- Осторожнее, - предупредил он. - Могу и рапорт на тебя подать.
- О, правда? За что? - Она выгнула бровь и поставила шлем капитана на полку рядом с прочим оборудованием для симуляций.
- Умышленное выражение эмоций, - подсказал Аэро. - Старшие могут счесть тебя психически нестабильной и отстранить от командования.
- Так ведь я не умышленно, - возразила Рен. Возможно, она была права: она не умела держать язык за зубами и не следила за собой даже в Агогэ, откуда ее давно бы выгнали, если бы не высокие бойцовские качества. - И ничего я не выражаю, кроме разве что своего мнения. Это вы сами что–то домысливаете.
Возможно, так оно и было, хотя Аэро ни за что не признался бы в чувствах к Рен. Им обоим еще в детстве нашли других нареченных.
Рен всегда была вспыльчивой, ветреной и эмоциональной, и в глубине души, куда Аэро старался не заглядывать, он знал, что именно этими чертами он в ней и восхищается. Рен нисколько не стеснялась собственных чувств, чему Аэро мог только завидовать. И когда он назначил ее своим помощником - первым лейтенантом, у многих возникли вопросы, ведь хорошему солдату положено иметь холодную голову. Впрочем, одно качество Рен перевешивало все недостатки - безотчетная преданность, верность. Она еще ни разу не подвела Аэро.
- Послушай, смысл упражнения в том, чтобы узнать моих солдат, - сказал он, - а лучше всего я узнаю их в драке. Смертельная опасность выдает в нас истинную суть.
Это был еще один урок, в пользу которого Аэро верил всем сердцем. Он вспомнил, как проходил последнее испытание, чтобы завершить обучение в Агогэ и стать солдатом Межзвездной армии Второго ковчега. Арена для экзамена менялась каждый год, в зависимости от местоположения корабля, однако - в отличие от учебных схваток - Криптия не была симуляцией. В аварийной спасательной капсуле Аэро сбросили на крохотную планетку, что вращалась на орбите пульсара B1257-KL2. В токсичной и холодной атмосфере не прекращались углекислотные снежные карбоновые бури, от которых почти негде было укрыться. Из оружия Аэро дали один только фальшион, в то время как на охоту за ним отправились другие, более опытные солдаты. Аэро должен был продержаться на планете земные сутки, а после дойти до условленной точки встречи. Опоздай он, и его бросили бы умирать.
А ведь он чуть не провалил экзамен… Аэро вздрогнул. Охотники напали на него безжалостно, вооруженные не только фальшионами, но и бластерами. Аэро едва отбился. Местная природа тоже была своего рода противником: сбивающие с ног снежные метели, ураганный ветер, лед… Скафандр почти не защищал от мороза, и вскоре Аэро начал мерзнуть, руки немели. Смерть следовала по пятам и дважды чуть не прибрала его. Первый раз со спины напал солдат - выстрелил из бластера. Аэро в последний миг успел заслониться фальшионом, которому придал форму щита, однако часть заряда все же поразила его. Над левым глазом остался шрам. Во второй Аэро, сгибаясь под ветром и снегом, присел передохнуть. Всего на секундочку, которая растянулась в часы. Вскоре его по плечи замело снегом из твердой углекислоты - сухим льдом. Веки налились свинцом, и Аэро даже подумывал сдаться, но какая–то часть его разъярилась. Он чуть не опоздал: еще каких–то несколько минут, и он уже не поднялся бы. Чудом Аэро сумел вырваться из ледяного плена. К месту встречи пришел вовремя: замерзший, напоминающий призрак самого себя, он едва плелся. Но выжил. Кое–что осталось на память: рубец над левым веком и ампутированные пальцы, три на ноге и кончик правого мизинца. Однако это были только видимые раны. Аэро заглянул в глаза собственной смерти и вернулся живым, то был последний урок Агогэ, и Аэро отныне знал: он выживет где угодно.
