Егоровы давно звали нас посмотреть, как они живут в своем собственном пушном хозяйстве. А тут добавился и еще один довод в их пользу. Фантик занималась фигурным катанием и считалась одной из самых перспективных (талантливых, попросту) учениц. Двадцать седьмого и двадцать восьмого декабря лучшие ученицы ее спортивной школы, и она в том числе, давали показательные выступления в большом ледовом дворце соседнего города, в котором находилась и сама школа. Для Фантика это было первым серьезным выступлением в ее жизни, и можно себе представить, как ей хотелось, чтобы мы оказались среди зрителей!
И, конечно, мы не могли устоять. В итоге, было решено так, что до Нового года мы погостим у Егоровых, а потом все вместе отправимся к нам и будем справлять оставшиеся праздники в нашем доме на острове и в самом заповеднике.
На четверых мы взяли отдельное четырехместное купе. Поздно вечером стали укладываться. Ванька ни за что не давал согнать себя с верхней полки, да и я тоже. Ванька уснул почти моментально, а я, включив ночник, еще почитал. В дорогу я припас с собой два томика Эндрю Нортона, мне он нравится, потому что пишет про миры, в которых много дикой природы, со всеми ее чудесами и невероятными, почти одушевленными местами. И так приятно читать про все это в покачивающемся поезде, как будто чудо-конь тебя тихо на спине покачивает… И вот я читал, и читал, и все больше втягивался, пока отец не проворчал снизу:
- Борис, гаси свет и спи, ведь завтра не встанешь!
Тогда я поневоле выключил свет и, положив книгу на откидную сеточную полочку, натянул одеяло по самые уши.
Поезд ехал, потом стал плавно тормозить, потом совсем встал. Я попытался прикинуть, какой город или городок мы проезжаем, но не сообразил. Ясно было только, что остановка совсем короткая: снаружи доносились возбужденные голоса людей, спешивших найти свои вагоны и забраться в них. Минуты через две поезд опять тронулся. Я услышал, как кто-то, в уже набирающем ход поезде, протопал по проходу, как щелкнула дверь соседнего купе. Потом все стихло.
И опять поезд ровно покачивался, летя через ночь, и у меня стали слипаться глаза. Но только я начал засыпать, как мне показалось, что я слышу какой-то шум. Нечто вроде приглушенного журчания голосов - один из тех приглушенных разговоров, в которые непроизвольно начинаешь вслушиваться, но их смысл до тебя почти не доходит. Это даже не любопытство тобой движет, а так, нечто вроде раздражения, что твои уши не могут четко "запеленговать" звуки, раздающиеся совсем рядом. Вот я и напрягся, почти непроизвольно. Есть шум в соседнем купе или нет?
Глава вторая
Арест преступников
Сперва я решил, что этот шум мне снится, потом - что это ветер так свистит и грохот колес отдается эхом. Но затем я понял, что этот шум все-таки доносится из соседнего купе.
- Ты уверен, что слежки не было? - спросил мужской голос.
- Совершенно! - ответил голос помягче и побархатистей. - Я ж два поезда сменил, прежде чем перехватить наш. Так что не волнуйся. Такие петли заложил, что никакие гончие не достанут.
- Твоими бы устами… - проворчал первый голос. - Ладно, показывай, дай полюбоваться.
Вот это да! У меня дыхание перехватило.
Я осторожно глянул вниз. Мама спала. Это хорошо, что на нижней койке была мама.
Отец, с его чутким слухом, мог бы проснуться и тоже услышать голоса. А мне хотелось, чтобы пока что, хоть какое-то время, я один был владельцем потрясающей тайны. В том, что это - тайна и что она - потрясающая, я не сомневался.
Думая об этом, я продолжал прислушиваться.
Что-то звякнуло - будто замки "дипломата" открылись, потом послышались шелест и шорох.
- А видик у нее не очень! - хмыкнул первый голос. - И из-за этой загогулинки такой шорох?
- Не просто загогулинка, - ответил второй. - Говорят, двенадцатого века. И что поценнее она вот этого. Всего вместе.
