Неунывающая Эмма Мухина и ее друг Володька снова ведут следствие. На этот раз они срывают злодейское покушение… на президента России! Отважных ребят ждут лабиринты кремлевских подземелий, встреча с маньяком-убийцей, прыжки с вертолета, засада в заброшенном доме, перестрелки и даже… взрыв в Кремле. Кроме того, отважным ребятам, во что бы то ни стало необходимо разгадать тайну хитрого профессора, который занимается омолаживанием людей, потому что исчезновение президента и прочие неприятности каким-то странным образом связаны с его деятельностью…
Содержание:
КВАРТИРА С ВИДОМ НА КРАСНУЮ ПЛОЩАДЬ 1
"ОМОЛАЖИВАТЕЛЬ" 2
СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ 2
"ВЕЛИКОЕ" ИЗОБРЕТЕНИЕ ВОЛОДЬКИ ВОРОБЬЕВА 3
СМУТНЫЕ ПОДОЗРЕНИЯ 4
КЛИНИКА ПРОФЕССОРА ФЕДЯКИНА 5
НЕУДАЧНЫЙ ПОБЕГ 5
ПЕРСТЕНЬ НИКОЛАЯ II 6
ПОДВОДНЫЙ КАПКАН 7
ТЕЛЕФОННЫЕ ЗВОНКИ 7
БОЛОТНЫЙ ПЕРЕУЛОК, 13 8
РИСКОВАННЫЙ ПРЫЖОК 9
ПОТАЙНОЙ ЛИФТ 9
В КРОМЕШНОЙ ТЬМЕ 10
НЕЖДАННЫЙ ДРУГ 11
РАССКАЗ ОЛЬГИ ЛЕБЕДУШКИНОЙ 11
ПОХИЩЕНИЕ 12
КАРТОТЕКА НА БУКВУ "М" 13
ЗЕЛЕНЫЙ "ЯГУАР" 14
МЫ РАССУЖДАЕМ ЛОГИЧЕСКИ 15
ПЛАН ГЕНЕРАЛА ГЛОТОВА 15
ЛЮБИМЫЙ НАПИТОК ПРЕЗИДЕНТА 16
НА ВОЛОСОК ОТ СМЕРТИ 17
"СТОЯТЬ НА МЕСТЕ! ЭТО ОГРАБЛЕНИЕ!" 18
НАПАДЕНИЕ НА БАЗУ 19
ВЗРЫВ В КРЕМЛЕ 19
Я СТАНОВЛЮСЬ ПОЛКОВНИКОМ 20
Тайна кремлевского водопровода
КВАРТИРА С ВИДОМ НА КРАСНУЮ ПЛОЩАДЬ
Человек в своей жизни счастлив всего шесть лет. До тех пор, пока в школу не пойдет. А затем начинается тоска зеленая: уроки, домашние задания, контрольные работы, экзамены… Сидишь в классе, повторяешь за химичкой какую-нибудь дурацкую формулу карбоната натрия, а за окнами лежит огромный мир, полный приключений.
Тут уж хочешь не хочешь - затоскуешь.
Хорошо еще, что есть на свете такая замечательная вещь, как летние каникулы. Лето - это здорово! Если б вы знали, как классно прошли мои каникулы этим летом. Я провела их в городе Задонске, у своего дедушки.
Чего там только не было! Громкая стрельба, погони, яростные схватки… Мы с моим одноклассником Володькой Воробьевым вывели на чистую воду таинственного Хромого Макса - крестного отца" мировой наркомафии; а еще нашли в подводной пещере несметные сокровища, которые помещик Скуратов спрятал туда сто лет назад .
Одним словом - все было по кайфу!
Но ничто не может длиться вечно. Тем более - летние каникулы. Не успела я и глазом моргнуть, как уже наступила осень. Про которую поэт Пушкин написал: "Унылая пора, очей очарованье…" Вот уж ерунда на постном масле. Какое тут может быть очарованье, если каждый день стоит собачий холод и дождь льет как из ведра.
