- Ну надо же, что творится! Подумать только! И это средь белого дня!
Вдруг Петька понял, на кого был похож учитель: на Владимира Познера, известного телеведущего. Такая же, как у него, улыбка, такие же добрые глаза… И как только ему могло прийти в голову нелепое сравнение Геннадия Борисовича с террористом!
Потом, когда Петька замолчал, учитель произнес:
- Ну что? Думать надо, что предпринять. Ты же знаешь, что безвыходных ситуаций не бывает.
Конечно же Петька знал это, как и то, что не бывает случайностей, и что желания, если очень-очень захотеть, рано или поздно сбываются. Теперь ему стало смешно и неловко оттого, что еще несколько минут назад он самым натуральным образом разнюнился.
- Ну, успокоился?
Бумажкин кивнул.
Учитель улыбнулся и подошел к окну, из которого была видна недостроенная школа.
- Не хочется говорить о ком-то плохо, - начал он, - но, признаться, Саянский всегда внушал мне какое-то недоверие. Взять хотя бы вот этот, говоря на языке строителей, недостроенный объект. Куда пошли деньги? Школу не достроили, но ведь и реконструкции шахты, о которой кричали на всех углах, не проводилось… Ничего не понимаю.
Воспоминания о Саянском и его сестрице вызвали у Петьки легкую дрожь. Заметив это, Геннадий Борисович исчез за дверью, ведущей в кладовку, и спустя несколько минут вернулся со стаканом воды.
- Выпей. Успокоишься.
Петька поднес жидкость к губам.
- Как-то странно пахнет…
- Там капли. Успокаивающие. Должен же ты хоть немного прийти в себя. Иначе ведь долго не протянешь. Ну, лучше?
Петька кивнул. Приятное тепло растекалась по всему телу.
- Ну вот и чудненько, - продолжал учитель. - Итак, давай подумаем, что же нам теперь делать? Без милиции тут, конечно, не обойтись. Скорее всего, ты прав: она, наверное, уже приезжала к Саянскому, но тот сказал, что все нормально, и… Нет, об этом, безусловно, нужно сообщить. И как можно скорее… Но вот вопрос: как туда добраться?
- А у местных ни у кого нет хотя бы мотоцикла? - спросил Петька, к которому вновь вернулась способность соображать.
- Что ты! Транспорта в поселке вообще ни у кого нет. А если и стоит у кого старенький "Запорожец", так нет горючего…
- Так может я все-таки пешком?
- Ну, это совсем крайний случай. Очень уж далеко добираться. Пока придешь, уже и темно. Да к тому же, если в милиции нет бензина, твое появление ничего не изменит. Тут надо какой-то другой выход искать. Постой, постой… - Геннадий Борисович приложил руку к виску. - Какое сегодня число?
- Двадцать четвертое.
- Идея! - учитель щелкнул пальцами. - И как это я раньше не догадался? Пошли скорей!
Он бросился к дверям, схватил на ходу куртку и помчался по коридору. Петька едва поспевал за ним.
- Только бы они не уехали! - воскликнул Геннадий Борисович, выскакивая на крыльцо. - Слава Богу, здесь! Стойте, стойте! - Теперь он уже мчался вслед за серебристым микроавтобусом, который уже отъезжал от школы. Петька глазам своим не поверил: его номер состоял из трех шестерок… Между тем учитель уже о чем-то договаривался с водителем. Тот, судя по реакции, не соглашался, Геннадий Борисович уговаривал, убеждал, махал руками и, наконец, сделал Петьке знак, чтобы он подошел.
- Это наши коммерсанты, - пояснил он, когда Бумажкин встал рядом с ним, - привозят продукты раз в месяц. Им, как выяснилось, не очень-то по пути, у них другой маршрут, но они согласны подбросить тебя до райцентра. Дело-то серьезное… И бензином, если нужно, с милицией поделятся. Садись.
В этот момент темное стекло опустилось и из окна высунулась уже знакомая Петьке мордатая физиономия. "Будка", - окрестил про себя Петька водителя.
- Ну ты че, парень, в натуре, едешь ли, нет ли? Тут без твоей милиции дел хватает!
- Понимаете, он… - вступился было за Петьку учитель, но Будка быстро оборвал и его.
