Четверо ребят - кадеты секретной школы ФСБ. Их живой ум и бьющая через край энергия требует применения полученных знаний на практике. На этот раз ребята расследуют деятельность банды лохотронщиков. Лотерея "Миг удачи" приберегла для будущих разведчиков совершенно неожиданный приз…
Содержание:
Кто мы такие 1
Глава первая - Испорченный вечер 1
Глава вторая - Трубите сбор! 3
ГЛАВА ТРЕТЬЯ - МЫ НАЧИНАЕМ ДЕЙСТВОВАТЬ 6
Глава четвертая - "Адъютант его Превосходительства" 7
Глава пятая - Военный совет 9
Глава шестая - Направление главного удара 11
Глава седьмая - Аглая Бертольдовна любит и ненавидит 13
Глава восьмая - Безумная затея? 15
Глава девятая - Досадный промах - и мое озарение 16
Глава десятая - План действий и его исполнение 18
ЭПИЛОГ 20
Алексей Биргер
Кадеты ФСБ-2
Дело лохотронщиков
Кто мы такие
Нас вообще-то много, восемнадцать человек. Но дружим мы вчетвером. Я - Андрей Карсавин, и мои ближайшие друзья: Лешка Конев, этакий спокойный математик, Илья Угланов, по прозвищу Илья Муромец. Можно догадаться, что основным его достоинством является недюжинная физическая сила (впрочем, эта сила очень здорово сочетается в нем с жаждой порядка и справедливости). И Егорка (Жорик) Шлитцер, тот еще ловчила. Это и понятно, ведь он в наше училище попал из детдома, причем откуда-то с казахской границы, и детдомовские навыки борьбы за жизнь в нем крепко сидят.
Мы - это очередной набор, очередной, класс школы контрразведчиков. Школа расположена недалеко от Москвы, в красивом лесистом местечке на берегу озера. В этой школе мы проводим всю неделю, кроме выходных, когда можно уехать к родным - конечно, у кого они есть и у кого они живут не слишком далеко. У Жорика, понятное дело, родных вообще нет, а у некоторых они живут в других городах, как, например, у Ильи Угланова, в Ростове-на-Дону.
Сложилось так, что Жорик и Илья, если не остаются в школе, проводят выходные либо у меня, в Москве, неподалеку от Царицыно, либо у Лешки Конева - в подмосковном Подольске. В школе мы ночуем в общих спальнях - у нашего класса четыре спальни, две пятиместные и две четырехместные, и встаем по подъему, как и положено кадетам, на пробежку перед завтраком в любую погоду и на гимнастику.
Нам по тринадцать лет, и набирали нас по всей стране. Конкурс был большой - ведь образование у нас дают классное, да и профессия - увлекательней некуда! Тут тебе и языки, и компьютеры, и логика (или "формальный анализ", как еще этот предмет называют), и отличная физическая подготовка, а уж об обязательной школьной программе я и не говорю.
Нас очень интересовало, почему именно мы, а не другие, преодолели все этапы. Сперва были экзамены и собеседования, которые прошли тридцать человек из почти трехсот поступавших, а потом двухнедельный сбор "в полевых условиях", после которого отсеяли еще двенадцать человек. И почему, например, отсеяли Левку Капельникова, спортсмена-перворазрядника, и оставили Илюху Угланова, который, хотя и силен как бык, но реакцию и координацию движений ему еще шлифовать и шлифовать, чтобы научиться пользоваться своей силой; почему отсеяли Ваську Смеянова, отец которого служит в Генштабе, и взяли Жорика с его странной биографией, странной фамилией и, главное с его "оттяжками", как он сам это называет?.. Жорик, может, и прошел-то благодаря "разнарядке" отвели в наборе одно или два места для детдомовцев, вроде помощи сиротам, что ли… Вот и приняли его.
Мы все это, конечно, обсуждали. Иногда после отбоя, ведь мы вчетвером как раз и занимаем одну спальню. Может, поэтому мы так и сдружились. Хотя мне-то кажется, что мы бы сдружились все равно.
