опеку. И тогда наконец стало ясно, что это - не случайность. Что детипосланы нам промыслом Божиим. И что даже непростая ситуация с Е., взявшей на себя обязательства по воспитанию детей, а затем уехавшей, - тоже элемент этого Промысла. Ведь если бы не происшедшее, еслибы мы не были поставлены в положение безальтернативного решения, то вряд ли решились бы на такой шаг. Так что низкий поклон Е. - ей самой пережить происшедшее было, конечно, нелегко, но именноблагодаря ее "посредничеству" мы обрели новых детей. В то время большую помощь нам, как материальную, так и организационную, оказывал областной детский фонд под руководством Маргариты НиколаевныБобковой. Ей же принадлежит и идея создания на базе нашей семьи второго в области детского дома семейного типа (ДДСТ). Детские дома семейного типа - относительно новая форма воспитания детей-сирот,промежуточное звено между интернатом и усыновлением. Сложность этой структуры заключается в том, что в ней приходится соединять трудносовместимые вещи: семью со всем ее внутренним строем исамобытностью и государственное учреждение. С одной стороны, дети в такой семье находятся в том же положении, что и родные (я предпочитаю термин "своерожденные", ибо, по сути дела, родными являютсявсе дети), живут рядом с родителями-воспитателями и являются органической частью семьи со всеми ее индивидуальными особенностям (зависящими от характера, круга интересов, социального происхождения,статуса родителей и пр). А с другой стороны - это структурное подразделение администрации со строго лимитированным функционированием, бюджетным финансированием и пр. Эта двойственность долготормозила развитие системы ДДСТ, ибо никак не удавалось создать адекватную законодательную базу. Тендеры, инвентаризации, отчетности, проверки и т.п. дамокловым мечом висели над каждой такой семьей.Но наибольшим препятствием в организации ДДСТ была система их финансирования - из местного, районного бюджета. Понятно, что сия головная боль районному руководству была нужна менее всего (особенно втрудные годы перестройки), и потому о создании новых ДДСТ лучше было и не заикаться [31]. В Николаевской области к тому времени функционировал один, созданный в 1988 году как экспериментальный, ДДСТ семейства Рус.