"О, это уже интересно", - пронеслось в голове у Бумажкина. Он замер.
- Какое же? - спросила мать.
- Понимаешь, командировка срывается! - взбудораженно вскричал отец семейства.
- Чья?
- "Чья-чья", моя, елки ты палки!
- Твоя-я?.. - изумлению мамы не было предела.
Так же, впрочем, как и Петькиному. Ведь промотавшись половину своей жизни по командировкам, отец в последние годы вообще никуда не выезжал. А причиной тому было его "любимое детище", журнал "Просторы", главным редактором которого он стал пять лет тому назад. И вдруг ни с того ни с сего - какая-то командировка.
Петька на цыпочках приблизился к кухне.
- И куда же ты собрался? - спросила мама.
- Куда-куда, в Забайкалье!
От неожиданности Петька чуть было не налетел на дверной косяк ванной комнаты. "Во папик дает, а! Сидел-сидел безвылазно в Москве, даже к маминой сестре, тете Рае, в Монино перестал ездить. Некогда, мол. А ведь туда всего сорок минут на электричке добираться. И вдруг - на тебе, собрался лететь в Забайкалье. Ничего себе, хорошенькая новость!"
- Ты?! - видимо, не веря своим ушам, переспросила мама.
- Я… - было слышно, как отец зашагал на кухне.
- О господи… - Хотя родители говорили теперь очень громко, а Петька стоял чуть ли не вплотную к кухонной двери, он все-таки затаил дыхание, чтобы не пропустить чего-нибудь важного.
- Ты понимаешь, - уже тише и спокойнее продолжал папик, - я будто жил с завязанными глазами. И вдруг прозрел.
- И что же ты увидел? - насторожилась мама.
- Мне стало жутко и стыдно, - будто не расслышав вопроса, делился своими впечатлениями прозревший отец. Причем таким замогильным голосом, что Петьке стало не по себе. Он понял, что сейчас узнает какую-то страшную тайну, и на всякий случай оперся плечом о стену.
- Мне стало жутко от всего, - так, словно каждое слово давалось с огромным трудом, произнес глава семейства. Петька перестал дышать: неужели он, кроме всего прочего, замешан еще и в криминальной истории?
- От своего журнала, например.
Петька облегченно вздохнул.
- А что с ним? - тоже облегченно вздохнув, поинтересовалась мама. Должно быть, и ее посетила какая-то нехорошая догадка, и теперь она радовалась, что речь шла всего-навсего о "Просторах".
- Да елки ты палки, ничего ты не понимаешь! - опять зашумел отец. - Ну сама подумай, о чем мы пишем? О московских банкирах, об элитных школах, о звездах поп-музыки… Тьфу!
"Да что же все-таки произошло? - недоумевал Бумажкин-младший, стоя за дверью. Ведь еще вчера папик был в восторге от своего детища".
- И потом посмотри, - после небольшой паузы продолжил отец, - мне, черт побери, скоро сорок пять. Моему дяде, которого я ни разу не видел, через месяц стукнет семьдесят. Ты считаешь нормальным, что племянник - журналист, так ни разу в жизни не встретился со своим родственником? Да я просто обязан туда съездить и написать о дяде большой хороший материал. К примеру, о его ботаническом саде.
- Подожди, Костя, но ведь ты же - главный редактор, - осторожно возразила мама, - у тебя совсем другие обязанности…
- Я прежде всего - журналист! - перебил ее отец. Он опять начал заводиться. - Я должен ездить по стране, встречаться с людьми. Словом, Лида, я начинаю новую жизнь. И, перво-наперво, нужно съездить к дяде Мише. А тут Попов, едри его за ногу, с увольнением! Не могу же я оставить журнал и без редактора, и без заместителя! Сама-то подумай!
Теперь уже и Петька не на шутку разволновался и зашагал по коридору. Но причиной его волнения был отнюдь не Попов-старший. В его голове вдруг возник дерзкий план. "А ведь у меня, кажется, появилась возможность воплотить свою мечту в жизнь, - судорожно думал он, - и глупо было бы не попытаться это сделать".