В общем, мы пришли к выводу, что при окончательном отсеве отобрали тех, кто готов был землю грызть, если что-то трудно давалось. А тех, кто привык к тому, что он может и умеет почти все, и если что-то свыше его сил, то значит - не по плечу, и не будет стыдно, если отступился - вот таких и отмели. Смотрели, как человек реагирует на неудачные попытки и на проваленные задания, и из этого исходили.
Но это наши догадки. Так ли было на самом деле, мы, я думаю, не узнаем никогда.
Но к единому мнению мы все-таки пришли, хоть каждый и выразил его по-разному.
- Я так думаю, - проговорил Лешка, высовывая голову из-под одеяла, - что все наши проверки были наподобие библейской истории, когда израильский царь отбирал лучших воинов на битву. Помните эту историю?
Мы, разумеется, не помнили и что-то невнятно промычали в ответ. А Лешка терпеливо объяснил:
- Когда на Израиль в очередной раз напали враги, царь призвал народ на защиту родины. Явилось очень много народу, никто не за хотел оставаться дома. Но царь понимал, что с таким войском, многочисленным, малоподвижным и плохо обученным, у него будет больше проблем, чем успехов. Ему нужно было небольшое мобильное войско, в котором все бойцы были бы на подбор и которое было бы настоящей ударной силой, способной вмазать по врагу так, что только пух и перья полетели бы. И вот что он сделал. В жаркий день он отправил всех своих воинов напиться из ручья, а сам сидел в укрытии и смотрел, кто как пьет. Большинство пили, положив оружие рядом. И только очень немногие пили, не выпуская оружия из рук. Вот тех, кто пил, не выпуская оружия из рук, царь и отобрал в войско, а всех остальных отослал по домам. И с этим войском он разгромил всех врагов. Вот я и говорю, что нам устраивали проверки подобного рода, и, образно говоря, смотрели украдкой, "кто будет пить, не выпуская оружия из рук". Видно, мы проявили себя как надо, раз остались здесь.
Жорик вдруг засмеялся.
- Ты чего? - спросили мы.
- Да анекдот вспомнил, - ответил он. - Старый анекдот, я его в каком-то сборнике прочитал, типа "Анекдоты из прошлого": в общем, идет набор курсантов в Высшую школу КГБ. Одному поступающему говорят: "Вот, возьмите этот запечатанный конверт и отнесите в такую-то комнату, нигде не останавливаясь". Он уходит. Второго, третьего также отсылают. И вот один все-таки забегает быстро в туалет, вскрывает конверт, достает записку и читает: "Вы нам подходите. Возвращайтесь". Вот, приблизительно об этом я и говорю, когда хочу сказать, что нас проверяли, поступим мы наоборот или нет. И я все делал наоборот - и видите, сработало, раз я здесь.
- А я бы ни за что не вскрыл конверт! - прогудел Илюха. - Я никогда в жизни не стану читать письмо, которое не для меня. И меня бы, значит, не приняли.
- Но сюда-то тебя приняли, - возразил Жорик. - А это главное! Больше ничего не считается!
И действительно, это было главное - то, что мы поступили. А о том, как каждый из нас надумал поступать и как поступали мы все могли бы рассказать немало интересного.
А пока, я думаю, вы поняли про нас основное. И мне остается только список класса привести, чтобы вы были знакомы со всеми, хотя бы по именам.
1. Абраменко Петр
2. Астафьев Михаил
3. Боков Дмитрий
4. Вартанян Гурген
5. Вельяминов Олег
6. Валиков Александр
7. Гущин Михаил
8. Дегтярев Владимир
9. Егупкин Николай
10. Ипатьев Александр
11. Карсавин Андрей
12. Конев Алексей
13. Стасов Михаил
14. Саврасов Алексей
15. Сухарев Николай
16. Угланов Илья
17. Шлитцер Георгий
18. Юденич Александр
Вот так. Теперь можно переходить к основному рассказу.