- Вот этого? - обладатель первого голоса присвистнул. - В этом-то я разбираюсь! И это… - он примолк. Видно, внимательно что-то изучал. - Это я даже не знаю, на сколько потянет…
- Так вот представь себе, что все это - лишь довесок к загогулинке, - сказал второй голос.
- Придется поверить, - проворчал первый. - Ладно, раз нам именно за это деньги платят, то так тому и быть. Значит, так. Нам надо еще до Москвы расстаться. Дело такое, что на всех направлениях могут землю рыть. А ты, как я понимаю, наследить все-таки успел.
- Это пусть тебя не волнует! - усмехнулся второй. - У меня-то билет не в это купе, а через вагон. Товар у тебя, я к себе сейчас удалюсь. Если меня и засекут - то я чист. А про тебя никто не знает. Если, сходя с поезда, увидишь, что меня ждут или что я иду в сопровождении кого-то, - встречаемся потом не по первому, а по второму варианту. Я-то отбрехаюсь, ведь при мне ничего не найдут.
- Угу… - проворчал первый. Видно, он что-то обдумывал. - Да, нормально… Ладно, давай за удачу - и разбежимся.
- Давай! - согласился второй. - А у тебя, я гляжу, губа не дура, - добавил он после паузы. - Отменный коньячок взял!
- Еще бы! - отозвался первый.
Больше я утерпеть не мог. Услышав, что один из преступников - что я слышал именно преступников и что они украли нечто очень ценное, было совершенно ясно! - собирается удалиться в свое купе, я понял, что должен хотя бы мельком его увидеть. Я тихо спустился с полки, нащупал тапочки и так же тихо выскользнул в коридор, не забыв прихватить полотенце: мол, в туалет иду.
В коридоре никого не было: естественно, почти три часа ночи. И, разумеется, преступники никак не предполагали, что кто-то может услышать их разговор. Но все равно, говорили они достаточно тихо, и если б не мой острый слух и не хлипкие стенки, то и я бы не разобрал, о чем идет речь.
Теперь надо было решить, в какой конец вагона двигаться, к какому туалету. Второй голос сказал "через вагон" - но в какую сторону? Я могу пройти к туалету со стороны купе проводников - и увидеть только его спину, что будет очень обидно. Но точно так же я могу увидеть только его спину, отойдя к туалету со стороны курилки.
В конце концов я решил пройти к туалету со стороны курилки. Из простого расчета вероятностей: наш вагон был пятым, а всего в поезде было пятнадцать или семнадцать вагонов (я точно не запомнил). То есть впереди (а купе проводников было по ходу поезда) было только четыре вагона, а позади - не меньше одиннадцати. Выходит, вероятность, что обладатель второго голоса пойдет назад, а не вперед, была, считай, в три раза больше.
Вот я и прошел назад и встал у самой двери туалета, где стенка коридора образует угол, и из-за этого угла можно наблюдать за всем коридором так, что тебя самого не заметно. Приоткрыв дверь туалета, я стал ждать. Я решил, что, как только таинственный собеседник пассажира соседнего купе выйдет и пойдет по коридору, я громко хлопну дверью туалета - будто как раз вышел - и, зевая, пойду ему навстречу.
А если мне не повезет и он все-таки пойдет в другую сторону - что ж, я хотя бы постараюсь запомнить его сложение, особенности походки. И потом постараюсь опознать его среди пассажиров, выходящих в Москве.
Итак, я стоял и ждал.
В подобных случаях пишут, что "мое ожидание было вознаграждено". Но я бы не рискнул использовать эту фразу. Да, в конце концов таинственный собеседник таинственного владельца купе вышел, но пошел он в другую от меня сторону. Так что в полной мере мое ожидание вознаграждено не было.
Я постарался хотя бы запомнить, как он выглядит со спины. В сером костюме, несет перекинутое через руку пальто, в той же руке у него небольшой чемоданчик-"дипломат"… Среднего роста, плотный - даже, пожалуй, толстоватый - покатые плечи, на затылке лысина намечается, идет чуть переваливаясь… И забрезжили у меня смутные воспоминания, особенно когда я его походку увидел… Где-то, показалось мне, я встречал этого человека - но когда и где?
