МАЙКЛ ВЕСТЛЕЙК
Нэнси расстроилась. Огорчен был и Брайен. Друзья старались убедить их в том, что это была просто ошибка, Нэнси обозналась. Они отправились на танцы, но это не развеяло их дурного настроения. И развлечение было им уже не в удовольствие.
В конце концов они отправились домой намного раньше, чем предполагали.
- У меня из головы не выходит то лицо, - говорила Нэнси, потягивая горячий чай из чашки. - Я увидела женщину мельком в толпе и сразу была поражена ее сходством с той, которая изображена на портрете.
- С моей мамой, - с запинкой, как бы нехотя, произнес Брайен.
- Должно быть, это простое совпадение, - сказала Бесс. - Что еще можно предположить?
- Не знаю, - сказала Нэнси. - Я вспоминаю ощущение, которое у меня возникло, когда я увидела ту картину в доме у Тайлера. Лицо женщины на портрете так меня поразило, что-то перевернулось в глубине моей души. С тех пор меня мучает неотвязная мысль о той женщине с портрета. И вдруг эта встреча сегодня вечером… Это была… она.
- Нэнси, - сказал Брайен, - это невозможно, моей мамы нет, и ожить она не могла. Поверь мне.
- А может быть, - выдвинула свое предположение Джорджи, - то лицо с портрета очень сильно врезалось тебе в память. И потом, когда ты увидела на улице женщину, лицо которой чуть-чуть напомнило тебе лицо мамы Брайена, у тебя разбушевалось воображенье.
- Это что-то странное, - сказала Нэнси. - Я не могу объяснить, что со мной было, и все тут.
- Брайен, а вдруг это была кто-нибудь из твоих родственниц? - спросила Бесс.
Брайен отрицательно покачал головой:
- Нет, среди наших родственниц нет такой, что была бы так… так похожа на маму.
- Но ощущение, честно говоря, не из приятных, я испугалась, - призналась Нэнси. - Мне было как-то жутковато.
- Меня не надо в этом убеждать, - сказал Нед. - Достаточно было на тебя посмотреть, когда ты стояла, обнимая фонарный столб, - ну настоящее привидение! У тебя ни кровинки в лице не было! Белая как полотно!
- Это я во всем виноват, - сказал Брайен. - И зачем только я попросил тебя взяться за расследование!
- Не говори глупости! - отрезала Нэнси. - Даже если бы не было никакой кражи, я была бы потрясена не меньше, увидев эту женщину в толпе. Так что моя реакция к расследованию не имеет никакого отношения.
"Так ли это на самом деле? - размышляла про себя Нэнси. - Здесь еще очень много неясного. Например, при каких обстоятельствах, катаясь на лодке по морю, погибла миссис Ситон? Убийство это было или несчастный случай? Брайен слишком расплывчато говорил обо всем этом. А если та женщина в толпе действительно его мама? Правда, все друзья в один голос утверждают, что меня подвело воображение, что сходство с портретом случайное, что промелькнувшая женщина вполне может быть дальней родственницей Брайена. В конце концов, Брайен может и не знать всех своих родственниц, особенно по материнской линии". Но Нэнси скептически отнеслась к доводам приятелей. Она уже давно распутывала детективные истории и потому знала, что настоящий сыщик обязан полагаться на свое чутье. Какой бы глупой или даже безумной ни представлялась ей самой внутренняя догадка, она должна была ее проверить. В этом деле нельзя пренебрегать и малейшими деталями, любая из них может оказаться важнейшей зацепкой в расследовании.
В ту ночь Нэнси спала плохо. Она то и дело просыпалась. Каждый раз, засыпая, она видела один и тот же навязчивый сон. Перед ней стояло лицо той женщины. Просыпаясь, она думала: "Пусть события развиваются сами собой, но я должна найти картину, хотя бы только ради того, чтобы еще раз увидеть лицо на портрете". Нэнси решила, что следует поднапрячься с расследованием, ускорить его. Каникулы? Карнавал? Ничего, подождут!
