- Так а что делать-то? - как-то беспомощно произнесла Даша. - Ну, предположим, я хочу уехать отсюда, певицей стать, но что от этого меняется?
Петька растерялся. И правда, чего это он? Ему действительно легко говорить со стороны, а будь он на месте Даши или парней, которые только что мелькнули вдалеке, что бы он делал? "Ну я прямо, как Онегин бедную девчонку прорабатываю, - подумал он. - Сам-то я чем лучше? Вон, мечтал в какую-нибудь историю попасть, даже на листке желание написал, книгу Агаты Кристи на дно сумки положил, и что же? Листок, к счастью, потерялся, а от книги не знаю, как избавиться. Неизвестно, что еще меня ждет впереди…"
- Ты знаешь, Петь, - прервала возникшую паузу Даша, - я тут у дяди Миши небольшую книжечку стихов нашла. Без обложки. Даже не знаю, кто автор. Но такие стихи!
- Что за стихи? - спросил Петька, обрадовавшись тому, что тема разговора сменилась как бы сама по себе и Даша не заметила его замешательства.
- Ну вот, например, слушай! - Девочка остановилась, устремила взгляд куда-то вдаль и начала:
По вечерам, над ресторанами,
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух…
- Так это же Блок! - воскликнул Петька. - А стихотворение называется "Незнакомка". Дальше помнишь? Давай вместе!
И каждый вечер, в час назначенный,
(уже в два голоса продолжали они,)
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне…
- Петь, а расскажи мне о Москве, - попросила Даша, когда они закончили читать стихотворение. - Какая она? Какие там люди? Метро какое? Я ж, наверное, никогда там не буду… Никогда, никогда…
- Будешь, Даша, обязательно будешь! - убежденно произнес Петька. - Нужно только очень этого захотеть! А Москва… Она такая…
И его словно прорвало. Он рассказывал об истории Москвы, о Кремле, о Красной площади, об академиях, институтах, университетах, вокзалах, площадях и подземных переходах… Никогда и нигде не говорил Петька с таких воодушевлением, сбивчиво, перескакивая с одного на другое, но Даша все понимала, кивала головой и восклицала: "Ух ты, как здорово, вот это да!" И глаза ее блестели так, будто они сейчас вместе с Петькой путешествовали по Белокаменной. Вдруг ее взгляд погас и она очень тихо произнесла:
- Ну вот мы и пришли…
И Петька будто проснулся. И от неожиданности вздрогнул.
Глава 18. Школа
И было от чего. Совсем рядом возвышалось серое двухэтажное здание, на которое, казалось, даже само название "бывшая каторжная тюрьма" наложило неизгладимый отпечаток. После, пусть воображаемого, но путешествия по Москве очутиться в двух метрах от этого каменного монстра было не очень-то приятно.
Вдруг Бумажкин увидел, что неподалеку, возле торца школы, царит относительное оживление: то и дело появляются какие-то люди, причем далеко не ученического возраста.
- А там что? - спросил Петька.
- Теперь магазин. А раньше - библиотека была.
- А библиотека теперь где?
- А библиотека в школе. В бывшем туалете.
- А туалет теперь где?
- На улице построили.
- Нормально, - резюмировал Бумажкин. - Как говорится, все лучшее - детям, - с иронией добавил он.
Ребята поднялись на высокое крыльцо, Даша открыла дверь, и Петька ощутил застоявшийся запах то ли плесени, то ли сырости. Чувствовалось, что это здание никогда не проветривалось.
Перед Петькой растянулся узкий и длинный полутемный коридор с высоченными потолками. Прозвенел звонок и множество дверей, расположенных по обе его стороны, распахнулись, и оттуда, со знакомым Бумажкину диким шумом и ревом вывалила детвора. Петька успел заметить, что одеты ребятишки не в пример московским школьникам. Судя по всему, никто здесь не гнался за модой: чувствовалось, что то, что было на многих - с чужого плеча, старших братьев или сестер, ношеное-переношеное. Почти все дети бежали в одну сторону, скорее всего, к раздевалке, а Петька с Дашей шли им наперерез. Наконец толпа схлынула и коридор опустел.