Петька слышал, как мама опять облегченно вздохнула и почти радостно произнесла:
- Ну, слава Богу! Я-то перепугалась, что случилось что-то страшное, а это всего лишь кризис среднего возраста! Успокойся, Костя, это скоро пройдет. И этот порыв, вырваться куда-то из дома, тоже.
- Да какой кризис! - снова вскричал отец и распахнул дверь. - Петр?
Петька отпрянул в сторону и налетел на дверной косяк ванной комнаты.
- Петя? - прошептала мама. - Ты… ты подслушивал?..
Глава 3. Ура! Победа за нами!
Петька ничего не ответил матери. Он подскочил к отцу и, глядя прямо в глаза, спросил:
- А что, если я, папа?
- Что - ты? - не понял отец.
- Ну, съезжу к дяде Мише.
- Петя, ты подслушивал! - продолжала ужасаться мама. - Как ты мог, Петя, как ты мог?
- Да я…
- А что, это - мысль, - оживился папик и радостно хлопнул Петьку по плечу. - Понимаешь, мне главное - успеть сделать материал к юбилею дяди Миши. Сфотографируешь ботанический сад, разузнаешь все, что надо… А я тем временем утрясу все дела и начну ездить сам. Здорово вообще-то ты придумал!
- Только через мой труп! - вмешалась мама и встала между мужем и сыном. - Не пущу!
- Когда у тебя каникулы? - спросил отец.
- Со следующего понедельника, - ответил Петька, выглядывая из-за плеча матери.
- А в субботу вы учитесь?
- Нет.
- Прекрасно! Хотя погоди. А почему у сына Попова каникул нет?
- Папа, ну сколько тебе можно объяснять? Мы-то учимся по модульной системе, а он…
- Ах да, я и забыл! - хлопнул себя по лбу папик. - У вас же разные школы! Ну и хорошо, что по модульной, а то не видать бы тебе своей поездки как своих ушей, - и безо всякого перехода, вглядываясь в даль, продолжал: - Помню, помню Забайкалье. Я ведь там служил. Прекрасный, суровый край, сдержанный немногословный народ. Надежный. Впрочем, сам убедишься. Значит, ты полетишь…
- Никаких полетов! - теперь уже обхватив Петьку руками, словно трехгодовалого ребенка, воскликнула мама. - Костя, ну сам подумай, Пете только-только исполнилось четырнадцать!
- Но не четыре же года! - громко возразил отец семейства, пытаясь отодвинуть спутницу жизни от сына. Но это оказалось не так-то просто. - Человек уже паспорт получил, а ты все его за младенца считаешь!
- С ума сойти! - будто не слыша разумных доводов, простонала мама, прижав к себе Петьку еще сильнее. - Отправить ребенка в такую даль…
- Ну, мама, я уже взрослый! - возмутился Петька, пытаясь освободиться от материнских рук.
- Да разве ж это даль? - взревел отец. - Всего каких-нибудь шесть тысяч километров! В наше-то время это сущие пустяки! Ну давай прикинем. Посадим в самолет, через какие-нибудь шесть, ну с пересадкой в Омске - восемь часов его уже встретит дядя Миша. Еще час-полтора лету на местном самолете - и все!
Мама молчала, подавленная такими неопровержимыми доводами.
- Словом, так, - продолжал папик. - Завтра я беру билет до Читы и даю телеграмму дяде Мише. Поедешь в качестве внештатного корреспондента.
Но тут в голове у мамы, видимо, созрел еще один контраргумент.
- А ты подумал о том, как Петя и дядя Миша узнают друг друга в аэропорту? - спросила она. - Ведь они же никогда не виделись!
Папик посмотрел на маму долгим укоризненным взглядом. Поистине его терпению не было предела!
- У каждого из них есть фотографии, Лида.
- Боже! Опознавать друг друга по фотографиям, как преступников!
