Тем временем я включаю микрофон громкой связи и делаю объявление по судну:
– Вниманию экипажа. Доброе утро. Мы получили предупреждение о цунами. Подготовить судно к большой волне в 10:00. Задраить все двери, люки и вентиляцию. После 09:30 всему экипажу находиться в надстройке. Выход на палубу запрещен.
Я отключил микрофон. "Доброе утро, в чем я лично сомневаюсь". Вспомнилась фраза из мультфильма "Винни Пух".
Белый шквал
Я уже не помню тот момент, когда мы познакомились и сколько рейсов сделали на одном судне. Лет 5 мы точно проработали вместе на небольшом контейнеровозе длиной 150 м. Я был старпомом. Генрих Александрович – капитаном. Настоящий старый польский капитан с большой буквы. Невысокий, плотного телосложения, всегда коротко пострижен. Лицо строгое и доброе одновременно. Ему было 55. Я на три десятка лет младше. Сначала мы три года возили контейнеры между Китаем и Японией. А потом судно переехало в Карибский бассейн, и работало там, где любят отдыхать американцы: Майями, Багамы, Коста-Рика… После контракта мы уходили в отпуск. Потом через 4 месяца опять возвращались на это же судно. Я стал правой рукой капитана. Он мне доверял как самому себе. Судно мы содержали в идеальном порядке. Все проверки и инспекции проходили без единого замечания. Я был одним из немногих, кто мог с Генрихом Александровичем поддерживать хорошие взаимоотношения из-за сложности его характера. Другие члены экипажа его просто боялись. Мы часто общались на разные темы. Очень многому из того, что я сейчас умею, я научился у него.
Генрих Александрович прекрасно знал русский язык. Но говорил с акцентом. Особенно смешно получалось, когда он ругался. К русской брани добавьте польский акцент и неправильные ударения – получался уникальный ни с чем не сравнимый колорит. Было очень смешно и страшно одновременно. Я еле сдерживался, чтобы принимать серьезный вид и не засмеяться во время таких разносов.
За 5 лет мы с ним прошли через полсотни тайфунов и тысячу швартовок. Объездили всю Японию и Китай.
В конце лета тайфуны приходят в Японию практически по расписанию с интервалом в неделю. Бывали месяцы, когда нам везло. Пока очередной тайфун пытался разрушить Японию – мы были в Китае. Потом, пока есть 5–6 дней затишья, быстро проскакивали через японское Внутреннее море в Токио, или Осаку, разгружались, загружались и опять возвращались в Китай. У нас круг длился неделю. Мы как раз успевали спрятаться в Китае, пока через Японию шел следующий тайфун. Так нам везло месяца два.
Но потом наш счастливый график сбился, и мы встречались со всеми японскими тайфунами подряд.
Однажды мы подходили к Осаке с запада. Тайфун приближался к Японии с юго-запада, как обычно. Мы обо всех тайфунах были прекрасно проинформированы. У японцев во всем четкая организация. Даже тайфуны у них ходят по расписанию. Наш факсимильный аппарат каждые 6 часов принимал качественную метеокарту Тихого океана с точной позицией тайфуна и с прогнозом его перемещения.
За полдня до нашего прихода в Осаку агент сообщил, что порт закрывается, и все суда выгоняют в море. Получается, что нам надо где-то переждать пару дней, пока пройдет тайфун. А он же, гад, целится прямо в Осаку. И никуда от него не увернешься. По прогнозу скорость ветра на открытых участках возле Осаки будет больше 100 узлов (185 км/ч).
Все безопасные якорные стоянки, закрытые от ветра горами, были уже до отказа забиты всякими местными малышами. На открытой якорной стоянке тоже тесно и оставаться там опасно. Такой ветер мог сорвать судно с якоря и выбросить на берег или на другое судно. Нам ничего не оставалось кроме как уйти в открытое море. Это был мой первый настоящий тайфун. До этого я был с ними знаком только теоретически. И довольно хорошо знаком.