- А вон и Геннадий Борисович, - сказала Даша.
Учитель стоял чуть поодаль в окружении девочек-старшеклассниц. Бумажкин заметил, что каждая из них старается хоть чем-нибудь, хоть краешком платья прикоснуться к своему кумиру.
- Девчонки по нему с ума сходят, - пояснила Даша, - он ведь у нас человек холостой, интересный.
Сам же "холостой и интересный" буквально светился от счастья. Чувствовалось, что вся это ребячья толкотня доставляет ему неописуемое наслаждение.
"Точно, и он со многими невидимыми нитями связан", - подумал Петька, вспомнив разговор с дядей Мишей, и вздохнул. У него-то самого, как он понял, дела со связью "при помощи нитей" обстояли неважно. Он даже с родителями не мог эту связь установить и почти не вспоминал о них. А если и вспоминал, то в основном папика, и то только когда речь заходила о "Просторах".
В этот момент Геннадий Борисович увидел приближающихся Петьку и Дашу, приветливо разулыбался им и сказал девчушкам:
- Ну все, мои дорогие, закончим на этом. Кто не понял, завтра ко мне подойдите. Договорились?
Те нехотя отошли в сторону, а учитель открыл дверь, на которой было написано: "Кабинет химии", и жестом пригласил Петьку и Дашу войти. Они очутились в длинной темной комнате с узким зарешеченным окном.
- А решетки-то зачем? - спросил Петька. - Сейчас же здесь не тюрьма.
- А кто его знает. Начальство, наверное, боится, что реактивы украдут. Здесь вообще-то все тащат…
Стол, протянувшийся вдоль всего кабинета, действительно был уставлен всевозможными колбами, мензурками и пробирками.
- Вот это - мое царство, - не без гордости произнес лучший учитель страны. - Мрачновато, правда, но ничего. Летом отремонтирую, побелю, и все будет, как говорится, о’кей!
Петька подошел к окну. Отсюда хорошо было видно недостроенное здание из силикатного кирпича.
- Это - новая школа, - в ответ на вопросительный взгляд Бумажкина пояснил Ильин. - Ее два года назад начали строить, а потом прекратили. Говорят, деньги на реконструкцию действующей шахты пустили.
- А там что? - спросил Петька, показывая на узкую дверь, расположенную как раз напротив стола с реактивами.
- Кладовка, - сказал Геннадий Борисович, украдкой посмотрев на часы. Петька понял, что он куда-то торопится. - Там хранится методическая литература, всякие мелочи… Да, и еще умывальник стоит…
- Вот ваши вещи, - произнес Бумажкин, извлекая из сумки куртку, шапку и ботинки учителя.
- А вот твои, - ответил тот, протягивая, в свою очередь, большой полиэтиленовый пакет.
- Мы, пожалуй, пойдем, - улыбнулся Петька.
- Успехов тебе. Когда уезжаешь-то?
- Послезавтра.
- Счастливого пути! - Геннадий Борисович протянул Бумажкину руку. Тот с чувством ответил на крепкое рукопожатие.
"Ну вот опять, не успел познакомиться с хорошим человеком, как уже и расставаться пора", - с горечью подумал Петька, выходя из кабинета химии вслед за Дашей.
Глава 19. Оборотень
"Не долго ли мы ходим? - думал Петька, возвращаясь обратно. - Дядя Миша-то, наверное, уже заждался. Нам же еще на рудник смотаться надо. А идти-то туда прилично…"
- Что-то ты замолчал, - сказала Даша.
- Да так, - неопределенно ответил Петька. Он не хотел ей говорить об их с дядей Мишей планах. Еще напросится. А ее с собой брать определенно не стоит. Опасно. Она все-таки девочка. Да и вообще, он же обещал дядьке, что ни за что не проболтается об их вчерашнем разговоре.