На следующее утро Нэнси вознамерилась нанести визит дедушке Брайена, Майклу Вестлейку. Он был владельцем большой коммерческой фирмы, известной во всем городе. Приехав в офис Майкла Вестлейка, Нэнси представилась его секретарше приятельницей Брайена Ситона и объяснила, что хотела бы поговорить с мистером Вестлейком по поводу одного дела, которое непосредственно касается его семьи. После чего секретарша вышла, а Нэнси осталась ждать перед закрытыми дверьми. Через несколько минут секретарша провела ее в кабинет Майкла Вестлейка.
- Входите, мисс Дру, - сказал мистер Вестлейк, привставая ей навстречу. Он сидел в кресле за старинным письменным столом. - Нынешним утром у меня плотное расписание, но для подружки Брайена мне времени не жалко. Чем могу служить? Вы говорите, что дело, которое привело вас ко мне, носит семейный характер, не так ли?
Майкл Вестлейк был высоким, импозантным мужчиной лет пятидесяти. Его черные волосы были чуть тронуты сединой. Нэнси отметила, что его темные глаза немного напоминали ей глаза Даниэль на портрете.
- Вы давно знаете Брайена? - спросил он, указывая ей на удобное кресло, которое стояло перед его письменным столом.
- Вообще-то я с ним познакомилась два дня назад, - сказала Нэнси.
На лице мистера Вестлейка появилось недоумение, и Нэнси поспешила продолжить свою мысль:
- Понимаете, Брайен пригласил к себе погостить своего друга, Неда Никерсона, чтобы он мог побывать на карнавале Марди Гра. А Нед и мой друг. И Брайен любезно разрешил Неду прихватить с собой кое-кого из его друзей.
- Понятно. Но тогда что это за семейное дело, которое вы хотели бы со мной обсудить?
Нэнси рассказала мистеру Вестлейку о похищении картины и о том, что подозрение в совершении этого преступления падает не на кого-нибудь, а на Бартоломью Ситона. Судя по всему, мистеру Вестлейку до сих пор ничего не было известно. Но едва Нэнси произнесла имя Бартоломью Ситона, как лицо Майкла Вестлейка стало наливаться кровью.
- Я бы не удивился, если бы оказалось, что Бартоломью действительно замешан в краже, - произнес он. - Этот человек способен на все, если ему что-то надо.
Нэнси откашлялась.
- Брайен говорил мне, что вы и мистер Ситон уже очень давно не разговариваете друг с другом.
- Это наше личное дело, - сказал мистер Вестлейк несколько раздраженно. - Но мне до сих пор не ясно, что привело вас сюда.
- Я решила обратиться к вам, потому что Брайен попросил меня заняться расследованием кражи этого портрета. И как бы вы ни относились к мистеру Ситону, он все-таки отец Брайена, а Брайен, естественно, не хочет, чтобы его отец был обвинен в преступлении, которого не совершал.
- Брайен просил вас расследовать кражу?!
Мистер Вестлейк с недоверием посмотрел на Нэнси, и ей показалось, что он тотчас же выставит ее из кабинета. Но он встал и подошел к окну.
- Я люблю Брайена, - сказал он, глядя в окно. - Он единственный сын моей дочери… - Отвернувшись от окна, он посмотрел на Нэнси. - Но на совести его отца смерть Даниэль. И никто не сможет переубедить меня в том, что его отец… виноват в ее гибели. Моя дочь погибла во время прогулки на лодке по морю. Из всех обстоятельств ее гибели я заключил, что, если бы не разгильдяйство Ситона, ее можно было бы спасти.
- Простите, - сказала Нэнси. - Мне и в голову не приходило, что его можно в этом заподозрить.
- Возможно, Брайену было легче простить отца, чем мне, - сказал мистер Вестлейк. - А что касается портрета, о котором вы рассказывали, то я о нем слышу впервые. Однако если Уоррен Тайлер и Фердинанд Кох считают, что к этому преступлению причастен Бартоломью, могу поклясться, что так оно и есть.
- Вы знаете мистера Тайлера и мистера Коха?
- Разумеется. Нас связывает бизнес, - ответил мистер Вестлейк.