Дело в том, что на пятом курсе мореходки, когда я был в отпуске, мы с Ксюшей посмотрели фильм "Белый шквал". В фильме есть одна сцена, которая впоследствии повлияла на выбор темы моей дипломной работы в мореходке.
Итак, сцена из фильма: шестидесятые годы, Карибский район, американский парусник с курсантами попал в шторм. Огромные волны, брызги, крики… И тут все поворачиваются, смотрят куда-то в сторону и чуть ли не в один голос с ужасом в глазах говорят:
– Смотрите! Это белый шквал!
Белый шквал налетает, ломает мачты и топит судно.
Мы, конечно, под впечатлением. Я же курсант мореходки как-никак. А фильм снят очень правдоподобно. Тут Ксюша и интересуется:
– Дима, а что такое белый шквал?
Я так и знал, что она сейчас это спросит…
Википедии тогда еще не было, и я понятия не имел, что такое белый шквал. Никогда раньше не слышал про такой. Пообещал Ксюше, что во всем разберусь и как только узнаю – сразу расскажу. Я ведь курсант мореходки…
Вернулся в Академию, перерыл в библиотеке все книги по гидрометеорологии. Ничего. Шквал, бриз, тайфун, буря, ураган, смерч – есть. Белого шквала – нет.
Пишу Ксюше письмо: так мол и так, пока не нашел, что такое белый шквал. И никто не знает. Но я обязательно найду.
Как раз подошло время выбирать тему для дипломной работы. В предложенном списке тем вижу "Тайфуны". Я сразу же на нее зарегистрировался. Руководитель дипломной работы – наш преподаватель по гидрометеорологии. Я подумал, что он точно должен знать, где искать информацию про белый шквал.
В общем, на шестом курсе написал я дипломную работу. Перечитал все книги о штормах и тайфунах. Опросил всех профильных преподавателей. И через год после просмотра фильма я с гордостью сообщил Ксюше, что белого шквала не существует! Это просто литературный вымысел.
На первый взгляд, кажется, глупо искать целый год то, чего не существует. Но зато пока я искал упоминание про белый шквал, – выучил про тайфуны все, что было известно науке на тот момент. Я знал, как они образуются, куда и с какой скоростью движутся. Куда могут повернуть, а куда не могут ни при каких условиях. Где у них опасные секторы, где безопасные, как от них уворачиваться, как с ними в семидесятые годы радикально боролись американцы и почему потом перестали. Я знал про тайфуны всё.
Впоследствии эти знания мне очень пригодились.
Так мы отъехали от Осаки миль на 20 в открытое море и начали штормовать. И штормовали мы три дня и три ночи. Судно было полупустое. Нас болтало вдоль и поперек. Высота волн была с трехэтажный дом. На самом малом ходу мы удерживали судно против волны. На мостике круглосуточно находились штурман, рулевой и капитан. В машинном отделении – вахтенный механик и моторист. Три дня подряд мы взбирались на волну носом вверх. Потом на гребне волны судно через нее переваливалось. Нос опускался вниз, а корма поднималась так, что винт выходил из воды. Мы съезжали с волны вниз, бились носом об следующую, опять задирали нос и взбирались на нее же. Почти как когда-то в детстве, купаясь в открытом море с борта бункеровщика, я катался на зыби. Только сейчас всё это происходило гораздо в большем масштабе и вместо меня на тихоокеанских волнах каталось целое судно.
Сначала было действительно страшно. Я боялся, что судно может переломиться пополам на гребне или на подошве волны. Тогда кормовая часть судна вместе с надстройкой просто ляжет на воду, и выбираться из помещений к спасательным плотам будет проблематично.
Потом я опасался, что во время удара об встречную волну надстройка судна может отломиться и упасть вперед на контейнеры. Она же высотой с пятиэтажный дом и очень узкая. Что если ее некачественно приварили? Еще мои страхи подогревались сигналами бедствия, которые мы получали из нашего же региона. Но о спасении кого-либо не могло быть и речи, так как мы с трудом удерживали свой курс против волны и не было никакой возможности кому-то помогать. Убедившись, что очередной сигнал бедствия подтвержден береговой охраной Японии, мы делали запись в радиожурнале, ставили крестик на карте в указанной позиции и штормовали дальше.