- А ты бы дядя молчал бы в тряпочку, а? Скажи спасибо, что согласился крюк сделать…
Петька растерялся. Множество мыслей пронеслось у него в голове. Он вспомнил рассказ Смирнова о том, что Чудного Мужика увез именно серебристый микроавтобус, вспомнил отнюдь не приятную встречу с Будкой у здания читинского аэропорта… В то же время он понимал, что в области, наверное, не один серебристый микроавтобус и что на них могут работать вполне нормальные люди. А то что Будка грубоват малость, так, наверное, свой неизгладимый отпечаток накладывает работа.
- Ну че, созрел, нет ли? - опять закричал Будка. - Не едешь - тогда я рванул!
Петька взглянул на Геннадия Борисовича.
- Больше возможности не будет, - развел тот руками.
Вздохнув, Петька открыл дверцу и сел рядом с Будкой. Машина тронулась и помчалась с неимоверной скоростью. Петька взглянул на спидометр. Он показывал сто сорок километров в час. Бумажкин не любил слишком быстрой езды, но даже несмотря на это, Петька сейчас был бы счастлив от того, что едет спасать близких ему людей. Был бы, если бы ехал в другом автомобиле. И не прими он за полчаса до этого успокоительных капель, сейчас бы уже извелся от того, что мчится в серебристом микроавтобусе.
Молчание нарушил Будка.
- Слушай, а че это мне твоя морда знакома, а?
Как ни странно, но это "приветливое" обращение немного успокоило Петьку. Оно как бы давало гарантию, что все будет хорошо.
- Да мы встречались, - сказал Бумажкин.
- Что-то не припомню.
- В аэропорту, - пояснил Петька. - В воскресенье вечером.
- Погоди! - на лице у Будки появилось некое подобие улыбки. - А, вспомнил! Ты еще под колеса полез!
- Да не лез я, - начал оправдываться Петька. - Просто у сумки ручка оторвалась…
- А, бывает, - согласился собеседник, - вот у меня, например, тоже… Поехал я как-то к другу на дачу…
"И чего это я так испугался? - подумал Петька, отмечая про себя, с каким трудом возникают в голове мысли. - Вроде нормальный мужик. И поговорить можно…"
- А здесь-то че случилось? - видимо, в продолжение своего рассказа спросил Будка. Петька очнулся от секундного оцепенения. - Говорят, опять кого-то похитили?
- Да что-то вроде этого…
- Козлы, а! И что им неймется? Устройся ты на работу, живи по-человечьи и все будет о’кей… Так нет же, в криминал лезут!
Между тем автобус уже выехал за пределы поселка и теперь мчался по трассе, проходящей через поле. Вот уже с одной стороны начался лес, вот показалось старое шахтоуправление.
- Пешком-то до райцентра, поди, часа три переться, - произнес Будка, - а мы за каких-нибудь двадцать минут доедем. Вот что значит транспорт!
Петька совсем расслабился, успокоился и даже чуть-чуть вздремнул. И все же когда автобус начал приближаться к повороту на старую шахту, невольно напрягся. Не заговаривает ли ему водила зубы, не свернем ли к сопке? Но нет, автобус промчался, даже не замедляя скорости.
Теперь Петька совсем успокоился. Он просто думал. Лениво и неохотно. "Вот сидят в доме у дяди Миши преступнички, - думал он, - братец с сестрицей и думают, что теперь-то уж точно никто в милицию не сообщит. А вот - фиг вам! Еще немного - и поплатитесь вы за все свои делишки!" Бумажкин и не заметил, как эти мысли незаметно растворились и в его голове ничего не осталось. Приятная дрема охватила его…
Глава 31. В ловушке
Вдруг автобус резко свернул с дороги и помчался через степь. К сопкам. Бумажкин вздрогнул, проснулся, к нему опять вернулась способность соображать.
- Эй, остановитесь! - закричал он. - Мне не туда, мне в милицию надо! Куда ты меня везешь? А-а-а-а!!!
- Слышь, Пинцет, - не оборачиваясь, произнес Будка, - заткни-ка рот этому ненормальному.
"Что еще за Пинцет? - удивился Петька. - Мы же вдвоем ехали!" Но до конца удивиться он не успел: сильный удар по голове чем-то тяжелым на какое-то время отключил сознание.
