Майра тоже не могла поверить в услышанное, однако отец никогда не ошибался. Особенно если дело касалось машин. И да, было кое–что еще: она сама с недавних пор испытывала некоторые из симптомов. Винила в этом аллергены, но теперь–то поняла, что причина намного страшнее: в колонии заканчивается кислород.
- Скажи ему, сколько нам еще осталось, - попросил отца Деккер.
- Самое большее - восемь месяцев, затем параметры упадут совсем низко. - Судя по тому, каким тоном произнес эти слова отец, времени могло оставаться куда меньше.
- Кто–то должен известить Синод! - воскликнул Бишоп.
Отец уронил плечи, как будто груз ответственности, что лежал на нем, внезапно обрел реальный вес.
- Я отправился к ним сразу, как понял, что происходит. Выслушав меня, Синод удалился на закрытый совет, а после отец Флавий передал их решение: мол, грехами мы навлекли на себя очередной Конец. Синод постановил, что требуется больше жертв - так мы облегчим нагрузку на машины и задобрим Святое Море.
- Это же безумие! - вскинул руки Бишоп.
- Вот и я так подумал, - пробормотал Деккер.
- Отец Флавий сказал, что на все воля Оракула, - продолжал отец. - О возвращении на Поверхность я даже заикаться не стал. Меня бы на месте арестовали.
- Кто еще знает? - спросил Бишоп.
- Никто. Даже инженеры, - сказал отец. - Я один наблюдаю за "Анимусом". Синод взял с меня клятву молчать. На секунду мне показалось, что отец Флавий готов бросить меня в тюрьму, чтобы я не проболтался, но кто–то ведь должен следить на "Анимусом".
- Выходит, оранжевый флаг над входом в Больницу, аллергены… - догадался Бишоп, - это просто легенда, придуманная Синодом, чтобы объяснить симптомы. Они скрывают правду, опасаются бунта в колонии. Восстания.
- Самое время, черт подери! - выругался Деккер. - Восстание - вот что нам нужно.
Джона покачал головой:
- Нет, слишком опасно. Патрульные всех прижали к ногтю. Кратос с нами не пойдет, разве что изгои… Да и большинство демоса встанет на сторону Синода. Нас просто сметут. Но даже если каким–то чудом мы победим, сумеем свергнуть Синод, то времени уже не остается. Его слишком мало.
Отец остановился и взглянул на товарищей.
- Если хотим выжить, выбор у нас только один.
- Поверхность, - д огадался Бишоп.
- Точно! - подтвердил отец и опустился на колени, затем достал из тайника чертежи и разложил их на столе.
- Смотрите, мы уже составили планы.
- Хорошо, поднимемся мы наверх - и что дальше? - спросил Бишоп. - Вдруг там пусто и нет жизни? Или хуже, вовсе нет суши, а кругом одна вода? Скажи, как тогда быть?
- Я поднимусь на Поверхность, - упрямо произнес отец. Приняв решение, Джона уже не отступался от него. - Это последний шанс. Ну, кто со мной?
Тишина стала ему красноречивым ответом.
- Джона, я с тобой, - сказал наконец Деккер. - Сам знаешь. Однако если что–то пойдет не так, мы окажемся в Святом Море, как Картер. Да, и еще остается решить вопрос с Маяком.
Майра навострила уши и вплотную припала к решетке, стараясь рассмотреть и расслышать людей внизу получше. Отец оторвал взгляд от чертежей:
- Верно, как раз хотел поговорить об этом. Бишоп, расскажи остальное…
Бишоп кивнул:
- По просьбе Джоны я прошерстил архивы в поисках упоминаний о Маяке. Уже готов был сдаться, пока не наткнулся на старые фотографии Элианны Уэйд. Их не уничтожили и не изъяли, потому что они были сделаны уже после Конца.
Деккер с Джоной обнадеженно переглянулись.
- Это старшая дочь Элайджи Уэйда? Первого президента и одного из основателей? Звучит многообещающе.
- Да, это она, - подтвердил Бишоп.
Порывшись в кармане, он извлек на свет фотографию.