Единственное утешение - что нам с Володькой выдали причитающееся за найденные сокровища вознаграждение. Когда я подсчитала свои денежки, получилось о-го-го сколько. Такая обалденная сумма, которой мне вполне могло хватить лет на триста. Так много я, конечно, жить не собиралась, но все равно было приятно.
Однако наша с Володькой радость оказалась недолгой.
Как только наши родители узнали про деньги, они тут же собрались на экстренное совещание. Нас на это совещание они не пустили.
- Когда станете совершеннолетними, тогда и будете вместе с нами думать, - заявил Володькин отец.
Как будто для того, чтобы думать, надо обязательно быть совершеннолетним.
Короче говоря, нас позвали выслушать уже готовое решение.
- Дорогие наши дети, - официальным тоном сказал мой папочка. - Мы тут посовещались и решили вложить ваши сбережения в солидный коммерческий банк. Под высокий процент.
- Как это? - не поняла я.
- Очень просто, доченька, - объяснила моя маман. - Кладешь в банк, к примеру, сто миллионов, а через месяц получаешь двести…
- Потом кладешь эти двести миллионов, - радостно подхватила Володькина мать, - а через месяц получаешь четыреста!
В общем, они так и сделали. Вложили все наши деньги в коммерческий банк, а через месяц получили фигу под нос. Потому что банк лопнул как мыльный пузырь.
Вы бы видели после этого наших умных родителей. У них был такой вид, словно они перенесли пару операций без наркоза.
- Эммочка, - обливалась слезами моя маман, - прости нас, доченька.
Ну, я простила, конечно. Чего с них взять? Ведь наукой давно доказано, что после тридцати лет человек ежедневно теряет пятьдесят тысяч мозговых клеток. Представляете - каждый день по пятьдесят тысяч! Так что на взрослых грех обижаться. Их пожалеть надо.
Да и я бы была последней дурой, если б отдала им все денежки. Естественно, я кое-что оставила себе про запас. Так же, как и Володька.
И поэтому вскоре уже мы собрались на экстренное совещание. И, посовещавшись, пригласили своих непутевых родителей.
- Дорогие наши папы и мамы, - официальным тоном сказала я. - Мы решили вложить оставшиеся деньги в московскую недвижимость.
- Как это? - не понял мой папа.
- Очень просто, Игорь Николаевич, - объяснил ему Володька. - Надо купить две квартиры в самом центре Москвы. Рядом с Красной площадью.
Сказано - сделано…
Дом, в котором мы купили квартиру, построили аж в конце прошлого века. Он был прямо-таки облеплен памятными досками. Кто тут только не жил за это время. Знаменитые артисты, военачальники, ученые, политические деятели… И вот теперь здесь поселилась я - Эмма Мухина.
Окна гостиной выходили на Красную площадь, а окно моей комнаты глядело на соседний дом, через дорогу. Там теперь жил Володька Воробьев.
Так что мы снова оказались соседями.
Но если вы думаете, что мы с Воробьевым махали друг другу ручками с балконов или по вечерам фонариками перемигивались, то глубоко ошибаетесь. Володька был по горло занят более возвышенным делом.
В честь успешного окончания седьмого класса родители подарили ему огромный телескоп, через который можно было пялиться на звезды и днем, и ночью. И Володька, забросив в дальний угол свою некогда обожаемую скрипку, начал пялиться.
Теперь, когда бы я к нему ни пришла, он сидел за телескопом, прижавшись правым глазом к окуляру, всем своим видом показывая, что ему не до меня. А если он вдруг и решал спуститься с небесных высот на Землю, то наш разговор был примерно таким:
- Знаешь ли ты, Мухина, чему равняется длина большой оси эллипсоида нашей Галактики?
- Не знаю, - отвечала я, - и знать не хочу.
