Но Гришка так и не сообразил, а потому рисковать и экспериментировать не стал. Конечно, после строительства башни многое изменилось: Грише и руку многие подавали, бывало, спрашивали о том о сем, однако место свое он все-таки знал прекрасно. Даже когда раскрасавица Алка попробовала выспросить у него о Степе, Гриша стушевался и намолол какой-то ерунды. Потому что был совершенно не готов к подобным разговорам. Потому что откровенно робел и стеснялся. За себя и Степину деревню, за десятки иных пустяков, которые трудно было подать в симпатичном виде. То есть этого он не умел, а главное - не догадывался, что подобного умения от него никто и не ждет. Конечно, появись Степан в классе, все бы разительным образом переменилось, но Степы не было, и Гриша продолжал жить, как получалось. И даже по-прежнему брал с собой в школу оловянного часового, хотя в спасительную роль его верил все меньше. Спасал не солдатик, спасало что-то иное…
Например, Степины специальные тренировки начали давать неожиданные результаты. То есть друг поучал: если знаешь ответ, поднимай руку, выходи и отвечай. Но рука-то свинцовая, как ее, колдобину, поднимешь? И Степа взялся тренировать Гришку абсолютно по-солдатски. Сунул в кисть трехкилограммовую гантель и заставил сгибать руку - совсем как на уроке. Раз! - и поднял. Чтобы легко и быстро, не задумываясь.
- И чего мы этим добьемся?
- Рефлекса… - загадочно пояснял Степа. - Мы выработаем у тебя условный рефлекс.
Гриша неуверенно посмеивался. В самом деле, уроки, рефлекс и гантели, - какая вроде бы связь? Но прав в итоге оказался Степа! Никогда бы не поднял Гриша руку, если бы не этот дурнущий рефлекс. А вот дернулась ладонь, и препод вызвал добровольца к доске. Пришлось выходить и отвечать. А позже таким же образом на географии Гриша вызвался писать реферат. Зачем, спрашивается? Будто мечтал он об этой писанине! Не утешило даже то, что такие же рефераты обязали писать с полдюжины других учеников. Но им-то эта дурная карта сама выпала! Никто руки не тянул и в пекло по доброй воле не лез! Один только он и подставился.
- И что теперь? - задал он привычный вопрос тому же Степе. Теперь они встречались почти ежедневно. Если не в кружке и не на улице, то дома у Гриши.
- Ничего. Живи и радуйся. Реферат вон делай.
- Ага! Были бы деньги, и реферат не проблема, но денег-то нет.
- Причем здесь деньги? - не понял Степа.
- Как причем? - в свою очередь удивился Гришка. - Реферат - это два стольника. Либо в метро, либо в Интернете. А если что пооригинальнее, да в готовом виде - скажем, с обложкой цветной, с логотипчиками и прочими прибамбасами, это уже рублей на шестьсот тянет.
- Интересное кино… - Степа покачал головой. - А кандидатскую тоже можно купить?
- Да запросто! Обойдется раза в три дешевле докторской и вдесятеро дороже реферата, - Гриша горестно помахал в воздухе рукой. - Пацаны со "смарта" в сеть заходили, успели посмотреть расценки.
- Хорошие у вас расценки.
- Ага, только они-то с родителей будут трясти, а мне с кого?
- Значит, будем писать из головы.
- Из головы?! - изумился Гриша.
- Из нее родимой.
- Так ведь у меня и принтера нет!
- Значит, от руки напишем. Красивым каллиграфическим почерком. Кстати, чем больше рукописных мыслей, тем лучше. Японцы иероглифы по сию пору вручную кисточками выводят и при этом вон каких роботов собирают. Думаешь, глупее нас?