- Снято на заре существования нашей колонии. - Он указал на первую девочку на снимке. - Вот это Элианна, а это ее младшая сестра Сари. Я не уверен на все сто процентов, но кажется, что на руке у Элианны браслет, по описанию похожий на Маяк.
Майра с трудом разглядела снимок в руках у Бишопа: девочка - не старше самой Майры, тоже кудрявая, темноволосая. Однако на этом сходство заканчивалось. Эли- анна была высокой, фигуристой, серьезной, как будто на плечах ее лежал груз большой ответственности. Сари Уэйд, если не считать волос, больше ничем на сестру не походила: мелкая, тощая, с наивной улыбкой на детском лице. Дыхание перехватило: Сари запросто могла сойти на близняшку Майры. Сходство просто поражало, Майра словно смотрела на свою детскую фотографию или на фотографию мамы. Отец резко помрачнел, совсем как после смерти жены. Должно быть, и он заметил сходство, вспомнивоб утрате.
- Я увеличил картинку, - сказал Бишоп, указав на запястье Элианны. - Браслет словно врос в кожу. И вот еще, взгляните на метку с внешней стороны: змей, кусающий собственный хвост и окольцовывающий слова Aeternus eternus.
- Печать основателей, - догадался Джона.
- Да, это может быть Маяк, - сказал Деккер, подаваясь ближе, чтобы лучше рассмотреть картинку. - Описание совпадает, но наверняка сказать трудно. Уверенности нет.
- Элианна всюду его носит, - заметил Бишоп.
Он достал другие фотографии семьи Уэйд и принялся перебирать их: дочери президента взрослели прямо на глазах. Элианна поправилась, а Сари выросла, хотя ростом со старшей сестрой так и не сравнялась. Обе девочки постепенно превратились в молодых женщин, а после на их лицах появились первые морщинки, в волосах - седина. На некоторых фотографиях Элианна и Сари, нарядно одетые, сопровождают родителей (на которых были очень похожи) на званых приемах. На одном снимке президент выступает с речью перед толпой, а жена и дочери слушают его, стоя в переднем ряду. На другом - семья Уэйд посещает Больницу, еще совсем новую, а вот Элианна перерезает красную ленточку у входа. И на каждом снимке на правой руке у нее поблескивает золотой браслет.
Наконец снимки закончились.
- Нигде нет Элианны без браслета, - подвел итог Бишоп. - Помните, я говорил, что раздобыл несколько носителей? Так вот, в данных много пробелов, но мне попались отрывки из дневника президента Уэйда. В одном из таких отрывков он пишет: как только Маяк сливается с плотью носителя - это его слова, - снять прибор уже невозможно.
- Если только носитель не умрет, - догадался Деккер.
Бишоп достал из кармана снимок, который, видимо, приберег напоследок.
- Это похороны Элианны. Согласно восстановленной хронологии, она погибла во вторую крупную эпидемию оспы, которая унесла жизни примерно одной десятой колонистов. Элианне тогда был семьдесят один год.
Это и правда были похороны: бездыханное тело Элианны возлежало на алтаре под саваном, скрывавшим причиненный хворью ущерб. Рядом, одетая в черное, припала на колени Сари: держа сестру за правую руку и скорбно опустив голову, она молилась.
- Браслета на руке нет, - наклонившись поближе, заметил Деккер. - Он исчез.
- Вот именно, - согласился Бишоп. - Его сняли с руки покойницы.
- Маяк забрал себе кто–то другой? - спросил Деккер.
- Если честно, я не знаю, - признался Бишоп. - Последний раз Маяк видели на фотографии, где Элианна еще жива. - Он постучал пальцем по снимку. - Потом он бесследно исчезает.
- Так, может, это и не Маяк вовсе? - нахмурился Деккер. - Вдруг это просто причудливое украшение, которое Элианна любила надевать по случаю и без?
- Возможно… - согласился Бишоп.
- Или же это правда Маяк! - вставил Джона, снова принимаясь расхаживать по кабинету. - Что, если, когда Элианна умерла, отец или сестра сняли браслет?
- Тогда почему они сами не стали его носить? - спросил в ответ Деккер.