Когда Бумажкин пришел в себя, автомобиль уже стоял на месте, а откуда-то сверху, будто волнами, наплывал голос Будки:
- Вот и славненько… Хорошо, что мы успели. А то бы он нам всю малину испортил.
Петька понял, чей голос слышал он во сне целых две ночи. Это же Будки, Будки голос! Но вспомнил Бумажкин и еще об одном: о предупреждении бабы Груни. Похоже, и оно начинает сбываться.
Петька открыл глаза. Рядом с машиной били копытами две лошади: рыжая и черная. На черной сидел бородатый всадник. На седле второй лежали какие-то мешки.
- Очухался? - спросил Будка.
Петька хотел сказать все, что он о нем думает, но не смог. Губы оказались затянуты плотной лентой скотча.
- Вот то-то же, - злорадно засмеялся бандит, - мыслишки-то все, если они есть, конечно, в твоей башке, придется оставить при себе. А теперь давай, выкатывайся отсюда. А ты, Федотыч, - обратился он к дядьке, - пока седло-то для этого поганца освободи. С тобой поедет.
- Со мной? Че я с ним делать буду?
- Цыц! Кому сказано?
Петька вылез из машины и окинул взглядом местность. Позади раскинулась степь, впереди - бесконечные гряды сопок. Картина потрясающая, конечно, для кисти художника, но, когда у тебя заклеен рот, от удара кружится голова, да еще неизвестно, что ждет впереди…
Будка подтолкнул Петьку к черной гривастой красавице. Бумажкин и этих животных впервые видел так близко.
- Поди сам-то не залезет, - сказал бородатый. - Мал еще. Подсадить надо. А то целый час корячиться будет.
- Мал, да удал, - пробурчал Будка. - Чуть было всю малину нам не испортил. А ну залазь, московская морда! - Он приподнял Петьку над землей, и тот понял, что нужно ноги сунуть в стремена. - Ну все, Федотыч, мы рванули, некогда. И вы там поторопитесь. Полдня осталось. Башкой-то думайте!
Микроавтобус взвизгнул и сорвался с места.
- Но! - крикнул Федотыч. - Пшли!
Его лошадь тронулась и пошла вперед. Следом двинулась Петькина. Земля внизу заколыхалась. Петька вцепился руками в гриву и всем телом прижался к животному.
- Но! - закричал Федотыч. - Чего жмуришься? А на животину чего разлегся? Это что тебе, кровать, что ли, двуспальная! А ну сядь нормально и разуй глаза! Разуй глаза, тебе говорят, и сядь нормально!
Петька с трудом выпрямился и приоткрыл один глаз. Земля продолжала колыхаться в такт шагов лошади. Ему вдруг сделалось дурно, к горлу подступила тошнота. "А вдруг меня сейчас начнет рвать, а рот заклеен, - перепугался он. - Ведь я ж тогда захлебнусь".
Перед взором Бумажкина одна за другой менялись панорамы, достойные кисти художника. Вместе с бородатым Федотычем они то поднимались на самую вершину сопки, и тогда хорошо было видно уходящие вдаль бесконечные хребты других сопок, то спускались вниз и брели по длинным и темным распадкам. А однажды им на пути встретился горячий источник: из-под земли, задорным фонтанчиком, бил небольшой ключ и вытекающая вода собиралась в небольшое незамерзающее озерцо.
Но ничего этого не видел Петька. Он сидел бледный, напряженный и боялся двух вещей: как бы его не вырвало и как бы он не свалился с лошади. Иногда он ловил на себе быстрый, недобрый взгляд Федотыча, который тут же отводил глаза. Губы Федотыча были плотно сжаты, у скул непрерывно и нервно двигались желваки.
Наконец они остановились возле сопки, во внутрь которой вело темное зияющее отверстие. Петька подумал, что это, вероятно, новый вход в старую шахту. Значит, все-таки оказалось возможным его сделать!
Федотыч соскочил с лошади и громко крикнул:
- Пиночет, а Пиночет! Ты че, оглох, что ли, едри тебя!
Из отверстия, сгибаясь в три погибели, появился длинный сутулый парень. Лицо его напоминало злобную мордочку крысенка. Из-под узкого лба настороженно и неприветливо смотрели маленькие серые глазки.