Чтобы другу не было обидно, у себя в школе Степа тоже вызвался писать реферат. Гриша решил, что они сбацают нечто общее, но и тут угодил пальцем в небо. Судя по всему, Степа и мысли не допускал, чтобы словчить на такой мелочи. И даже не потому что честно-нечестно, - вариант разделения труда, равно и как вариант списывания, представлялся ему скучной и нудной тратой времени. А так за несколько вечеров они сбацали по толстенному реферату. Работали настолько ударно, что у Гриши впервые оказались смозолены пальцы. Не от лопаты и не от гимнастического турника - от обычной шариковой ручки! Короче, полный абзац! Степа написал о любимой загадочной Японии, долгое время не пускавшей иностранцев на свою территорию, Гриша, подражая в какой-то степени другу, взялся писать об Австралии, на десятилетия превратившейся в место ссылки каторжан и пиратов.
- Не тема, а клад! - одобрил Степа. - У нас ведь тоже есть каторжные города. Треть, а то и половина населения - бывшие узники тюрем и лагерей. Некуда было податься, вот и осели на месте, закрепились. Казалось бы - жуть, что должно твориться, а ничего подобного. Наоборот, сравнить с нашими столицами - и неизвестно где окажется больше порядка, гостеприимства и радушия.
- Ты-то откуда знаешь?
- Общаюсь на работе. У нас же энергетический профиль, - инженеры по всей стране раскатывают. Аппаратуру тепловых станций настраивают, турбины осматривают. Приезжают, рассказывают потом.
- И что рассказывают?
- Разное… Это ведь только кажется, что повсюду живут одинаково. А начинаешь вживую сравнивать Хабаровск с Москвой, Новосибирск с Екатеринбургом и понимаешь: разница есть - иногда прямо оглушающая! Вот и с Австралией та же история. Теплый, гостеприимный край, дружелюбные люди - поглядишь и ни за что не поверишь, что прадеды все поголовно разбойного происхождения. И ничего уже не перепишешь. История! Зато и надежды появляются.
- Какие еще надежды?
- А такие, про которые как раз и нужно писать, - Степа улыбнулся. - Потому что из всех этих примеров следует то, что нас, зубастых пираний, тоже можно со временем переучить и перевоспитать. Если живет такая надежда, значит, и земная цивилизация имеет шанс. На нормальный прогресс и выживание.
- Ты хочешь, чтобы я про это писал?
- Про что же еще?
Гриша оторопело молчал.
- Не сомневайся, если ваш учитель не полный сундук, то работу твою оценит. Ему ведь тоже мозги нужны, воображение ваше, а не умение в Сети шарить. Так что пиши про людей, про корни, про добрые мутации…
Примерно об этом Гриша и постарался написать. Не спорить же со Степой! При этом пришлось перелистать уйму отцовских книг, справочников и исторических фолиантов. Гриша даже в Бердяева с Соловьевым заглянул! Правда, мало что понял, но все-таки кое-какие мысли выловил. Самое грустное, что ничего готового он не нашел, а потому с грехом пополам взялся выдумывать свое, кусок за куском выкраивая реферат, как костюм из множества разномастных заплат. Пару идей - вроде той, что про фас и профиль, - добавил от себя. Даже о снах порассуждал, в которых люди, вырываясь из реалий, становятся самими собой; чаще всего - добрее, честнее, разумнее. Наверное, реферат получился по-детски нелепым, да и каллиграфическим почерком в нем не пахло, однако работа все же была сделана.
