- Вот это память! Ну, разведка! - восхитился Михалыч. - Да нет, не может быть! Вам, наверное, Маргоша подсказала?
Мама пожала плечами:
- Я не знала, что ты заказал котлеты. И, кстати, объясните мне, при чем тут память Николая Георгиевича. Разве ты заказывал по какой-то системе?
- Именно, - подтвердил Михалыч. - Дальше будет спаржа с соусом по-бернски, а на десерт клубника и ананас… Это обед Лота и Джина Грина из романа "Джин Грин - неприкасаемый", а они, в свою очередь, слизали меню у Джеймса Бонда и его шефа.
- "Джина Грина" я не читал, а романы о Бонде неплохо помню, - кивнул Дед.
- Неужели настоящие разведчики интересуются шпионскими книжками? У вас ведь жизнь… - Михалыч замялся под насмешливым взглядом Деда и нашел подходящее слово: - насыщенная.
- Весьма насыщенная, - согласился Дед. - Час уходишь от погони, двадцать лет сидишь в тюрьме. Веселуха!
- Да-да, Маргоша мне о вас рассказывала, - смутился Михалыч. - Но все же зачем вы читали Джеймса Бонда? Искали профессиональные секреты?
- Со скуки, - просто объяснил Дед. - В тюремных библиотеках выбор маленький, а детективов не держат вообще, чтобы не подсказать заключенным идею преступления. Но Джеймс Бонд разрешен из-за его полной практической непригодности.
- Извините! Бонда как-никак придумал Флеминг, профессиональный разведчик, - заспорил Михалыч. - Я понимаю, он многое преувеличил, но, по-моему, должен был сохранить реальные детали. Нельзя же выдумать все!
Дед покачал головой:
- В том-то и дело. Бондиана - это фантазии мальчишки, который получил по носу от большого парня и бормочет ему в спину: "Да я не таких, как ты, лупил!". А у самого коленки трясутся.
- Вы хотите сказать, что "большой парень"…
- Мы, кто ж еще, - кивнул Дед. - У англичан разведку против русских возглавлял заведующий отделом Форин офис Алистер Маклин, который оказался агентом русских. В те же годы в Лос-Аламосе агенты русских работали над американской атомной бомбой и передавали результаты в Москву. После такого позора Запад мог переплюнуть нас только в сказке, и Флеминг ее выдумал. Хорош бы я был, если бы разъезжал по Америке в автомобиле Джеймса Бонда со встроенными пулеметами, бронещитками и боевыми лазерами! Меня разоблачил бы первый же дорожный полисмен, которому вздумалось заглянуть под капот. А потом что - воевать со всей Америкой?
Разбитый в пух и прах Михалыч обезоруженно поднял руки, и все углубились в телячьи почки.
Как и вчера, Маше казалось, что можно было бы приготовить повкуснее. То ли вымочить получше, то ли потушить подольше. Нет, готовили в ресторане отлично. Если не глядеть в правую сторону меню. А если глядеть, вставал вопрос: "За что берут такие деньги?". Маша винила себя. Наверное, у нее вкус неразвитый, а еда в ресторане особенная, экологически чистая, фантастически вкусная, и на ее бы месте настоящий гурман умер от восхищения.
За десертом Дед завел стариковский разговор о лечебных процедурах в санатории, потом вырулил на отдыхающих и, в частности, на Амирова. Михалыч и выложил все, что знал о нефтяном короле, наверное, думая, что вспомнил о нем, потому что к слову пришлось, хотя на самом деле разговором исподтишка дирижировал Дед.
Проворная официантка убрала опустевшие вазочки из-под клубники. На столе осталось шампанское в ведерке с подтаявшим льдом.
Михалыч умолк, поправил галстук и сделал торжественное лицо.
- Я хотел, пользуясь тем, что вся семья в сборе…
Он достал из кармана коробочку в форме раковины-жемчужницы. У Маши дрогнуло сердце. Волнуясь, Михалыч не сразу отковырнул ногтем крохотную застежку и раскрыл коробочку. На темно-синем бархате лежал перстенек с бриллиантом.
- Маргоша, я делаю тебе официальное предложение, - сказал Михалыч, косясь на Машу.