- От впечатлений о школе не можешь отойти?
- Да, место не из приятных, - вздохнул Бумажкин. - И как вы там только учитесь? Кстати, я где-то читал, что часто события прошлых лет, которые произошли в каком-то здании, потом очень долго отражаются на тех, кто там будет находиться. Хотя с тех пор может пройти десятки и даже сотни лет… - сказал Петька и рассмеялся. Ведь он начал свою речь только для того, чтобы не выдать истинную причину своих раздумий и уж никак не предполагал, что это выльется в такую тираду.
- А почему?
- Дело в том, что стены впитывают информацию. И если, предположим…
- Ой, стой! - вдруг перебила его Даша и замедлила шаг. - Я же хотела показать тебе одну местную достопримечательность.
- Какую?
- Во-он, видишь дом скособоченный и забор в огород упал?
- Ну…
- А теперь дальше смотри. За ним домишко стоит, аккуратный такой.
- Ну…
- А рядом - дом за зеленым забором.
- Ну и что?
- Так вот, это нашего Саянского дом. Нового начальника рудника. - Даша понизила голос: - В поселке говорят, что он - самый настоящий ведьмак. Из-за него, говорят, по вечерам на дороге, ведущей из райцентра в Благодатный, такое происходит… Да, кстати, вы-то с Геннадием Борисовичем как дошли?
- Нормально, - ответил Петька, с трудом поборов искушение рассказать, как это было на самом деле. Но он дал дяде Мише слово ничего об этом не говорить и не мог его не сдержать.
- Странно, - чувствовалось, что эти слова разочаровали Дашу. - Наверное, вам просто повезло. Да, Петь, у меня к тебе одна просьба. Пожалуйста, не говори на эту тему с дядей Мишей…
- Почему?
- Да понимаешь, месяц назад его товарищи возле старой шахты потерялись. И дядя Миша очень переживает из-за этого. У него даже несколько раз сердечные приступы были. Поэтому я стараюсь вообще о Саянском ему не напоминать. Ведь дядя Миша уверен, что без его помощи это не обошлось.
- Ладно, - ответил Петька и перевел взгляд на дом местного ведьмака. - Между прочим, ваш директор очень даже скромно живет. По крайней мере, на первый взгляд… У нас в Перловке новые русские такие особняки отгрохали! И руководители всякие тоже. А тут… Все-таки, как ни говори, не последний человек в поселке… - Петька вдруг замолчал и не отрываясь смотрел туда, где располагался дом Саянского. - Послушай, Даш, а кто это?
- Где?
- Ну вон, мужик идет… Здоровый такой. Даже не идет, а крадется…
- Даже не знаю… У нас таких нет.
- А вот я, кажется, знаю… Нет, не может быть… - Петька снял очки, протер их, на сей раз не для того, чтобы лучше слышать, а для того, чтобы лучше видеть, и снова уставился вдаль. Огромный человек в черной мохнатой шубе, озираясь, шел вдоль забора, примыкающего к дому директора шахты. Сомнений не оставалось: это был… Гималайский Медведь. Интересно, что он здесь делает?
- И правда, странный мужик, - сказала Даша. - И идет как-то странно… Даже не идет, а крадется…
- Здравствуй, Даш, - послышался сзади женский голос, - говорят, к вам гость из Москвы приехал?
Петька невольно обернулся и оторопел. Совсем недавно в одной из книг Паустовского он прочитал о том, как тот встретился со своим двойником. У них даже родинки были на одном месте. То же самое произошло сейчас и с Бумажкиным. Только перед ним стоял не двойник, а, что еще интереснее, двойница! Точно такого же роста, с пухлыми губами, бурыми веснушками на лице и апельсиновыми волосами. Из-за толстых стекол очков весело и пытливо смотрели зеленые глаза. Мало того, и одета она была, как и Петька, в кроличью шапку, серые валенки и телогрейку. Увидев себя как бы со стороны, Бумажкин расстроился: оказалось, что выглядит он в сто раз хуже, чем предполагал.