Уже потом Гриша обнаружил, что по объему одноклассники его круто обошли, - все сдавали полновесные, красиво сброшюрованные талмуды. Само собой, распечатанные на лазерах, с симпатичными многоцветными графиками, с мудреными таблицами. В один из таких рефератов Гриша заглянул краешком глаза и тут же сник. Это было нечто великолепное, стильное и серьезное. И язык такой, что тотчас возникало желание сунуть собственную куцую стопочку под рубаху, а после порезать на мелкие кусочки и, щедро посолив, съесть. Или того лучше - спалить на костерке за гаражами. Пожалуй, он так бы и сделал, если бы не убоялся объяснений со Степой. Тем более что "японские" сочинения друга были примерно такой же толщины и такого же качества. Они еще и рисунков нарисовали по паре, - спрашивается, зачем? То есть Степе-то было плевать, поднимут на смех или нет, а вот Грише терять едва набранную высоту отчаянно не хотелось…
Словом, распекона он ждал страшнейшего, но результат вышел совершенно иной. Случилось то, о чем Степа твердил с самого начала. Географ Павел Сергеевич, поначалу смотревший на рефераты более чем уныло, на Гришиной работе встрепенулся и ожил. Выдернув его реферат из общей стопки, взялся перелистывать прямо на уроке. И все поглядывал, все косился. А потом… Потом прошла пара дней, и грянул гром. Заявившийся на урок географа завуч объявил массовый кирдык всем плагиатчикам. И кто не знал этого слова, наконец-то, узнал вместе с новостью о Гришиной отметке. Ему, чуть ли не единственному из писавших рефераты, поставили пять. Еще по четверочке получили Ульяна и Катя. Им тоже не было нужды списывать, поскольку вместе со своими родителями девочки прокатились по Европе, о чем честно и прописали в своих работах.
- Музеи, история городов, даже цены на морепродукты - все то, о чем писали Ульяна с Катей, безусловно, заслуживает внимания, но… - Павел Сергеевич тряхнул рефератом Гриши. - Это единственная работа, где ученик попытался проанализировать историю покорения земли, где своим умом дается обобщение сделанного поселенцами. Возможно, это в большей степени похоже на литературное сочинение, нежели на историческое исследование, но человек это делал сам, и такое отношение дорогого стоит.
- А умники, что перекачали все из интернета, - насмешливо подхватила завуч, - даже поленились выдумать вступление и начало.
- Да уж… Хоть как-то отличались бы один от другого, - хмыкнул Павел Сергеевич.
- А потому, - завуч обвела класс бдительным взором, и очочки ее блеснули, точно жандармский монокль из старого советского фильма, - на будущее имейте в виду: учителя тоже порой заглядывают в Интернет, и если хотите хороших отметок, будьте добры напрягать полушария…
Нет, бить Гришу после уроков никто не стал, но грозовую, зависшую в воздухе напряженность, ощутил бы и человек более толстокожий. Расходящиеся по домам одноклассники косились неприязненно и хмуро, а Грише снова хотелось втянуть голову в плечи. И не радовали ни снегири, облепившие яблони, ни ласковая небесная синева с причудливыми облаками. В такую солнечную погоду он всегда любил "полепить" из небесных кружев - мысленно рисовал образы поужаснее да пофантастичнее. Там, наверху, все менялось ежесекундно, и даже казалось временами, что это сам Гришка управляет небесной механикой, ветрами, словно кисточками, набрасывая нужные штрихи и разводы. Он и Степу подключил к этой игре, но сегодня верного друга не было, и, шагая домой, Гриша то и дело по шпионски проверялся. Смотрел в витрины магазинов, пару раз развязывал и завязывал шнурки на ботинках. Все это выглядело нелепо, но Гриша не мог ничего с собой поделать. Старые страхи вернулись, хоть и было понятно, что никто его не преследовал. Да и что у него было отнимать? Его нечаянную пятерку? Или наказывать за то, что оказался умнее и самостоятельнее? Тем более что одноклассники могли и сами написать рефераты не хуже. Только вот не нашлось у них такого же мудрого наставника, как у Гриши.
Как бы то ни было, но какого-то особого счастья эта маленькая победа не доставила. Грустная получилась пятерка. С какой-то весомой натяжечкой.
Уже на подходе к родному двору Гриша заметил, что крадется и озирается не он один. Таким же манером впереди крался сосед по подъезду Кирилл. Видя, как неумело тот изображает беззаботность, а на деле только и поглядывает по сторонам, Гриша чуть было не рассмеялся. Многому же предстояло выучиться этому несмышленышу! Ну да жизнь сама и научит. А не научит, так и не на кого будет пенять. Сам Гриша осознал это не так уж давно.
* * *
Этот вечер прошел для них непривычно - то есть без Степы. Вроде ничего особенного, но отсутствие всегдашнего гостя сказалось на общем настроении. И мама выглядела более усталой, и отец снова расфыркался на теленовости. Точнее, и телевизор включили именно потому, что за столом не оказалось Степы.
