Он с облегчением вздохнул и добавил:
- Поговорим об этом позже.
Урок начался. Мы сидели как ни в чем не бывало. На перемене команда "Гро-Каю" окружила меня плотным кольцом.
Их было человек десять, почти все моего возраста. Судя по одежде и особенно обуви, это были мальчики из бедных семей.
- Я хочу вам представить Тиду, он новенький, - сказал Корже. - Я его знаю, вчера вечером мы долго беседовали на Крыше Ткачей… Знаете, кто поранил ему руку?
Все посмотрели на мою повязку, а потом на Корже, ожидая его объяснений.
- Его укусила собака - большая немецкая овчарка… Она была похожа на его пса, которого пришлось оставить в деревне, когда они переезжали в Лион. Тиду хотел погладить собаку, а она его укусила.
- Вот как! - раздалось два или три голоса. - Ну и что?
- Так вот, - продолжил Корже, - мы с Тиду подумали, что можно было бы взять собаку сюда.
Ее зовут Кафи, и она совсем не злая. Я даже подыскал место, где она могла бы жить, - в старом доме у Пиратского Склона. Но вы понимаете, что такую псину не так легко прокормить. Надо, чтобы мы все о ней позаботились. Как вы думаете?
Ребята заулыбались. Собака!.. Ее можно водить гулять, заботиться о ней, она станет другом! Идея и вправду была великолепной.
- Кто "за"? - спросил Корже.
Все до одного подняли руку. У меня снова сжалось сердце: я представил себе Кафи в окружении такого количества новых хозяев… Но в глубине души я знал, что всегда буду у него самым любимым; ну а главное - ему, конечно, будет хорошо.
Вот так, благодаря Кафи, я был принят в эту компанию. Теперь она показалась мне гораздо симпатичнее - ведь все ребята любили животных.
Но как доставить Кафи в Лион? Сейчас никто не хотел думать о трудностях. Большинство ребят были готовы продать мяч и роликовые коньки, чтобы оплатить мою поездку в Реянетт. Но для меня это было совершенно невозможно. Пришлось бы уйти из дома рано утром, а вернуться поздно вечером - это если еще удалось бы обернуться за один день. Отправлять кого-то другого из "Гро-Каю" было рискованно - Кафи, скорее всего, с ним не пошел бы.
- Да, - вздохнул Корже, когда мы снова* оказались на Крыше Ткачей, - а дело казалось таким простым… Но я все-таки уверен - мы что-нибудь придумаем.
Выход из положения пришел мне в голову тем же вечером, уже в постели. Грузовики с ранними овощами, идущие с юга в Лион, часто заходили в Реянетт. Водители этих тяжеловозов останавливались у кафе Кастелля, который сам до аварии работал на такой машине. Я напишу своему приятелю Фредерику и попрошу его поговорить с кем-нибудь из этих водителей (ему это будет нетрудно, так как кафе находится недалеко от булочной) - может, кто-то и согласится захватить Кафи. Он мне сообщит, куда именно в Лионе приезжает грузовик, чтобы я мог встретить собаку. Да, это совсем просто и не потребует денег, или почти не потребует - только чаевые для водителя.
На следующий день я написал Фредерику письмо - второе со времени моего переезда в Лион, оно уже не было таким грустным, как предыдущее. Я рассказал о школе, о "Гро-Каю", подробно объяснил, что ему надо сделать. "Как только ты что-нибудь придумаешь - сразу мне напиши. Если бы ты знал, как я соскучился по Кафи!"
Но самое главное - я не знал, какой адрес дать Фредерику. Было бы нежелательно, чтобы письмо пришло домой. Нет, я не считал, что делаю что-то плохое! Я был уверен, что мама поймет, может быть, даже и папа через некоторое время смирился бы, но раз Кафи все равно не будет жить у нас, не стоило с ними ссориться понапрасну.
Прежде чем отправить письмо, я решил поговорить с ребятами из "Гро-Каю". Один из них, по имени Жерлан, недавно потерял отца, а его мать работала на заводе, поэтому почту вынимал только он, возвращаясь из школы. Я дал Фредерику его адрес.