Двойнице было лет тридцать пять. Через ее плечи было перекинуто коромысло, на котором болтались пустые ведра. "Вот еще и ведра пустые! - с досадой подумал Петька. - Целых два. Совсем уж плохая примета!"
- Да, тетя Маша, - ответила Даша, - приехал.
- Ну и где он сейчас? - быстро и требовательно спросила тетя Маша, не обращая ни малейшего внимания на Петьку. - Поди, отсыпается?
- Что вы, тетя Маш! - воскликнула Даша. - Вот он! Рядом стоит.
- Этот? - тетя Маша недоверчиво посмотрела на Дашу, потом обошла вокруг Бумажкина и всплеснула руками: - Я-то думала, москвичи какие-то особенные, а они, смотри-ка, ничем от нашенских не отличаются! Ты смотри-ка, деревня и деревня!
"Ну спасибо вам, дядя Миша, - подумал Петька. - Позаботился на славу, чтобы я был деревенскее всех деревенских…"
- Ну ладно, я пошла, - сказала тетя Маша. - Дел по горло. Дяде Мише привет.
- Передам, - пообещала Даша.
Петька повернулся в сторону дома Саянского, чтобы еще раз убедиться в том, что он не ошибся и что это на самом деле Гималайский Медведь. Однако там никого уже не было.
- Странно, - сказала Даша. - Ведь сам Саянский куда-то уехал. Я его служебный "уазик" видела, еще когда в школу шли. Значит, зайти к нему тот мужик просто не мог. В таком случае, куда же он мог деться? Ты посмотри-ка, улица пуста, до соседних домов идти прилично, а разговаривали с тетей Машей мы… Как ты думаешь, сколько?
- Минуты две, не больше. А может, и меньше.
- А может… Может, это оборотень? - предположила Даша. - Ведьмак и оборотень, посмотри, какая хорошая парочка…
- Ладно, пошли, - сказал Петька, вспомнив, что им же с дядей Мишей идти на шахту. - Дел еще невпроворот…
Глава 20. Встреча с коллегой
- Посмотри-ка, Петь, - сказала Даша, едва они завернули за угол, - возле нашей калитки какая-то машина стоит. Странно… И смотри-ка, сбоку что-то написано…
Петькин взгляд тоже был прикован к желтому "уазику". Что же там написано? Для аббревиатуры, типа ЛДПР, которые весьма часто встречаются в Москве, явно длинновато.
- Те-ле-ви-де-ни-е! Телевидение! - в голос прочитали ребята.
- Интересно, что здесь делает телевидение? - удивилась Даша.
- Пошли скорей! - сказал Петька и чуть ли не бегом устремился к дому. И хотя он понимал, что вряд ли встретит Смирнова, ноги сами несли его вперед. Еще несколько шагов, - и он уже видит каких-то людей, сидящих в кабине "уазика", а настороженный слух уже улавливает доносящийся со двора голос дяди Миши. А вот и второй голос… Неужели послышалось?
Петька рывком открыл калитку и обомлел. Перед ним стоял… Смирнов! Собственной персоной! Мельком взглянув на Бумажкина тот как ни в чем ни бывало снова повернулся к дяде Мише и продолжал что-то обсуждать. Очень обидно стало Петьке. В Нижнем Новгороде он с Петькой небось были как родственники, а тут… Делает вид, что не знает…
- Познакомьтесь, - сказал дядя Миша. - Это - тележурналист Сергей Смирнов, а это - моя дочь Даша и племянник - Петр Бумажкин. Из Москвы, кстати…
- Петька! - воскликнул Смирнов и, поддавшись вперед, протянул Бумажкину руку. - Ну надо же, встретились! Ну кто же мог подумать! А впрочем, чего же тут удивляться. Земля-то круглая… Ну и обмундировали тебя, и не узнать.