А может, он садился на поезд вместе с нами, и я краем глаза заметил его на перроне?
Да, вероятней всего.
Но если я и на перроне почему-то его отметил - значит, есть в нем что-то особенное, и в Москве я его тоже узнаю.
И потом, владельца соседнего купе я обязательно увижу - ведь выходить он будет вместе с нами, никуда не денется. Вот и еще одна зацепка.
Признаться, я не знал, зачем мне все это нужно… То есть, понятно, для того, чтобы разоблачить преступников. Но как я сумею их разоблачить, как сумею догадаться, что они натворили, если буду знать их внешность, и ничего больше?
И тут меня осенило! Ведь в билетах всегда пробивают имя, фамилию и номер паспорта пассажира, а билеты сдаются проводнику! Если я сумею завязать разговор с проводником и заглянуть в его кожаную книжицу, то я смогу узнать о нашем соседе практически все!
Да, но как это сделать?..
Торчать в коридоре больше не имело смысла, и я вернулся в купе, продолжая думать. Признаться, у меня глаза совсем уже слипались.
Я еле забрался на полку. Но и засыпая, я продолжал размышлять. И одна интересная мысль пришла мне в голову! Я заснул, думая о том, что, кажется, знаю подход к проводнику!..
Когда я проснулся, было еще совсем темно. Но при этом возникало четкое ощущение, что наступило утро. Я включил ночник, поглядел на часы. Полседьмого утра.
Отец - разбуженный, видимо, включенным мной светом - заворочался и приподнял голову. А я свесил с верхней койки свою.
- Доброе утро, - сказал я.
- Доброе утро, - ответил отец. - Что это ты проснулся? Сколько времени?
Разговаривали мы шепотом, чтобы пока маму и Ваньку не разбудить.
- Полседьмого.
- Что ж, скоро приедем, - зевнул отец. - Пора потихоньку вставать.
- Так, может, я пока схожу к проводнице? Чай закажу?
- Сходи, - согласился отец. - Только тихо. Пусть мама и Ванька еще немного поспят.
Я тихо спустился вниз, вышел из купе и прикрыл за собой дверь. Перед тем как отправиться к проводнице, я оглянулся на соседнее купе.
К моему удивлению, дверь купе была приоткрыта.
Я сделал два шага назад и осторожно заглянул.
В купе было пусто. Ничего и никого. И даже постель уже собрана… Что в купе ехал всего один человек, было понятно сразу: три матраца так и оставались скатанными в рулоны, как их скатывают проводники, и только один, на левой нижней полке, был развернут, и на нем лежала подушка… Если бы преступник ехал в купе не один, он бы не сумел так свободно и спокойно общаться со своим сообщником…
Но к чему сейчас все эти выкладки! Ведь преступника я упустил - он сошел на какой-то из предыдущих остановок!.. Я готов был локти себе кусать! Как же я так глупо лопухнулся? Но я ведь слышал их разговор про то, что обоим сходить в Москве… Или это я так решил - а на самом деле они вовсе не Москву имели в виду?..
И тут меня осенило! Часто бывает, что пассажиры отказываются от билетов - если билеты не нужны им в оправдание командировочных расходов или для чего-то подобного - и билеты остаются у проводника! Этот тип, сходя посреди ночи, вполне мог оставить свой билет у проводницы, отмахнувшись, зачем он, мол, ему! Не очень большой шанс - но стоит проверить.
И я направился за чаем. Проводница уже встала и раскочегарила титан, чтобы кипяток для чая был вовремя.
- Доброе утро, - сказал я. - Будьте добры, четыре чая в шестое купе.
- Сейчас сделаю, - добродушно кивнула она. - Что-нибудь еще? - это она спросила, увидев, что я замешкался.
- Да, - сказал я. - Мне… мне просто интересно. Я обратил внимание, что человек, который ехал в соседнем с нашем, в седьмом купе, ехал совсем один. Он что, все четыре места купил?
