Глава 9
Профессор Иваницкий закончил осмотр пациентов, внимательно изучил записи с показаниями приборов, некоторое время сидел, приводя в порядок мысли в голове. Потом он посмотрел на Симонова, родителей пациентов и сказал:
– Могу констатировать, уважаемый коллега, Андрей Аркадьевич и Ольга Игоревна, что это не кома.
Ольга с Андреем облегченно вздохнули.
– Я бы не спешил радоваться, – продолжал профессор. – Да, симптомы похожи, но…это что-то другое. При коме организм никак не реагирует на внешние раздражители, приостанавливается работа многих внутренних органов, таких как сердце, почки, легкие, мозг находится в состоянии глубокого сна. Он не умер, но и не живой. Этакое среднее состояние между жизнью и смертью. В нашем случае все функции организма в норме, в мозг поступает достаточное количество кислорода, так что угрозы с этой стороны я не вижу. Но вот то, что сознание детей существует отдельно от тела такой большой промежуток времени – это нонсенс. И чем это все закончится – одному Богу известно.
– Думаю, не стоит так сгущать краски, уважаемый коллега, – возразил Симонов. – В истории медицины зафиксированы случаи отделения, так сказать, души от тела, не правда ли?
– Согласен с вами, коллега. Но это были весьма непродолжительные моменты, практически мгновенные. Я сам не раз вытягивал пациентов из состояния клинической смерти, они потом рассказывали удивительные вещи. Повторюсь, здесь что-то другое. В своей практике я с таким явлением еще не встречался. На такое способны, по слухам, шаманы, некоторые экстрасенсы, колдуны, ведьмы и так далее. Но это, опять же, не наш случай. Получается, что организмы наших пациентов, являясь, по сути своей, носителями такого эфемерного понятия как душа, потеряли оную и теперь просто функционируют в режиме ожидания таковой. Угрозы для жизни я не наблюдаю. При условии достаточного снабжения пациентов питанием они могут прожить до самой глубокой старости в таком состоянии. Вопрос в другом: когда произойдет возвращение сознания или души, если хотите? Здесь я умываю руки.
– Если я правильно понял, медицинское вмешательство пока не нужно? – переспросил Прокофьев.
– Только для питания организмов питательными растворами. Если у вас больше нет вопросов, разрешите откланяться.
– Я провожу, – Симонов тоже поднялся и направился из лаборатории.
Ольга и Андрей вернулись к детям. На душе у них стало немного легче. Теперь осталось самое тяжелое: ждать возвращения детей.
– Дима, зачем ты пригласил меня? – спросил Иваницкий, когда они вышли во двор центра.
– По просьбе Прокофьева, – ответил Симонов. – Видишь ли, Влад, он хотел выслушать мнение одного из самых лучших врачей страны. Мне он уже не доверяет так, как раньше.
– Если честно, я ничего не понимаю. Такой случай в моей практике действительно первый, поэтому я даже диагноз поставить не могу. Все, что мог сказать – я уже высказал. Но есть у меня подозрение, что ты знаешь намного больше, чем говоришь. Я не прав?
– Да прав, конечно.
– Поделись, и на душе станет легче.
– В нескольких словах дело обстоит так.
Симонов рассказывал коротко, но обстоятельно, не упуская важных деталей. Иваницкий слушал внимательно, иногда задавал уточняющие вопросы. За разговором они дошли до беседки, где остановились.
– Если я правильно тебя понял, Дима, кто-то или что-то не просто вмешивается в программу, он просто изменяет ее изначальную концепцию.
– Усложняет, если быть точным, подгоняет по максимуму под конкретные данные, в нашем случае – под конкретные личности. Более того, блокирует все выходы, словно давая понять, что процесс должен идти непрерывно. Знаешь, есть одна мысль, но, боюсь, она покажется тебе безумной.
– Не стесняйся, я пойму.
– Помнишь, в интернатуре мы с тобой увлеклись изучением детей-индиго?
– По-моему, это хобби на всю жизнь. Во всяком случае, для меня.