- Я ж говорю, - вмешался дядя Миша, - он теперь у нас деревенскее всех деревенских…
- Постой-ка, - Смирнов обошел вокруг Петьки. - А это не ты разве сейчас с коромыслом по улице шел? Мы проезжали мимо.
- Да нет же!
- Надо же, какое сходство…
- Это - женщина, - пояснила Даша. - Тетя Маша.
- Оно и правда! - воскликнул дядя Миша, пристально вглядевшись в Петькино лицо. - Я все думаю, на кого же он своей физиономией походит? А оказывается, на Марью! Сотворит же природа!
Смирнов от души расхохотался.
- Ой, не могу, ребята! Ха-ха-ха! Дело в том, что я эту вашу тетю Машу за Петьку принял и предложил подвезти! Еще Петром назвал! Она на меня посмотрела, как на умалишенного… А я еще думаю, что это с Петей такое случилось, что своих не признает! Зато Петьку сейчас за эту вашу тетю Машу принял! Ой, умора! - Потом, немного успокоившись, взглянул на часы: - Ладно ребята, некогда. Ну что, едем, Михаил Дмитриевич?
- Едем! Петра возьмем?
- Естественно!
- Поедешь, Петьк, на старый рудник?
- Конечно!
- Вот видишь, Петьк, как говорится, на ловца и зверь бежит. Я тут с самого утра голову ломал, как бы нам поскорее туда добраться, а тут вон - карета целая подъехала!
Петька был вне себя от счастья. Вот это здорово! Нет, все-таки стоило ему перестать таскать за собой эту сумку с прилипшей к ее дну книгой, как судьба тотчас же повернулась к нему лицом.
- И я с вами! - послышался голос Даши.
- Нет, Даша, ты останешься дома, - тоном не допускающим возражений сказал дядя Миша.
- Тогда пусть и Петя останется, - настаивала Даша.
- Ты что, с ума сошла, что ли! - закричал Петька. - Да, может, я только для того сюда и приехал, чтобы по руднику походить!
- Да по руднику ты все равно не походишь, - вмешался дядя Миша. - Это однозначно.
Он заговорчески подмигнул Петьке.
Нет, что ни говори, а дядька у Петьки все-таки - человек. Свой в доску. Другой бы на его месте начал бы пальцы гнуть - мол, мы одни с корреспондентом съездим, тебе, мол, нечего там делать, опасно. Ну как обычно взрослые поступают: сначала подговорят ребенка на что-то, а потом вдруг раз - и передумают!
- Отойдем на минутку, - потянула Бумажкина за рукав Даша.
Петька сделал шаг в сторону.
- Разве ты не помнишь, о чем предупреждала тебя баба Груша?
- А о чем она предупреждала? - вытаращил глаза Петька. - Чтоб я тряпку, что ли, красную, с лица не убирал?
- Ну при чем тут тряпка красная? Разве не помнишь? Она сказала, ни под каким предлогом не ходить на Серебряную гору! А ведь там как раз и расположен старый рудник!
Петька что-то подобное очень смутно помнил, ведь челюсть тогда буквально разрывало от зубной боли.
- А… это… Тьфу ты, какие глупости.
И действительно, все сказанное бабой Груней казалось Петьке ерундой, даже не стоящей обсуждения.
- Да нет, не глупости, Петь, - голубые глаза Даши стали темными и глубокими, - не глупости. То, что говорит баба Груня, - все сбывается.
- Ну что, молодежь, долго еще любезничать будете? - подал голос дядя Миша. - Ты, Петька, едешь или шуры-муры разводить будешь?
- Еду, конечно…
- Ну, тогда - вперед!
- Дядя Миша! - воскликнула Даша, но Петька так посмотрел на нее, что она не осмелилась продолжать дальше.
- К половине третьего, Даша, мы приедем, - сказал дядя Миша. - Нужно, чтобы к этому времени пельмени уже дымились на столе. Поняла?
Петька запрыгнул в "уазик", выглянул в окно. Девочка, не отрываясь, смотрела на него тревожным взглядом. "О, женщины!.." - только и успел подумать Петька.