Став более угрюмой и своенравной, она дает полную волю своим желаниям и инстинктам. Она делает что хочет, не подчиняется правилам, установленным в ее школе, и даже любит их нарушать. Болезнь и вызванная болезнью нервозность делают ее повелительницей в семье. Родные подчиняются всем ее капризам, исполняют все желания, отец и брат ее обожают. Пользуясь этим, она охотно заявляет, что "не такая, как все", несет в себе мощные энергии и хочет заставить их действовать. У нее есть лишь одно желание – не подчиняться условностям, быть верной своей природе, идти, куда эта природа ее ведет. То есть жизнь в маленьком городке Покипси ей не нравится и до крайности раздражает. Элизабет нравится жизнь без препятствий, без светских и религиозных условностей. Она много читает – приключенческие романы и немного дерзкие для ее возраста рассказы о женской независимости и внебрачных любовных связях. Но ее настоящая любовь – кино, которое она предпочитает книгам. В этом новом искусстве Элизабет любит не интригу и не игру актеров. Ей нравятся случайные связи предметов, которые глаз камеры может уловить даже без ведома кинематографиста. Частицы неосознанной поэзии, пойманные образом, как сетью, неожиданные смещения образов – источники той поэзии, которую она сама хочет уловить с помощью фотографии. Позже она, как Дора Маар, будет способна улавливать эти видения, которые ускользают прочь от реального мира, но иногда сами тайком проникают в него, бесшумные и сверкающие. Так она кует свою судьбу фотографа – присоединяет к ней другие возможные профессии, готовит для нее неизданную переписку, украшает тайнами, которые нужно открыть. Вместе с Джоном она проскальзывает внутрь священной для них фотостудии Теодора. Там она, трепеща, наблюдает, как из черной воды возникает новорожденный снимок. Ей хочется самой создавать такие снимки. Каждый из них для нее – боль, которую надо утолить. Девушка-фотограф знает, что эта тайна скрыта внутри самой обычной действительности. В тишине и безвестности она движется в этом направлении. Она хочет не создать маленькую летопись реального мира, а выявить существующие в нем несообразности, несходства, отклонения. Она охотно берется за любое дело, у нее умелые руки и острый ум, поэтому она быстро усваивает технические приемы отца. Ее взгляд всегда начеку. Она тренирует свои глаза, приучая их замечать возникновение нового, неизвестного. Работа с объективом учит ее делить действительность на части, резать на куски мгновения и пейзажи, тела и лица. Аппаратом "Браунинг", подарком отца, дочь расчленяет реальность на фрагменты и коллекционирует чудесные и хрупкие мгновения. Ее детская психика приспосабливается и, как материал при литье, принимает форму реальности, которую должна улавливать. Поэтому Элизабет рано повзрослела и стала смотреть на мир отстраненно, словно издалека – так, чтобы улавливать его и одновременно господствовать над ним. Ее взгляд упражняется в этом, часто лишая реальность эмоций, но в первую очередь овладевая реальностью, подчиняя ее себе. Пережитая в детстве трагедия (изнасилование), ставшая ее последствием болезнь и отчуждение от собственного тела в результате позирования отцу сделали девушку циничной, в высшей степени уверенной в своей власти над людьми и предметами и лишенной сострадания. Привлекательность ее красоты и то, что она требует от близких внимания, усиливают эту внешнюю холодность. Аккуратное разрезание действительности на куски, к которому всегда приучал Элизабет отец, позволяло ей верить, что она в каком-то смысле имеет власть над реальным миром: она может не дать этому миру обмануть себя, хотя он уже ее обманул. Дабы этого не случилось снова, нужно сначала как следует узнать его, а потом снова взять в руки поводья власти. Вот почему она и осознанно, и даже бессознательно собирается из изучаемого объекта стать действующим субъектом. Уже в очень раннем возрасте она хочет из модели стать "богом из машины", из музы – открывателем иного мира. В том возрасте, когда была изнасилована, она позировала перед объективом своего отца в детском переднике, слишком большом для нее, и по-прежнему отдается отцовскому взгляду, предлагает себя. Девочка опирается локтем о ствол дерева (несомненно, сосны, которая лишилась ветвей). Она стоит посреди сада, но вокруг так пусто и голо, что этот пейзаж почти вызывает тревогу. Внешне эти снимки – свидетельства счастливого детства. Но они ничем не отличаются от других фотографий, которые Теодор сделал позже и где его дочь обнажена. Там она спокойно и равнодушно подставляет себя его взгляду, сложив руки за спиной и выставляя на всеобщее обозрение грудь и лобок, как рабыня, ставшая идолом.