За соседним столиком, с шумом отодвинув стул, поднялась петербургская выскочка.
- Ура! - торопливо сказал Дед и бабахнул шампанской пробкой.
Выскочка уходила, вызывающе громко цокая каблуками, лупоглазый Дима семенил за ней, как на поводке.
Мама, помедлив, потянулась к перстеньку.
Это было невероятно, жутко, невыносимо! Маше хотелось заорать с отвратительной уличной интонацией, которую она сама ненавидела у других: "Ты дура, что ли, не поняла?!"
В губы ей ткнулся холодный край бокала. Пузырьки шампанского лопались, выстреливая крохотные брызги.
- Прекратить истерику! - зашипел Дед. - Ты что хотела, чтобы мужик до сорока лет ни с кем не встречался?!
Как всегда, Дед был прав, но от этого не стало легче.
ЧАСТЬ III ВЕЧЕР РАЗГАДОК
Глава I СВЯЗНАЯ
Ерш помогал в костюмерной и спустился в бар попить водички, потому что в горле запершило от нафталина. А мог и не спуститься. Двенадцатый час, его дежурство давно закончилось.
Только он сел, глядь - Верка-Рыло! Легла грудью на стойку портье, губу выпятила, в уголках рта слюни:
- А у вас тант-сы? А мо-жно мне по-смот-реть?
Видик у нее самый дебильный. Пальто на два размера больше, шапочка в обтяжку надвинута до бровей, на ногах мужские ботинки. Соня от нее подальше; назад стена не пускает, так она сползла со стула, над стойкой одни глаза. Соня вообще горняшка в "Кущах". На место портье встала временно, пока в музее живут отдыхающие, и сразу задрала нос. "Я с малолетками не танцую"! А Ерш к ней со всей душой, костюмчики подобрал - переоделись бы, потанцевали. Ну и что же, что прислуге нельзя. Кто их узнал бы в масках?
- Те-тень-ка, вы ку-да? - гундосит Верка.
Тетенька уже с концами скрылась, только пучок волос торчит. Так Верка стала ей шпильки поправлять.
Ерш сидит, наслаждается.
- Прогоните эту дуру! - стонет Соня. (Кричать боится - мало ли, отдыхающие услышат). А Верка ей - замечание:
- Не-хо-ро-шо та-ки-е сло-ва го-во-рить.
Ерш не торопясь встал, подошел и взял Верку за локоть:
- Пойдем, красавица. Я тебе и танцы покажу, и в трубу дам подудеть.
А сам глядит на Соню: ну, кто тут малолетка?
Вывел он Верку через парадное. Мороз навалился, сдавил грудь под куцей форменной курточкой. А в небе звезд! Что брюликов в "Райских кущах".
- Я от Хозяина, - сказала Верка.
Глава II ЧЕМ ЗАКОНЧИЛИСЬ БАЛЬНЫЕ ТАНЦЫ
Двухсветный бальный зал, пристроенный к музейному особняку при Мамонтовых и почти не испорченный временем, сверкал хрустальными подвесками люстр. Оркестр играл вальсы и танго, кружились пары в одеждах разных эпох и народов. Костюмы можно было взять напрокат. Говорили, что дирекция "Райских кущ" привезла чуть ли не всю костюмерную Художественного театра.
Мама в развевающейся греческой тунике и сандалиях танцевала с Михалычем, а Машу опять сосала ревность. Михалыч нарядился не то Кутузовым, не то Потемкиным: камзол, парик, черная повязка на глазу. Про себя Маша фыркала и обзывала его лакеем. Немного утешало то, что Михалыч прихрамывал. Во-первых, так ему и надо. А во-вторых и в-главных, натертая нога подтверждала, что Михалыч ходил в спортзал не для того, чтобы тайком от мамы секретничать в раздевалке с неизвестной теткой. Нет, он честно заработал свои спортивные мозоли, а потом жаловался на них какому-то Егорушке.
Сказать по правде, Маша и раньше знала, что ее подозрения высосаны из пальца. Михалыч влюблен в маму, это заметно невооруженным глазом. Разок увидеть, как он, поскальзываясь от усердия, летит вокруг капота, чтобы открыть маме дверцу машины - и все ясно: тяжелый клинический случай. Но раньше это были только личные Машины впечатления, а теперь они подтвердились методами сыска. Поэтому она сказала себе, что не зря старалась. Ведь не каждый же день выдаешь замуж родную мать!