- Да, все четыре места, - она поглядела на меня с непонятной мне настороженностью. - А почему ты спрашиваешь?
- Ну… Потому что откупать целое купе, под себя - это ж огромные деньги! Такое только самые крутые могут себе позволить! Вот я и подумал, что, наверно, это может быть какой-нибудь известный человек - может, например, я по телевизору мог его видеть…
- Видеть ты его вряд ли мог, - усмехнулась проводница. - А вот что скоро, очень скоро можешь увидеть - это вполне вероятно.
- Да ну? - сказал я. - Откуда вы знаете? По какой программе?
- В криминальной хронике, - и проводница не смогла сдержать торжествующую улыбку, увидев, как у меня челюсть отвисла.
- В… криминальной… хронике?.. - пролепетал я.
- Да, - проводница понизила голос до шепота. - Его сегодня арестовали.
- Ой, расскажите! - взмолился я.
- А что тут рассказывать? - усмехнулась она. - Незадолго до последней перед Москвой остановки объявилась у меня в купе опергруппа угрозыска. Все свои документы показали, все как положено. И велели мне сидеть тихо, потому что они будут брать опасного преступника. Я только из своего купе смотрела, как они тихо вошли, отперев дверь специальным ключом, и, видно, покрутили его "без шума и пыли", что называется, потому что ни звука оттуда не доносилось. Задержались они там совсем недолго - наверное, только для того, чтобы купе обыскать, не спрятал ли он где чего. Потом его вывели в наручниках, его вещи один из оперативников нес, высадили на той станции. Он шел тихо и спокойно, не пытался ни сопротивляться, ни кричать. А я выглянула в окно и увидела, что из соседнего вагона другая опергруппа выводит еще одного человека, тоже в наручниках. Это, выходит, их двое было, и они по разным вагонам ехали, для конспирации. Перед тем как поезд тронулся, я еще успела увидеть, что их обоих в милицейский микроавтобус сажают и увозят. Я сразу к Люське - мол, у тебя, оказывается, тоже пассажира арестовали, как зовут? И он что, тоже ехал в отдельном купе, как и мой? Нет, говорит она, с ним были и другие пассажиры, но оперативники этого Бронькова, выволокли так быстро, что остальные пассажиры даже не проснулись! Ну, точь-в-точь, говорю, как моего Мохнатова!..
- Так фамилия этого типа Мохнатов? - спросил я.
- Мохнатов, Мохнатов, - закивала проводница. - Во всех четырех билетах фамилия Мохнатов стоит, и номер паспорта, так что не ошибешься.
- А у вас его билеты остались? - спросил я.
- Остались, - ответила она. - Оперативники ими не интересовались, забирать не стали. А что?
- Мне бы один билет - на память, - сказал я. - Ну, знаете, если это уголовное дело известным окажется, то я ребятам из класса доказать смогу, что в соседнем купе с преступником ехал… и все такое. Может, расскажу им, что сам видел, как его арестовывали. До чего обидно такое упустить! - мне, и правда, волосы рвать хотелось от досады. - А я-то еще удивлялся, когда увидел пустое купе, почему он до Москвы сошел! Мне казалось, что человек, который целое купе покупает, только в Москву ехать может - в столицу, где самые крутые дела решаются! Выходит, он и в самом деле ехал в Москву - только не дали ему доехать… Но как же я мог такое проспать!
- Все проспали, - утешила меня проводница. - Я ж говорю, они так тихо и быстро сработали, что никто ничего не заметил. И я бы не заметила, если бы мне не по должности полагалось быть на ногах. Я потом только белье этого Мохнатова собрала…
- Так можно мне один из его билетов? - спросил я.
- Можно, почему нельзя. Он их теперь наверняка не востребует, а у меня еще три останется, тоже на память… Ой, в поездах такого насмотришься!.. Ладно, ступай, а то сейчас все пассажиры подниматься начнут и у меня самая запарка пойдет. А чай я вам принесу, через минутку.
И я вернулся в купе, поосновательней спрятав в карман драгоценный билет. Ванька и мама уже проснулись и, вместе с отцом, раскладывали на столике наш завтрак.