- Я все равно считаю, что вы могли прикончить его быстрее, - сказала Рен, нажимая кнопку на стене рядом с дверью склада. - Даже с проверкой на слабости.
Ее голос и тихое шипение закрывающейся двери выдернули Аэро из воспоминаний. Он на какое–то мгновение вновь перенесся на каменистый и холодный планетоид. Его снова заметало снегом из замерзшей углекислоты. Аэро мотнул головой, прогоняя наваждение, и тут же зашипела, открываясь, дверь в другую камеру. В коридор, шатаясь, выглянул долговязый тощий юноша по имени Закай, рядовой из отряда Аэро. Обоим - и З каю, и Аэро - было по шестнадцать, как и всем солдатам в подразделении. Они вместе посещали Агогэ.
После школы выпускников распределяли по разным частям, в зависимости от оценок, отряд Аэро, например, специализировался на боевых задачах, но была и инженерная часть, следившая за системами корабля и спасательными капсулами. Другие выпускники служили в различных медицинских отделениях: Лазарет, воспроизведение и контроль популяции и эвтанатор- ская. Получившие самые низкие баллы отправлялись на камбуз - следить за производством и распределением провианта.
Закай словно был контужен, и Аэро прекрасно знал, почему он так выглядел: то же самое выражение он видел на лицах всех своих оппонентов после симулированной схватки. Солдат еще не мог прийти в себя после виртуальной смерти, ноги у него подгибались, руки дрожали, а расширенные зрачки были расфокусированы.
- Рядовой, тебе вызвать санитара? - спросил Аэро.
Закай не ответил, даже не посмотрел на командира.
- Закай? - позвал Аэро и, не дождавшись ответа, обратился к Рен: - Лейтенант, зовите санитара. У рядового психологическая травма…
- Все хорошо, - сразу же отозвался Закай. - Я просто разочарован в себе.
- В схватке на фальшионах капитану проигрывают все, - едва заметно улыбнувшись, напомнила Рен. - Сам знаешь. И по–моему, ты неплохо сражался.
- Недостаточно хорошо. Я хотел, чтобы меня заметили.
В гневе он швырнул фальшион на пол. Аэро и Рен обменялись красноречивыми взглядами. Оба они пришли к одному выводу: Закай не готов к повышению. Дело было даже не в том, что он проиграл схватку - Аэро проигрывали все солдаты. Капитан не просто снискал славу непобедимого бойца, он еще и Агогэ окончил с высшими баллами. Не зря его назначили капитаном и командиром боевого отряда. Нет, дело было в том, как Закай воспринял проигрыш. Рано или поздно поражение терпит любой командир, однако он продолжает стремиться к победе.
В коридор вышло еще несколько солдат. По распоряжению Аэро они следили за симуляцией битвы на мониторах. При виде капитана воины отдали честь, а некоторые заулыбались и принялись хлопать в ладоши. Аэро прочел их имена на планках: Тристан, Хосико, Старлинг, Этуаль и Синь. Все рядовые. Казалось бы, можно с благосклонностью принять похвалы, но Аэро напустил на себя серьезный вид.
- Все за работу, - приказал он. - Это была учебная схватка: вам нужно проанализировать ход боя и к завтрашнему дню написать доклад по его стратегии. Затем мы пересмотрим запись и обсудим ее.
Тут он посмотрел на Закая.
- Это и тебя касается. - Взгляд Аэро коснулся сиротливо лежавшего на полу фальшиона. - Очевидно, тебе еще многому надо научиться, - сказал капитан Закаю. - Во–первых, всегда заботься об оружии, даже если только что проиграл симулированную схватку. Если будешь так обращаться с фальшионом, я доложу майорам, что ты представляешь эмоциональную угрозу.
- Так точно, сэр, - ответил Закай. Он все не мог успокоиться и по–прежнему злился.
Сделав в уме пометку - приглядывать за парнишкой, Аэро оставил Рен за старшую и отправился на мостик.