Она еще научится театрализации тела, и причиной этого станет тайный, почти развращенный интерес к "подземным" движениям человеческой натуры. Толчком послужила игра Сары Бернар, которую Элизабет увидела в спектакле, торжественную и величественную в роли умоляющей Порции. Впечатление от этой сцены было таким сильным, что она стала одним из ключевых моментов в ее учебе. Великая актриса в своем американском турне играла не какую-то одну пьесу, а отрывки из своих лучших ролей – своего рода попурри из ее успехов. Жизнь на сцене была разрезана на выразительные куски, разделена на решающие мгновения, значение которых великая исполнительница подчеркивала преувеличенной игрой перед изумленными зрителями. Так муки Порции стали частью учебника жизни для их свидетельницы, маленькой Элизабет. Будущая Ли Миллер не ошиблась, когда намного позже, вспоминая эту минуту, описала свои чувства как "большой болезненный интерес" . В эту пору жизни она обнаружила у себя большую любовь ко всему, что относится к области театра. В свои бунтарские и полные капризов подростковые годы Элизабет всегда чувствовала влечение ко всему, что в конечном счете искажает реальный мир – увлекает его в сторону иного мира, вводит в заблуждение или отвлекает от тусклой повседневности. Поэтому главными объектами ее наблюдения и поисков станут световые эффекты и фотомонтажи, которыми уже давно занимается ее отец, оптические иллюзии, ярмарочная магия и все возможности, которые предоставляет кино. Как велика мощь этого искусства, она знает по собственному опыту с коротким фильмом, где безумный локомотив буквально бросался в лицо полным ужаса зрителям (она тогда разорвала золотую тесьму на подлокотниках своего кресла в ложе!).
Уроки театрального искусства
Элизабет хочет учиться лишь тому, что действительно хочет знать. Ее учебу направляет случай, в занятиях нет системы. Ее исключают из многих школ, и всегда по одним и тем же причинам – яростная независимость, отказ от обмана, любовь к инстинктивному, презрение к условностям и стремление к странному и "непривычному". Она хочет обнаружить, что скрывается под масками, поймать реальность, когда та принимает иной облик, и увидеть, что эти другие облики – все же реальность. Поэтому она в основном интересуется вспомогательными дисциплинами (например, театральным искусством и рисованием), а основными предметами пренебрегает. У нее есть способности к физике и ко всему, что связано с экспериментами, но склонность к шуткам и провокациям, любовь ко всему необычному и к неожиданностям мешают ей учиться. Родной городок, который она насмешливо называет Пок, кажется ей таким далеким от ее желаний и грез! Но при этом она навсегда сохранит нежное воспоминание о городе, где прошла ее молодость, и позже будет приезжать туда как в паломничество.