- Я бы хотела узнать у вас одну вещь, - сказала Нэнси. - Объясните мне, ради чего мистеру Ситону красть портрет, который он даже не сможет нигде повесить, не говоря уже о том, чтобы кому-нибудь его показать?
Мистер Вестлейк презрительно фыркнул:
- Еще бы! Ситон жаден и эгоистичен. Он все хватает так, на всякий случай, чтобы другим не досталось, особенно если знает, что другие хотят иметь то же самое. Он мог украсть картину у Тайлера хотя бы ради того, чтобы отнять ее у него, хотя самому Ситону она вовсе не нужна. Знаете, я не думаю, что он когда-нибудь любил Даниэль. Он просто хотел перебежать дорогу Тайлеру, чтобы тот на ней не женился. Вот и теперь, уже во второй раз, Ситон отнял ее у Тайлера. Ситон не способен на большое чувство. Портрет ему не дорог. И вообще в чувствительности его никак не заподозришь.
Нэнси нахмурилась.
- Вы уверены? Брайен сказал, что после смерти вашей дочери мистер Ситон не мог смотреть на ее фотографии. Он куда-то их убрал. По-моему, это говорит о том, что он не лишен чувствительности.
- Чувства, чувствительность! Какая чепуха! Ситон был счастлив, что от нее избавился. Он уже давно убедился в том, что их брак был ошибкой. Он хотел одного - выйти сухим из воды, как говорится, и начать все сначала.
- Но с тех пор он так и не женился, - возразила Нэнси.
- Да, верно, - ответил мистер Вестлейк с некоторым смущением. - Однако это не помешало ему встречаться с девушками.
- А что, если в нем произошла перемена? - предположила Нэнси.
- В Ситоне? - возмутился мистер Вестлейк. - Знаете, кто он? Змея. Он может сменить сколько угодно шкур, но никогда не изменится.
Мистер Вестлейк вернулся к письменному столу, сел и начал просматривать бумаги. Нэнси поняла, что на этом разговор с Майклом Вестлейком закончен; она поднялась, чтобы идти. Но, когда она уже была у двери, мистер Вестлейк окликнул ее.
- Я хотел бы еще кое-что добавить ко всему сказанному мной относительно Бартоломью Ситона, - произнес он срывающимся от еле сдерживаемой ярости голосом. - Если бы я не был человеком цивилизованным, я бы… убил его!
НА ВОЛОСОК ОТ СМЕРТИ
Выйдя из офиса Майкла Вестлейка, Нэнси наконец-то перевела дух. "Уж не замешан ли он сам в этом деле, - размышляла она. - То, что он люто ненавидел Бартоломью Ситона, было очевидно. Хватило бы ненависти Вестлейка, чтобы запутать, подставить зятя?"
От мистера Вестлейка Нэнси отправилась в полицейское управление. Пора было встретиться и поговорить с лейтенантом Дюфором. Она надеялась, что у полиции уже появились новые материалы по делу. А если так, то лейтенант Дюфор должен был поделиться с ней своими соображениями. Тот как раз оказался на месте, в своем кабинете. Нэнси объяснила ему, что она практикуется в распутывании детективных историй и что по просьбе Бранена взялась за расследование дела.
- Как вы уже успели заметить, мистер Ситон вряд ли подходит под определение "самый популярный человек города", - заключил лейтенант Дюфор после того, как Нэнси изложила ему собранные ею сведения.
Нэнси кивнула.
- У него когда-нибудь были неприятности с полицией? - спросила она.
- Так нельзя сказать. Но когда его жена погибла, ему было предъявлено обвинение, из которого следовало, что несчастный случай произошел в результате его неосторожности. Но из-за отсутствия улик, доказывающих его вину, обвинение было снято.
- Чем занимается мистер Ситон? - спросила Нэнси. - Брайен никогда не рассказывал Неду подробно о том, какой бизнес у его отца.
- Ну, он просто весьма состоятельный человек. Он занимается бизнесом разного рода и всегда успешно. Последнее время он выступает в качестве консультанта: дает рекомендации фирмам и отдельным людям, во что вкладывать деньги. Он удачлив. К чему бы он ни приложил руку, все превращается в золото и для его клиентов, и для него самого.