- Ну, я не знаю, - произнес Джона, запуская пятерню в волосы. - Это лишь мои догадки, но разве не после ее смерти Синод принялся уничтожать все, связанное с эпохой, предшествовавшей Концу? Как раз когда умерла Элианна, и началась Великая Чистка.
- Все верно, - подтвердил Бишоп. - Это есть в хронологии.
- Это лишь доказывает, - хмуро произнес Деккер, - что Синод мог уничтожить Маяк вместе со всеми запрещенными предметами. И нам от этого не легче.
- Мог, - подумав, сказал Джона, - а может, Маяк спрятала Сари! Великая Чистка состоялась на ее веку, ведь так? Сари состарилась, но еще не умерла к тому времени?
- Верно, - кивнул Бишоп. - Если так размышлять… Сари знала, насколько Маяк важен для всех, а теперь, исходя из записей в президентском дневнике, нам понятно его назначение. Маяк выведет нас на Поверхность и укажет путь к месту встречи с другими колониями - если, конечно, они выжили, - чтобы мы могли возродить жизнь на Земле.
Сердце у Майры чуть не выскочило из груди. Ее всегда учили, что Святое Море спрятало избранных в убежище, а остальных людей - нечестивцев - постиг Конец. Это как прожить всю жизнь в уверенности, что ты в семье единственный ребенок, а потом с удивлением узнать: у тебя есть братья и сестры, которые живут в другом мире… Это просто не укладывалось в голове. Майра попыталась успокоиться, чтобы ненароком не выдать свое присутствие, но задача оказалась не из легких: сердце бешено колотилось, дыхание сделалось частым–частым. Голова закружилась, нахлынул страх, ужас: воздух в колонии скоро закончится!
- Пусть даже Сари и спрятала Маяк, - признал Деккер, - это же случилось тысячу лет назад. Спрятать она его могла где угодно… с чего начнем?
- Загвоздка… - признал Бишоп. - Ну… что будем делать?
Несколько секунд трое заговорщиков молча думали.
- По–моему, надо держаться плана, - произнес наконец Джона. - И искать Маяк. Без него шансов достичь Поверхности мало.
На том и порешили. Погасив свет, трое вышли из кабинета. Пискнул сканер, щелкнул замок, но Майра еще долго не смела пошевелиться, пока отец и его товарищи не покинули Инженерную. Лишь тогда она пустилась в обратный путь до дому, используя тайные ходы. Пришлось поторопиться, чтобы опередить отца и избежать расспросов - Майре хватило неприятностей из–за утреннего опоздания.
Коленки подгибались, но она упрямо неслась дальше по трубам и шахтам. Из головы не выходил подслушанный разговор, слова заговорщиков, сливаясь, вертелись бешеным вихрем. Майра тщетно пыталась разобраться во всем, уловить смысл, но ясно ей было лишь одно: если отец потерпит неудачу, все они погибнут.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КОНЕЦ ИСХОДА
Весь мир - одна деревня, и мудрец в нем нигде не изгнанник.
К. С. Льюис. "Пока мы лиц не обрели"
Как вид человечество, может быть, и ничтожно, однако оно способно учиться, вырасти и обрести достоинство.
