- Должен сказать, - подчеркнул Георгий Андреевич, - мне с первых же дней своей деятельности пришлось очень много заниматься вербовкой, и делал это я исключительно на патриотической основе. Уверен, что в этом заключается одна из основных причин, почему мне удалось избежать провала. Честно будет работать и никогда не предаст только тот, кто работает не за деньги, а как убежденный патриот.
Кстати, в первую группу Георгия входили и представители тех национальностей бывшего СССР, которые в наши дни враждуют между собой. А они не только уживались, но и всячески поддерживали друг друга, подстраховывали, прикрывали, готовы были пойти в огонь и в воду за друга. Никто тогда не обращал внимания на национальность другого, так как у всех нас была одна Родина, которая находилась в опасности.
Среди членов группы была и та, которая затем станет женой Георгия Андреевича. И не только женой, но и верным соратником. В каждой командировке она была рядом с ним, помогала ему в выполнении сложных заданий с той же самоотверженностью, с которой работала в юные годы.
Легкая кавалерия
Одним из первых заданий группы стала работа по выявлению немецкой агентуры как из числа местных жителей, так и из профессиональных кадровых разведчиков "третьего рейха". А ее, этой агентуры, в Иране хватало с избытком. К 1940 году в стране насчитывалось свыше 20 тысяч немцев. Вооруженные силы Ирана были в буквальном смысле слова нашпигованы немецкими инструкторами. Влияние Берлина на Тегеран было велико. Шах Реза не скрывал своих прогерманских настроений. В планы Берлина входило вторжение с территории Турции и Ирана в советское Закавказье и Среднюю Азию. Взамен немцы обещали поддержку в осуществлении планов создания "Великого Турана".
На немцев работали сотни, если не тысячи иранских агентов, среди которых выделялась группа иранцев в количестве примерно 400 человек - высокопоставленные чиновники, депутаты парламента, министры, видные военные, дипломаты, журналисты.
- Насколько успешной была деятельность вашей группы? - Нам удалось установить немало немецких агентов. Во многом за счет тех преимуществ, которые давал нам наш возраст. Ну в самом деле какому, даже очень опытному разведчику придет в голову мысль слишком тщательно проверяться или отрываться от каких-то пацанов на велосипедах. Нас и прозвали-то в шутку "легкой кавалерией", потому что мы везде успевали. Забирались на крыши домов, на деревья, заборы и вели оттуда наблюдение. Часто через знакомых сверстников удавалось проникать в немецкое окружение, выслеживать, устанавливать связи, явочные квартиры. Нинакой техники, понятное дело, тогда не было.
Что касается выявленных агентов, то до августа 1941 года, пока на север Ирана не пришли советские войска, а юг был оккупирован английскими (французское и американское военное присутствие можно считать в значительной степени символическим), их не трогали. Ну, а после того как в Иран вошли наши войска, немецких шпионов арестовали и отправили в Москву. Кое-кого, очевидно, перевербовали, так как через год-два некоторых из установленных агентов Георгий со своими ребятами снова видел в Тегеране, но работать по ним приказа не получил.
Правда, были среди перевербованных и такие, кто пытался вести нечестную игру. Однажды группа выследила одного иранского генерала. У себя дома на пишущей машинке он чуть ли не каждый вечер "выпекал" якобы секретные документы на заранее принесенных из генштаба чистых бланках с грифом "Совершенно секретно". С такими, естественно, расставались без сожаления.
Долгое время, например, наши разведчики не могли разобраться с одним немецким "фармацевтом". Наружное наблюдение - следили буквально за каждым шагом этого человека - никакого криминала, ничего подозрительного установить не помогло. Он часто выходил из дома, слонялся без какой-либо цели по городу, не проводил никаких конспиративных встреч, люди, с которыми он встречался, сами по себе ничего не значили, не вызывали подозрений. По всем данным выходило, что "фармацевт" чист. Но через какое-то время поступали сведения о встречах немецкой агентуры с этим "фармацевтом" в то же самое время, когда он, по докладам "наружки", ни с кем вроде бы не встречался. Это была настоящая головоломка.