Нэнси сосредоточенно выслушала полицейского и кивнула. Ей было приятно, что лейтенант Дюфор говорил с ней так открыто.
- Скажите, Уоррен Тайлер показывал вам записку с требованием выкупа? - перешла к делу Нэнси.
- Да, он отдал нам записку. Тайлер очень волнуется, хочет, чтобы ему помогли вернуть картину.
- Как вы думаете, он бы согласился заплатить выкуп? - спросила Нэнси.
- Конечно, если бы кто-нибудь дал ему миллион долларов наличными, - ответил лейтенант Дюфор. - У него самого вряд ли найдется такая сумма. Ему пришлось бы продать всю недвижимость, свое дело, ценные бумаги, которыми он владеет. К тому же есть еще одно обстоятельство, способное не облегчить, а, наоборот, осложнить всю ситуацию.
- Какое? - спросила Нэнси с возрастающим интересом.
- Я только что вернулся с одной встречи. У меня была беседа с Фердинандом Кохом. Похоже, что те три работы Болье - виды города, обнаруженные на ферме Тайлера, могут оказаться подделками.
- То есть не подлинными работами Болье? - в изумлении воскликнула Нэнси.
- Да, недавно у Коха возникли такие сомнения по поводу этих картин, - подтвердил лейтенант Дюфор.
На том информация, полученная ею от лейтенанта, была исчерпана. Полицейское управление она покидала еще более озадаченной. "Головоломка какая-то", - думала она.
Что же получалось? "Грезы Даниэль" исчезли без следа, и подозреваемыми оказались сразу несколько человек. Разумеется, основным подозреваемым является отец Бранена. Он просто жаждал приобрести картину, это было известно, и все косвенные улики вели к нему. Далее, он знал, что Тайлер никогда не отдаст ему портрет и, более того, не продаст его ни за какие деньги. Возможно, отчаявшись купить картину, он похитил ее, вынужденный пойти на преступление? Записка с требованием выкупа могла быть просто уловкой, маневром, с помощью которого он направил бы расследование по ложному следу. Если это так, то его уловка не удалась.
Вестлейк и Тайлер тоже были под подозрением, но в меньшей мере, чем мистер Ситон, учитывая тот факт, что картина, в конце концов, принадлежала Тайлеру и при этом Вестлейк и Тайлер были связаны деловыми интересами как партнеры по бизнесу. Но оба они одинаково ненавидят мистера Ситона. Любой из них мог инсценировать кражу картины и подвести мистера Ситона подложное обвинение.
Существовал еще и Фердинанд Кох, который тоже желал иметь картину. Но стал бы он из-за этого подвергать риску свою репутацию и бизнес? Пошел бы он на преступление ради того, чтобы получить картину?
Нэнси захотелось перекусить, и она забежала в небольшую бутербродную. Ее обед состоял из сандвича и стакана содовой. Заодно ей надо было еще кое-что продумать. На улице какие-то веселые люди пели под аккомпанемент парочки бродячих музыкантов. Но Нэнси не обращала на них внимания. Ее голову занимали совсем другие мысли: похищение картины, ненависть, которую почему-то внушал всем Бартоломью Ситон. Перед ее глазами всплыл образ женщины с портрета. Поев, Нэнси решила позвонить Неду. К телефону подошел Босворт. Он сообщил, что ее друзья плавают в бассейне. Нэнси попросила передать им, что вернется часа через два, и отправилась в галерею Коха.
Галерея занимала целый квартал. Это было великолепное каменное здание, построенное в конце девятнадцатого - начале двадцатого века. У входа в галерею развевались американский, французский и испанский национальные флаги. По бокам широкой лестницы, ведущей к входу, возвышались две прекрасные статуи. Нэнси быстро взбежала по ступеням и вошла внутрь. Галерея была оборудована, как настоящий музей. Все звуки приглушались, стояла почти полная тишина. Редкие посетители бродили между экспонатами. Здесь совершенно забывались шум и толчея веселого карнавала, царившие на улицах.
Нэнси поразило богатство и разнообразие произведений искусства, выставленных в залах галереи. Некоторое время она бродила, осматривая коллекцию, а затем спросила служителя, как ей пройти в офис к мистеру Коху.