- Напрасно, напрасно, - говорил Володька с таким видом, будто он Эйнштейн и Ньютон, вместе взятые. - А известно ли тебе, Мухина, что наш мир представляет собой замкнутую трехмерную сферу. И поэтому сингулярность следует принимать не в абсолютном, а в относительном смысле.
Это ж надо такую белиберду пороть. У меня иногда прямо руки чесались заехать по его заумной физиономии.
Но я себя сдерживала.
Дело в том, что на курсах каратэ и дзюдо я добилась невероятных результатов. Теперь удар моей правой руки составлял девятьсот два килограмма, а удар левой ноги - полторы тонны. Не верите?.. Мой тренер, Семен Семенович, поначалу тоже не верил. Пока я ему не продемонстрировала оба удара.
- Вот что, Эмма Мухина, - сказал он, когда я пришла навестить его в больнице, где он лежал в реанимационном отделении, - можешь считать, что курсы каратэ и дзюдо ты досрочно закончила.
- Но, Семен Семеныч, - заныла я, - мне еще хочется черный пояс получить.
- Я тебе свой отдам, - пообещал тренер. - А если ты и дальше намерена тренироваться в моей группе, то, боюсь, в следующий раз тебе придется навещать меня уже на кладбище.
Так у меня и появилось свободное время, которое я совершенно не представляла чем занять. Правда, мои подружки Танька с Анькой предлагали подработать вместе с ними фотомоделями в журнале для мальчиков. Но я отказалась. На фига мне такое мыло?
Поэтому я, от нечего делать, и познакомилась со своей новой соседкой по лестничной площадке, старухой Грохольской.
С этого знакомства все и началось.
"ОМОЛАЖИВАТЕЛЬ"
Ольга Васильевна Грохольская была вдовой знаменитого академика Ивана Дундукова. В свое время он изобрел то ли саксофон, то ли таксофон. Точно не помню, да это и не важно. Дундуков давным-давно умер, а его жена доживала свой век в просторной квартире, больше похожей на музей. Во всех комнатах висели старинные картины, старинные люстры; на полу стояла старинная мебель… Даже водопроводный кран на кухне и тот был старинный.
Кстати, о водопроводном кране.
Оказывается, академик Дундуков, как и положено великому ученому, был большой чудак. Всю жизнь он пил только сырую воду и только из-под крана. Когда об этом стало известно в Академии наук, тут же было дано распоряжение подключить квартиру Дундукова к системе водоснабжения Кремля - чтобы всемирно известный ученый случайно не заболел дизентерией или холерой. В Кремль вода поступала из Москвы-реки, предварительно пройдя через сотни специальных очистителей и фильтров… Я тоже как-то, для интереса, попробовала водичку из-под старинного крана. Ничего, пить можно.
Впрочем, я отвлекаюсь.
Итак, старуха Грохольская выглядела лет на двести с хвостиком. Но память у нее была - дай Бог каждому. О ком ее ни спросишь - она всех помнила. Иногда я просто ушам своим не верила.
- Ольга Васильевна, - переспрашивала изумленно, - неужели вы и композитора Чайковского помните?!
- Петьку-то? - невозмутимо отвечала Грохольская. - Конечно, помню. Он любил бумагу жевать. Я ему раз дала почитать "Войну и мир" Толстого, так он, пока читал, все страницы сжевал. Хорошо еще Юрочка мне новый экземпляр подарил на день рождения.
- Это какой Юрочка? - интересовалась я.
- Юрий Гагарин - первый наш космонавт.
- Так вы и его знали?!
- Конечно, знала… А хочешь я тебе про дядю Колю расскажу?
- А кто такой дядя Коля?.. Тоже космонавт?
Старуха Грохольская покатывалась со смеху.
- Ой, не могу, ха-ха-ха… Дядя Коля - космонавт. Нет, милая, он не космонавт, а последний наш царь - Николай П.