* * *
Следуя коридорами корабля и переходя с палубы на палубу, Аэро гадал, зачем его вызвали. "Наверное, экспедиция уже близка к завершению, - подумал он. - Должно быть, есть визуальный контакт". Он не знал, как отреагирует, узрев наконец на мониторах Землю, давно утраченную родину. Да, он видел ее изображения: детальные, высокого разрешения снимки планеты под покровом ослепительно–белых облаков, в прорехи которых просматривались участки ярко–зеленого и сверкающего голубого. Еще нигде, ни в одной из галактик и систем не встречал Аэро столь поразительной планеты, как Земля. У многих планет были кольца, порой много лун и не одно солнце. Яркие, они поражали воображение, но ни одна не находила отклика в душе. Ни одна не взывала к сердцу. Однако снимки были сделаны еще до наступления Конца. Видел Аэро и несколько фотографий с орбиты, сделанных сразу после катастрофы: ни зеленого, ни голубого, ни белых облаков, лишь яростное пламя и дым.
Земляне, может, и построили корабли, скорость которых достигала скорости света, но защитить дом от Конца не смогли. В Агогэ учили: Землю исцелит само время. И вот это время вышло. С тех пор как люди покинули Землю, минула тысяча лет. Десять веков назад родная планета сгорела, ее вода и воздух стали непригодны для жизни. Тысячу лет изгнанники перелетали от планеты к планете, из системы в систему в поисках новой Земли, которую так и не нашли. Наконец поступил приказ возвращаться. Домой.
Дом. Это слово не находило отклика в душе Аэро. Слово как слово… По крайней мере, так он себе говорил. Дом - это место, где рождались и жили его предки, ни больше ни меньше. Отправная точка истории великого исхода. Дома предки задумали и создали детали корабля, тогда как само судно по частям собирали уже в космосе (по крайней мере, так учили на уроках истории). Теперь Земля стала конечным пунктом странствия.
Аэро ощутил вздымающуюся волну эмоций: страх, радость, возбуждение и, наконец, надежду. Он попытался задавить их. Эмоции всегда мешали трезво мыслить, влияли на суждения. Аэро их ненавидел и боялся, ведь они делали его непредсказуемым и даже опасным. А становиться эмоционально опасным он не хотел. Хороший солдат невозмутим и хладнокровен. Это была еще одна истина Агогэ, пожалуй, самая важная. Аэро мысленно упрекнул себя за то, что так и не усвоил ее. Сам ведь не далее как пять минут назад отчитывал рядового!
Поднимаясь на мостик, Аэро понял: битву с чувствами ему не выиграть. Они - не человек, их не измотаешь и не заставишь сдаться. Сдаться предстояло ему самому, и на сей раз он позволил себе слабость. "Дом, - снова подумал Аэро, поддаваясь волне эмоций, пусть и пугающей. - Мы наконец–то летим домой".
Глава 10. ПОТАЙНАЯ КОМНАТА
(Майра Джексон)
Едва зажегся свет и Майра разлепила веки, как в мозгу полыхнула мысль: нужно отыскать Маяк. Обычно Майра просыпалась вялая, соображала туго. Нынешнее же утро выдалось особенным: в голове было ясно, хотелось скорее взяться за дело. Пусть нельзя починить "Анимус", зато можно отыскать Маяк. Вчера Майра подслушала разговор, видела фотографии семьи Уэйд - узнала все, что знают заговорщики. План колонии был известен ей даже лучше, чем мастерам–инженерам, а по тайным ходам она могла проникнуть в давно забытые уголки Ковчега, куда другим путь был заказан.
На кухне гремел посудой отец - он как раз ставил чайник. Майра даже подумала, не предложить ли ему помощь, но быстро отказалась от этой идеи. Узнав, что дочь вломилась в кабинет, отец придет в ярость и запретит ей участвовать в операции. Скажет: это чересчур опасно, ведь патрульные и Синод уже подозревают неладное. Доводы, что это не важно, ведь все скоро и так задохнутся, - не помогут. Отец, естественно, захочет уберечь Майру. Спорить с ним не хотелось, как и не хотелось, чтобы он следил за каждым ее шагом, поэтому Майра просто решила ничего не говорить. Меньше знает - крепче спит. А если ей удастся найти Маяк, то она просто придет к отцу с повинной и все объяснит - ему и злиться уже будет не на что.
