Вайолет с Клаусом достигли конца доски. Они изо всех сил старались придумать ответ на вопрос лысого. Под ними толпились рычащие голодные львы, так тесно прижатые друг к другу, что они казались клубком когтистых лап и разинутых пастей; кругом сгрудилась ревущая людская масса, и на лицах зрителей застыли выжидающие улыбки. Бодлерам удалось-таки довести их до белого каления, но пока не представлялось никакой возможности улизнуть в сумятице, и похоже было, что благоприятный случай вряд ли представится. Вайолет с трудом повернула лицо к брату, а Клаус скосился на нее, и Солнышко разглядела слезы в глазах брата и сестры.
- Кажется, наше везение кончилось, - шепнула Вайолет.
- Головы, прекратите шептаться! - страшным голосом приказал Граф Олаф. - Мадам Лулу, сейчас же столкните их!
- Мы стараемся усилить напряжение! - в отчаянии крикнул Клаус.
- Напряжения и так хватает, - с нетерпением в голосе ответил мужчина с прыщавым подбородком. - Надоела мне вся эта тягомотина!
- И мне тоже! - закричала женщина с пестрыми волосами.
- И мне! - крикнул кто-то, стоящий поблизости. - Олаф, хлестни-ка Лулу! Живо перестанет тянуть!
- Одну минуту, пожалуйста. - Мадам Лулу сделала шаг к Вайолет и Клаусу. Доска снова закачалась, львы зарычали, надеясь наконец заполучить свой ланч. Мадам Лулу взглянула на старших Бодлеров безумным взглядом, и дети заметили, что она еле заметно пожала плечами под мерцающей тканью.
- Хватит! - крюкастый в нетерпении шагнул вперед. - Похоже, у одного меня хватит храбрости это сделать!
- Ну нет, - проговорил Хьюго, - у меня тоже хватит, да и у Колетт и Кевина тоже.
- Чтоб уроды были такими храбрыми? - фыркнул крюкастый. - Не смеши меня.
- Мы в самом деле храбрые, - настаивал Хьюго. - Граф Олаф, дайте нам это доказать, и тогда вы наймете нас на работу!
- Найму вас? - Граф Олаф нахмурился.
- Чудесная идея! - воскликнула Эсме, как будто не она сама это придумала.
- Да, - подтвердила Колетт, - нам бы так хотелось заняться чем-то другим, а этот случай дает нам чудесную возможность.
Кевин выступил вперед и вытянул обе руки.
- Я знаю, что я урод, - сказал он Олафу, - но думаю, что смог бы приносить вам такую же пользу, как человек с крюками вместо рук или ваш лысый помощник.
- Что-о-о? - вскинулся лысый. - Чтобы такой урод, как ты, приносил пользу, как я? Не мели чепухи!
- Я могу быть полезным, - настаивал Кевин. - Сейчас увидите!
- Хватит пререкаться! - раздраженно перебил их прыщавый. - Не для того я пришел на Карнавал, чтоб слушать, как обсуждают свои рабочие дела.
- Вы отвлекаете меня и мою вторую голову, - своим низким, измененным голосом вмешалась Вайолет. - Давайте мы сойдем с доски и все спокойно обсудим.
- Не хочу я ничего спокойно обсуждать! - возмутилась женщина с разноцветными волосами. - Я это у себя дома могу делать.
- Вот именно, - поддакнула репортерша из "Дейли пунктилио". - "Люди спокойно обсуждают проблемы" - какой скучный заголовок! Кто-нибудь, столкните наконец кого-нибудь в яму, и мы все получим то, что хотим!
- Мадам Лулу это сделает, пожалуйста, - объявила Мадам Лулу звучным голосом и схватила Вайолет с Клаусом за рубаху.
Бодлеры подняли лица кверху и увидели слезинку, катившуюся у нее по щеке. Она нагнулась и тихо, без малейшего акцента, пробормотала: "Простите меня, Бодлеры", после чего протянула руку и отобрала у Вайолет приводной ремень.
Солнышко так разволновалась, что забыла ворчать.
- Тренчет! - крикнула она, желая сказать нечто вроде "Как вам не стыдно!" Но если поддельная гадалка и испытывала в душе стыд, то никак этого не обнаружила.