– Я знаю, поэтому и говорю тебе сейчас все, как есть. Так вот, при разработке "КВЕСТа" я, похоже, не учел этой маленькой, но важной детали.
– Хочешь сказать, что эти дети – индиго?
– Больше, Влад, гораздо больше. Мне кажется, что Саша и Марина дети-кристаллики, так сказать, одно из первых поколений.
– С какого перепуга ты сделал такие выводы?
– Вмешательство в программу происходит изнутри, так как сеть полностью автономна, причем уже после запуска программы.
– Макеенко не мог ошибиться или сделать преднамеренно диверсию?
– Вряд ли. Я знаю Юру уже довольно долго, и до сих пор претензий к нему не было. Думаю, дело тут все-таки в самих пилигримах.
– Не понял?
– Мы так окрестили пациентов. Дело в том, что оба раза сбою программы предшествовала яркая вспышка на экранах мониторов, которую никто не программировал. Мы с Макеенко много раз тестировали "КВЕСТ", но ни разу этот феномен не проявлялся. Первый раз был, так сказать, пристрелочный. Пилигримам позволили выйти из системы и прийти немного в себя. Вторая попытка стала боевым выходом в поля без права на ошибку. Я не представляю себе, что будет с детьми, если в виртуальном мире они погибнут.
– Тогда наступит настоящая кома.
– Знаю, спасибо.
– Я все равно не понял, причем здесь дети-кристаллики.
– Так как в системе вируса не может быть в принципе – она стерильна – значит, это могли сделать только пилигримы. Индиго на такое не способны. Тогда я понял: мои подопечные более продвинуты в плане эволюции, хотя их способности были скрыты до поры.
– Хочешь сказать, что "КВЕСТ" продвигает людей по ступеньке эволюции? Да ты сумасшедший!
– Знаю, звучит неправдоподобно, но факт остается фактом.
Иваницкий на время задумался, а потом сказал:
– Твои выводы так же не доказуемы, как и обратное. Вот что, коллега, дождись окончания эксперимента, а там будет видно. Будем надеяться, что с детьми все будет нормально.
– Есть еще одна мысль. Возможности пилигримов не могла вскрыть компьютерная программа. Произошло вмешательство иной силы, ноосферы, например.
– Дожились! Врач-психолог в своих суждениях опирается на Бога!
– Не на Бога, а на доказанную Вернадским антропосферу нашей планеты.
– Не знаю, Дима, не знаю. Как ученый, я могу допустить практически любую теорию, как практикующий нейрохирург – нет. Доказательств вмешательства ноосферы в жизнь человека не имела место быть в моей практике. Ищи. Если что найдешь – звони. Ну, а уж если твоя теория подтвердится – я буду первым, кто пожмет твою руку. До встречи.
Симонов долго смотрел вслед коллеге, думая о своем. Вмешательство каких-то сил явно прослеживается в ходе эксперимента. Программа изменена, усложнена, стала опасной для здоровья и жизни пилигримов. По большому счету ее следовало свернуть, но сейчас это невозможно. Ждать, остается только ждать. И внимательно фиксировать ход эксперимента, каждый шаг.
В коридоре с диском в руке ждал Макеенко. У Симонова екнуло сердце.
– Что-то нашел, Юра?
– Вы должны это видеть, Дмитрий Иванович.
Они прошли в кабинет Симонова. Макеенко вставил диск в дисковод и вывел на экран сначала один, а потом второй документ.
– Смотрите, Дмитрий Иванович. Это – две версии "КВЕСТа", одна резервная, а вторая – использованная нами несколько дней назад и забракованная. Обратите, пожалуйста, внимание сюда. Видите, до этого момента программы полностью идентичны. А вот здесь начинается расхождение. И чем дальше, тем оно разительней и заметней.
– Что произошло в реалии?
– В реалии в этот момент появилась вспышка. В программе была изменена всего одна цифра, которая потянула за собой лавину изменений. Вспышка произошла сама по себе, изменение – тоже.
– Вирус?