- Не заболел ли? - обеспокоилась мама, на что отец немедленно хмыкнул.
- Такие не болеют. Разве случилось что…
- Может, это не с ним? - озарило Гришу. - У него же отец в больнице! Вдруг там что-нибудь стряслось? Вот он к нему и побежал.
Родители поглядели на него странно.
- Он ничего такого не рассказывал.
- И ты помалкивал!
Прозвучало это почти как обвинение, и, ощутив укол обиды, Гриша с торопливой сбивчивостью принялся рассказывать про обстоятельства, заставившие семью Степы перебраться в город. Мама выключила телевизор, а отец хмуро тискал и вертел в руках ложку.
- Мог бы и раньше объяснить, - не удержался он.
- Так вы и не спрашивали! - брякнул Гриша и испуганно поджался. Отец в самом деле глянул тяжело, точно борец сумо перед броском, однако сдержался. Отложив ложку, встал и направился в прихожую. Шагнув за порог, тщательно притворил за собой дверь.
- Куда он? - шепнул Гриша.
Мама пожала плечами.
- Наверное, звонить.
- Кому? У Степы нет телефона.
- Он не Степе, - мама нервно поправила локон у виска, поднявшись, стала прибирать посуду. - Ты, наверное, не знаешь, но когда-то твой папа пробовал поступать в медицинский. Вдвоем с другом.
- Наверное, с Василием Аркадьевичем? - догадался Гриша. - Он же врач, кажется?
- Да, с ним… Словом, собирались туда вместе, но Василий поступил, а папа нет. Вот и пошел в инженеры - на машиностроительный.
- Что же тут страшного? Подумаешь, не поступил!
Мама посмотрела на сына странным взглядом.
- Видишь ли, у них с Василием всю жизнь шло соревнование: кто дальше прыгнет, кто больше раз подтянется, кто какие оценки получит. Они даже по вечерам вместе занимались, в институт готовились. Вроде как вы со Степой.
- Но мы вовсе не соревнуемся! - возразил Гриша. - Да и Степа из другого теста. Попробуй посоревнуйся с таким!
- В том-то и дело. А у них иначе было. Папа твой подавал куда больше надежд. И учился лучше, был практически отличником, и книг перечитал море, и в многоборье до первого разряда дошел…
- А потом?
- Потом друг взял и обогнал его. Поступил в медицинский, как планировал, а нашему папе всего полбалла не хватило.
- Подумаешь!
- Может, и так, но твой папа отнесся к этому куда болезненнее. Хотел стать врачом, а стал инженером.
Грише снова стало обидно, на этот раз не за себя - за отца.
- И что такого? - снова проворчал он. - Инженер или врач - какая разница?
- Конечно, трагедии нет, и папа твой действительно выбился в неплохие специалисты, только разница все же есть, - мама говорила неторопливо, стараясь тщательно подбирать слова. - Очень важно, Гриш, выбрать свою родную профессию. Чтобы любить дело, которым занимаешься. По-настоящему любить.
- А папа не любит?
- Это сложно объяснить, - вздохнула мама. - Он ведь очень ответственный человек. Всегда старается, чтобы получалось хорошо, спорит, доказывает, нервы сжигает. Да только, когда это не совсем твое, то и удовольствия настоящего нет. Даже если в итоге все получается.
Гриша внимательно слушал.
- Василий в институт легко поступил, а папа не дотянул самую малость. Можно было, конечно, подождать годик или на смежный факультет попробовать, но он же с характером, гордый. И год лишний терять не хотел. Вот и решил доказать, что сумеет в любой области добиться успеха. Даже в самой далекой.
- И не добился, - тихо заключил Гриша.
- Почему же… На своем предприятии он ведущий инженер, и производство без него встанет, и ценят его на работе. Если бы согласился, давно бы главным инженером сделали.
- А зачем, если ему это до лампочки?