- Мадам Лулу всегда говорит: всегда надо давать людям, что они хотят, - величественно произнесла она с деланным акцентом. - Она будет бросать прямо сейчас, пожалуйста.
- Не говорите глупостей! - Хьюго с энтузиазмом рванулся вперед. - Это сделаю я!
- Это ты говоришь глупости! - Колетт изогнула тело в сторону Лулу. - Это сделаю я!
- Нет, я! - закричал Кевин. - Моими обеими руками!
- Это сделаю я! - крикнул лысый, загораживая дорогу Кевину. - Не хочу я работать с уродом в одной компании!
- Это сделаю я! - крикнул крюкастый.
- Я сделаю! - закричала одна из женщин с напудренным лицом.
- Нет я! - крикнула вторая.
- У меня найдется кому это сделать! - крикнула Эсме Скволор.
Граф Олаф развернул хлыст и громко щелкнул у всех над головами. Оглушительный свист заставил всех съежиться, что в данном случае означает "присесть и нагнуть голову, чтобы увернуться от удара".
- Тихо! - рявкнул страшным голосом Олаф. - Стыдитесь, вы все! Ведете себя как скопище детей! Я сию же минуту желаю видеть, как львы кого-то пожирают! У кого хватит смелости выполнить мой приказ, тот получит особую награду!
Речь эта, само собой разумеется, являлась очередным образцом однообразной философии Графа Олафа насчет упрямого мула, который идет в нужном направлении, если перед мордой у него держат морковку. Обещание особой награды окончательно раззадорило толпу. В мгновение ока карнавальная публика превратилась в орду добровольцев, рвущихся к яме, чтобы наконец сбросить хоть кого-то на съедение львам, Хьюго прыгнул вперед, намереваясь спихнуть Мадам Лулу, но налетел на ящик, который держали две женщины с напудренными лицами, и все трое попадали друг на друга на самом краю ямы. Крюкастый бросился вперед, чтобы схватить Вайолет и Клауса, но зацепился крюком за шнур от микрофона репортерши и безнадежно запутался. Колетт изогнула руки так, чтобы схватить Лулу за щиколотки, но вместо того нечаянно ухватила за щиколотку Эсме, и руки ее обвились вокруг высоченного каблука одного из модных туфель. Женщина с пестрыми волосами тоже решила попытать счастья и нагнулась, чтобы столкнуть старших Бодлеров, но они отступили в сторону, и женщина повалилась на своего мужа, а тот от толчка нечаянно ударил по лицу прыщавого, после чего эти трое затеяли громкую перебранку. Стоявшие вокруг (а их было не-мало) решили тоже принять в ней участие и, подойдя поближе, начали выкрикивать оскорбления прямо в лицо друг другу. За какие-то секунды после последнего заявления Графа Олафа Бодлеры оказались в гуще разъяренной массы людей, которые, не обращая на них внимания, орали, толкались и нападали друг на друга, подобно морским чудищам, между тем как в яме рычали в бешенстве львы.
Но тут вдруг дети услыхали какие-то новые звуки, доносившиеся снизу, - жуткий треск и хруст, и звуки эти были гораздо хуже рычания зверей. Зрители перестали ссориться и стали смотреть, откуда взялись эти звуки, но Бодлеры не желали ничего видеть, они попятились подальше от жутких звуков, прижались друг к другу и крепко зажмурились. Но даже и так до них снизу доносились жуткие, страшные звуки сквозь смех и радостные крики карнавальной публики, столпившейся на краю ямы, чтобы не пропустить долгожданного зрелища. Поэтому дети отвернулись от столпотворения и так, не открывая глаз, покинули, пользуясь сумятицей, это место. С трудом пробравшись через ликующую толпу, они наконец оказались вне опасности, что в данном случае означает "подальше от американских гор, чтобы больше не слышать и не видеть происходящего".