Для служебного пользования
Характеристика на кадета
Георгия Шлитцера по итогам первого года обучения
…Шлитцер Георгий. В целом, можно говорить о заметном прогрессе. Сохраняется главный недостаток: слишком легко поддается на любые провокации. Но стоит отметить, что этот недостаток является продолжением одного из его главных достоинств: способности реагировать на многие трудные ситуации с той непосредственностью, которая часто подсказывает самые верные решения. В умении "чувствовать" ситуацию ему отказать нельзя. Поэтому самым важным представляется не задавить это ценное качество и устранить его вспыльчивость…
Глава первая
Испорченный вечер
Пятница, вечер, мы сидим у меня. Мы - в данном случае, мы втроем: я, Лешка и Илюха. Жорик намылился по важному делу - свиданка, видите ли, у него проклюнулась. То есть это он так решил, что свиданка состоится. Жорка уверен в своей неотразимости и за девчонками бегает так, что, можно сказать, за весь наш класс с лихвой отрабатывает. Он с четырех вечера, как нас отпустили собираться, взялся за дело: утюг раздобыл у сестры-хозяйки, свою рубаху белую погладил, ботинки начистил до блеска, пылинки посдувал со своего кадетского мундира. Мундиры у нас классные, что есть, то есть. Очень красивые. Мы все готовились, но поскольку общее построение только в пять, то время имеется, и чтобы собраться не спеша, и потрепаться. Но Жорик, он просто с ума сходил.
Вообще-то, насколько мы поняли, девчонка и не подозревала о том, что Жорик назначил ей свидание. Первый раз он увидел ее на "Динамо", куда ездил недели три назад на стадион поглядеть. Ну! Такие песни он об этой девчонке слагал! Выходило, что это вообще не девчонка, а фея какая-то. Он за ней как пришпиленный потащился увидеть дом и подъезд, в который она зашла. Одета она была, по его словам "нормально", никак не празднично, была с рюкзачком, и явно усталая шла. По этим и по другим признакам Жорик сделал вывод, что она идет домой, после занятий, а не в гости. Чтобы убедиться в этом, он в следующую пятницу - или через пятницу, точно не помню - продежурил во дворе ее дома. И опять видел, как она в тот же подъезд входила, приблизительно в семь вечера, в начале восьмого. Еще две недели он промаялся, витая в мечтах, - просто удивительно, до чего этот ловчила, который любого мог вокруг пальца обвести, умеет иногда в поднебесье витать и такие фантазии выдает, которые с жизнью ну ничегошеньки общего не имеют - и вот решил наконец набраться духу и подойти познакомиться.
Так что можно представить, как он ждал этой встречи.
И вот привел он форму в полный порядок, надел на плечики, повесил, любуясь, чтобы влезть в нее перед общим построением. Тут и заглянул в нашу спальню начальник училища (потому что официально наша школа училищем называется, хоть все мы и зовем ее школой, для простоты, а ее руководителя Осетрова Валентина Макаровича - начальником, а не директором). Заглянул он к нам, прищурился ехидно и говорит:
- Это хорошо, Шлитцер, что ты решил впрок о форме позаботиться.
- Как это - впрок? - не понял Жорик.
- А ты разве забыл, что на эти выходные ты лишен права надевать форму для выхода в город?