Орсон Скотт Кард. "Игра Эндера"
ВТОРОЙ КОВЧЕГ
…Первая из трех межзвездных колоний проекта "Ковчег" была встроена в космический корабль, предназначенный для поисков и изучения внеземных форм жизни…
…Под руководством Верховного командующего Мильтона Райта - лидера Второго ковчега и бывшего генерала Армии Соединенных Штатов эпохи, предшествовавшей Концу, - колония приняла важнейшие ценности: эффективность, продуктивность и дисциплина. Каждый колонист обучался воинскому делу и посещал Агогэ, военное училище…
…Их жизнь строилась по строгому расписанию. Среди необходимых занятий числились: утренняя гимнастика, военная стратегия, имитация чрезвычайных ситуаций, учебные полеты. Супружеские пары определялись сразу при рождении - исключительно с целью поддержания популяции, а не развития романтических отношений. В конце концов эмоции были признаны бесполезным проявлением человеческой слабости…
…В этом военном обществе высшей честью для солдата считалась гибель в бою. Похороны, однако, признали проявлением сентиментальности, а следовательно, бесполезными. Тела погибших сбрасывали в печь крематория, которая снабжала корабль энергией. Даже после смерти воин мог внести последнюю лепту в общее дело…
Глава 9. НИКАКОЙ ПОЩАДЫ
(капитан Аэро Райт)
Золотой клинок рассек воздух, едва не задев шею, и зазвенел о наплечную броню. Рука онемела от удара и электрошока. "Еще чуть–чуть, - подумал, отскочив в сторону, Аэро, - и я стал бы короче на несколько дюймов". Его оппонент ухмыльнулся, снова занося меч: - Никакой пощады перед лицом слабости! Соперник был немного младше Аэро и походил скорее на подростка, чем на мужчину. Он процитировал строку из учения: противник не станет ждать, пока ты оправишься. Аэро скрылся за стволом массивного красного дерева, стараясь не запнуться о корни. На жаре пот стекал из–под шлема и жег глаза, однако Аэро не позволял себе отвлекаться на такие мелочи - они могли стоить жизни. Он отдал мысленный приказ клинку в левой руке, и фальшион из меча морфировал в щит. В Агогэ учили: порой хорошая защита может стать лучшей атакой. Аэро вскинул щит в последний миг, успел закрыться от сокрушительного удара изогнутым клинком. Щит завибрировал, но выдержал. Меч оппонента отскочил в фонтане искр. Аэро принял верное решение.
И он, и его соперник служили в Межзвездной армии Второго ковчега. Сейчас они дрались на трансформирующихся клинках - фальшионах. Каждый фальшион был связан с владельцем и исполнял его команды: мог превратиться в копье, щит, нож - холодное оружие любого размера и веса. Единственное, во что он не мог морфировать, так это в оружие с подвижными частями вроде пистолета или лука. Впрочем, такое разнообразие иногда выходило боком: выбирая форму клинка, боец должен был думать быстро и четко. У нерешительных оружие попросту плавилось. Аэро не раз видел, как солдат потом забирали на психиатрическую экспертизу, а мастера–оружейники заново с огромным трудом - порой по несколько месяцев - воссоздавали пришедшее в негодность оружие.
Большего позора, чем потерять фальшион, солдат и представить не мог, поэтому на овладение мыслями Аэро потратил времени и сил не меньше, чем на овладение телом. Противник нанес еще удар, и Аэро его отразил. Так продолжалось несколько секунд: удар, звон, искры - отступление; удар, звон, искры - отступление. Противники кружили по залитой солнечным светом лесной поляне. Усеянная жухлыми листьями, земля под ногами пружинила.
"Капитан Райт, поднимитесь на мостик", - прозвучал в наушниках вызов. Аэро ждали в отсеке управления. Надо было срочно заканчивать дуэль. Всем, кто следил за ней на мониторах, казалось, что ведет противник Аэро, однако видимость часто бывает обманчива. Соперник ударил снова. Клинки сошлись: один в форме меча, второй в виде щита. Посыпались золотистые искры - оружие было под напряжением. Потянуло дымом: листья под ногами тлели, и только сырость не давала им загореться. "Ну, еще несколько секунд", - подумал Аэро. Подумал инстинктивно, инстинктивно же отводя удары щитом. Рефлексы он в себе развивал тщательно, долгие одиннадцать лет, под строгим присмотром инструкторов. Оппонент уже вымотался: дышал тяжело, и руки у него, должно быть, болели, мышцы сводило, ноги затекли. Он уже не контролировал свои действия, не фехтовал, а рубился.
Пришло время контратаки. В считаные секунды и естественным образом - столь же естественно, как ходят или поднимают руку, - Аэро приказал фальшиону морфировать обратно в меч. Золотой щит мгновенно перетек в форму длинного увесистого клинка. Он был тяжелее, чем у противника, однако давал преимущество: Аэро мог ударить издалека и нанести больше урона. К тому же он нисколько не устал, даже не запыхался. Берег силы и теперь готов был выплеснуть их. Быстро и решительно перешел в атаку, не оставляя противнику и шанса. Тяжелый меч вспарывал воздух, как невесомый. Аэро колол и рубил, высекая снопы золотистых искр.