Элизабет уже по-своему воплощает независимость и "безумие" в свое время, 1920-х годах, хотя еще не знает об этом. И эти годы уносят ее в те глубинные течения, которые она уже чувствует в себе. Она предчувствует порывы и внутренние энергетические потоки своей эпохи, символами которой стали знаменитые актрисы тех лет – звезды немого кино, от Луизы Брукс до Коллин Мур. Женщины собираются взять свою судьбу в собственные руки, избавиться от ига мужчин, выявить свою истинную природу. Элизабет урывками видит начало этого нового отважного предприятия и смутно хочет в нем участвовать. Она необыкновенно красива и редко улыбается, чтобы были лучше видны правильные черты ее лица, которые не должно изменить никакое чувство. Ее красота почти идеальна и загадочна, и скоро Ман Рэй посчитает своим долгом возвысить и освятить эту красоту. Но пока Элизабет пробует себя во многих искусствах – в театре, в танце, в поэзии, светотехнике. Ее интересует все, что выходит за границы реальности или приближается к этим границам. Учеба страдает от этого. Потом она проведет два года в квакерской школе, но и там не смогут победить ее непоседливость и беспокойный нрав. Она много читает и даже пишет маленькие тексты – новеллы и театральные пьесы – и все время ищет новые интересные сюжеты. Бешеный локомотив из фильма служит ей ориентиром. Она уподобляет себя этой силе, которая мчится вперед, сверкает, и ревет, и наконец взрывается. Ведь Элизабет больше всего любит то, что изумляет и производит эффект взрыва, любит сдвинутое с места и необычное, странное и отличающееся от остального. Ее восхищает новая Ева, которая рождается в эти годы, – свободная женщина. Элизабет тоже хочет быть флэппером – эмансипированной "холостячкой" с обложек модных журналов – девушкой в шляпке клош, с нарисованными красными губами, жемчужными бусами на шее и дерзким взглядом. Сама она совершенно в духе времени. Такая же, как Зельда, муза модного тогда писателя Фицджеральда, который охарактеризовал свою новую музу так: "быть молодой, быть очаровательной, быть объектом" . Элизабет соответствует всем характеристикам Зельды, но ей этого уже мало. Свою молодость, красоту и опыт послушной музы она хочет использовать иначе. Ее желание – самой стать творцом, стать субъектом и удерживать мир в своем объективе, снова развертывать его в будущих работах, расширять за счет окружающих его параллельных миров, распределять по-новому. Она вынашивает в душе свой творческий проект. Он не будет похож на то, что делал ее отец. Она хочет оставить свидетельства обо всем мире целиком. Она твердо уверена в этом, но еще не знает, как добьется своего.
Однако Элизабет нисколько не сомневается, что новые технологии позволят ей это сделать. Она пока не вполне владеет ими, но, несмотря на свою внешнюю развязность и отсутствие дисциплины в учебе, верно идет именно по тому пути, который приведет ее к осуществлению тайных честолюбивых планов.
Переезд в Европу
Элизабет решила уехать во Францию по приглашению своего учителя французского языка и не давала покоя Теодору, пока он в очередной раз не уступил дочери. И вот в восемнадцать лет Элизабет поднялась на борт парохода "Миннегага". Приехав в Париж, она влюбилась в этот город с первого взгляда. "Я сказала себе: здесь я дома", – через сорок лет рассказывала она в интервью для одного журнала . В Париже 1925 года есть все, что ищет Элизабет, и все это полно кипучей жизни и движения – мода, живопись, прикладные искусства, а главное – полная свобода, рождающая открытия, поэтические совпадения, удивительные видения. Девушка провела в Париже семь месяцев. Она отказалась ехать в Ниццу, как предполагалось, и поступила в школу сценических искусств, которой руководит венгр Медиаш. От Парижа у нее захватывает дух. Здесь она открыла для себя другой образ жизни, но в то же время поняла, как много ей нужно трудиться, чтобы удовлетворить душевные потребности и осуществить ту великую задачу, к которой она чувствует себя призванной. Элизабет стала очень прилежной ученицей, словно захотела ничего не упустить, все изучить, овладеть всеми техниками и стать настоящим профессионалом. Но болезнь преследует ее и принуждает к сексуальному воздержанию. У нее часто бывают очень болезненные приступы, от которых ей снова приходится лечиться агрессивными промываниями влагалища.