- Ой… - Жорик так и сел на кровать. - Забыл…
Жорик еще во вторник разозлился на Кольку Сухарева… Почему они сцепились, я уж и забыл. По-моему, из-за того, что тот опять вздумал дразнить Жорика. Есть у Жорика, при всей его непрошибаемости, одно слабое место - он к своей фамилии относится очень трепетно и терпеть не может, когда ее хоть как-то искажают. Даже по-дружески, в шутку, назвать его, скажем, "Штирлицем" или "Шмицером" (знаменитый чешский футболист, кто не помнит) и то не стоит. Хотя вроде бы в этом ничего оскорбительного нет, и звучат они даже почетно. А уж назвать его "Швондером", например, или "Шильцером" - это вообще вызвать бурю. Вот Сухарев и брякнул ему что-то вроде: "Ну ты, Шилькенгрубер, куда прешь!" А Жорик поставил свой поднос с обедом - дело за обедом было, в столовой - взял на ложку рисовую тефтелю и, используя ложку как катапульту, метнул тефтелю Кольке Сухареву в лоб. Ну, дежурный педагог - а дежурил тогда на обеде наш физкультурник - тут же и представил доклад. После разбирательства Жорику вынесли наказание, правда, достаточно мягкое: лишить права выходить из школы в форме в выходные дни. Может, такое наказание выбрали, учитывая, какой он пижон - вроде ничего особо страшного и обидного, а для него чувствительно.
- Забыл, - повторил Жорик. - Ведь уже несколько дней прошло… А может…
- Никаких может, - сурово отрезал Осетров. - Если наказания отменять по желанию провинившегося, то это будет не школа разведчиков, а… - и он, хмыкнув, закончил неожиданным, - бурная парижская жизнь!
Он вообще мужик невредный, и незлой, и справедливый, наш начальник, и всегда может сказать что-то с юморком, вот как сейчас. Но на то он и начальник такой школы, чтобы не допускать никаких послаблений дисциплины. Спорить с ним бессмысленно.
- И все-таки, - попробовал заикнуться Жорик. - Понимаете, сегодня день особенный…
- У вас все дни всегда будут особенными, кадет Шлитцер, - ответил Осетров. - Если увижу вас на построении в форме, то решу, что в выходные дни вы решили остаться в училище и никуда не выходить.
И он пошел дальше.
- Вот те на, - Жорик сразу скис как капуста. - Ребята, что же мне теперь делать…
- Да, хреново… - протянул Илюха. - Вот не повезло.
- Ступай в город не в форме, а в обычном прикиде, - предложил я. - Что еще остается?
- Да у меня и прикида пристойного нет, - горестно вздохнул Жорка, - чтобы к девчонке подойти не стыдно было, факт.
Сейчас он был в спортивном костюме, как и мы все (обсуждался вопрос, чтобы и повседневную форму у нас ввести, кроме парадной, но от этой идеи отказались: поскольку нам, когда мы станем взрослыми, больше предстоит ходить в гражданском, то решили к форме нас не приучать особо, а ввести одинаковые костюмы спортивного типа). Еще у Жорки имелась сумка с вещами, в которых его отправили из детдома - понятно, что там ничего шикового и быть не могло.
- Возьми мои джинсы и куртку, - предложил я. - Мы ведь с тобой приблизительно одного роста и комплекции.
- Да и мои вещи надеть можешь, - сказал Алешка. - Я-то собирался их надеть, а не форму, потому что форма мне вроде как ни к чему, только запачкать можно, мотаясь по городу. Но действительно мы с Андрюхой можем пойти в форме, а из наших вещей соберем тебе полный комплект. И все нормально будет.
- Да что вы понимаете! - возмутился Жорик. - В джинсах подойти к девчонке, даже дорогих и фирменных, всякий дурак может! А вот подойти в полной форме, в нашей форме, по которой сразу видно, что ты соплей не возишь, это ж совсем другое!
- По-моему, ты не совсем прав, - сказал рассудительный Лешка. - Разве тебе так важно, чтобы ее покорила твоя форма, а не ты сам? Вспомни всякие сказки о принцах, которые переодевались свинопасами, или истории про миллионеров, которые переодевались бедняками. Мне кажется, если ты привлечешь ее внимание в самом обычном виде, а потом вдруг предстанешь перед ней в форме, будет только лучше.
- Спиши слова, - сказал Жорик. - Ты так красиво загнул, что это наизусть знать надо. Ты только об одном забыл. Есть старая пословица: "По одежке встречают, по уму провожают". Вот я и хочу, чтобы меня встретили по одежке. А уж чтобы меня проводили по уму - этого я добьюсь!.. Ладно, парни, делать нечего, снаряжайте меня!