А вообще настроение было препакостное. С Володей она провальсировала два круга и осрамилась. Ученик Стаффордширской школы для мальчиков умел танцевать по-настоящему, а она только ногами перебирала под музыку. Кажется, невелика наука: партнер ведет, а ты за ним под "раз-два-три". Откуда взялось "четыре"? Не в складушки, не в ладушки прямо Машке по макушке. И с разлета вписала Володю в колонну! Здесь, у колонны, и осталась от стыда. А он хотел продолжать, он смеялся и вправду не понимал, какое это мучение для Маши.
Эх, провинция! Тебе бы чуть столичной несерьезности. А то засупонишься, сделаешь рожу ящиком, сама превратишь себя в посмешище да еще и обижаешься.
Что может быть хуже, чем торчать у колонны, когда рядом танцуют! А если в этом никто не виноват, кроме тебя самой, пытка еще невыносимей. Возвращаться в номер к Деду не хотелось. Пореветь, и то нельзя. Маша высматривала среди танцующих Ваху, но горец не появился. Кажется, он стал нарочно избегать ее. Стыдился своих слез?.. А Михалыч на каждом круге то улыбался ей, то махал рукой и вообще делал вид, что они вместе. Папа, мама, я - здоровая семья.
Маша обрадовалась, когда подошла Надюха. Колбасная принцесса была наряжена в тесное платье с лифом на шнурках; крючковатый посох в руке означал, что она изображает пастушку.
- Специально, чтобы танцевать не приглашали, - печальным голосом соврала Надюха. Бал начался час назад, но Маша не видела, чтобы ее кто-нибудь пригласил с посохом или без посоха.
- Твои барашки разбежались. Пойдем лучше потреплемся, - предложила Маша, подумав, что колбасной принцессе сейчас так же плохо и одиноко, как и ей.
Надюха сунула посох под мышку:
- Пошли, только не через главный вход. А то еще привяжутся.
Было ясно, что Надюха оставила всякие надежды встретить нахала, который бы к ней привязался. Играя в конспирацию, она подвела Машу к оркестру, втащила за кулисы, и они оказались в служебном коридоре без окон, с тусклыми желто-коричневыми стенами.
- Ушли, - шепотом сообщила Надюха.
Пришлось ей подыграть:
- От кого?
- Один придурок прохода не дает. Ты его не знаешь, - поспешно добавила Надюха, пресекая неудобные вопросы.
Маша собиралась рассказать ей про "жучок", но подумала, что, может быть, и не надо. У колбасной принцессы еще детство играет.
Между тем Надюха на цыпочках вела ее по коридору, состоявшему из одних поворотов, тупичков и открывавшихся неизвестно куда дверей. В одном месте они поднялись на пять ступенек, прошли несколько шагов и, спустившись на пять ступенек, повернули назад. Лабиринт.
- А знаешь, где мы? - понизив для таинственности голос, спросила Надюха.
Маша давно задавала себе этот вопрос и уже решила, что потеряла ориентацию, но тут увидела под лестницей маску поросенка. Они прошли особняк насквозь. Похоже, коридор строился для прислуги, чтобы она убиралась в комнатах, топила печки, ходя своей дорогой и не попадаясь на глаза господам.
- Вон туда можно выйти к бару, - Маша показала направо. - Между прочим, здесь убегал наш поросеночек.
- Который залез к тебе в номер? - Мыском пастушкиного башмачка с пряжкой Надюха пнула маску. - Думаешь, он бросил?
- Не думаю, а знаю. Могу показать еще кое-что.
- Ветчину, которую из него сделали?
- Почти. Шкуру неубитого поросенка.
Со вчерашнего дня бой наверняка успел забрать костюм из пожарного ящика, но в начатой Надюхой игре это не имело значения. Подражая колбасной принцессе, Маша на цыпочках пошла вверх по лестнице. Надюха кралась за ней с покрасневшим от волнения лицом.
- Какую шкуру?
- Т-с-с! - Маша уже видела пожарный ящик.
И вдруг на верхних этажах кто-то громко высморкался.