Мощная энергия, которую она чувствует в себе, не может перетечь в ее тело. А между тем красота Элизабет привлекает мужчин; это приводит к встречам, которые завершаются ничем, не давая удовлетворения. В это время она находится в центре творческого процесса и сама полна творческих сил, но вынуждена быть холодной и не может преодолеть эту холодность. Тело остается разделенным на части, разрезанным на куски, отделенным от ума и желаний. Она укрывается от мужских взглядов за своей несравненной загадочной красотой. Наконец Элизабет возвращается в Покипси. Смена обстановки и образа жизни не становится для нее новой травмой. Элизабет поступает в школу Вассар, где преподают драматические искусства. Здесь она учится очень прилежно и с увлечением: ей помогает парижский опыт, и она не упускает ни одной возможности его применить. Она умеет показать, что необходима, занимается творчеством и участвует в проектах спектаклей, то есть ведет очень активную культурную жизнь. Она часто ездит в Нью-Йорк, ходит по музеям и бывает на многих спектаклях, пополняя свой багаж знаний. Ради заработка она выступает в маленьких мюзик-холльных ревю и даже представляет в качестве манекенщицы женское белье. Странная девушка эта Элизабет: она позирует в строгих утренних платьях для матерей семейств из среднего класса и читает Ибсена и О’Нила, восхищаясь дерзостью их драм и жгучими сюжетами. Однако в это время у нее появляются признаки смятения, эмоциональной пустоты и в то же время нетерпеливого желания творить, стать тем мощным и властным, что она предчувствует в себе.
Но путеводная звезда направляет и оберегает Элизабет. Судьба необыкновенным и странным толчком поворачивает ее жизнь в нужную сторону. Благодаря счастливому случаю пылкая, но еще неизвестная Элизабет Миллер становится музой журнала "Вог", и один из самых престижных журналов ставит ее в ряд самых красивых женщин Соединенных Штатов! Ей оказалось достаточно на минуту ослабить внимание, переходя одну из нью-йоркских улиц. К девушке приближался автомобиль, один из прохожих взял ее за руку, удержал на тротуаре и этим спас ей жизнь. Спасителем оказался не кто иной, как Конде Наст, директор и основатель журнала "Вог". Его опытный глаз сразу увидел в ней женский типаж нового времени – ту, которая сможет идеально воплотить в себе уже не молоденькую девушку, девицу-флэппера начала 1920-х годов, а женщину, сильную и хрупкую одновременно, с лучезарной и утонченной от природы красотой. Это женщина-ребенок и женщина-богиня, величественно строгая и такая близкая, трогательная и неумолимая, горгона и сфинкс, девочка и роковая женщина, чувственная и холодная, спокойная, но с истерзанной душой. Наст угадывает все это в одно мгновение, под оглушительный уличный шум – и предлагает девушке стать моделью его журнала. Элизабет видит в этом непредвиденный случай продвинуться в осуществлении своих планов. Она не жаждет сделать карьеру именно как фотомодель, но знает эту профессию, играла роль манекенщицы с детства, не испытывает никаких особых чувств перед объективом, совершенно лишена ложной стыдливости, умеет отдаваться объективу так, словно занимается любовью. Ее тело отделено от души, от ее очень глубоко скрытой тайной чувствительности. Элизабет знает, что может отдать в работе все, что приобрела с тех пор, как отец нацелил на нее свой фотоаппарат. Но помимо этого она обдумывает другие планы. Контракт подписан, и ее новая карьера движется очень энергично. Элизабет появляется на обложке "Вог", которую ради этого заново рисует иллюстратор журнала Жорж Лепап. И 15 марта 1927 года люди видят ее в цвете на глянцевой бумаге. Ей всего двадцать лет. На заднем плане – Манхэттен, сверкающий всеми своими огнями мужской город с башнями из железа и стекла. А на его фоне – Элизабет в фиолетовой шляпке клош, к которой посередине приколота брошь-палочка, напоминающая небоскребы. Лебединая шея девушки обрамлена большим белым бархатным воротником, на шее бусы из натурального жемчуга, контур губ четко прорисован, они окрашены в красный цвет, большие миндалевидные глаза, из-под шляпки выбиваются несколько белокурых прядей. Она воплощает собой совершенную красоту, которую подчеркивает строгость наряда в модном тогда стиле ар-деко. После этого у Элизабет нет отбоя от предложений о работе. Она становится "идеальной манекенщицей середины 1920-х годов. Она была рослой, с величавой осанкой. Ее четкий профиль и прекрасные светлые волосы прекрасно сочетались с пресущим ей стилем, ясным и элегантным" .