С этими словами она протянула мне большую старинную фотографию, вставленную в деревянную рамку. С пожелтевшего снимка на меня глядел Николай П. Он держал за руку маленькую девочку, в которой с трудом, но можно было узнать Ольгу Васильевну. В левом верхнем углу фотки была размашистая надпись: "Дорогой Оле от дяди Коли. Июль. 1914 год".
- Это мы с ним в Царском Селе сфотографировались. Как раз перед первой мировой войной. Он мне еще тогда перстенек подарил. Вот этот. - Грохольская с гордостью покат зала свой безымянный палец, на котором сверкал золотой перстень с крупным бриллиантом.
- Ух, ты, - сказала я, - какой красивый.
- И очень дорогой.
- Дайте померить.
- Увы, милая, я его так давно ношу, что теперь уже не могу снять. Разве только вместе с пальцем. - Она с нежностью смотрела на драгоценный камень. - Это необычный бриллиант. Им можно резать все что угодно. Хоть стекло, хоть железо…
Вот так мы с ней и болтали о том о сем. Родственников у Грохольской не было, на улицу она почти не выходила; поэтому, когда бы я ни зашла, Ольга Васильевна всегда была мне рада. Не то что дурак Володька со своим телескопом.
Однажды я застала у Грохольской еще одного гостя. Это был странный тип в больших темных очках и широкополой шляпе, надвинутой на самый лоб.
- Познакомься, Феденька, - представила меня Ольга Васильевна, - моя новая соседка, Эмма Мухина.
- Очень приятно, - буркнул тип, подавая мне руку. - Профессор Федякин.
- Любимый ученик моего покойного мужа, - добавила Грохольская.
- Вы занимаетесь научной работой? - из вежливости спросила я.
- Да, геронтологией.
- Чем, чем?
- Провожу исследования, связанные с проблемами биологического старения организма.
Открыв черный портфель, он достал оттуда фотографию, с которой щурился здоровенный пушистый кот.
- Ой, какой хорошенький, - умилилась Ольга Васильевна.
- Вы видите перед собой подопытное животное, которому на момент проведения эксперимента исполнилось двенадцать лет, - громко и четко заговорил профессор, словно читал лекцию. - Двенадцать лет для кошки - все равно что семьдесят лет для человека. А вот здесь, - кинул он на стол еще одну фотку, - тот же самый кот, но только после испытания на нем моего нового препарата "Омолаживатель".
Со снимка на нас смотрел пушистый маленький котенок.
- Неужели тот самый? - не поверила старуха Грохольская.
- Не сомневайтесь, Ольга Васильевна, тот самый. Но это еще не все. - Федякин достал из портфеля третью фотографию. - Что вы видите на этом снимке?
- Курицу, - ответили мы в один голос.
- А на этом?.. - выложил он на стол четвертое фото.
- Цыпленка, - сказали мы.
- А вот и нет! - победно воскликнул профессор. - Это та же самая курица после воздействия на нее "Омолаживателя"!
Старуха Грохольская поднялась с кресла и поцеловала профессора в обе щеки.
- Гениально, Феденька, - растроганно сказала она. - Был бы жив Ваня, как бы он порадовался твоему изобретению.
- Ничего, Ольга Васильевна, - заверил ее довольный Федякин. - Академик Дундуков еще порадуется. Дайте только срок.
Грохольская слегка побледнела.
- Неужели можно будет… - Недоговорив, она начала медленно опускаться в кресло.
- Почему бы и нет? - Профессор возбужденно заходил по комнате. - Наука не знает границ! Как только я завершу работу над
"Омолаживателем", тут же примусь за "Оживитель"!
- А когда вы завершите работу над "Омолаживателем"? - спросила я.
- Буквально на днях. Остался сущий пустяк. Надо испытать препарат на человеке. - Федякин остановился напротив Грохольской. - Собственно говоря, я к вам за тем и пришел.
- За чем "за тем"? - еще больше побледнела Грохольская.
Профессор Федякин поправил очки на переносице.