– Нет, это не вирус. Просто по ходу эксперимента кто-то вписал коррекцию в программу, ну, к примеру, если бы в реальность нашей цивилизации на ее современном этапе мифический программист вдруг вписал динозавров. Для нас они бы существовали постоянно, а в реальности просто произошел преднамеренный сбой.
– Почему же ты раньше этого не увидел?
– Первый уровень был коротким, соответственно, изменения практически не видны. Мне потребовалось пять дней, чтобы обнаружить их. Уверен: если сейчас протестировать рабочий "КВЕСТ", то изменения сразу бросятся в глаза.
– Ты пробовал исправить ошибку в программе?
– Конечно. Ни разу не получилось. Такое впечатление, что изменение не просто внесено – его намертво впечатали в программу, не выгрызешь.
– Что собираешься делать?
– Постараюсь что-то придумать. И еще. Пилигримов мы вытащить не можем до конца эксперимента, помощи им от нас, похоже, ждать не приходится. Нужно попытаться внедрить в программу их родителей.
– Юра, ты же сам говорил, что "КВЕСТ" блокирован, хода нет ни туда, ни обратно.
– Если программа изменилась конкретно под показатели данных пилигримов, то, теоретически, она может пропустить в себя сходные, родственные показатели. Шанс невелик, но он есть. Нужно попробовать.
Симонов задумался. Если Макеенко прав, то у них действительно появился шанс. "КВЕСТ" вряд ли выпустит родителей до конца эксперимента в реальный мир, но наличие в виртуальной реальности двух взрослых значительно увеличит шанс детей благополучно вернуться назад.
– Я подумаю, Юра. Иди, занимайся.
Макеенко ушел, а Симонов еще долго сидел, прикидывая варианты. Наконец, приняв для себя решение, он вышел в лабораторию. Команда Макеенка внимательно отслеживала передвижения пилигримов на экранах мониторов. Андрей и Ольга сидели возле детей, тихо переговариваясь о чем-то. Симонов сел за свой стол, взглянул на экран. Сквозь плотный туман тела пилигримов перемещались в воздухе, словно кто-то невидимый нес их на руках. Доктору показалось, что дети без сознания. Потом туман стал гуще, сквозь него уже невозможно было хоть что-то рассмотреть. И вот по экрану пробежала рябь, а потом на горизонте засияла яркая вспышка, словно взрыв ядерной бомбы, осветив все вокруг. Симонов ясно увидел городские руины, странных, явно мутировавших, животных, которые, сломя голову, неслись куда-то разношерстной массой. Потом ударная волна смела их, убивая и калеча. Детей на экране видно не было. Слава Богу, подумал про себя Симонов.
Изображение на экране начинало тускнеть. Ощутив за спиной чье-то присутствие, доктор оглянулся. Прокофьев внимательно смотрел на экран.
– Что-то интересное заметили? – спросил Симонов.
– Похоже на игрушку, в которую любил играть Саша, – ответил Андрей. – Называется она "S.T.A.L.K.E.R.". Тот же пейзаж, сцена выброса, большой гон мутантов. Вы таким и задумывали этот уровень?
– Не совсем.
Ответ Прокофьева не удовлетворил. Он вопросительно смотрел на доктора, ожидая дальнейших разъяснений.
– Ольга Игоревна, можете подойти к нам? – попросил Симонов.
Подождав, когда женщина подошла, он продолжил:
– Если честно, Андрей Аркадьевич, еще пять дней назад я даже не подозревал о существовании этой вашей игрушки…
– "S.T.A.L.K.E.R.".
– Да-да, именно. Меня просветил о ней Юра Макеенко. Его сын, оказывается, тоже любит пострелять по всяким там мутантам. Но дело не в этом. Программу мы задумывали на этом уровне просто как прогулку по угрюмой, разрушенной местности, не более. В реальности Саша и Марина встряли в перестрелку с какими-то темными личностями. Мало того, они вышли из нее победителями. Ни я, кстати, ни Юра так и не могли понять, как им это удалось. Смотрите сами, – он вывел на экран изображение, двух предыдущих дней. – Смотрите, вот они помогают каким-то людям.
– Сталкерам, – снова подсказал Прокофьев.