Вот мы его и "снарядили", и на построении Жорка был в Алешкиных джинсах и ботинках и в моей вельветовой куртке и белой водолазке, и выглядел он очень даже ничего. Так, что фея вполне могла дрогнуть.
День стоял прекрасный, солнечный и теплый. Трудно было поверить, что еще не май, что до мая далеко. И с трудом верилось, что мы почти год отучились. Ранняя и хорошая весна наступила в этом году.
Мы все вместе добрались до города, а там разбежались. Жорик отправился караулить свою принцессу, а мы, выйдя по пути в Коломенском и погуляв там, двинулись ко мне домой. Всю дорогу на нас бросали удивленные, а порой и восхищенные взгляды. Ведь мы были в отличной, красивой, с иголочки форме. Илюха Угланов тоже надел форму, чтобы нам с Лешкой соответствовать. Но нам эти взгляды были до лампочки, а порой и досадны: мы думали о том, что Жорику, которому форма была бы сейчас нужнее всего, приходится обходиться без нее.
Впрочем, добравшись до моего дома, мы обо всем забыли и развеселились.
Родители, которые уже привыкли к тому, что иногда мы приезжаем ко мне домой всей компанией, приготовили нам четыре спальных места в моей комнате.
Вот мы сидели и болтали о том о сем, Лешка взял с полки две или три книги моего брата - толстенный том "Работа с Windows для начинающих", старое издание книги "Как это произошло? Популярное изложение теории относительности", и еще что-то - и внимательно их проглядывал, а мы с Илюхой складывали паззл и решали, включить какой-нибудь фильм на видео или нет. Дело уже после ужина было и та часть гуляша с картошкой, что была оставлена для Жорика, совсем остыла.
- Интересно, куда он запропастился? - сказал Илюха. - Уже начало одиннадцатого.
- Да, странно, - согласился я. - Вряд ли незнакомая девочка согласилась бы отправиться с ним гулять допоздна.
- Сделайте поправку на Жоркино обаяние, - сказал Лешка, не отрывая взгляда от страницы, которую в тот момент изучал. - Он вполне мог заболтать девчонку. Может, она его и чай пить пригласила.
- Сомневаюсь, - отозвался я.
- Сомнительно, - согласился Лешка. - Но я бы отпустил на эту вероятность процентов тридцать из ста. А тридцать процентов - это вполне значительная величина, чтобы с ней не считаться.
- А мне все равно тревожно, - сказал Илюха. - Мы ведь знаем Жорика. Как бы он не отмочил что-нибудь такое, за что можно из школы вылететь. Его ж заносит на поворотах. Иногда он сам не может с собой справиться. А если что-нибудь случилось, то во всем эта тефтеля будет виновата! - сделал он неожиданный вывод.
- Почему? - удивясь малость, спросили мы.
- Да потому что если б он в форме был, то ходил бы на цыпочках, пылинки с себя сдувая, и уж точно ни во что бы не вляпался! - объяснил Илюха. - В нем бы такая тормозная система сидела, которая любые попытки разогнаться заклинивала бы! А так собственных сил ему может и не хватить, чтобы затормозить, если у него вдруг неожиданный поворот возникнет.
Очень дельное было объяснение. Впрочем, Илюха Муромец только казался тугодумом и порой выдавал такие хорошие мысли, что закачаешься. Хотя себя он особо умным не считал, говоря, что больше берет старательностью. "У меня башка - как старинный мельничный жернов, - как-то объяснил он. - Огромный такой и каменный. Если его долго и старательно вращать, то в конце концов мука посыплется. Вот я его и вращаю, и иногда что-то получается".
- Да, - задумчиво согласился Лешка. - Надо отучить его обижаться на всякую ерунду, потому что иначе он вечно будет влипать в истории. Наверно, он как в детском доме огрызаться привык, так до сих пор не может от этой привычки избавиться.