"У меня сейчас достаточно денег, - сказал Майкл. - Хватит. Я устал". Очень многие не думали, что это серьезно. Однако в его решении уйти были свои резоны, о которых почти никто не знал. Он чувствовал, что его надувают, пока он гастролирует, единственный способ прекратить это - по крайней мере на время - больше быть дома. Его прежний помощник по бизнесу сокрушался: "Когда Майкл работает, у него нет времени проверять бухгалтерию и смотреть, куда идут его деньги. Большая часть его персонала - людей, которым он доверяет, - имеют большие барыши, когда он находится в поездках, обделывая делишки на стороне". "В этом нет ничего необычного. Билл Косби, по его словам, однажды обнаружил, что у кого-то из его персонала есть дом за 9 миллионов долларов - такой же большой, как у него! То же и с Майклом. Он нанимает людей, которым доверяет, платит им много денег, но потом многие из них снимают сливки. Пока тот в поездках, деньги меняли своих хозяев направо и налево. Джексон терял очень много, вот почему он решил прекратить турне. С усталостью ничего не поделаешь; но с грабежом нужно кончать".
"Я хочу вам кое-что сказать, - делился один из бывших помощников Майкла. - До того как заключалась какая-либо сделка от его имени, все его окружение имело свои побочные договоренности, еще до того, как он узнавал что-то о главной. Люди, на которых он полагался, зарабатывали на его имени. Они ничего не придумывали, пока не были уверены, что заработают на стороне, помимо того, что он им платит. Неудивительно, что он никому не доверял. Хотите верьте, хотите нет, но Джозеф предупреждал Майкла об этом. Он часто действительно думал о его интересах".
"Я точно знаю, что менеджеры Майкла не хотели, чтобы я был поблизости. Я не думаю, чтобы он знал о том, что делают его люди. Речь шла о миллионах и миллионах долларов", - считал его отец.
* * *
Майкл Джексон, возможно, и хотел "уйти в отставку", но его семья все еще планировала турне по Корее и надеялась, что он примет в нем участие. Родные нуждались в деньгах больше, чем когда-либо. Финансовые проблемы были у Джозефа. Он потерял более 700 тысяч долларов на пересохших нефтяных скважинах и более 250 тысяч на JoCola - компании, производящей напитки. Тремя годами ранее, в 1985 г., он заключил соглашение с предпринимателем, занимающимся недвижимостью, Гэри Бервином, чтобы купить комплекс Berwin Entertainment Center на бульваре Сансет в Голливуде за 7,1 млн долларов. Это здание, построенное в 1924 г., было Голливудским атлетическим клубом, где бывали Джон Уэйн и Кларк Гейбл. "За него просили 12 миллионов долларов, но нам удалось снизить цену до 7,1 миллиона, - отмечал Гэри Бервин, которого очень уважают в индустрии развлечений за то, что он помог возродить имидж Голливуда. - Джозеф заявил, что деньги - не проблема. У меня не было причин сомневаться. Майкл как раз в это время купил каталог Beatles за 47 млн долларов, и я считал, что у семьи много свободных денег. Действительно, Джексон-отец смеялся, когда я поднял вопрос о деньгах. "С такой семьей, как моя, деньги не имеют значения", - заявил он".
Сделка была заключена. Бервину отходило 15% недвижимости, Джексону - остальные 85. Они должны были быть равноправными партнерами в студии звукозаписи, ночном клубе и частном клубе в этом здании. "Он обещал, что Майкл приедет и будет часто посещать клуб, одно его присутствие обеспечит успех предприятия, - вспоминал Бервин. - Он мог бы входить через двери охраны, пользоваться частным лифтом, и никто не будет знать об этом, что, как сказал Джозеф, сын сочтет замечательным. Также незамеченным он сможет входить в студию звукозаписи. Отец полагал, что Майклу понравится здание и его архитектура".
"Почему ты так уверен, что Майкл захочет в этом участвовать?" - спросил компаньона Гэри Бервин. "Послушай, если я участвую, то, известное дело, Майкл тоже будет. Ты можешь положиться на это. Если я здесь и Кэтрин, Майкл и все ребята тоже будут здесь", - ответил он.