- Ну что, нашли? - нетерпеливо спросил Федотыч.
- Прям, нашли. Быстро хочешь.
- А карта для чего?
- А в ней фиг разберешься. Подсунули фуфло какое-то…
- Как это - фуфло? Там все отмечено и написано.
- Написано! Какие-то сажени, локти. Черт разберет…
- Ну а старик на что? Он то, поди, соображает.
- Старик, по-моему, туфту гонит…
- Ничего, вдвоем-то мы его быстро научим работать. Да, сколько времени-то осталось? - Федотыч начал загибать пальцы. - Так, значит, в этих сутках… Да еще ночь… Утро… Целых девятнадцать часов… Так что все еще успеем. Сейчас лошадей разгружу, отведу, и к вам… Ох завтра и жрачка будет!
- А это че за пацан? - спросил Пиночет, показывая взглядом на Петьку.
- Тьфу ты, я ж совсем забыл о нем, - ответил Федотыч. - А ну, слезай! - это он уже Петьке. - И снова Пиночету: - Глобус подбросил.
Петька тем временем вытащил ноги из стремян и уже сползал на землю.
- И че с ним делать? - поинтересовался Пиночет.
- А хрен его знает! Толкни куда-нибудь, пусть сидит!
- Так может, сразу кокнуть?
- Да ладно тебе, охота пачкаться?
Петька стоял ни живой ни мертвый. Кокнуть! Ничего себе, хорошенькое дельце!
Он даже очки снял, чтоб этих ужасов не слышать, куда там, уши, словно локаторы, ловили каждое слово!
- А ну, пшли! - прикрикнул Пиночет и толкнул Петьку вперед.
- Мальчонка-то, ты смотри, размечтался, - вдруг с неожиданной теплотой в голосе произнес Федотыч. - Ты, Пиночет, рот-то ему разлепи, слышишь?
- Обойдется! Итак времени в обрез.
У самого входа в сопку Пиночет схватил Бумажкина за шкирку и толкнул его в зияющее отверстие.
- В общем, ждите, я скоро! - послышался сзади голос Федотыча.
Ход в сопку оказался узким и таким низким, что даже Петьке приходилось наклоняться в три погибели. Что уж там говорить о Пиночете!
Бандит включил фонарь, и светлый луч высветил неровную поверхность стен с торчащими то здесь, то там, острыми краями породы. Бумажкину показалось, что шли они очень долго, пока не очутились в широком тоннеле. Справа и слева чуть заметно виднелись деревянные стойки, упирающиеся в свод, под ногами Петька различил ржавые рельсы, а вдалеке - вагонетку. Все было точно так, как еще вчера на листе бумаги изобразил рудник внутри дядя Миша.
- Навязали на мою голову! - не успокаивался Пиночет. - Кабаны несчастные! И куда бы тебя… А, придумал! - он неожиданно и резко толкнул Петьку в ответвляющийся от основного тоннеля узкий коридор. "Квершлаг!" - понял Бумажкин и вскоре почувствовал еще один толчок. Теперь он оказался в своеобразной каменной нише. - Сидеть здесь! - приказал Пиночет, а сам отошел на несколько шагов в сторону. - Ну где же она… Где-то же здесь была… А, вот она!
Бандит притащил откуда-то огромную доску, которая полностью закрыла вход в нишу. Но он не уходил, продолжал еще что-то искать в узком коридорчике. Вдруг Петька услышал бесконечный поток матерной брани, среди которой только несколько слов относились к нормативной лексике. "Черт! Они же там одни!" И в следующий момент в каменную каморку перестал проникать даже слабый, в виде тонкой трепещущей полоски, свет от фонаря. Стало совсем темно. И тихо. Так тихо, что даже жутко… Тихо и темно…
Глава 32. Каменная западня
"Ну вот, - вяло подумал Петька. - Все, что я хотел испытать в поездке, исполнилось. Я прошелся по руднику, причем не какому-нибудь, а дореволюционному… А уж о первом желании, попасть в какую-нибудь историю, и говорить нечего. Исполнилось сверх всякой меры… И если об этом узнает Попов… - Он поймал себя на том, что даже здесь, в своеобразном плену, с весьма туманным будущим и отнюдь не в комфортных условиях, уже по привычке, вспоминает соперника. И невесело улыбнулся: - А что Попов? Попов ходит по Москве. Перезванивается с Лилькой Самохваловой, и чувствует себя превосходно. И вряд ли захотел бы оказаться на моем месте…"
Он поднес руку ко рту и наткнулся на гладкую поверхность скотча. "Надо же, - удивился Петька, - совсем о нем забыл. Вот уж точно, человек ко всему привыкает…" Бумажкин попытался оторвать липкую ленту, но это было не так-то просто: казалось, вместе с ней отрывается еще и кожа лица. Наконец экзекуция была закончена, и Петька прислонился к холодной неровной поверхности.