Для меня и всей "компании Гро-Каю" наступило время томительного ожидания. Каждое утро мы с надеждой встречали Жерлана. У него было прозвище "Сапожник" - в честь того, что подвал его дома занимала сапожная мастерская. Но Сапожник отрицательно качал головой: он снова ничего не обнаружил в своем почтовом ящике. Для всех нас Кафи стал каким-то сказочным героем, который придет и перевернет всю жизнь "компании Гро-Каю". На переменах и после уроков ребята постоянно задавали мне множество вопросов: какого Кафи размера и веса, какого цвета у него уши и хвост, какие кости он больше любит, лает ли по ночам, гоняет ли кошек и о многом другом, на что я никогда не обращал внимания. Я то ревновал, то, наоборот, радовался за Кафи. Я простил маленьким лионцам тот холодный прием, который они оказали мне в первые дни. Эти мальчики не были похожи на ребят из Реянетта, но я чувствовал, что действительно могу с ними подружиться. Меня огорчило, что все они из бедных семей. Сидя в Реянетте, я думал, что в городах, особенно в больших, живут только богатые. Увы! Все ребята из "Гро-Каю", так же как и мы, обитали в больших обветшалых домах, им уделялось мало внимания… Может, поэтому они были бы так счастливы иметь собаку, заботиться о ней? Может, это заменило бы им домашний уют?
Наконец в один прекрасный день Сапожник прибежал сияющий, с письмом в руке. Моментально собралась вся компания.
- Надеюсь, ты не читал его? - спросил Корже.
Сапожник потрогал свою нечесаную шевелюру и покраснел. Но "Гро-Каю" никогда не обманывали друг друга.
- Ну… я не смог удержаться, - сознался он. - Но я тут же заклеил конверт обратно!
Он протянул мне письмо, и я начал читать дрожащим голосом. Фредерик писал, что 'не хотел отвечать, пока не убедился, что план осуществим; не мог же он отослать Кафи, не сказав об этом своему отцу. Тот нашел нашу затею забавной и согласился. Фредерику осталось только дождаться тяжеловоза и уговорить водителя взять Кафи с собой.
"Ты знаешь, - писал он, - я разыскал того шофера, что год назад потерял свой кисет на площади, помнишь - мы его нашли под платаном. Водитель согласился отвезти Кафи. Он бывает в Лионе каждую неделю - привозит овощи, а разгружает свой товар на набережной Сен-Винсен. По-моему, это на берегу Соны, недалеко от Круа-Русс, так что тебе повезло! Итак, на следующей неделе, в среду, я вручу ему Кафи. Ты будешь доволен - собака выглядит отлично; знаешь, я за ней так ухаживал… и мне очень жаль с ней расставаться… Грузовик будет в Лионе между пятью и шестью часами вечера, может быть и в шесть, если пойдет дождь, но до семи - точно. Тебе надо только найти эту набережную Сен-Винсен, там еще находятся "Юго-восточные склады". Шофер сказал, что это написано на двери большими красными буквами. Если ты вдруг не сможешь там быть в это время - он оставит Кафи у хозяина соседнего кафе".
Фредерик все уладил! Сегодня пятница; значит, через пять дней Кафи будет здесь. Компания обезумела от радости. Тем же вечером мы собрались у Пиратского Склона, где вовсю шла подготовка к встрече Кафи. Ребята принесли доски, куски обивки, гвозди, пилы, болты, солому… Этих досок хватило бы на постройку виллы, а соломы - на целый стог; а ведь речь шла всего лишь о собачьей конуре. Мы соорудили очень хитрую дверь - никто, кроме нас, не смог бы ее открыть.
- Если хочешь, - предложил Корже, - иди в среду один встречать Кафи, мы подождем вас здесь.
Ничто не могло доставить мне большего удовольствия, чем встретить Кафи одному и самому объяснить, что теперь у него будет много маленьких хозяев и со всеми он должен поладить.
Позже я узнал, что ребята это решили все вместе, чтобы я понял - они не собираются отбирать у меня собаку.