"В какой-то момент Джозефу требовался заем на покупку дома, потом нет, - продолжал Бервин. - И снова да, и опять нет. Позже он собрался взять в партнеры Дона Кинга, но отказался от этого. Его окружали безнравственные люди, которые или грабили его, или учили, как грабить других".
"Это всего лишь чуть больше миллиона баксов, - говорил отец, умоляя сына вытащить его из этой неприятной ситуации - Пожалуйста, пожалуйста, помоги мне выбраться". Джозеф сказал другу, что Майкл не хочет иметь ничего общего с ним и его проблемами. "Сын потрясающе неблагодарный, - говорил этот человек. - После всего, что он сделал для него, это черт знает что - отказать своему старику, когда тот умоляет о помощи. Знаете, как трудно для него просить? Я думаю, Майкл целенаправленно пытался разорить отца, из злости. Мне жаль такое говорить, но многие друзья семьи думают так".
Джозеф связался с другими детьми, в том числе Джанет, но они сказали, что пальцем не пошевелят, чтобы помочь ему. Отец был обижен. Возможно, по их мнению, это не очень хорошее вложение денег. Он знал, что дети питали к нему не очень добрые чувства, но не столь неприязненные, чтобы подвергнуть его такому унижению. Ларри Андерсен, который дружил с Джозефом 15 лет, объяснял: "Джермен всегда говорил отцу: бизнес есть бизнес, а семья есть семья. Ты должен разделить их. Но Джозеф смотрит на дело иначе. Он любит своих ребят и надеялся, что те помогут ему. Кажется, что там очень много денег, на самом деле это не так, когда гы думаешь обо всем, что делается в этой семье".
"Вы думаете, что, раз у семьи такой престиж, как у Джексонов, они должны вести себя респектабельно, но вместо этого они все еще шляются по улицам, раздевая людей и дуря им голову, - считает Гэри Бервин. - Думаете, Майкл выше лого, но это не так. Семья не работает совместно. Они работают каждый против каждого и, что хуже всего, против людей, которые имели несчастье делать бизнес с другими членами семьи".
В декабре 1988 г. Джозеф был доведен до отчаяния. Шоу в Корее должны были состояться, иначе он никогда не сможет собрать денег на оплату судебных исков. "Я встретился с Джеромом Говардом, - рассказал Гэри Бервин. - Он хороший парень и нравится мне. Мы начали смотреть, как идут дела у этой чокнутой семейки. И выяснилось, что они были плохи для всех".
В это время Майкл был в Японии с турне Bad, в стране, где это путешествие началось пятнадцать изматывающих месяцев назад. Встреча родителей с остальными братьями была назначена в Энсино в семейном театре.
Для начала Джозеф и Кэтрин поговорили с Тито, Джек-ки, Марлоном, Рэнди, Джерменом и его невестой Маргарет Мальдонадо (он и Хейзл официально развелись в июле 1988 года; новая пара уже собиралась заводить второго ребенка). К братьям был нужен очень осторожный подход, они могли не согласиться поехать в Корею. Отец и мать чувствовали себя так, будто входят в логово льва, настолько братья подозрительно относились к тому, как глава семьи вел дела. Часа через два он вышел из театра довольный и сказал Джерому: "Не говори с ними ни о чем, кроме контрактов. Не упоминай муновцев и всю эту ерунду, потому что они могут не поехать. Просто говори им о деньгах, которые они получат".
Джером Говард вошел в тридцатиместный театр и обнаружил, что братья разделились. Джермен и Маргарет сидели около сцены, Тито был сзади, Рэнди - в одном углу, Мар-лон _ в другом, Джекки в середине зала. Говард встал перед экраном и рассказал о предполагаемых концертах людям, которые подозрительно к нему относились, как к каждому, кто работал с их отцом. Марлон сразу заявил: "Не пойдет. Больше никаких семейных турне. Мне все равно, сколько миллионов там платят, я получил урок еще в прошлый раз. На меня не рассчитывайте". Он больше не хотел выступать в составе группы Джексонов. Когда у него были проблемы с выходом из контракта на запись после турне Victory, Майкл был настолько любезен, что позвонил президенту CBS Records Уолтеру Етникофф и просил освободить его, что и было сделано. Но Марлон все же испытывал двойственное чувство к брату. Перед турне Bad, вместо того чтобы прямо сказать, что братья не будут участвовать, Майкл уклонялся от встречи.