- Чай сейчас принесут, - сообщил я.
- Это хорошо, - отозвался отец. - А чего ты так долго?
- С проводницей заболтался, - ответил я. - Оказывается, в нашем вагоне оперативники среди ночи арестовали преступника и увезли в наручниках. Мужика, который ехал в соседнем с нами купе. Вот в этом, - я указал в сторону седьмого купе.
- Да ну?! - подскочил мой братец. - Как это было?!
Я рассказал. Ванька слушал, затаив дыхание. Родители тоже слушали очень внимательно. Как раз когда я заканчивал рассказ, проводница постучала в дверь купе и вошла, неся подносик с четырьмя стаканами чая.
- Вот, приятного аппетита, - сказала она.
- Спасибо, - поблагодарил ее отец. - А в вагоне, оказывается, большие события происходили, пока мы спали?
- Происходили, - улыбнувшись, кивнула проводница. - Ваш пострел вам успел рассказать?
- Ужас! - сказала мама. - Подумать только, что, может быть, мы ехали рядом с убийцей!
- Да нет, на убийцу он не похож, - возразила проводница. - Я так поняла, что он, скорее, мошенник. Только очень крупный. Похоже, за ним по всей России охота шла. Но это мне начальник поезда объяснил, когда я поинтересовалась, а он, похоже, и сам не очень точно знает. Оперативники и с ним были не очень разговорчивы.
- В общем, сегодня надо смотреть выпуски криминальной хроники по всем каналам, - сказал я. - И "Криминал", и "Дежурную часть", и прочие. Если известного преступника взяли, то об этом скажут. Кстати, его фамилия - Мохнатов.
- Будем иметь в виду, - сказал отец.
А проводница заторопилась к другим пассажирам: все уже вставали, потому что до Москвы оставалось меньше часа.
Мы спокойно позавтракали, вернули проводнице стаканы, сдали белье, рассчитались за чай и, приготовившись к выходу, стали глазеть в окно. Намечался рассвет, и зимние сумерки были серыми-серыми, и в этих сумерках уже замелькали предместья.
- Через час у Женьки будем, - сказал отец. - Немного передохнем - и можно по городу пошляться.
- Куда мы пойдем? - спросила мама.
- А ты куда хочешь?
- Я бы по Варварке прогулялась, а оттуда, через переулки, к Яузским воротам и к Николоямской. Говорят, там многое отреставрировали, перестроили, есть, на что поглядеть.
- Значит, так и поступим, - кивнул отец. - Давненько мы в тех местах не бывали.
А поезд уже замедлял ход. Мы оделись и, взяв наши сумки и рюкзаки, направились к выходу.
Уже было вполне светло, и день, похоже, намечался хороший.
Ехать нам было совсем недалеко, несколько остановок по кольцу. По заснеженному перрону мы направились в сторону метро… И тут мне сделалось как-то неприятно - знаете, наверное, это ощущение, когда чувствуешь лопатками и затылком, что кто-то пялится тебе в спину.
Я быстро оглянулся - и прямо застыл на месте. Мимо нас промелькнула знакомая мне фигура - плотная, покатые плечи, походка чуть вперевалочку. Тот самый человек, который, судя по тому, что я знал, был арестованным Броньковым, сообщником Мохнатова!..
Или не тот же самый?.. Промелькнувший мимо был в плотном пальто того же темного цвета, как и у человека в коридоре. И "дипломат" был такой же. Но и темные плотные пальто, и "дипломаты" - все это довольно стандартно, миллионы людей так ходят. Если бы я мог разглядеть форму головы промелькнувшего мимо и посмотреть, есть ли у него намечающаяся лысина, я бы мог сказать определенней. Но промелькнувший был в меховой шапке.
Но ведь пялился он на меня - именно он, а не кто-то другой!
С другой стороны, зачем ему на меня пялиться? Ведь он меня не знал и уж никак не мог засечь - на что угодно можно было поспорить, - что я следил за ним в коридоре поезда. Он удалился, не оглядываясь.