После нескольких часов этих скачек по волнам я немного успокоился. Если судно не сломалось, не треснуло и даже не согнулось за 15 лет, то и сейчас с ним ничего не случится. Но была еще одна опасность. Если бы двигатель заглох, то за полминуты нас бы развернуло боком к волне, и могла получиться стандартная катастрофа по сценарию трех волн: первая волна срывает палубные контейнеры вместе с крышками трюмов, вторая заливает трюмы и третья волна – контрольная. Нам об этом рассказывали в мореходке на лекциях про сухогрузы. Но, слава Богу, мы не заглохли.
Первую ночь я в этой болтанке вообще не мог спать. Меня бросало по кровати, как мяч в багажнике автомобиля. Всё остальное в каюте было закреплено и привязано. Но всё равно содержимое выдвижных ящиков грохотало с каждым ударом об волну. На вторую ночь кое-как умудрился распереться руками и ногами поперек кровати и пару часов подремать. На третью ночь уже погода начала улучшаться, и я был очень усталый, даже смог немного выспаться.
Это был первый и последний раз, когда мы с Генрихом Александровичем ушли штормовать в море. После этого мы пережидали тайфуны только на якорных стоянках внутреннего моря. Тесно, не тесно – нас уже не интересовало. Мы нагло пропихивались между судами и становились на якорь, где хотели. У нашего судна был винт регулируемого шага. То есть винт вращается с постоянной скоростью. А поворачиваются только лопасти винта. Так мы могли выставить любой угол поворота лопастей и, соответственно, толкаться от воды с любой, даже самой малой силой. Если кого-то и снесет на нас во время шторма, то это будут уже его проблемы. Но, опять, слава Богу, такого не случалось.
Однажды, через год или два после нашего первого тайфуна "голова-ноги", мы опять должны были штормовать. Довольно мощный тайфун снова целился в Осаку. Мы стали на якорь недалеко от берега, прямо в заливе возле аэропорта Кансаи. Часов шесть дул ветер до 60 узлов и нам пришлось работать двигателем на якоре, чтобы нас не сдуло. Все суда вокруг тоже крутили свои пропеллеры на самом малом ходу. Потом под вечер ветер немного поменял направление и внезапно стих. Мы остановили двигатель. Прямо над нами проходил глаз бури. Хоть учебники и пишут, что в нем будет чистое небо и солнечная погода, но у нас всё было затянуто тучами. Действительно, тучи были выше и стало немного светлее. Но совсем ясного неба в эпицентре бури я не наблюдал.
Потом ветер задул с другой стороны, и нас развернуло. Двигатель заводить не пришлось, и мы спокойно простояли на якоре до утра. На следующий день порт уже работал в обычном режиме, как будто вчера не было никакого тайфуна.
Цунами
Жители Непьера узнали утром о надвигающейся стихии. Но эвакуацию города спасатели объявлять не стали. Большинство школ, детских садов и супермаркетов работало в обычном режиме. Обязательной эвакуации подлежали только порт и несколько самых уязвимых жилых кварталов.
Вокруг Новой Зеландии на расстоянии 100–200 миль от берега установлены буи оповещения о цунами. Как только мимо буя пройдет волна – береговая охрана сразу получит извещение о ее высоте, и у жителей города тогда будет еще как минимум 15 минут, чтобы подняться на верхние этажи и крыши зданий или удалиться от берега.
Мы всё утро ездили по заливу, высматривая волну со стороны океана, а жители Непьера ждали команду на эвакуацию сидя перед телевизорами.
Время шло, а волны всё нет и нет. В 11:00 я понял, что представления не будет. Хотя, может, мы что-то пропустили? Может, мы тут ждем волну, а она уже прошла? Я на всякий случай посмотрел в бинокль на Непьер. Город был на месте. Как и прежде светило солнце и была прекрасная погода. Я еще полчаса подождал и дал команду "отбой тревоги". Мы до вечера продрейфовали в заливе, и вечером нас завели в порт.
