Нежная княжна в блестящем комбинезоне с лопнувшей молнией попросила меня пройти с ней в дом на предмет починки этого замечательного достижения галантерейной инженерной мысли. Без сомнения, вечеринка покатила по неформальным рельсам.
На следующий день, часа в три, небольшая компания из остававшихся ночевать представителей высшего света (+ мы с Сараем) уютно устроилась в беседке и оттягивалась кто шампанским, кто пивом, а кто и водкой (Сарай). Ночь прошла шикарно (были и кекс, и секс, и унисекс). Настроение господствовало лирическое. С потенциальным продолжением.
Артур-деньрожденец ночевал, оказывается, на черезсоседней (рядом-то, выяснилось, Людмила Зыкина живёт) даче у Наташи Клейнот - бывшей костюмерши Аллы Борисовны, а ныне хозяйки модного бутика. Но спал Артур не с ней, а с самой настоящей певицей-звездой Светой. Её вчера не было на дне рождения (концерт в ночном клубе). Потом она подтянулась к трём и подарила Артику себя. На даче у Натальи. Я этого ничего не видел - молнию у Риммы застёгивал. А сейчас Наташа пришла со Светкой и ещё одной бесцветной плоской девицей в майке с самонадеянной надписью "Don't touch" - дамы переоделись поспортивнее и шампанское поднесли.
Светка автоматически села подле Артура, но поглядывала на него с сомнением: "неужели сегодня у меня был он?".
Потом ещё Артуров друг, бывший художник, а ныне кинопродюсер слегка в годах, подъехал. По кличке Отец Георгий, между прочим. Глаза у него якобы большие, как на иконе. На мой вкус, глаза как глаза (я могу и побольше выпучить), но все бабы - знаменитости из шоу-бизнеса - на него внимание обратили.
Тут выяснилось, что у хозяина вчерашнего и сегодняшнего торжества Артура есть кличка. Самая странная, какую я только слышал в своей жизни, - Степан.
Конечно, это была не кличка, а настоящее имя по паспорту. Но знаете, как трудно переопределиться, если почти 30 часов зовёшь такого Артура Артуром, домысливаешь ему всякие симпатичные недостатки и достоинства, вводишь мысленно в соответствующее ему артуровское общество, а потом выясняется, что и сам он - Стёпа, и мать его - Стёпина, и вещи стёпины, и фарфор и т. д. и т. п. Говорили, что у Стёпы и папа даже есть, который ездил в прошлом году за чем-то в Корею.
- Стёп, а правда, что у вас в Большом педрилы одни? - поинтересовался Сарай для завязки разговора. Похоже было - после вчерашней эскапады в этом доме ему уже позволено всё.
- Артур, ты прости, что я вчера у тебя отсутствовал, - поспешно попытался сгладить неловкость ещё не знакомый с Сараем Гоша, - на свадьбе гулял у милиционера!
- А я тоже жениться собирался, - неожиданно объявил Артур-Стёпа, с которого балерунство и бомондизм в последние десять-пятнадцать минут как-то начали слетать. - Весёлая она такая была. Оля, непьющая из-за гастрита…
И он поведал грустную историю, которая легко могла бы сделать честь какому-нибудь Тургеневу, если бы тот в свое время не был так занят написанием страшных рассказок про несчастную Муму. К сожалению, мне не удастся точно воспроизвести романтический рассказ Стёпы, потому что тогда, слушая, я никак сначала не мог предположить в его повествовании высоких литературных достоинств, а когда опомнился, было уже поздно. Придется уж вам довольствоваться моим неуклюжим наложением. Форма не та, зато факты отражены верно.
Короче, однажды эта знакомая Артура Ольга пригласила его на свадьбу своей двоюродной сестры. У них все родители были военные, вот и сестру замуж за военного приготовили. Ну что? Купили они дежурный комплект постельного белья с намеком и пошли. Свадьбу-то эти солдафоны в банкетном зале наладили. Все Ольгины родственники собрались. Тут до Артура дошло, что они заодно и на него посмотреть собираются. Очень он подобных смотрин не любит, да делать нечего. На этой свадьбе еще одна встреча должна была состояться. После полуторамесячной разлуки. Встреча другой Ольгиной сестры с её мужем, тоже военным. Они приехали из длительных командировок на два дня специально на свадьбу. Он - из Арзамаса-16, она - из Челябинска-30. В общем, свадьба пела и плясала: "С маленьким не затягивайте! Главное: друг другу уступать! А чевой-то молодежь не танцует?!"