"Я слышал от друзей, что происходит, - жаловался позже в одном из интервью Марлон. - Если он не хотел сказать мне правду, лучше бы вообще ничего не говорил. А он лжет вместо этого. Последний раз я получил прямой ответ от Майкла в 1984 году". Но все же у него сохранились теплые чувства к
брату.
- Я просто не хочу, чтобы что-то разрушило мое отношение к Майку, - сказал он. - Я не думаю, что мы должны
работать вместе.
- Тем хуже для тебя, - ответил Джекки Марлону. - Потому что я участвую.
- Я тоже, - заметил Рэнди.
- И я, - решил Джермен, посоветовавшись с Маргарет.
- Меня тоже посчитайте, - произнес Тито.
- А что с Майклом? - поинтересовался Рэнди. - Что мы собираемся с ним делать?
- Нам он не нужен, - отрезал Джекки. - Мы и без него
справимся.
Кэтрин согласилась.
- Давайте попытаемся не втягивать его в это, - сказала она. - Пожалуйста, неужели без него нельзя обойтись?
Джермен покачал головой. Ему нужно было сказать это аккуратно, олимпийский стадион в Сеуле вмещал шестьдесят тысяч зрителей, и братьям точно нужен был Майкл, чтобы привлечь так много любителей эстрады.
- Слушайте, оставьте его матери и мне, - предложил Джермен. - Мы с ним поговорим.
- Как? - удивился Рэнди.
Джермен повернулся к Кэтрин. Она глубоко вздохнула:
- Я посмотрю, что смогу сделать. Но позвольте вам сказать, что, если мы нажмем на него, можем потерять его навсегда. И что мы тогда будем делать?
Глава 30
"Я счастлив, что у меня большая семья, это так здорово. Очень многие выросли единственным ребенком в семье. Я думаю, что брат и сестра - это дар божий. Действительно так считаю. Я их всех очень люблю", - говорил Майкл о своих близких.
Наконец турне Bad было почти окончено; 4,5 миллиона человек в последние полтора года заплатили за то, чтобы увидеть выступление Джексона. Его последним пунктом за границей в декабре была Япония, где он дал девять концертов, билеты на них были полностью распроданы. У него был месяц отдыха до последнего концерта в Лос-Анджелесе.
"Мы сейчас даем Майклу свободу, - сказал Джермен, пока брат был в пути. - Но когда он закончит гастроли, нападем на него все вместе - с любовью". Однако после возвращения Джексона в Соединенные Штаты никто из семьи не мог найти его. Он был измучен и не разговаривал ни с кем. "Они думают, он осторожничает, ускользает и все такое, - делится наблюдениями его гитарист Дэвид Уильяме. - Нет. Он просто жутко испуган и устал от людей, которые докучают ему".
Семья прослышала, что Марлон Брандо, близкий друг Майкла, приехал к нему в гости. Ему принадлежал остров Те-тиароа на Таити, и он пытался убедить Джексона, у которого его сын Мико работал охранником, приобрести такой же. "Я был на всех обедах с Брандо, ничего сотрясающего землю не обсуждалось, - утверждал Фрэнк Дилео. - Они говорили о жизни, о том, как делают кино. Брандо приглашал нас три или четыре раза к себе на остров. Мы намеревались поехать со Скорсезе и Де Ниро, но так и не собрались".