- О, женщины! - Отец вознес руки к потолку. - Как же вы, елки-палки, любите все драматизировать! Как в каждом событии умеете отыскать источник трагедии! - воскликнул он. Потом добавил, уже серьезно: - Послушай, Лида, а ты не думаешь о том, что эта поездка станет для Петра решающей? Может, он наконец-то определится в жизни. Неужели ты хочешь, чтобы он до сорока лет искал себя, как Попов-старший: тот и бывший врач, и бывший учитель, и журналистки в конце концов никто…
Вот уж что правда, то правда. В смысле Петькиной перспективы в жизни. В третьей четверти нужно будет определиться, в каком именно лицейском классе он будет учиться: техническом, медицинском или гуманитарном, а он еще не в зуб ногой. И журналистом хочет быть, и врачом, и психологом, и переводчиком.
Мама молчала. Судя по всему, она явно не желала, чтобы их сын повторил судьбу Попова-старшего. Петька понял, что верх взяла здравая мысль и закричал: "Ура!" При этом он так махнул рукой, что стоящая на столе чашка взлетела в воздух и оказалась на полу.
Но все это уже в прошлом. Теперь же Бумажкин находился на высоте десять тысяч метров над уровнем моря, пялился в иллюминатор и был как никогда счастлив. Под убаюкивающий шум турбин он вздремнул. Снился ему утопающий в зелени "островок российского благополучия". Чистые прямые улицы, вдоль которых протянулись крепкие добротные дома горняков. А вот и сами горняки, довольные и упитанные, чем-то похожие на московских финансистов, возвращаются со смены домой.
- Уважаемые пассажиры, - донеслось до Петьки сквозь дрему, - через несколько минут наш самолет совершит посадку в аэропорту города…
"Неужели так быстро пролетело три часа?" - удивился про себя Петька.
- Нижний Новгород…
Глава 4. Неувязка
Петька открыл глаза и подумал, что все это - продолжение сна. Но судя по реакции окружающих понял, что это вовсе не сон.
- Черт побери, какой еще Новгород?
- С ума спятили, что ли?
- Да ну, товарищи, это просто оговорка…
- Прям, оговорка…
- Уважаемые дамы и господа! - опять послышалось из динамика. - Наш самолет идет на снижение и через несколько минут совершит посадку в городе Нижний Новгород…
- Ничего ни понимаю, при чем здесь Нижний Новгород? - своеобразный бас прозвучал как раз за спиной у Петькиного соседа. И принадлежал он, как и предполагал Петька, Крокодилице в зеленом.
- Может Омск по каким-то причинам не принимает? - обернувшись, произнес сосед Бумажкина.
- Ах и вы здесь Сергей… Теперь все понятно. Там где вы появляетесь, всегда происходит что-нибудь из ряда вон выходящее, - пошутила Крокодилица.
- А вот как раз наоборот! Сначала происходит, а потом уже я появляюсь.
"Да где же он работает? - недоумевал Бумажкин. - В МЧС, что ли?"
Их разговор заглушили возмущенные голоса других пассажиров.
- Это что-то невероятное… Ведь Нижний - совсем в другой стороне!
- Так может, Омск не пускает…
- Прям…
- Да кто его знает…
Под эту многоголосицу авиалайнер коснулся земли и, замедляя скорость, помчался по взлетной полосе.
- Уважаемые пассажиры, - снова послышалось из динамика, - наш самолет произвел посадку в аэропорту города Нижний Новгород. Температура воздуха - минус пять градусов. В багажном отделении вы сможете получить свои вещи.
- Вот ни фига себе! - на середину салона выскочил Гималайский Медведь. - Это че это, а? Это нас выкидывают, что ли?
Народ взволнованно зашумел.
И Петька заволновался, только радостно и совсем по другой причине. Он вспомнил о своих желаниях, написанных на тетрадном листе, о книге Агаты Кристи, лежащей на дне сумки. Он представил, как старушка подмигнула ему со своей фотографии и чуть заметно улыбнулась. Мол, ты правильно сделал, дружок, что взял меня с собой в путешествие. Уж теперь-то я обязательно позабочусь, чтобы ты стал участником какой-нибудь захватывающей истории. Впрочем, ты уже стал им. "Неужели мои мечты начинают сбываться, - взбудораженно думал Петька, - да как скоро!"