Стёпа вышел из подвального зала наверх на улицу покурить и проветриться - уж больно водка у них сильная была, тоже, наверное, военная. Поздний вечер. Рядом еще какой-то огонёк светится. Оказалось, Стелла из Челябинска-30. Слово за слово, пошли они с ней прогуляться вокруг здания, потом спрыгнули в какое-то углубление с чёрным окном и начали целоваться, а потом и это самое. Она говорит: "Смотри, это окно в кладовку, а в кладовке дверь приоткрыта - прямо в банкетный зал выходит. Видишь, мой уже головой крутит. Расходимся по одному". Она - тоже военная.
Оправились и врозь вернулись в зал. Она на него время от времени посматривает - тайна у них. Потом минут через пятнадцать в танце как бы невзначай приоткрыла ту дверь в кладовую чуть пошире, а ему глазами на выход показывает. Ну и ещё раз они туда сходили. Разум у нашего героя совсем уже помутился. Вскоре свадьба стала разъезжаться. Их (Стёпу-Артура и Ольгу) жених с невестой к родителям жениха забрали догуливать в двухкомнатную квартиру. Артур, значит, как в прихожую вошёл, сразу на вешалке ему зелёное пальто Стеллино в глаза кинулось. Он тут же бегом в ванную - проверять, как она изнутри закрывается. Уж неизвестно, чего он там себе вообразил. Жених с невестой ушли в маленькую комнату пятьсот тридцать первую брачную ночь праздновать, полковник-папа с мамашей улеглись на единственной диван-кровати, а для старшего лейтенанта Лёни, его жены Стеллы, Оленьки и Артура в хлам пьяный Лёня надул водочным перегаром четыре надувных матраца. Стёпа боялся, что они взлетят к потолку, и придавил их тяжелыми книгами. Матрацы упёрлись "головами" в диван-кровать, свет был потушен и началась оргия. Артур со Стеллой меняли позиции, орали. Бегали в ванную, снова меняли позы…
- Ну, это, наверное, давно было, - неделикатно перебила его Светка, намекая на их ночное и слишком, по её мнению, скоротечное свидание.
На неё все зашикали, и Артур продолжал в том смысле, что конец ночи потонул у него прямо в каком-то кошмарном тумане. Помнит только, что их все пытались остановить.
Мама - словами: "Нехорошо до свадьбы-то!"
Папа - словами: "Подождали б, черти, до дому!"
Лёня - словами: "Вы бы потише!"
Молодые из другой комнаты - словами: "Во дают ребята!"
В общем, утром он просыпается от жуткого хотенья в туалет. Еще не открывая глаз, понимает, что сотворил нечто ужасающее и непоправимое. И постепенно обрывки вчерашней ночи всплыли в памяти. Это был УЖАС. Артур приоткрыл правый глаз и увидел, что находится в комнате один, заботливо прикрытый вторым одеялом, а его вчера в таком беспорядке разбросанная одежда аккуратной стопкой сложена на стуле чьей-то твердой рукой. Дверь в коридор плотно закрыта. За ней угрожающая тишина. Он быстро представил себе трех громадных солдафонов, выпирающих из голубых маек, как Калининский проспект из Старого Арбата, молчаливо и тупо дожидающихся у кухонного стола, пока их жертва проснется. Терпеть больше не было мочи. Артур решил проскочить в туалет, а заодно и глянуть - нельзя ли незаметно отвалить.
Уже из туалета услышал с кухни тихую музыку, стук ножей, звон бутылок - обычные звуки накрываемого стола. Вышел - будь что будет.
Вся команда его приветствовала по-своему: мужики по спине треснули одобрительно и подмигнули, мама погрозила пальчиком, а дамы опустили глаза.
Ничего не понимая и еще не веря, что останется жив, наш ловелас врезал две рюмки водки с селёдочным маслом и поехал с Оленькой на такси домой.