– Да-да, возможно. Но вот, видите, видите? Вот эти, в плащах, вдруг падают от попаданий в спину и, простите, разрыва шеи в области гортани. Потом оставшиеся в живых уходят, причем сами, без сопровождения, в ближайшие руины, а уж там падают от огнестрельных ранений. А вот в этом эпизоде рюкзак сам собой опорожняется наполовину и плывет в руки Марины. Дальше видно, что она оборачивается, с кем-то разговаривает. Из ниоткуда вдруг материализуется еда, рюкзак Саши тоже претерпевает некие метаморфозы. Хочу вас спросить, Андрей Аркадьевич: так и должно быть? Это нормально?
– Мне сложно ответить на ваш вопрос, ведь я не играл в эту игру, но, думаю, что нет.
– Это возможно только в том случае, если пилигримы сумели подружиться с полтергейстом, – отозвался один из молодых программистов. – Что, в принципе, практически невозможно.
– Кто такие полтергейсты? – тут же заинтересовался Симонов.
– Вид мутантов, обитающих в Зоне. Может быть нейтральным, но, чаще всего, недружелюбен к людям.
– К чему вы все это рассказываете? – спросила Ольга. В ее голосе четко сквозила тревога. – Наши дети там подвергаются опасности, а вы нам лекции читаете и ничего не делаете!
– Ольга Игоревна, если я буду скрывать от вас реальное положение вещей – вам станет легче?
Женщина отрицательно покачала головой.
– В таком случае выслушайте меня до конца. Произошло изменение виртуальной реальности. Я, наверное, уже говорил об этом, но повторюсь. Кто-то или что-то изменило программу, в результате реальность "КВЕСТа" претерпела значительные изменения. Не думаю, что с детьми произойдет что-то непоправимое. Мой помощник Макеенко обнаружил ошибку, но исправить ее пока не представляется возможным. Он работает над этой проблемой, и вот к какому выводу пришел. Программа заблокировалась, ни для кого нет хода ни туда, ни назад до окончания курса лечения. Ни для кого, кроме, пожалуй, вас. Возможно, программа пропустит вас в свой мир как родственные пилигримам сущности.
– Вы хотите отправить нас в "КВЕСТ" за нашими детьми?
– Когда мы будем к этому готовы.
– Вы как, Ольга? – спросил Андрей.
– Это лучше, чем сидеть здесь, сложа руки.
– Тогда поторопитесь, Дмитрий Иванович.
– Делаю все от меня зависящее, – развел руками доктор. – Я рекомендую вам подготовиться. Просмотрите записи движения детей в "КВЕСТе", пройдите несколько уровней в этой игре…"S.T.A.L.K.E.R.", да. Вам предоставят все необходимое. Там, в виртуальной реальности, пригодится все.
Глава 10
Марина проснулась как-то сразу. Она открыла глаза, но ничего, кроме непроглядной тьмы, не увидела. Девочка снова закрыла и открыла глаза. Никаких изменений. Рядышком кто-то мирно посапывал. Девочке стало не по себе.
– Саша, – тихонько позвала она.
– Я здесь, Марина, – Саша слегка повернулся. – Почему здесь так темно?
– Я боюсь, Саша.
Мальчик нащупал маленькую ладошку, легонько сжал ее.
– Не бойся, все будет хорошо.
Возле кровати послышались шорох, а затем тихое ворчание. Марина вскрикнула и прижалась сильнее к спутнику.
– Тихо, тихо, – успокоил ее Саша, который от неожиданности и сам вздрогнул. – Это Бос, он охраняет нас.
В дальнем углу помещения вспыхнула, разгораясь с каждым мгновением сильнее, лампочка. Яркий свет резанул по глазам, принуждая закрыть их руками. Через какое-то время зрение пришло в норму, и подростки осмотрелись. Помещение было небольшим, четыре на пять метров. Кроме ржавой старой кровати здесь находилось несколько деревянных ящиков, заменяющих, очевидно, стол и табуретки, стеллаж, на котором лежало штук пять книг, несколько автоматов разных систем, боеприпасы в цинках и снаряженных магазинах, коробки с сухпаем, а также несколько пластиковых бутылок с водой. Возле лестницы, которая в дальнем углу вела к люку в потолке, стояла небольшая металлическая тумбочка. Бос посмотрел на детей, потом по-хозяйски подошел к тумбочке, снова оглянулся, мол, не тормозите, соображайте быстрее. Все это пес проделал молча. Было ясно, что он от природы немногословен.