Но они, конечно, все равно могли представить себе, как все там происходит, и даже я могу это себе представить, хотя и не находился рядом в то время и только читал описания происходившего. В "Дейли пунктилио" сообщалось, что первой упала Мадам Лулу, но газеты всегда полны неточностей, поэтому неизвестно, так ли было в действительности. Быть может, первой упала она, а вслед за ней лысый, а возможно, Лулу ухитрилась спихнуть лысого, когда вырывалась от него, но пошатнулась и тоже оказалась в яме. А быть может, они как раз боролись друг с другом, когда доска сильно качнулась и до обоих допрыгнули львы. Возможно, я так никогда и не узнаю этого, как, вероятно, не узнаю, куда делся приводной ремень, сколько бы я ни возвращался на Карнавал Калигари. Сперва я думал, что Мадам Лулу выронила резиновую полосу неподалеку от ямы. Однако я обыскал весь этот участок с фонариком и лопатой и никаких следов его не нашел, да и никто из посетителей Карнавала, чьи дома я обыскал, явно не унесли ремень с собой в качестве сувенира. Потом я подумал - не подбросили ли его в воздух во время всей кутерьмы, а он упал, скажем, на рельсы американских гор. Но я облазал там каждый дюйм без малейшего результата. Существует, конечно, возможность, что приводной ремень сгорел, но поскольку устройства, производящие молнию, обычно делаются из особой, несгораемой резины, то такая возможность маловероятна. В общем, должен сознаться, что не знаю наверняка, где приводной ремень, и узнать это мне, скорее всего, никогда не удастся, равно как и то, кто упал первым - лысый или Мадам Лулу. Но я склонен предполагать, что резиновая полоса кончила там же, где и женщина, которая сняла ее с устройства для молнии и отдала бодлеровским сиротам, а потом, в последний момент, забрала обратно, - там же, где и приспешник Олафа, которому не терпелось получить особую награду. Если я зажмурю глаза, как зажмурили их Бодлеры, пока брели, спотыкаясь, прочь, подальше от трагических событий, то мне представляется, что приводной ремень вместе с лысым и с моей бывшей коллегой Оливией упал в яму, которую выкопал Олаф с сообщниками, и очутился в чреве зверя.
Глава двенадцатая
Когда бодлеровские сироты открыли наконец глаза, то увидели, что стоят у входа в гадальную палатку Мадам Лулу и на них уставились буквы Г.П.В. Все посетители давно отправились смотреть львиное шоу, так что дети остались одни. День уже начинал клониться к вечеру, и вокруг снова не было свидетелей того, как они стояли перед входом, и при этом дрожали и тихонько плакали. В прошлый раз, когда они вот так же долго не решались войти, они успели понять, что орнамент на палатке не изображение глаза, а эмблема организации, которая, возможно, могла бы оказать им помощь. Сейчас они опять стояли и смотрели, надеясь, что прямо у них на глазах опять что-то переменится и подскажет им, что делать. Но сколько они ни смотрели, ничего не менялось. На Карнавале стояла тишина, день все так же клонился к вечеру, а эмблема на палатке все так же пялилась на плачущих Бодлеров.
- Где же, интересно, приводной ремень? - проговорила наконец Вайолет. Голос был слабый и даже хриплый, но слезы прекратились. - Интересно, упал он на землю, или залетел на рельсы американских гор, или же очутился в чре…
- Как ты можешь сейчас думать о приводном ремне? - упрекнул ее Клаус, впрочем нисколько не сердито. Как и сестру, его все еще била дрожь внутри их общей рубахи, и он вдруг почувствовал сильную усталость, что часто бывает после того, как долго плакал.
- Это потому что я не хочу ни о чем другом думать, - ответила Вайолет. - Не хочу думать о Мадам Лулу и львах, не хочу думать о Графе Олафе и о толпе, и я не хочу думать, правильно ли мы поступили.
- Правильно, - мягко сказала Солнышко.
- Я согласен, - подтвердил Клаус. - Мы сделали все, что могли.
- А я не уверена, - возразила Вайолет. - Я держала в руке приводной ремень. Оставалось только закончить двигатель и бежать из этого ужасного места.
- Ты все равно не закончила бы двигатель, - не согласился Клаус. - Нас окружала толпа, все мечтали увидеть, как кого-то сбросят львам. Мы не виноваты, что вместо нас упала Лулу.
- И лысый, - добавила Солнышко.