Привстав, Бумажкин жадно наблюдал за реакцией окружающих. Вдруг на мгновение наступило затишье: в дверях появился бортпроводник. Он опасливо взглянул на стоящего посередине Медведя и замахал руками, будто пытался отогнать назойливых мух.
- Тише, тише, товарищи! Успокойтесь! Дело в том, что в самолете обнаружились небольшие неполадки.
- С двигателем? - вскочив, уточнил тощий офицер.
Петька успел заметить короткое замешательство на лице бортпроводника, но тот тут же взял себя в руки и сказал:
- Похоже.
Гималайский Медведь опустился на одно из свободных мест.
- Боже! - сидящая рядом с военнослужащим Фифа закатила глаза. - Неисправный двигатель… Мы могли погибнуть!
Военнослужащий повернулся к ней: Но мы живы! Все обошлось!
- А теперь, дамы и господа, попрошу вас освободить машину, - продолжал бортпроводник. - Багаж и информацию о продолжении рейса вы получите в здании аэропорта.
- Это как это - в здании аэропорта? - снова поднялся Гималайский Медведь. Бортпроводник посмотрел с еще большей опаской на эту мохнатую гору и сделал шаг назад.
- Я… Я ничего не знаю, - пробормотал он, - это приказ руководства…
- Какого руководства?
- Авиакомпании "Фортуна"…
- Привести представителя компании!
- Сейчас! - с готовностью, будто старшему по званию, ответил бортпроводник, и исчез за дверью.
Гималайский Медведь снова опустился на свободное место.
Минут семь спустя в салоне появился бледный худосочный молодой человек. Он произвел на Петьку довольно странное впечатление и напоминал насмерть перепуганного мышонка. Его маленькая рука сжимала мобильный телефон.
- Господа! - начал он тонким писклявым голосом. - То есть, дамы и господа! С самолетом произошли неполадки. Прошу вас покинуть авиалайнер и перейти в здание аэропорта…
- А вот интересно, - поднимаясь с места, загудел Медведь, - что дальше-то будет? Ну выйдем мы, ну и что?
- Авиакомпания обо всем позаботилась, - с опаской взирая на него, ответил представитель. - Буквально через сорок минут рейс продолжится на резервном самолете. Он уже готов к вылету.
- Ох, не верю я что-то! - засомневался Гималайский Медведь.
- Пойдемте, товарищи! - воскликнул кто-то из пассажиров и начал пробираться к выходу.
- Постойте! - закричал Медведь. - Ведь нас же всех дурят! Послушайте меня! Никакого самолета и в помине нет! Я вам точно говорю! Куда же вы?
Но многие, взяв ручную кладь, уже двигались вдоль салона. Немного подумав, поднялся и Петька.
В здании нижегородского аэропорта было пусто. После многолюдного, шумного Шереметьева это воспринималось несколько странно. Шествующие медленно приближались к стеклянному окошку кассы, за которым, словно нарисованная, сидела розовощекая женщина. Появление такого количества пассажиров не вызвало на ее лице ни малейшего удивления.
- Простите, - обратился к ней представитель авиакомпании, - мне сказали, что нужно перерегистрировать билеты на резервный самолет.
- Что это еще за резервный самолет? - удивилась кассирша.
- Ну мне сказали, что он уже готов к вылету, - голос у представителя чуть заметно дрожал. - Нижний Новгород - Чита.
- Что? - круглая, будто выведенная циркулем, физиономия кассирши превратилась в эллипс. - Первый раз слышу!
- Но мне только что по телефону сказали! - с отчаянием воскликнул представитель. - Вы только взгляните, сколько людей? Куда их теперь?