Теперь-то понятно, что случилось? Военная мама решила, что это будущий родственник Артур любит её племянницу Ольгу. Папа подумал, что это его изголодавшийся сын Лёня так любит свою жену Стеллу. Пьяный Лёня сделал вывод, что очумевший папа вдруг полюбил маму. Молодые с завистью слушали, как "Лёня" любит Стеллу, а Артур - "Ольгу". Пьяный же Артур решил, что он сошел с ума. Наверное, в тот момент так оно и было.
- Единственный трезвый, кто был в полном курсе, - это Оля, - резюмировал понурившийся донжуан, - нам пришлось расстаться.
- А что же она, сука, тебя не удержала?! Видела-слышала, а не удержала. Выпил мужик - что ж тут такого?! Это с её стороны подлость. За это бросать надо! - горячился, принявший историю близко к сердцу, Сарай.
- Я её и бросил, - тихо сказал Артур. - Оленьку бросил, то есть она меня.
Вот так Артур! Прямо Шекспир какой-то, а не Артур!
Он, правда, разъяснил потом, что пригласил эту Олю к себе для последнего и серьёзного разговора, в котором собирался каяться и прощения просить, но она не пришла. Он стол накрыл, цветов купил, а она не пришла. Он ждал, сидел - глаза все проглядел, а она не пришла.
- Индо очи глядючи проглядела блядючи, - подморгнув, подсказал беспринципный Сарай.
- Зря ты смеёшься. Её просто, оказывается, тогдашняя лифтёрша не пустила - сказала, что меня дома нет. Я ей потом такой скандал закатил, а она на своём стоит: "Намазана да расфуфырена - не пара она тебе, Степан, сам благодарить будешь!" Ну что было с ней, со сволочью, делать?! А может, и правда - всё к лучшему?
- Знаешь, как надо проверять, любишь ты бабу или нет? - Сарай закатил глаза, изображая лицом в силу своего разумения страстное чувство. - Ты представь: она со своим макияжем и всякими бретельками сидит в туалете и глядя в одну точку, гадит. А на лбу жила синяя от напряжения вздулась. Если тебя не вырвет - любишь!
Женская половина, немного фальшивя и чуть кокетничая, сказала: "Фи!", и компания с удовольствием выпила за любовь. Гоша сидел на ручке Наташкиного кресла и что-то тихонько ей плел. Понятно было, что он её путает или она его - кто их разберёт.
Светка-звезда долго рассматривала пустой фужер на просвет, потом прикурила сигаретку и сказала в пространство:
- Людвиг его звали. Я, значит, когда в Москву приехала, мне только-только шестнадцать стукнуло, но уже не совсем дурой была. Сначала-то прямо с поезда пошла пожрать в кафешку у трёх вокзалов. Ну, взяла набор номер два: суп, сосиски там, салат-компот… На стол поставила, сумку с пакетом на стул повесила и пошла поднос отнести. Возвращаюсь, смотрю: сидит негр огромный - нет-нет, это еще не Людвиг был, - и мой суп ест, а я про негров раньше только и знала, что сильно угнетенные они. Ну, сажусь я, второе пододвинула, ем потихоньку. Он покосился так, но жрать продолжает, потом салату половину мне отсыпал - видно, совесть все-таки есть, я за это полкомпота ему оставила. Он выпил и ушёл, а я смотрю… на соседнем столе мой пакет лежит, сумка висит и обед остывает… Стрескала - чего ж добру пропадать - и поехала в центр.
Иду по улице Горького - складненькая такая, в джинсиках, в темных очёчках, с красивым пакетом - всё при мне. А он на своём "Опеле" рядом едет: "Садитесь, девушка. - кричит, - я вам Москву покажу!" Глаз у него как алмаз. Ну, я покочевряжилась для виду два-три дома и села. Он невысокий такой. Полноватый, но вполне симпатичный. Я потом-то всё про него узнала. Да… Он, значит, как обычно делал? Шёл в ресторан Дома кино или там в ВТО, пока не сгорел, днём шёл обедать. "Я, - говорит, - днём "работаю". Выбирал какую-нибудь лялю средних лет из тех, что там около искусства крутятся, подсаживался и путал. Он по этой части просто гений какой-то. Три слова с бабой скажет и уже знает всё про неё, и уже так разговор складывает, что ей жутко интересно. То про литературу завернет, то про живопись, а то и про тряпку какую женскую, которую "его сестра из Франции привезла, да ей маловата". Дальше он её к себе на "Динамо" вёз "на рюмочку кофе". Квартирка у него крошечная - комната да кухня. Ещё чуланчик был, под комнатку отделанный - еле-еле кровать помещалась. А так в комнате и тахта, и ковёр, и телефон, и видео-шмидео. Усадит Людвиг женщину на тахту, включит тихую музыку, даст пару гламурных заграничных журнальчиков, а сам идёт на кухню кофе ставить или там чай. На самом деле он на кухне раздевался догола, да-да, - прямо с этой болтающейся штукой, - волосы всклокочивал, очки снимал - он вообще-то сильный очкарик, а когда близорукий человек очки снимет, то глаза сами собой нехорошие делаются. Потом еще краска у него была специальная, красная - будто кровь. В одной руке топор, в другой нож - и всё это и сам в "крови", а на губах пена для бритья, и так заскакивает: "А ну раздевайся щас же, мразь такая, тварь поганая, а то убью щас, зареж-ж-у на ху-у-…!"