- Да, но это мы раззадорили толпу, - настаивала Вайолет. - Сперва мы оттягивали представление, а потом использовали психологию толпы и взбудоражили зрителей так, что они готовы были кого угодно сбросить в яму.
- Всю эту жуть затеял Граф Олаф, - сказал Клаус. - В падении Мадам Лулу виноват он, а не мы.
- Мы пообещали взять ее с собой, - не успокаивалась Вайолет. - Мадам Лулу сдержала свое обещание и не выдала нас Графу Олафу, а мы свое обещание не сдержали.
- Но мы пытались, - запротестовал Клаус, - пытались сдержать.
- Пытаться еще недостаточно, - опять возразила Вайолет. - Мы ведь пытаемся найти кого-то из наших родителей? Мы пытаемся побороть Графа Олафа?
- Да, - решительно произнесла Солнышко и прижалась к ноге Вайолет. Та взглянула вниз, на сестричку, и глаза ее наполнились слезами.
- Почему мы здесь? - сказала она. - Мы думали, если мы замаскируемся, это поможет нам выпутаться из неприятностей. Но сейчас наше положение еще хуже, чем раньше. Мы не знаем, что означают буквы Г.П.В. Не знаем, где сникетовское досье. И не знаем, действительно ли кто-то из наших родителей жив.
- Да, кое-чего мы не знаем, - сказал Клаус, - но это не значит, что надо отчаиваться. Мы еще выясним то, чего не знаем. Мы что угодно можем выяснить. Вайолет улыбнулась сквозь слезы:
- Ты говоришь так, будто ты исследователь.
Средний Бодлер сунул руку в карман и вытащил очки.
- Я и есть исследователь, - сказал он и шагнул ко входу в шатер. - За работу!
- Гиди! - Солнышко хотела сказать что-то вроде "Чуть не забыла про газетную библиотеку!", и она последовала за старшими в палатку.
Как только Бодлеры вошли внутрь, они поняли, что Мадам Лулу успела основательно подготовиться к побегу вместе с ними, и им стало очень грустно при мысли, что она уже никогда не вернется сюда за приготовленными вещами. Гримировальный сундучок был уложен и стоял у самой двери. Ближе к буфету стоял картонный ящик с припасами на дорогу. А на столе кроме нового, взамен разбитого хрустального шара и деталей разобранного ею на части устройства для молнии лежал большой обрывок бумаги, порядком потрепанный, но, как сразу увидели Бодлеры, способный им помочь.
- Это карта, - сказала Вайолет. - Карта Мертвых Гор. Значит, и она была среди ее бумаг.
Клаус надел очки и внимательно всмотрелся в карту.
- Там в это время года должно быть здорово холодно, - сказал он. - Я и не подозревал, что там такая высота над уровнем моря.
- Не важно, какая высота, - прервала его Вайолет. - Ты можешь найти штаб, о котором упоминала Лулу?
- Попробую, - ответил Клаус. - Около Плоского Перевала стоит звездочка. На легенде звездочкой отмечен лагерь.
- Легенда? - переспросила Солнышко.
- Вот эти мелкие знаки в углу карты называются легендой, - объяснил Клаус. - Видишь? Легенда разъясняет каждый значок, чтобы карта не была беспорядочным нагромождением знаков.
- А вот тут, на Хребте Реомюра, - черный прямоугольник, - заметила Вайолет. - Видишь? К востоку.
- Черный прямоугольник означает место зимней спячки зверей, - отозвался Клаус. - В горах, видно, немало медведей. Гляди, вокруг Тихих Родников пять таких мест, и настоящее скопление их на вершине Пустого Пика.
- И еще вот тут, - показала Вайолет, - где Главный Перекресток Ветров. Тут, кажется, Мадам Лулу пролила кофе.
- Главный Перекресток Ветров! - повторил Клаус.
- Г.П.В.! - крикнула Солнышко.
Бодлеры впились глазами в карту. Главный Перекресток Ветров находился высоко в Мертвых Горах, где, вероятно, было холоднее всего. Там брал начало Порченый Поток и, спускаясь вниз, петлял крупными извивами через все Пустоши, уходя к морю. Зимних спячек на карте было отмечено множество. В центре же долины, где сходились вместе четыре горных про- хода и где, похоже, Лулу капнула кофе, никаких отметок не было.