Пять дней тянулись целую вечность. Каждое утро я со страхом ждал встречи с Сапожником - вдруг он получил новое письмо от Фредерика и тот пишет, что план осуществить не удастся? Вечером в постели мне лезли в голову разные неприятные мысли: а вдруг Кафи не захочет ехать с шофером, или шофер не заедет в Реянетт, или грузовик попадет в аварию… Всю ночь мне снились кошмары.
Почти каждый вечер, пока мама готовила ужин и занималась с моим младшим братом, я спускался на набережную Сен-Винсен и. как будто от этого грузовик мог приехать раньше, читал и перечитывал вывеску "Юго-восточные склады", написанную большими красными буквами.
Наконец пришла СРЕДА…
НАБЕРЕЖНАЯ СЕН-ВИНСЕН
Этим утром я проснулся раньше обычного. Сегодня приедет Кафи!
Посмотрев в окно, я сильно встревожился: небо было темным, и казалось, что день не наступит никогда. Туман! Я слышал о нем, но не представлял, что это такое. В Реянетте никогда не было туманов. У нас говорили, что мистраль поджидает их в Донзере и отгоняет к морю.
Выйдя на улицу, я даже растерялся. Какая странная вещь - туман! Я с трудом нашел дорогу в школу. Эта серая пелена скрывала крыши домов, и они казались еще выше, а улицы не имели конца. Бесшумно проезжали машины, их включенные фары напоминали огромные желтые глаза. Закутанные шарфами прохожие появлялись внезапно и так же внезапно исчезали, словно тени.
В ноябре это обычное дело, - объяснил Корже.
А как ты думаешь, грузовик придет" в такую погоду?
Не беспокойся, туман садится только в городе - это дым из фабричных труб его притягивает.
Корже успокоил меня только наполовину. По двадцать раз на дню я смотрел в окно - не видна ли верхушка трубы, что на другой стороне улицы?
К вечеру туман не рассеялся.
- Возвращайся скорее, - сказал Корже, - мы ждем тебя у Пиратского Склона.
Я побежал домой. Мама пошла с Жео в магазин и еще не вернулась. Тем лучше! Я нашел под ковриком ключ, с порога бросил портфель на стул и, хлопнув дверью, побежал на набережную. Противоположный берег Соны был скрыт в тумане. Мне удалось разглядеть вывеску "Юго-восточные склады", только вплотную подойдя к двери. Никаких машин не видно! Большие складские двери были открыты. Какой-то человек собирал и складывал ящики. Я спросил его, не приезжал ли грузовик.
- Какой грузовик?
Который привозит с юга овощи.
Их, мой мальчик, порой штук по десять на дню приезжает.
Меня интересует тот, что бывает по средам между пятью и шестью часами.
А, так ты о Буасье, что прибывает из Ша-торенара? Нет, малыш, еще не был… Но он не задержится. Нашим водителям туман не помеха, они к нему привыкли.
Я успокоился и начал мерить шагами набережную. Сырость проникала под одежду. Я поднял воротник пальто, но теплее от этого не стало: свое пальто я носил уже два года и оно стало мне маловато. Ну и ладно, зато я встречу Кафи, и мне сразу станет тепло. Я уже представлял, как возвращаюсь в Круа-Русс со своей собакой, как она прыгает от радости, как пытается лизнуть меня в лицо…
Шагая по набережной, я внимательно следил за проезжающими грузовиками. Нет, опять не он! Ребята дали мне с собой старые часы, но они не пригодились: я хорошо слышал бой курантов с ближайшей церкви, затерявшейся в тумане.
Шесть часов! До сих пор никого! Я продолжал ходить по парапету, постепенно отдаляясь от условленного места. Шесть тридцать!.. Я начал беспокоиться. В такой туман грузовик мог и опоздать; я заметил, что все машины ехали значительно медленнее обычного.
Вместо того чтобы продолжать топтаться на тротуаре, я замер на мокром парапете напротив кафе под вывеской "Пти-Божоле". Семь часов! Беспокойство переросло в тревогу. Внезапно мое сердце учащенно забилось, но не от радости, а от страха: сторож закрывал склад. Я бегом пересек набережную и подошел к нему в тот момент, когда он проверял, хорошо ли заперта дверь.