И Светка, вытаращив глаза, протянула перед собой руки - это было страшно.
- Секс-то у него довольно-таки тухлый, - продолжала она, покосившись на бедного Ар тура, - но по первому разу даже интересно. Меня он привёл, пообещав "английскую кофточку на вас". Музыку завёл и пошёл на кухню копошиться. А я думаю - чего ждать то - разделась и легла на тахту в красивой позе, как в "Плейбое". Тут он с ножами-топорами весь в крови и заскакивает. Я говорю: "Сколько тебя можно ждать-то, милый?" У него из рук всё попадало, он рот открыл, глазами лупает, а потом как заржёт, даже упал и там продолжал хохотать. И я с ним. В первый раз так и трахнулись на нервной почве. Он меня после этого сильно зауважал и пустил в чуланчик жить. А я за это квартирку в такой чистоте держала, что сама удивлялась. С утра встану, бывало, везде подмету, пылесосом тоже пройдусь, потом пыль протру, а особенно его коллекцию самоваров на кухонном подоконнике - это он спецом подоконник заставил, чтобы в окно не выбрасывались - второй этаж все-таки - попытки были. Ну вот. Уберусь, уберусь, а потом только топор с ножами начистить, чтоб как зеркало, да краски для него развести - всего и делов-то. К пяти часам, когда он обычно являлся, я всегда успевала. И сам обстиранный, обглаженный - как картинка. Я и у себя-то в Рузе белоручкой никогда не была, а тут тем более.
Привел однажды фифу белобрысую и здоровущую - я в щёлочку подглядела. Сначала всё про кино разговаривали. Про разные течения. Потом он, мне кажется, ошибочку тактическую допустил, а может быть, и нет. "Вы понимаете, - он говорит, - у Тарантино совсем другая сверхзадача была, а вы, кстати, от минета не кончаете?" - И пошёл на кухню "чай ставить". Это её насторожило как-то. Она следом за ним на кухню. А он ещё раздеться толком не успел, да и без топора - никакого эффекта. Пришлось по-простому её на тахту заваливать. Без интереса, но всё-таки с особым цинизмом, как говорится. Ну, ушла она потом, дверью хлопнула, да ещё и с угрозами. Людвиг за свои бумажки сел - что-то с наукой связанное. Я прибралась, вдруг звонок в дверь. Он в глазок глянул: "Свет, ставь!" Я уже всё знаю: ставлю кастрюлю с водой на большой огонь, а в дверь звонят, барабанят. Людвиг опять к бумажкам ушёл. Наконец, я кричу: "Готово!" Он дверь открывает, но она на цепочке. За дверью какой-то шибко большой парень бесится - дылдин брат, что ли. И всю эту кастрюлю - прямо на него. Брат по лестнице так посыпался, что не наглядишься. Такой вот крутой Людвиг мужик. Сейчас в тюрьме по третьему разу, но ненадолго. Я его жду и люблю. И пластинку новую посвятила! - закончила Светка с каким-то озлоблением и покосилась опять на Артура.
Мы все только руками развели, а в глазах Артура засверкали искорки оскорблённого самолюбия:
- Что ты всё смотришь?! Ну не в форме я вчера был! Выпил лишнего - день рождения всё-таки! И потом - это тебе не рот под фанеру открывать!