- Ольга Васильевна, - сказал он проникновенным голосом, - не откажите в любезности. Станьте первой в мире женщиной, которая омолодится с помощью моего препарата.
- Ох, Феденька, - прижала руку к сердцу Грохольская. - Спасибо, конечно, за такую великую честь, но… вдруг не получится?
- Получится! - без тени сомнения произнес профессор. - С кошкой и курицей получилось?.. Получилось! Вы же видели снимки.
- Но я же не кошка, - робко напомнила ему Ольга Васильевна.
- И не курица, - прибавила я.
Федякин посмотрел на меня долгим взглядом. Из-за черных очков я не могла видеть его глаз, но готова была поклясться, что они смотрели с холодной злобой. Мне стало немного не по себе.
- Послушай, девочка, - неприятно усмехнулся профессор, - а может, и тебя омолодить?
- Да я вроде еще не старая, - с трудом улыбнулась я в ответ. - Мне в следующем году только четырнадцать лет исполнится.
- Четырнадцать лет - это не так уж мало. А я сделаю тебя шестилетней.
"Ни фига себе, - подумала я, - снова стать шестилетней. Это значит - все начинай по новой. Опять иди в первый класс, учись семь лет…"
Нет уж, благодарю покорно. Такие приколы мне не в кайф.
Я демонстративно глянула в окно, за которым виднелись часы на Спасской башне Кремля.
- Ого, сколько уже натикало! - с преувеличенным удивлением сказала я. - Извините, мне пора. До свидания, Ольга Васильевна. Всего хорошего, профессор; была рада с вами познакомиться.
И я быстренько свинтила к себе домой.
СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ
На другой день, вернувшись из школы, я нашла в дверях записку от старухи Грохольской.
"Дорогая Эммочка, - писала Ольга Васильевна, - я в клинике профессора Федякина. Решила рискнуть и скинуть годиков тридцать-сорок. За меня не волнуйся и другим соседям передай, чтобы не волновались. Через недельку вернусь молодой и красивой. Целую, О. Г."
Не успела я оглянуться, как неделя пролетела.
За это время ничего особенного не произошло. Если, конечно, не считать того, что мои и Володькины родители решили съездить куда-нибудь отдохнуть после пережитых волнений, связанных с покупкой новых квартир. Они очень долго спорили, куда им лучше всего отправиться: в город Сент-Луис, на берега реки Миссисипи, или в город Пуэрто-Ордас, на берега реки Ориноко. И в конце концов решили съездить в город Задонск, на берега реки Дон. Навестить моего дедушку, бравого капитана Кэпа.
Мы с Володькой проводили их до самого поезда и послали вслед по воздушному поцелую. А потом Воробей побежал пялиться в свой любимый телескоп, а я отправилась в гости к старухе Грохольской.
Когда я позвонила, за дверью раздался незнакомый женский голос:
- Кто там?
- Это соседка… - осторожно ответила я. - Эмма Мухина.
- Эммочка! Сейчас открою! Дверь отворилась, и я увидела молодую девушку лет двадцати.
- Ой, - ойкнула я. - А можно мне Ольгу Васильевну?
- Эммочка, - лучезарно улыбалась девушка. - Так я и есть Ольга Васильевна. Ты что, не узнаешь?!..
- Честно признаться… э-э… - растерянно забормотала я.
Девушка взяла меня за руку и потянула за собой.
- Проходи, милая. Сейчас будем чай пить.
Я вошла. Все в квартире было как обычно. Старинные картины, старинная мебель… Только вместо древней старухи передо мной стояла цветущая девушка. - Профессор Федякин оказался настоящим волшебником, - счастливо смеялась она. - Ты посмотри, что он со мной сделал при помощи своего "Омолаживателя". Я теперь могу даже рукой до люстры достать.
И, легко подпрыгнув, девушка достала рукой до люстры. Затем прошлась по комнате "колесом", а в заключение села на шпагат.