Сейчас Майкл прятался. Он устал и переживал, что два его последних сингла, Another Part of Me и Smooth Criminal не стали хитами номер один. У него было уже пять хитов из альбома Bad, но этого было мало. Джексон хотел, чтобы каждая запись становилась хитом. Было продано 17 миллионов экземпляров Bad, неплохая цифра, но ей было далеко до Thriller: 40 миллионов. Было очевидно, Майкл не побьет свой собственный рекорд продаж, и это угнетало его.
Выйдя первый раз на улицу, он замаскировался - отправился в аптеку в Вествуде в большом африканском парике и темных очках. Менеджер на вопрос, узнал ли он Майкла в таком виде, ответил: "Когда увидел его нос и подбородок". Писателям Джону Николсу и Лэнсу, известным как "дети Голливуда", владелец магазина сказал, что тот купил "ручной электровибратор".
Что же значили эти переодевания Майкла? Часто он выходил без грима, и столпотворения не было. Похоже, гримировался, когда хотел привлечь внимание. Все его наряды такие нелепые, что он добивался требуемого результата. Иногда, однако, все шло не так, как задумывалось. Однажды Джексон отправился в ювелирный магазин в Сими-вэллей, Калифорния, в парике под бейсболкой, с поддельными усами и фальшивыми зубами. Он поправлял усы, смотрясь в зеркало. Охранник попросил подозрительную личность выйти из магазина и потребовал объяснений о фальшивых усах. "Мне приходится... Я в гриме... Я Майкл Джексон", - был ответ. Когда охранник настоял, чтобы грим был снят, он послушался. К этому времени прибыли три патрульных машины, собралась толпа. Все хотели получить автограф, и никто из них не догадывался, что цель достигнута - внимание привлечено.
Однажды такой интерес привел его в тюрьму. Майкл вел свой "Роллс-Ройс", будучи в гриме. Его остановила полиция, которая заподозрила угон машины. Даже сейчас некоторые полицейские офицеры особенно пристрастны, когда за рулем чорогих машин черный. У Джексона с собой не было прав. Хуже того, у него с собой была неоплаченная квитанция за штраф. Полицейский не поверил, что это действительно он, лаже когда тот снял грим. Артист оказался в тюрьме Ван Пайс. Билл Брэй освободил его под залог.
Заставила Майкла перестать прятаться в январе 1989 г. его сестра ЛаТойя. Ему было 30, последние 20 лет он был озабочен тем, как публика воспринимала его и его семью. В тот самый день, когда Берри Горди и Дайана Росс научили его лгать, называя свой возраст, Майкл понял значение паблик рилэйшнз. Он всегда помогал поддерживать образ единой дружной семьи Джексонов и даже участвовал в турне Victory вместе с братьями, хотя на самом деле не хотел этого. Теперь ЛаТойя грозила разрушить заботливо выстроенный образ дружной семьи своим участием в "Плейбое" (Playboy).
Съемки для этого журнала были кульминацией в цепи событий, которые разорвали ее отношения с семьей. ЛаТойя была травмирована, ее альбомы плохо продавались. "Я хочу платиновый альбом", - жаловалась она. Отец понимал, что у нее ограниченные вокальные данные и с этим многого не достигнуть. Он попытался убедить ее стать моделью, но такая работа ей не нравилась, хотя она была красивой девушкой, особенно после пластических операций. Как и у Майкла, у нее было несколько пластических операций - ей тоже не давал покоя собственный нос, хотя она всячески отрицала это. "Не знаю, кого она хочет одурачить", - смеялся Марлон.
Когда ЛаТойя решила, что Джозеф больше не будет ее менеджером, она последовала примеру Майкла и других братьев. Забросала его письмами от своего поверенного, хотя жила с ним в одном доме. Отец игнорировал их, и тогда она решила вступить с ним в открытую конфронтацию.
Когда ЛаТойя попросила Кэтрин о помощи, мать сказала: "Послушай, я не хочу вмешиваться в это. Это ваше с отцом дело", - повернулась и пошла наверх в спальню.