Разгадать ее решили поручить группе Георгия. И в один прекрасный день, наблюдая с крыши соседнего дома, они вдруг увидели сразу двух "фармацевтов". Оказалось, это были братья-близнецы.
Дружба дружбой, а спецслужба спецслужбой
- А как складывались взаимоотношения разведок союзных держав после ввода в Иран войск антигитлеровской коалиции? - Основными действующими лицами в игре спецслужб в Иране были советская и английская разведки. Американские и французские спецслужбы не проявляли особой активности. Видимо, в силу того, что их военное присутствие носило чисто символический характер.
После ввода союзных войск в Иран в августе 1941 года немецкая агентура частично разбежалась, частично затаилась. Многих мы сумели обезвредить. И хотя англичане и наши действовали против одного врага, сотрудничество между разведками было, на мой взгляд, формальным. И мы, и англичане стремились сохранить свои секреты, побольше оторвать друг от друга агентов для себя. А англичане, так те вообще часто действовали против нас. Наша же резидентура, следуя указаниям из Москвы, старалась не обострять отношений с английской разведкой, хотя та давала для этого немало поводов.
- Например? - Они развернули в Иране сеть разведывательных школ, в которых готовили агентуру для последующей заброски в республики Закавказья и Средней Азии. Уже тогда Черчилль ставил перед Сталиным вопрос о вводе туде английских войск. Об одной из таких школ мне стало известно через моих тегеранских знакомых. После того, как резидентура доложила в Москву, Центр дал "добро" на внедрение меня в эту школу. После небольшого собеседования, во время которого я делал акцент на желании подзаработать, меня туда приняли. Школа располагалась в жилом доме, в котором якобы разместился радиоклуб. Нам преподавали радиодело, тайнопись, правила конспирации и другие науки, необходимые разведчику. По окончании школы нас должны были отправить в другое учебное заведение, но уже на территории Индии. И только потом - засылать в СССР. Правда, до Индии я уже не добрался. Вообще я даже благодарен англичанам за то, чему и как они меня научили. Все это очень пригодилось мне в моей последующей работе.
Вот так и выяснилось, что один из наших талантливых разведчиков свое первичное специальное образование получил в английской разведшколе. Причем, очевидно, неплохое. Как рассказывал Георгий Андреевич, это была небольшая школа, всего шесть человек.
Вообще это характерно для работы английской разведки. Она предпочитает действовать незаметно, маленькими группами, соблюдая правила конспирации, рассредоточенно. Даже в Лондоне весь их центральный аппарат разбросан по всему городу. Различные отделы действуют под крышей мелких лавочек, мастерских, книжных магазинов, кафе. Спереди магазин или салон, а за стеной работает какойнибудь отдел…
Школу же эту после учебы Георгия Андреевича было решено ликвидировать. Но сделать это надо было так, чтобы не испортить отношений с англичанами. Поэтому Агаянц очень деликатно довел до сведения английского резидента, что в Тегеране действует некая разведывательная школа.
- Очевидно, это немецкая, - ответил тот. - Они совсем обнаглели, действуют под самым нашим носом.
Тем не менее школу англичане быстро закрыли.
Не лучше повели себя англичане, когда выловили выброшенную на парашютах в районе Керманшаха группу из шести немецких радистов. Это была первая группа, которую выбросили немцы, готовя операцию по срыву тегеранской конференции и физической ликвидации Рузвельта, Сталина и Черчилля. Арестовав немецких радистов, английская разведка начала с их помощью радиоигру с Берлином.
Тут-то их и засекли наши разведчики, установив с помощью группы Георгия Андреевича, что немцы проводят радиосеансы с Берлином под колпаком у англичан. Агаянц снова вышел на своего английского коллегу. Тот ответил, что он не в курсе.
- Если вы не в курсе, мы их арестуем, - отрезал Агаянц.
От этих слов англичанин побледнел. Но продолжал разыгрывать свою неосведомленность. Лишь через несколько дней он сообщил Агаянцу, что эти немцы работали якобы на английскую военную разведку, и поэтому он был не в курсе. Чтобы как-то снять напряженность, англичанин добавил, что немцы готовят операцию, направленную против трех лидеров антигитлеровской коалиции и поэтому была затеяна радиоигра с Берлином.