Теперь уже отступал соперник. Отступал, но не сдавался - свой фальшион он не трансформировал в щит. Ну и дурак. Даже генерал знает, когда битва проиграна. Одним быстрым движением Аэро повалил мальчишку и пинком выбил у него из рук фальшион. Парень свалился на землю, отчего шлем слетел с его головы и, звеня, покатился в сторону. Перехватив меч обеими руками, Аэро занес его над парнишкой. Подумал: "Совсем еще мальчишка. Жаль, что он так плохо бился".
- Пощады, - испуганно взмолился противник. - Пощады!
Аэро даже глазом не моргнул.
- Никакой пощады перед лицом слабости.
И одним ударом отрубил мальчишке голову.
* * *
Симуляция закончилась, и все вокруг потемнело. Замерцало, включаясь, освещение. Аэро снял шлем и велел фальшиону принять изначальную форму легкого изогнутого клинка, который спрятал в ножны на поясе. В камере для симуляций он был один - противник находился в смежной комнате. На лбу Аэро выступил пот, дышалось тяжело, и в крови все еще бурлил адреналин, однако он нисколько не ослаб - в отличие от оппонента - и готов был, если что, продолжить бой.
Программируя симуляцию и выбирая локацию, Аэро включил предохранители, чтобы ни он, ни противник не пострадали в реальности. Но, спасая от ущерба физического, программа не могла уберечь дуэлянтов от давления психологического - когда те переживали виртуальную смерть. От такого не спасет никакая настройка.
Аэро присмотрелся к собственному отражению в металлической двери: каштановые волосы блестели от пота, примялись. Капитан стригся коротко, по военной моде, как и всякий солдат. Глаза у него были карие, некрасивые, зато зоркие, это качество Аэро ценил больше физической привлекательности. А еще он ценил свой рост более шести футов, дающий преимущество в бою. На лбу, прямо над левой бровью, розовел шрам. Как хороший солдат, Аэро свой рубец носил точно знак почета.
Аэро нажал кнопку сбоку от двери, и панели, шипя, разошлись в стороны. Снаружи, ухмыляясь, ждала Рен. Она была одета в легкую серебристую форму, на рукаве которой алела эмблема: змей Уроборос. Если бы Аэро волновала женская красота, он нашел бы Рен привлекательной: ореховые глаза, короткие светлые волосы. Однако красота Аэро не трогала, он едва взглянул на Рен.
- Вы разбирались с ним десять минут, капитан! - воскликнула Рен, догоняя Аэро. В ее голосе звучали игривые нотки. Забрав у командира шлем, лейтенант сунула его под мышку. - Меня вы прикончили за пять, хотя я куда лучше его как солдат. Что случилось?
- Дело не в победе, лейтенант, - ответил Аэро. - Я мог бы прикончить парня куда быстрее, просто хотел его испытать, найти слабости.
- Вы всегда такой серьезный, - покачала она головой и убрала со лба непослушную прядку. - Вы находите в этом веселье?
- Дело и не в веселье, - нахмурился Аэро. Ему самому претил серьезный тон, однако природу не изменишь, такие у него были… настройки по умолчанию.
- Да бросьте, веселья в этом тоже немало, - усмехнувшись, возразила Рен и нажала кнопку в стене. Открылась неприметная дверь, за которой обнаружился склад. - Адреналин, яростная схватка и, наконец, победа над противником.
Ее поведение граничило с дерзостью, однако отношения Рен и Аэро выходили за рамки субординации. Они были друзьями - если так можно сказать, ведь в их мире дружба была понятием инородным.
- Какой смысл побеждать, если победа не радует? - спросила Рен, глядя на Аэро с вызовом.
Он невольно отметил, что сегодня в оттенке ее глаз преобладает не карий, а зеленый, и раздраженно мотнул головой. Зачем она так ведет себя, не следует установленному порядку, как прочие солдаты?