"Как-то странно я спокоен, - как бы со стороны анализируя свое состояние, размышлял он. - По идее я должен сходить с ума от страха и отчаяния, паниковать от безысходности, а мне хоть бы что… Блаженное тепло растекается по всему телу. Вот только бы побольше воздуха…" Петька и не заметил, как провалился в какое-то странное забытье. Он увидел свою московскую квартиру, родителей, которые собираются ехать в аэропорт, встречать его, Петьку… "И… не встретят", - добавил он про себя. Вдруг в голове, совершенно неожиданно, сверкнула мысль: "А ведь Пиночет-то, кажется, доску-то снаружи ничем не припер… По крайней мере, пока Петька бы в бодрствующем состоянии, не припирал. Но приходил ли тогда, когда он дремал? Кто знает… Неплохо бы и проверить…"
Бумажкин нехотя, с трудом, открыл глаза. Так не хотелось отрываться от сладостной дремы. Похоже, голова начала понемногу работать, соображать, но тело по-прежнему оставалось чужим и неповоротливым. Никогда раньше Петька не испытывал такого состояния. Что произошло?
С трудом заставив себя встать, Бумажкин нащупал в темноте доску, уперся в нее плечом и толкнул. Как ни странно, ему не пришлось даже прилагать никаких особых усилий.
Очутившись в каменном коридоре, Петька задумался: куда идти? К главному тоннелю? Но там он может встретиться с бандитами. В противоположную сторону? Но тогда он упрется в тупик. Нет, определенно нужно идти к центральной части шахты, там будет видно, что делать. Если б еще знать, где она находится.
Петька решил действовать наугад, а дальше - исходя из ситуации.
Придерживаясь руками каменной стены, Бумажкин пошел вперед. Вскоре он добрался до поворота и нащупал угол и деревянные стойки. Значит, курс был взят правильно и теперь он находился в широком тоннеле - штольне. Продолжая держаться, теперь уже за стойки, он пробирался дальше. Из находящегося, видимо неподалеку, квершлага послышались голоса. Петька остановился. Кажется, это спорили Пиночет, Федотыч и дядя Миша! Точно, дядя Миша! Все так же медленно пробираясь, Петька достиг входа в квершлаг. Теперь не нужно было напрягать слух, чтобы понять, о чем они говорят.
- Да ту только посмотри, что тут написано! - кричал дядя Миша. - "3 кв"… Третий квершлаг значит. Вот как раз здесь мы и есть…
- Не три, а один… Стало быть, первый… - перебил его Пиночет.
- Да какой же первый-то? Внимательнее смотри! Ну хошь, в первый пойдем. Но ведь там-то у тебя уже ребятки были… Вон, Гошка и Гришка головой кивают…
- Ну и где же сундук? - это уже Федотыч.
- А хрен его знает? Искать нужно! Вон, у Сереги, кажется, что-то… Что там, Сергей?
- Камень какой-то странный, - донесся голос Смирнова.
- Вот видите…
- Ой, сдается мне ты, мужик, лапшу на уши вешаешь…
- Ты шибко-то, мужик, не фантазируй, - вмешался Пиночет, - а то как бы головенки бы не лишиться…
"Интересно, что за сундук они ищут?" - подумал Петька и пошел дальше. Как ни странно, теперь он даже не размышлял о том, правильно ли он идет. Казалось, будто какая-то неведомая, высшая сила, влечет его туда, куда надо. О таких необычных состояниях, помогающих людям в минуту опасности выбрать единственно правильный выход, Петька не раз слышал и читал, но относился к этому довольно скептически. И вот теперь сам испытывал нечто подобное. Он шел вперед и делал то, что подсказывал внутренний голос.