- Как ты думаешь, этот перекресток имеет какой-то особый смысл? - спросила Вайолет. - Или буквы "Г.П.В." здесь опять случайное совпадение, как и повсюду, где бы мы с ними ни сталкивались?
- Я все время думал, что буква "В" происходит от слова "волонтеры", - сказал Клаус. - Ведь именно эти буквы стоят на страничке из дневников Квегмайров, и то же самое нам говорил Жак Сникет.
- Уинноу? - спросила Солнышко, желая сказать "Где же тут может быть штаб? На карте больше нет никаких пометок".
- Ну, если Г.П.В. - тайная организация, - заметила Вайолет, - тогда вряд ли ее нанесли на карту.
- Или же ее пометили каким-то тайным способом, - предположил Клаус и нагнулся пониже, изучая пятно. - Может быть, это не случайное пятно, а тайный знак. Может, Мадам Лулу нарочно капнула здесь кофе, чтобы только она одна могла найти штаб и больше никто.
- Наверно, придется нам туда ехать, - со вздохом проговорила Вайолет, - и выяснять все на месте.
- А каким образом мы туда попадем? - спросил Клаус. - Мы же не знаем, где приводной ремень.
- Чего-то у нас, возможно, и не хватает, - возразила Вайолет, - но это не значит, что мы должны сдаться. Я сумею соорудить что-нибудь еще.
- Ты говоришь так, будто ты изобретатель, - заметил Клаус.
Вайолет улыбнулась и достала из кармана ленту.
- Я и есть изобретатель, - ответила она. - Я тут осмотрюсь, поищу, нет ли чего-нибудь полезного, чтобы использовать. А ты, Клаус, посмотри под столом газетную библиотеку.
- Тогда придется вылезти из общей одежды, - заметил Клаус, - делать разное одновременно мы не сможем.
- Ингреди, - вставила Солнышко, желая сказать "А я пока пороюсь в съедобном ящике, проверю, все ли тут есть для приготовления пищи".
- Хорошая мысль, - одобрила Вайолет. - Надо поторопиться, пока нас никто не нашел.
- Вот вы где! - раздался голос у входа, и Бодлеры вздрогнули.
Вайолет поспешно сунула ленту в карман, Клаус снял очки, и тогда только они повернулись лицом к двери, не боясь себя выдать. В дверях, обняв друг друга за талии, стояли рядышком Граф Олаф и Эсме, лица у них были усталые, но радостные, как будто это двое родителей вернулись домой после рабочего дня, а не злодей и его подружка-интриганка явились в гадальную палатку после того, как провели весь день, организуя агрессивное зрелище. Эсме Скволор сжимала в руке букетик плюща, очевидно поднесенный ей дружком, а Граф Олаф держал в руке зажженный факел, горевший так же ярко, как его злобные глаза.
- А я-то вас обоих везде ищу, - сказал он. - Что вы тут делаете?
- Мы решили дать всем уродам возможность присоединиться к нам, - вставила Эсме, - хоть вы и не проявили большой храбрости у львиной ямы.
- С вашей стороны очень любезно пригласить нас, - быстро ответила Вайолет, - но зачем вам в труппе такие трусы, как мы?
- Отчего же? - Граф Олаф гадко улыбнулся. - Мы теряем помощников одного за другим, так что всегда полезно иметь лишнюю парочку в запасе. Я даже пригласил продавщицу из фургона с сувенирами присоединиться к нам, но она слишком озабочена своими статуэтка-ми и шляпами и не поняла, что подвернулся благоприятный случай.
- А кроме того, - вставила Эсме, поглаживая Олафа по голове, - у вас нет выбора. Мы собираемся сжечь весь Карнавал, чтобы уничтожить все следы нашего пребывания. Большая часть палаток уже горит, посетители и работники Карнавала разбежались. И если вы не присоединитесь к нам, то куда вы денетесь?
Бодлеры в унынии переглянулись.
- Пожалуй, вы правы, - проговорил Клаус.
- Разумеется, правы, - подтвердила Эсме. - А теперь выходите отсюда и помогите нам уложить багажник.