- Вывезли за город и - ногами. Мне спину сломали. Полгода в больнице, - жалобно сказал девчачий голосок.
Маша и Надюха замерли.
- За что? Кинули какого-то важняка? - Второй голос принадлежал парню. Он пытался говорить баритоном, но то и дело пускал петуха.
- Нет, они тоже лохотронщики были. У нас моментальная лотерея, билеты с голограммой, а у них только игровой автомат с черепашками. Мы их клиентуру переманили, - девчонка опять высморкалась. - Надежде Спартаковне, старушке, пробили голову…
- Ладно-ладно, все прошло, - утешил ее парень. - Раз ты теперь у Хозяина, считай, все! Лучше личного танка. Никто тебя не тронет, а тронет, так умоется кровянкой.
- А ты что делал? - спросила девчонка.
- Да все по мелочи. С наперсточниками походил малек, но это ж курам на смех. У них шарик был большой, вместо наперстков стаканы, типа все честно. Один фиг, на эту заморочку только сильно пьяные клюют.
- Ершик, а с телефоном у тебя что получилась?
- Не у меня - у Хозяина. Выпас его какой-то гад… - И Ершик начал рассказывать, как ему позвонили по мобиле и велели забрать из двести шестого номера штуку, которой там, скорее всего, и не было.
Маша слушала, не дыша. История с "жучком" переворачивалась с ног на голову! Не изменилось одно: в ее номере побывал бой. Но "жучок" он должен был не поставить, а снять. И приказ получил не от Андровского, а от незнакомой женщины. Причем та звонила по телефону, который бой получил от Хозяина и поэтому считал, что женщина говорит от его имени. Но потом бой понял, что женщина - враг Хозяина… Разбираясь в этой головоломке, Маша совсем забыла про Надюху. А колбасная принцесса вдруг стала хватать ее за руки.
Маша взглянула на нее и отшатнулась. Закатив глаза, Надюха медленно сползала по стене. Ее лицо посерело, как табачный пепел. Торопясь, пока она совсем не упала, Маша подставила плечо, взвалила Надюху на себя и стала спускаться по лестнице. Того, что она успела услышать, было достаточно, чтобы ей очень не хотелось столкнуться с боем и неизвестной девчонкой.
Коленки тряслись и подгибались. Больше всего Маша боялась оступиться в своих туфлях на тонком каблуке. Можно так загреметь с лестницы, что врагам нечего будет добавить. Она уговаривала себя, что каждый, кто может подтянуться на турнике, может и унести свой вес. Беда в том, что вес колбасной принцессы был далеко не Машиным.
Уф, спустилась! На ровном месте стало легче. Куда теперь? Направо, всего в десятке шагов, была дверь, выходившая под парадную лестницу к стойке портье. Но если появиться там с Надюхой на спине, портье обязательно расскажет бою о таком редком событии. Пойти налево, в сторону бального зала? И долго, и трудно, и ничего не стоит заблудиться. Самое дрянное - Маша не знала, что с Надюхой. А вдруг ей срочно нужен укол или таблетка, и минута промедления может стоить жизни колбасной принцессе?! И не спросишь. Надюха повисла на ней, как мешок.
Маша скинула туфли и побежала налево. В глазах стояла сцена из одного кино, где маленький китаец выносил из боя большого белого командира, не бросая при этом винтовку. Со стороны Маша с Надюхой выглядели, наверное, точно так же. Роль винтовки играл пастушеский посох. "Надо было посадить ее на яблоки", - подумала Маша, пробежав шагов двадцать. "И очистительную клизму", - подумала, пробежав еще пятнадцать шагов и два поворота. "Посох, наверное, можно уже бросить", - подумала, потеряв счет шагам.
- Я сама, - вдруг сказала колбасная принцесса.
Маша опустила ее на ноги и почувствовала, что не может разогнуться. Спину ломило невыносимо. Так и останешься горбатой на всю жизнь. У верблюда два горба, потому что жизнь - борьба.
Она заставила себя выпрямиться и начала шарить по Надюхиным карманам.
- Ты что?! - отпихивалась колбасная принцесса.
- Ищу таблетки.
- Какие?
- Не знаю, какие у тебя таблетки.