Лоцман мне рассказал, что в 10 часов буи зафиксировали на короткое время понижение уровня моря на 30 см. Так обычно бывает перед цунами. Но через несколько секунд море вернулось на место, и сама волна так и не появилась. В этот раз Новой Зеландии повезло…
Утром я заказал транспорт к борту судна. Микроавтобус отвез меня к проходной, и я убежал в Непьер.
Сначала, как и планировал, бежал километров 5 по дорожке вдоль широкого пустого галечного пляжа. Большие волны обрушивались на берег и, как гигантские грабли, стягивали гальку в океан. Людей на пляже почти не было. Потом, когда я понял, что город скоро останется позади, я свернул с пляжа и дальше мой путь пролегал через жилые одноэтажные кварталы в сторону центра. Добежав до центрального сквера, перешел на шаг. Как и везде в Новой Зеландии, центр города уютный и приятный. Я очень люблю маленькие провинциальные городки. В них всё компактней, чище и опрятней, чем в мегаполисах.
Вскоре мое дыхание выровнялось, одежда подсохла, и я зашел в кафе, расположенное прямо на центральной улице в пешеходной зоне. Часто после пробежки захожу в кафе на капучино с пирожным. После пробежки мне очень хочется сладкого. Несмотря на отличную кормежку на судне, с домашней выпечкой у нас напряженка. Поэтому пирожные приходится покупать только на берегу. В кафе было где-то 10 столиков. Больше половины из них – заняты посетителями. Люди явно встретились в кафе, чтобы обсудить какие-то вопросы и разбежаться по делам. На меня никто внимания не обращал, значит, хорошо вписался в Новую Зеландию.
Я взял свой заказ и сел прямо напротив большого окна. Кафе напомнило мне домашний ритуал, когда мы с Ксюшей каждое утро на велосипедах отвозили младшую дочь в садик, а потом ехали куда-нибудь на кофе в старом центре Ужгорода. Вот так сижу я теперь где-то с другой стороны земли, смотрю через окно на прохожих, наслаждаюсь морковным пирогом и пью капучино. В Ужгороде сейчас 2 часа ночи. Вкус кофе арабика здесь такой же как и во всем мире. А пирожное оказалось интересным. Никогда такого раньше не пробовал.
Тут мой взгляд привлекла стойка с рекламными буклетами на столе. На самом видном месте вертикальный буклет с закарпатским пейзажем. На секунду удивился, но мгновенно понял, что картинка новозеландская, просто очень похожа на наши места в Закарпатье. Я развернул буклет и рассмотрел внимательно с обеих сторон. Все фотографии, размещенные в буклете, один в один напоминают окрестности села Ставное. Такие же горы, покрытые лесами и лугами. Внизу, между горами, большое поле, по которому течет река. Она такая же маленькая и извилистая как наш Уж в Ставном. Всё то же самое, только в нашем крае между горами на этом же месте расположено само село Ставное и под правой горой проходит железная дорога. А в буклете на месте села были только зеленые луга и заросли. Ставное хорошо знаю, потому что у нас в этом селе дом, и мы в нем проводим почти каждые выходные. Кроме того в доме часто отдыхают наши друзья.
Я внимательно прочитал буклет. Пешие походы, пейнтбол, конные походы и рыбалка. Ничего особенного.… Один день рыбалки – 200$.
– Сколько, сколько? – вырвалось у меня.
У нас в Карпатах можно ловить рыбу где угодно и совершенно бесплатно! Тут есть о чем задуматься.
Я пытался спокойно доесть пирожное и допить капучино, но эти 200$ не выходили из головы. За что? Это сколько же рыбы надо наловить, чтобы оправдать затраты?
Люди платят тысячи долларов, летят сюда через полземли, только чтоб походить по новозеландским горам с палатками и спальными мешками. И в то же время Закарпатье расположено в центре Европы никому не нужное. Или почти никому. Опять я задумался о справедливости. Вообще, новозеландцы молодцы. Четкая организация туризма. Лицензии, спасатели, вертолеты. Но фактически горы и леса у нас одинаковые. В общем, я решил, что надо самим ловить момент. Приеду домой и по секрету расскажу друзьям в Ужгороде, что Закарпатье – это самая настоящая Новая Зеландия. И даже вкус капучино у нас такой же.