- А это уж ваше дело! Кто распоряжался, тот пусть и устраивает! - ответила кассирша и, достав зеркальце, начала поправлять кудряшки на голове.
Толпа, стоящая до этой самой минуты безмолвно и терпеливо ожидающая решения своей участи, взорвалась.
- Да что ж енто такое? - пытаясь протиснуться вперед, закричала бабка с узлами.
- Не Аэрофлот, а кочерга с крыльями!
- Ну и где наш резервный самолет? - послышался рев и будто из-под земли появился Гималайский Медведь. Огромными ручищами он расталкивал толпу и направлялся к трепещущему представителю. Теперь гнев пассажиров перекинулся на него.
- И правда, это он ведь наобещал!
- Знали бы - не выходили бы из самолета!
- Не послушались умного человека!
Как назло, именно в этот момент Петька почувствовал, что его мочевой пузырь, который давно уже просил о помощи, теперь отчаянно подает сигналы. С сожалением покидая место у кассы, он бросился на поиски заведения с большой буквы "М".
Глава 5. Подслушанный разговор
Мурлыча под нос популярную мелодию, Бумажкин взялся за шпингалет, чтобы выйти из кабинки. Теперь можно возвращаться к месту боевых действий. Интересно, как далеко зашли разборки с представителем авиакомпании? Петьке было немного жаль его. Но что это? Шпингалет не двигался ни в одну, ни в другую сторону.
Петька невольно засмеялся. Вот влип так влип! Это ж надо застрять в туалете из-за какой-то маленькой железячки!
Бумажкин представил себя со стороны - щуплую мальчишескую фигурку, колдующую над шпингалетом, и засмеялся еще громче. Однако спустя десять минут он был серьезно озабочен, а через двадцать - не на шутку взволнован. Все было без изменений.
Прошло еще десять минут. Петька по-прежнему находился в кабинке туалета аэропорта Нижний Новгород и по-прежнему пытался сдвинуть злополучный шпингалет.
Бумажкин опустился на край унитаза и задумался. Думы его были тяжелыми, словно стопудовые гири. Что делать? Ведь если даже кто-то и зайдет в соседнюю кабинку, чем он сможет Петьке помочь? Разве что позвать кого-нибудь из работников аэропорта, чтобы те выломали дверь. Петька представил толпу, только что стоявшую у кассы и теперь переметнувшуюся сюда, и его прошиб холодный пот. Нет, только не это. Но спустя еще какое-то время он готов был и через это пройти, лишь бы выбраться из осточертевшего места.
Как ни странно, в заведении с большой буквой "М" так никто и появлялся. Хотя с тех пор, как Петька попал в западню, прошло больше получаса. Петька всерьез забеспокоился. Ведь не может же быть так, чтобы ни у одного из пассажиров (пусть даже половина из них - женщины), не возникло за это время элементарной физиологической потребности. Не признак ли это того, что пока он тут сидит, самолет благополучно вылетел к месту своего назначения? Ну, это уж слишком! А может… Может в этом аэропорту два мужских туалета и Петька по незнанию забежал в недействующий, в то время, как все остальные посещают второй, действующий? В таком случае не исключено, что он проторчит здесь несколько суток… Нет, нужно что-то делать. Предположим, громко и долго кричать, может кто-то услышит. Петька уже набрал в легкие побольше воздуха, но вспомнил, что перед помещением, в котором расположены кабинки, находится еще одно с умывальниками и зеркалом. Стало быть, сколько ни кричи - бесполезно. Ничего себе, хорошенькое приключение.
Бумажкин в отчаянии обхватил голову руками. Что все-таки делать, что предпринять?
Вдруг хлопнула входная дверь. Петька вскочил. Вот оно, освобождение! Быстрые, торопливые шаги приближались к Бумажкину. Совсем рядом послышался голос, показавшийся ему очень знакомым:
- Ну наконец-то! Еле добежал!
Петька с трудом подавил желание немедленно обнаружить себя: в такой щекотливый момент сообщать что-нибудь из-за перегородки, казалось ему крайне не этичным.