- Да нет у меня таблеток, я не болела с пяти лет, - хлопая белесыми ресницами, выложила Надюха.
- А что ж ты?..
- Испугалась.
Ответ был такой неожиданный, что Маша даже не смогла разозлиться. Она слышала выражение "бояться до потери сознания", но и подумать не могла, что так бывает на самом деле.
- Надь, а ты к врачу ходила? Это все-таки ненормально. Может, у тебя чего-нибудь не хватает - адреналина там или…
- Норадреналина, - подсказала Надюха. - Все нормально, просто есть вещи, которые сильнее меня. Ты вот не знаешь, что это такое - когда тебя как мешок засовывают в багажник и везут в неизвестном направлении. А меня так два раза катали.
- Из-за родительских денег? - догадалась Маша.
- Деньги - вода: сегодня есть, завтра утекли, - философски заметила Надюха. - Настоящее богатство - то, что каждый день приносит новые деньги. Короче, у нас хотели отобрать колбасный завод… Я в порядке, пошли отсюда.
- Ой, мне за туфлями надо вернуться, - спохватилась Маша. Колбасная принцесса вцепилась ей в руку:
- Не ходи! Ну их.
- Не ну их, а надо! - твердо сказал Маша. - Вдруг бой увидит? Он же все поймет и будет искать меня по туфлям, как Золушку.
- Кто?
- Бой. В серой курточке, который чемоданы таскает. Это был он.
- А кто девочка?
- Не знаю.
- Пошли, - вздохнула Надюха и с обреченным видом поплелась за Машей. Оставаться одной ей казалось еще страшнее, чем возвращаться.
Это был путь на казнь. С каждым шагом Надюха все медленнее перебирала ногами. Каждую минуту все сильнее бледнела. На каждом повороте просила Машу потихонечку высунуться, а сама стояла с посохом наизготовку. Честное слово, легче было тащить ее на спине.
Наконец, выглянув из-за очередного угла, Маша увидела свои туфли.
- Подожди ровно две минуты, - сказала она и скорее, пока Надюха не успела схватить ее за руку, выбежала в коридор перед лестницей.
Подхватили туфли, прислушалась… Бой и девчонка еще разговаривали. Не будь рядом Надюхи, которая в панике могла натворить глупостей, Маша слушала бы их, сколько возможно. А так решила узнать хотя бы имя или кличку девчонки.
С туфлями в руках она дошла до угла. Голоса были еще плохо слышны.
И вдруг кто-то вскрикнул коротко и высоко. Дрогнул пол под ногами, под лестницей хлюпнуло, как будто туда сбросили мешок с мокрым тряпьем.
Глава III ЗАЩИТА АЛИБАБЫ
- Я от Хозяина, - сказала Верка.
- Знаю. Говори, быстро.
- Быстро не получится.
Ерш обхватил себя руками. Полминуты на морозе, а он уже превратился в сосульку. Дурацкая форма. Курточка короткая, в поясницу задувает.
- Обойди вокруг, я тебе черный ход открою, - бросил он и, приплясывая от холода, вернулся в музей.
- Подудели в трубу? - спросила из-за стойки Соня.
- Ее мамаша там ждала, стеснялась зайти. Во деревня! - осудил Ерш, как будто сам вырос в Рио Де Жанейро, и попросил у бармена чаю. Пока Верка топала кругом, он успевал хлебнуть горячего.
Чай был ароматнейший, и сахару в меру, чтобы не отбить вкус.
- Что за сорт? - ревниво спросил Ерш. Он считал, что разбирается в хорошей еде и питье.
- Четыре сорта в разных пропорциях, мой рецепт, - сказал бармен.
- Скажешь потом, запишу, - Ерш с сожалением отодвинул чашку. - Не выливай, я люблю холодный. Вернусь - допью.
Верка топталась на заднем крыльце под лампочкой. Она была даже симпатичной, когда не изображала чеканашку.
- А ты, значит, на связи у Хозяина, - ревниво заметил Ерш, впуская ее за дверь. - Кто еще из наших в "Кущах"?
- Многознание ума не прибавляет, - сказала Верка. - Пошли наверх.
- Зачем? - не понял Ерш.
- А если кто выйдет на лестницу?