Нэнси постучала в дверь и вошла в приемную. Встретившая девушку секретарша провела ее к мистеру Коху. Увидев Нэнси, Фердинанд Кох был явно удивлен. Выглядел он гораздо спокойнее, чем накануне, когда являлся в дом к мистеру Ситону.
- Вот уж не ожидал, что так скоро вновь увижу вас, мисс Дру, - сказал он.
- Я буду вам признательна, если вы уделите мне несколько минут, мистер Кох, - улыбаясь, произнесла Нэнси.
- Ах да, вы же детектив! - В голосе Коха не было иронии, но он не скрывал, что это обстоятельство его забавляет.
- Да, кстати, - небрежным тоном продолжила Нэнси, - вы знаете Майкла Вестлейка?
- Конечно, знаю, - ответил Кох, - он мой деловой партнер. И кроме того, мы время от времени встречаемся с ним в обществе.
Нэнси кивнула.
- Понятно, - сказала она. - Но вообще-то я зашла сюда посмотреть три картины Болье, те самые виды города. Я только что была у лейтенанта Дюфора, и он сообщил мне, что вы сомневаетесь в их подлинности.
Кох утвердительно кивнул.
- Верно. Я непременно отдам их на экспертизу, потому что хочу выяснить, подлинники это или нет. Лично я начал сомневаться в том, что они принадлежат кисти Болье. Если "Грезы Даниэль" все-таки найдут и установят, что это подлинное произведение Болье, цена картины неимоверно возрастет, - добавил он. - И если все эти полотна подлинные, цена всей коллекции поднимется. Особенно если учесть тот факт, что Люсьена Болье нет в живых. Кроме того, я убежден, что Болье работал только в Новом Орлеане, и потому все его работы должны быть представлены здесь и больше нигде.
- То есть в галерее Коха?
- Лучшего, более достойного места для них я не могу вообразить, - ответил, улыбаясь, Фердинанд Кох.
- Но ведь Тайлер заявил вам, что никогда не продаст "Грезы Даниэль", - сказала Нэнси. Кох кивнул.
- Да, действительно, он мне так сказал. Но что делать? Мой консультант по финансовым вопросам посоветовал приготовиться к тому, что за этот лот мне придется выложить весьма солидную сумму. Он-то знает, что, ежели я нацелен всерьез на приобретение какой-нибудь вещи, я пойду на все, до конца. И вот увидите, настанет такой момент, когда сам Уоррен Тайлер захочет продать мне портрет.
- В том случае, если портрет к нему вернется, - вставила Нэнси.
- Согласен. Все же я считаю, что Ситон, в конце концов, одумается. Ну какой ему смысл прятать картину? Ведь он не сможет даже ее выставить. Кто муже не думаю, что он украл ее, чтобы потом продать. А записка о выкупе - просто милая шутка. Предполагаю, что он действовал, поддавшись какому-то импульсу. Со временем он поймет свою ошибку, и тогда картина неожиданно где-нибудь обнаружится.
- Будем надеяться, что вы правы, мистер Кох, - сказала Нэнси. - А что, если картину украл не мистер Ситон, а кто-то другой и этот другой в самом деле уничтожит ее?
- Дорогая моя, тогда это будет настоящая трагедия.
- Мистер Кох, объясните мне, что заставило вас усомниться в подлинности трех остальных полотен Болье? Почему вы хотите, чтобы их исследовали эксперты?
- Есть несколько моментов, - ответил Кох. - Но все это только догадки, ни одна из них не может доказать, что эти работы подделки под Болье. Потому я и решил привлечь специалистов, хотя признаю, что и экспертам, возможно, будет не так просто установить факт подделки, если, конечно, он имел место. Видите ли, нередко художники меняют свою манеру, это общеизвестно, и изменение в стиле того или иного мастера необязательно говорит о подделке, это могут быть индивидуальные поиски автора. А теперь я хочу показать вам, что вызвало мои подозрения.
Нэнси достала из сумочки блокнот и ручку и начала записывать то, что объяснял Фердинанд Кох.