К моему стыду, я 30 лет смотрю на Анталовецкую поляну и всё никак до нее не доберусь. Возле Ужгорода есть несколько гор. На вершине одной из них и находится эта поляна. В детстве, когда я ждал автобус в школу, я хорошо видел ее с автобусной остановки. Бывало весной, когда в городе уже пригревало солнце, поляна была еще в снегу. Мама мне иногда говорила, что пока с этой поляны не сойдет снег, в школу надо ходить в шапке. Эту поляну еще называют в Ужгороде цыганским календарем. И вот мне уже хорошо за 30. Я объездил весь мир, а до Анталовецкой поляны так и не добрался.
Я доел пирожное, допил капучино, поблагодарил, взял буклет и вышел из кафе. Через 15 минут дошел до проходной и вскоре уже был на судне.
В каюте у меня работал 3G интернет, и я проверил свой почтовый ящик. Мне пришло новое сообщение с сервера Викилок. Кто-то выложил новый туристический маршрут рядом с моим.
Викилок – это веб-сайт, на котором можно планировать и выкладывать свои туристические маршруты с описанием, фотографиями и точной линией маршрута, нарисованной на карте Гугл. К тому времени я уже выложил несколько наших веломаршрутов в окрестностях Ставного. Примерно раз в месяц на Викилоке появляется новый маршрут возле моего. Летом, может быть, чаще. Обычно это поляки выкладывают свои походы к северу от границы. За последний год на украинской стороне никакой туристической активности не было.
Я открыл ссылку на новый маршрут и очень удивился. Таких совпадений не бывает! Только час назад я думал о туризме в Закарпатье, и вдруг получаю конный маршрут! Действительно, на фотографиях десяток всадников, и всё это в нашем районе, северней Ужгорода. Маршрут выложил пользователь "Андрей Д.". Я внимательно посмотрел все фотографии, видеоролик, изучил сам маршрут и решил написать Андрею Д. письмо.
Сейчас, когда я пишу эту книгу, я уже хорошо знаком с Андреем. С его помощью мы сделали два настоящих конных похода по Карпатам с нашими друзьями. Кроме того, мы с Ксюшей уже проехали вдвоем на велосипедах всё Закарпатье с севера на юг и сплавились по Тиссе. А началось всё, как ни странно, в новозеландском кафе, когда мне попал в руки странный буклет.
Туранга
После Непьера мы приехали в Турангу. Это северный и самый теплый городок Новой Зеландии. Туристический сезон здесь длится круглый год. Город примечателен тем, что расположен на равнинном месте. Горы виднеются далеко на горизонте. Но прямо в городе у входа в залив стоит одинокая гора высотой 230 м. Даже по закарпатским меркам горка небольшая. Но тот факт, что на 20 км вокруг нет ни одной другой горы, делает ее уникальной. Полинезийцы поэтому и обосновали здесь поселение много веков назад. Гора является хорошим ориентиром для рыбаков, которые ушли в море.
Когда мы заходили в залив, то судно проходило буквально в ста метрах от западного склона этой горы. Вместо того чтобы контролировать команды лоцмана, я взял бинокль и начал ее рассматривать. Внизу у самой воды на огромных камнях много людей с удочками. Дальше крутой, немного скалистый склон, обвитый гирляндами тропинок и дорожек, по которым быстрым шагом идут или бегут люди спортивного вида и разного возраста. Причем, и в одну, и в другую сторону.
Потом мы объехали гору. Со стороны Туранги она оказалась более пологая, и нижняя половина ее была покрыта лугами, на которых паслись овечки. Плюс всё те же дорожки и тропинки, по которым куда-то спешили люди.
За горой я увидел довольно большой яхт-клуб и, собственно говоря, сам город. Справа в гавани появился наш контейнерный терминал. Слева – деревоперевалочный терминал, такой как в Литтлтоне. Только этот раз в 5 больше.
Решено: сегодня бегу на гору. Посмотрю, куда это все спешат.