- Как раз не до лампочки. Я же говорю, он ко всему подходит ответственно… - мама снова вздохнула. - Просто медицина ему роднее. Кстати, и друг его это хорошо понимал. Потому и звал первое время к себе. Только это ведь трудно - все взять и переиграть. Снова учиться, набираться опыта. И обидно. У Василия-то все замечательно, давно стал лучшим хирургом города, специалист - золотые руки. Только вот видеться с ним нашему папе тяжело. Потому никогда и не обращается к нему. Даже про поясницу свою до сих пор не рассказал.
- Почему?
- Ну… Сознает, наверное, что когда-то совершил ошибку, пошел не той дорогой. А общение с Василием лишний раз об этом напоминает. И про соревнование, и про проигрыш…
- Какой еще проигрыш?
- Ну… - мама смутилась. - Мужчины многое любят сравнивать. А у Василия и детей уже трое, и квартира с машиной, и по телевизору его часто показывают…
- Чушь какая-то!
- Может, и чушь, только все равно трещинка осталась.
Гриша задумался, представив, что Степа пошел в какой-нибудь МЧС, а он в художники. Или наоборот. А потом получилось бы, что один счастлив, другой - нет. И что с того? Значит, и дружить уже невозможно, и говорить вроде не о чем? Или настоящая дружба должна сохраняться, несмотря ни на что?
Точно услышав его мысли, мама снова заговорила:
- Да нет, конечно, они остались друзьями. Иногда на рыбалку вместе ездят, книжками обмениваются… Просто папа твой хорошо понимает, что все могло быть иначе.
- Лучше?
- Наверное, лучше. - Мама собрала тарелки в стопку, отнесла в раковину. - И работа не отнимала бы столько сил и нервов, и нам с тобой доставалось бы от него больше ласки. Он ведь потому и срывается. И я за ним тянусь. Считай, оба перед тобой виноваты. Живем, точно лямку тянем. А друг дружку почти не замечаем.
Гришу слова эти точно обожгли. Он посмотрел на маму, и она вдруг показалась ему ужасно постаревшей. Седые, проблескивающие там и тут волоски, морщинки у глаз и на шее, и ростика небольшого. А ведь минуту назад он ничего этого не видел! Тоже, значит, многого не замечал?
Шагнув к маме, он неловко ее обнял.
- Давай, я номою посуду.
- Спасибо, - она погладила его по голове. - Между прочим, ты очень вырос за последнее время.
- Ага, на целых четыре сантиметра.
- Вот это да!
- Здорово, правда? - Гриша улыбнулся. Пожалуй, стоило рассказать маме про совместные упражнения со Степой, но он не успел. Дверь отворилась, и на кухню вошел отец. Лицо его было таким же нахмуренным, однако глаза лучились, это Гриша сразу отметил. Точно отец успел сбегать к таинственному щитку и подзарядить себя энергией. Еще час назад Гриша ничего бы не понял, а теперь ему и объяснять ничего не надо было. Все связалось в голове единой картинкой, и стало ясно, отчего глаза отца так сияют. Конечно, он звонил своему Василию и что-то, видимо, друг сказал ему обнадеживающее. А для отца это, возможно, было, как нырнуть на минуту-другую в юные годы. Когда еще не болела спина, когда на друга можно было во всем положиться, и все светлое, солнечное брезжило в самом ближайшем будущем.
- Порядок, - он хлопнул Гришу по спине и протянул бумажку с какими-то цифрами. - Телефоны Василия Аркадьевича - рабочий и домашний. Передай Степану, пусть звонит ему - и побыстрее.
- Поможет? - ахнула мама.
- Само собой. Посмотрит, разберется. Это ведь его профиль.
- Про свою-то спину рассказал?
- Ерунда! - отец отмахнулся. - Нашла, с чем сравнивать.
Он уже разворачивался, чтобы уйти, но что-то его удержало. Может, взгляды, что были устремлены на него в эту минуту.
- Глупые вы глупые! - он шагнул к ним, крепко обнял сразу двоих. - Ничего, прорвемся. Васька у нас классный специалист, все сделает, как надо.