- О, мсье! Вы уже закрываете?
Сторож с улыбкой посмотрел на меня.
Уже семь часов, мой рабочий день закончен!
А разве грузовик не придет?
Не беспокойся. У Буасье есть ключ. - Он прекрасно разгрузится и без меня… До свидания, малыш!
Он положил ключ в карман и удалился. Пора было возвращаться домой, но сначала я хотел повидать хозяина кафе, предупредить его, что водитель грузовика должен привезти мне собаку, и попросить, чтобы он ее немного подержал у себя, пока я не приду.
Но в этот момент появились Корже и Сапожник. Они ждали вместе со всеми до семи часов, но, так и не дождавшись, направились к набережной. Я быстро им все объяснил.
- Не беспокойся, - сказал Сапожник, - я подежурю за тебя. Меня никто не ждет, мама сегодня после обеда уехала в Треву, на похороны тети, и вернется только завтра вечером. Я могу побыть здесь до девяти часов… и даже до десяти, если понадобится. Уверен, что Кафи к этому времени приедет.
Чтобы окончательно меня успокоить, Сапожник пообещал пройти с Кафи по улице Птит-Люн и посвистеть.
- Вот как я это сделаю!
Он запустил два пальца в рот и так свистнул, что разбудил бы и мертвого. Прежде чем уйти, я отдал Сапожнику несколько кусочков сахара для Кафи.
Я побежал домой. Корже обещал побыть с Сапожником до восьми часов.
Мне повезло: мама лечила Жео зуб и не заметила моего опоздания, а папа еще не вернулся. Он появился через минуту после меня, и все сели за стол. Я с трудом сдерживал свои чувства.
- Ты так нервничаешь из-за тумана? - спросил папа.
Я подскакивал от малейшего шума, доносившегося с улицы. Вдруг мне послышался свист Сапожника, и я бросился к окну. Но это был всего лишь скрежет тормозов старой машины. Вернувшись к столу, я встретился глазами с папой. Он внимательно посмотрел на меня, пожал плечами, но ничего не сказал.
Раздевшись в своей комнате, я не стал ложиться - ведь когда голова лежит на подушке, условный сигнал можно и не услышать. С каждой минутой мое смятение нарастало. Часы на кухне пробили девять часов, девять тридцать, десять… Родители уже легли спать, в квартире воцарилась тишина. Тогда я встал и открыл окно, чтобы точно не пропустить сигнал Сапожника.
Я стоял у распахнутого окна, дрожа от холода и сырости. На церкви Круа-Русс пробило одиннадцать часов. Окончательно окоченев, я все-таки решил залезть под одеяло. Для успокоения я пытался убедить себя, что Сапожник, наверное, прошел во время ужина, как раз тогда, когда Жео стучал ложкой по тарелке, но мне это плохо удавалось. Пытаясь не заснуть, я прислушивался к малейшим звукам, доносившимся снаружи. На душе у меня скребли кошки. Съежившись под одеялом, подложив руку под голову, я все еще ждал, изо всех сил борясь со сном… Но в конце концов усталость взяла свое.
…Когда я проснулся, было светло и, судя по всему, уже довольно поздно. Голова у меня болела, мысли разбегались. Тут в комнату вошла мама с чашкой кофе с молоком, как всегда по четвергам.
Тиду! Почему ты спал с открытым окном, когда на улице собачий холод?
Мой измученный слух уловил только слово "собачий". Я вскочил.
- Собака?.. Кафи?.. Где он?..
Мама улыбнулась, подумав, что спросонья я вообразил себя в Реянетте.
- Бедный Тиду! Это от холода тебе снятся кошмары. Окна так плохо закрываются! Ты не простудился?
Я быстро поел и оделся. По четвергам была моя очередь ходить в магазин. Заодно можно успеть сбегать на набережную… С сумкой в руках я скатился по лестнице, чуть не сбив с ног консьержку, поднимавшуюся на третий этаж, и, не дослушав ее проклятий, через мгновение был. внизу.
Едва выйдя из дома, я увидел Корже, он уже подходил к улице Птит-Люн - наверняка чтобы меня успокоить.