– Идем, – Саша стал на пол и помог Марине. – Бос чего-то хочет от нас и не отстанет.
Они подошли к тумбочке. На ней лежал небольшой прибор черного цвета с одной кнопкой на поверхности. Саша повертел его в руках, потом нажал на кнопку. Над поверхностью прибора возникло голографическое изображение Кинолога.
– С добрым утром, – приветствовал сталкер детей. – Мы с Алей были вынуждены покинуть вас, но оставили вам Боса на некоторое время. Знаю, что обещал ответить тебе, Саша, на твои вопросы. Куда мы вас ведем? Туда, где светит солнце, куда вы сами так стремитесь попасть. Вы решили пройти этот путь, еще не догадываясь, насколько он труден и опасен. Но поверьте – в конце пути вас ожидает достойная награда. Почему вы наши клиенты? Скажем так: нам поступил заказ провести вас по Зоне. Кто заказчик – не важно. Важна цель. Насчет денег не беспокойся, все уже оплачено. Кстати, твой артефакт и боеприпасы находятся в нашем с Алей схроне за городом, Бос проведет вас. Советую тебе, Саша, сменить оружие. На твоем месте я бы взял АКСУ, а Маринке подобрал "Узи", он относительно легок, да и скорострельность у него солидная. СВД можешь оставить на стеллаже. Там же возьми два сухпая, боеприпасы, воду. Не забудьте позавтракать. Вроде бы все. Из схрона выходите осторожно, после выброса аномалии растут, как грибы после дождя. Остерегайтесь мутантов. Их в этой локации немного, но чем черт не шутит. Да, забыл сказать. В схроне за городом найдете следующее сообщение. Это на тот случай, если мы не пересечемся раньше. Вот теперь все.
Изображение Кинолога плавно растворилось в воздухе. Саша положил прибор на тумбочку, после чего он немедленно растекся быстро испаряющейся лужицей. Через несколько мгновений от машинки и следа не осталось. Бос улегся возле лестницы, всем своим видом давая понять, что да, время еще есть, но не так уж много.
Саша достал со стеллажа одну коробку сухпая, отдал ее Марине:
– Накрывай стол, хозяйка, – а сам занялся подбором оружия.
Отобрав один АКСУ и "Узи", он осмотрел автоматы, а "калаш" к тому же еще и разобрал, осмотрел, собрал. Вроде бы порядок. Затем Саша выбрал себе пистолет. Выбор был, правда, невелик: ТТ, ПММ или "парабеллум". Паренек выбрал все-таки ПММ. ТТ и "парабеллум" он ни разу в руках не держал, а из "макарова" стрелял довольно часто. Машинка привычная, проверенная, значит, больше шансов, что не подведет. Прапорщик Игнатьевич часто говорил, что убивает не оружие, а человек. В бою не подведет только то оружие, которое знаешь, которому доверяешь.
– Саша, иди, все готово, – позвала Марина.
Завтрак она сервировала на ящике. Саморазоревающиеся банки стояли, правда, не вскрытые, но галеты, одноразовые вилки и стаканчики были аккуратно разложены на две персоны.
– Банки почему не вскрыла? – спросил Саша, присаживаясь.
– Не смогла, – пожала плечами Марина. – Я тянула за кольцо, но оно не поддалось.
– Смотри, как надо, – Саша взял одну банку в руку: – Сначала поднимаешь кольцо, немного вдавливаешь его в крышку, а потом – тянешь на себя.
Крышка с хрустом оторвалась от банки, раздалось шипение. Паренек поставил тушенку перед Мариной, вскрыл вторую.
– Сразу брать в руки не рекомендую, – предупредил он. – Обожжешься.