Надеясь успокоить ЛаТойю и уговорить ее остаться дома, родители наняли человека со стороны, Джека Гордона, чтобы он стал ее менеджером под началом Джозефа. Они надеялись, что так она не будет чувствовать себя как в капкане у отца. Гордон сидел в тюрьме за попытку взяточничества, имел отношение к сделкам в преступном мире и, как утверждают, четыре года держал бордель в Неваде. Он стал для дочери Джексонов чем-то большим, чем помощник по бизнесу. Никто в семье не знал, что происходит, а они вдвоем обдумывали способ, как освободить ЛаТойю от старших Джексонов.
"Гордон угрожал моей жизни, - утверждал Джером Говард, - когда я спросил его о крупных расходах, которые парочка делала за счет Джозефа. Этот человек опасен. Но ЛаТойя считала, ей следует бояться отца. "Ты знаешь его? - спросила она меня однажды. - Нет, ты его не знаешь. Ты не знаешь, какой он, Джером. Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти".
В марте 1988 года - через три дня после того, как Майкл выехал из дома в Энсино, - 32-летняя ЛаТойя улетела с Гордоном, которому в это время было около 45. Она взяла только 2 чемодана, оставила свой "Мерседес" на дороге и с тех пор не возвращалась домой.
Семья обвинила Гордона. Джозеф не скрывал, насколько семья презирала его. Чувства были взаимными. "Я люблю его, как яд", - признавался Джек.
Кэтрин, услышав, что дочь планирует сняться обнаженной для журнала Хью Хефнера, не могла в это поверить. Как и все, кто знал ее. "Она всегда была пуританкой, - отмечал давний друг Джойс Маккрей. - Всегда носила длинные платья и свитера с высоким горлом. Никто и никогда не видел ее тела. Она была очень скромной".
"Я обычно всегда скрывала свое тело с головы до пят, - заявила ЛаТойя Playboy. - Я думаю, моя застенчивость возникла от того, в каких условиях я росла - в изоляции, при строгом отце".
Кэтрин позвонила дочери и спросила, правда ли это. "Ты действительно позируешь для разворота журнала? Пожалуиста скажи мне, что это неправда", - умоляла она. "Мама, - сказала дочь - где ты такое услышала? Конечно, это неправда". Позднее она объяснит, почему солгала. "Мать спросила меня позировала ли я для Playboy, но очень конкретно: "Позировала ли я для разворота?" Я ответила "нет", потому что это и было правдой. Я действительно позировала, но не для разворота".
Кэтрин позвонила Майклу и со вздохом облегчения сказала, что слухи о ЛаТойе и журнале - ложь. Но он уже слышал обратное и решил взять дело в свои руки. Сделав несколько звонков и узнав о встрече в особняке Хью Хефнера, посвященной публикации снимков, брат поехал и под предлогом, что хочет увидеть животных хозяина, решил все выведать В доме он сразу обратил внимание на группу мужчин, сидящих вокруг стола и нервно запихивающих фотографии в свои портфели. Майкл встретился с Хефнером, который пообещал прислать ему снимки с курьером на неделе, "после того как они будут окончательно готовы".
Когда Майкл получил фотографии, он испытал сильнейший в своей жизни шок. "Я не могу поверить, что это моя сестра - сказал он человеку, который до сих пор работает с ним - Это рушит имидж семьи. Все. Ничего не осталось". Сотрудник Майкла вспоминает: "Увидев эти фотографии он беспокоился только о матери и ее гипертонии. "Боюсь, когда она увидит их, у нее будет инфаркт, - сказал он мне - Я не собираюсь даже говорить ей, что у меня они есть. Я надеюсь, они, по крайней мере, заретушируют кое-что".
Майкл позвонил ЛаТойе, надеясь получить от нее копии окончательного варианта журнала. По ее словам, он сказал, будто фотографии восхитительны, что непохоже на правду. Потом попросил выслать ему окончательный вариант однодневной почтой "Федекс". Она отказалась. Через месяц вышел журнал.
Когда в семье впервые увидели 11 снимков, все были изумлены. Неужели это действительно ЛаТойя, позирующая обнаженной с 60-фунтовым удавом боа-констриктором между ног? "Боа не опасны, если они не голодны", - говорилось в сопроводительном тексте.