Я крикнул ему издалека:
- Кафи приехал?
Корже безнадежно махнул рукой и опустил голову. Кафи не приехал вчера вечером. Корже уже успел побывать у Сапожника - тот прождал на набережной до одиннадцати часов. Грузовик так и не приехал. Сапожник мог бы и еще постоять, но он так замерз и проголодался, что вынужден был вернуться домой.
- Да не переживай ты так, - сказал Корже, хлопнув меня по плечу. - Раз грузовик не приехал - значит, он и не выезжал. Наверное, приедет сегодня.
Корже прав; видимо, я зря волнуюсь. Мы быстро все обсудили. Если Кафи не выехал из Реянетта - Фредерик мне, конечно же, написал, так что письмо, отправленное вчера, должны доставить в Лион сегодня.
Мне не терпелось все узнать точно. Мы побежали на набережную. Удивительно, но чем ближе мы подходили к условленному месту, тем сильнее сжималось мое сердце - словно от предчувствия беды.
У дверей склада выгружали овощи из двух небольших грузовиков. Сторож был другой, не такой приветливый, как вчера. Мы спросили, почему вчера вечером не пришел грузовик из Шаторенара.
- Как не пришел? - удивился сторож. - Вот, смотрите!
Он показал на большие светлые ящики, на которых черными буквами было написано: "Шаторенар". У меня кровь застыла в жилах.
А моя собака?
Какая собака?
Водитель, мсье Буасье, должен был привезти мою собаку. Я ждал его вчера вечером…
Все, что я могу тебе сказать, - так это то, что сегодня утром, открыв склад, я никакой собаки здесь не видел… и хорошо, что не видел - я их не люблю, пришлось бы ее выгнать.
Мы с Корже переглянулись. Оставалась одна надежда - хозяин "Пти-Божоле". Мы застали его в кафе за уборкой. У него была большая, совершенно круглая и почти лысая голова и маленькие черные усики. Я спросил, не оставлял ли у него случайно вчера поздно вечером некий Буасье собаку, предупредив, что за ней придут.
Собаку?.. Нет, не видел. Буасье не заходил. Я хорошо его знаю - он всегда выпивает стаканчик красного за стойкой, когда бывает здесь.
Но складской сторож сказал, что он вчера разгрузился.
Значит, он приехал очень поздно, когда кафе уже было закрыто. Я заканчиваю работу в половине одиннадцатого.
Все больше теряясь, я смотрел на Корже, ища объяснений.
Успокойся, - сказал мой товарищ. - Это значит только, что Кафи все еще в Реянетте. Может, он не захотел ехать с незнакомым человеком, а может, Фредерик не смог с ним расстаться.
Нет, я уверен - здесь что-то другое…
Мы поблагодарили хозяина кафе и вышли на улицу. И вдруг я почувствовал, что не могу идти дальше. Меня удерживала какая-то непреодолимая сила, я как будто чувствовал, что Кафи рядом - прыгает возле меня и лижет своим розовым языком мое лицо… Я инстинктивно оглянулся. Внезапно мой взгляд остановился на небольшом проеме между кафе и складами, я приблизился и… похолодел от ужаса.
- Ах!..
Корже подошел и тоже это увидел… К железному крюку в стене был привязан обрывок желтого кожаного поводка… Меня затрясло.
- Корже! Я узнаю этот поводок… это поводок Кафи… его здесь привязали, а он сбежал!
Мой бедный Кафи! Один в таком большом городе! Все кончено, я никогда больше его не увижу. Ну как я мог оставить его здесь одного?! Я едва не расплакался.
Пока я стоял у края тротуара и сквозь слезы рассматривал набережную, Корже пытался отцепить конец поводка, который был крепко привязан к крюку двойным узлом.
Вдруг мой приятель подошел и взял меня за руку.
- Тиду, посмотри… да посмотри же! Голову даю на отсечение - твой пес не сам убежал… Поводок обрезан чем-то острым, похоже, что ножом!
Весь дрожа, я наклонился к обрывку плетеного кожаного ремешка. Край был ровным. Поводок Кафи обрезали. Но кто?.. Зачем?..