- А что такого! Знаешь, как говорят: "Пять минут позора - и обеспеченная старость!"
- А с другой стороны: деньги проешь, а стыд останется! Бездуховность, бля! Хорош препираться, горячие сексуальные головы! Мы ещё на вашей свадьбе погуляем, наливай, - это Сарай Свете.
- Вы знаете, друзья, - мягко сказал Гоша, - в течение многих веков человечество бьётся над этой извечной загадкой. Что такое любовь? Зачем она и почему? Никто не может дать однозначного ответа. У каждого человека это индивидуальное, глубоко личное. Я, например, уважаю любую точку зрения, даже такую, я бы сказал, несколько экстремистскую, как у нашего Юрия. Меня только всегда удивляло, как разные человеки распоряжаются свалившимся на них чувством. Давайте-ка выпьем, и я вам расскажу одну историю, которую ещё не рассказывал никому.
Когда мне было приблизительно столько лет, сколько вам, обретался у меня один приятель - сейчас, к сожалению. - просто знакомый. Он был музыкантом - играл на гитаре в одном из этих бесконечных ансамблей. Виктор много разъезжал по стране и зарабатывал неплохие по тем временам деньги. Купил вскоре однокомнатную квартиру, справил новоселье и неожиданно и даже как-то тайно женился на милой девушке Лене - студентке второго курса Академии имени Плеханова, а тогда просто Плешки.
Однажды Витя вернулся с недельных гастролей. Он приехал домой днём, положил гитару. Засучил рукава и принялся за уборку. В комнате царил милый женский беспорядок, который любая молодая и неопытная женщина тут же организовывает вокруг себя, когда на пару дней остается одна.
Виктор прикурил сигарету, и в тот момент, когда он сделал самую первую затяжку, как раз зазвонил телефон. Он неловко закашлялся, схватил трубку и высоким поперхнувшимся тенором сказал: "Алё!"
- Здорово, Лен! - весело проговорил мужчина на другом конце провода. - Что это у тебя с голосом? Опять вчера с Тимуром перебрала? Когда твой дурак-то приезжает? Сегодня у Кеши тусовка - ребята будут классные.
- Вы ошиблись номером, - пробормотал помертвевший Витя и бросил трубку.
Он просидел около телефона ещё минут десять, очень надеясь, что перезвона не будет. Его и не было. Может, действительно случайный звонок, но уж слишком всё сходилось.
Так он мучился до самого прихода жены из института. Встреча была бурной - радостная Ленка сразу затащила его в постель, и на время он забыл о своих подозрениях.
На следующий день в отсутствие любимой супруги Витя провёл тщательный обыск квартиры на предмет мужских телефонов или каких-либо других улик. Обыск ничего не дал, но дурацкая формула "доверяй, но проверяй" никак не давала ему покоя. Он стал нервным, стал часто приходить домой неожиданно, стал подслушивать женины телефонные переговоры - в общем, пустился во все тяжкие, как в своё время Отелло прежде, чем предложить Дездемоне окончательный развод по своему плану.
Я тогда ничего этого не знал, и своим звонком он застал меня врасплох. Зная мою любовь к хорошему коньяку, Витя предложил бутылку очень хорошего "Арманьяка", если я пересплю с определённой девушкой. Которую он мне укажет.
Я был слишком увлечён своей работой, чтобы что-нибудь соображать, и, юродствуя, ответил, что сам поставлю два коньяка, если девушка хорошая.
Мы встретились назавтра около Плешки, и Виктор из окна машины показал на высокую стройную блондинку, которая мне сразу и безоговорочно понравилась. Виктор вышел, а я быстро нагнал девушку, посадил в автомобиль, свозил попить кофе в дорогой бар и договорился часа на три завтрашнего дня. У меня дома. Гм, картины посмотреть. Потом позвонил Виктору и доложился. Какой же я был в то время самовлюблённый болван - ведь стоило только чуть-чуть получше подумать, и я бы, конечно, догадался.
Вечером на минутку заскочил Виктор взять второй ключ, чтобы завтра лично проверить выполнение нашего договора. Затем он, оказывается, даже смазал машинным маслом замок и петли моей двери, после чего и явился домой.
Они рано легли спать, и Виктор предложил жене завтра сходить в кино, на что получил полное согласие, но только "после семинара по истории", который состоится в три часа.