Майра слезла с койки сама - отцу даже звать ее не пришлось. Было воскресенье - выходной, ибо на седьмой день Святое Море ниспослало избранным Оракула, однако отдыхать Майра не думала. Она уже натягивала сандалии, когда заметила, как пристально смотрит на нее Возиус.
- Эй, нечего на меня так пялиться, - немного раздраженно сказала она братишке.
Должно быть, его насторожило внезапное пробуждение старшей сестры–сони. Порой ее бесило, что Возиус такой наблюдательный. Или что у них не раздельные комнаты. Немного уединенности не помешало бы.
* * *
- Дела наметились? - спросил отец, не отрываясь от разложенных на столе чертежей. Сам–то он точно отдыхать не собирался.
- Ага. Договорились встретиться с… Калебом, Пейдж и Рикардом… на Базаре, - промычала Майра, запихивая в рот кашу. - Хочу прикупить кой–чего… для работы. Новые сандалии и парочку комбинезонов.
Даже в выходной на Базаре обычно не протолкнуться: изгои никогда не отдыхают - они ведь не хотят умереть с голоду. Воскресенье, напротив, было у них самым напряженным днем. Базар не закроется после трех гудков, а продолжит работать для демоса, решившего потратить свободное время на поход за покупками.
- Хорошо придумано, - похвалил отец, отрываясь от чертежей и глядя на потрепанную одежду сына. - Возиус, пойдешь с сестрой?
- А это зачем? - сказала Майра.
Меньше всего ей хотелось, чтобы братишка таскался следом, словно вторая тень. Тем более что она не думала встречаться с друзьями. Наоборот, собиралась вообще не попадаться им на глаза. Отец укоризненно взглянул на Майру и приготовился прочесть одну из своих знаменитых лекций о том, что семья - на первом месте…
- Я не хочу на Базар, - тихо, но уверенно ответил Возиус.
И Майра, и отец посмотрели на него с удивлением.
- Ладно, как хотите, - сказал Джона, прекрасно зная, что на сына лучше не давить. Собрав чертежи, он поднялся из–за стола. - Мне пора на работу.
На том разговоры - и завтрак - закончились. Убрав пиалу в раковину, Майра догнала отца у двери. Схватила его за руку и вместе с ним вышла из отсека. В коридоре почти никого не было - так, несколько граждан шли куда–то неспешным шагом. От вчерашней безумной спешки не осталось и следа. Отец свернул в коридор, ведущий к Четвертому сектору.
- Удачи на Базаре, - обернувшись через плечо, пожелал он дочери.
- Ты сегодня допоздна? - спросила Майра. Получилось чересчур заинтересованно, и она поспешила добавить: - Если что, не страшно. Я на всякий случай спросила…
Отец устало вздохнул:
- Так я вроде всегда задерживаюсь, разве нет? Постараюсь успеть к ужину.
Пустые обещания. Майра уже не помнила, когда он последний раз ужинал дома. Да, она сама отталкивала его - нытьем и дурным поведением, но ведь то был защитный механизм: если Майра первая оттолкнет родителя, то получится, что он ее бросить не сможет. На самом же деле ей хотелось проводить с отцом больше времени, а выходило с точностью до наоборот. Перемен пока не предвиделось, особенно после того, что узнала вчера Майра. Впрочем, вслух она сказала только:
- Отлично. Значит, до вечера.
Майра помчалась по другому коридору, но стоило ей свернуть за угол, как из одного отсека вышли два человека в черном.
- Следуй за нечестивицей, - сказал патрульный Бейтс. - Отца беру на себя.
Люди в черном разделились.