После Тегерана
После Тегерана они с женой вернулись в Союз, где им дали возможность получить высшее образование. Потом - второй заход за рубеж, более длительный. Причем, учитывая опыт работы в Тегеране, время на их подготовку было сведено до минимума. Если обычного нелегала у нас готовят в течение шести-семи лет, то им с женой понадобилось для подготовки… всего два месяца.
Где, в каких странах они работали, какими языками владеют, на какие высоты им удалось подняться в разведке в тех странах, где они были, - обо всем этом Георгий Андреевич не говорит. Это не рисовка, это - необходимость, чувство ответственности за тех людей, с которыми работал и которые остались там. Не важно, продолжают ли они работать на нас или уже отошли от дел. По любым мелочам, по любым деталям аналитики в чужих разведках могут легко вычислить их.
Они полностью выкладывались на работе, не задумываясь о чинах и наградах. Только где-то в конце 50-х годов во время короткого пребывания в Москве Георгий Андреевич зашел в кадры разведки с просьбой официально принять его в ряды чекистов.
- Так ты за погоны служишь? - словно ножом по сердцу провел этим вопросом кадровик.
Нет, не за погоны служил Георгий Андреевич… Только в 1968 году, когда на стол тогдашнему председателю КГБ Андропову легла особо ценная, "горячая", информация от разведчика, вдруг вспомнили, что он даже не имеет воинского звания. На 45-м году жизни ему присвоили звание… капитана. Правда, потом он быстро вырос до полковника. Жене же звания так и не присвоили. Когда она уходила на пенсию, тогдашний председатель КГБ В.М. Чебриков своей властью определил ей максимальную военную, то есть полковничью, пенсию - 250 рублей. Ныне этот максимум превратился в минимум - в 25 тысяч, и это после того, что вдвоем они отдали сотню лет своей жизни работе в разведке. И каких лет! - А вообще-то мы довольны своей жизнью, своей работой, _- сказал в заключение мой собеседник. Единственное, о чем жалеем, - не было возможности завести детей. А в остальном нам повезло. Волна предательства в разведке в годы горбачевской перестройки нас не коснулась.
Несколько лет "Анри" и "Анита" работали в Италии, уделяя пристальное внимание южному флангу НАТО. Это было как раз в те годы, когда будущий директор ЦРУ США адмирал С.Тернер был командующим войсками этой зоны, а генерал Александр Хейг - командующим союзническими войсками НАТО в Европе. К этому времени "Анри" и "Анита" уже занимали видное положение в обществе, их хорошо знал президент и некоторые министры страны, а американские морские офицеры и сам адмирал С.Тернер не раз пожимали им руки и пользовались их услугами. Они же оказывали "Анри" помощь, когда ему приходилось выезжать в США с заданиями нелегальной разведки. Все как у Д.Карнеги: умей заводить, иметь и сохранять друзей.
В прошлом году Георгий Андреевич ушел в запас. Сейчас передает свой опыт молодому поколению разведчиков. Передо мной сидел подтянутый, несмотря на свои годы, с живыми и умными глазами человек. С одинаковым успехом он, наверное, мог бы "работать" французом и арабом, турком или американцем, персом и югославом. Во всяком случае, об этом свидетельствовал его внешний вид. Аккуратность в прическе, в одежде, естественность манер, поведения, какая-то раскованность в сочетании с чувством собственного достоинства, я бы сказал, аристократизмом. Такой вот человек, об истинном вкладе в разведку которого мы можем только догадываться. Человек, отдавший разведке более полувека, сумевший покорить немало ее вершин и остаться при этом нераскрытым".
Огромную помощь в подготовке публикаций о разведчиках-нелегалах нам оказал корреспондент газеты "Труд" В.Головачев. Мы познакомили его с нелегалами, некоторыми делами и позволили задавать любые вопросы. Нелегалы "выговорились" насколько это было допустимо. Всего о работе разведки сказать нельзя никогда.
Думаю, что читателям будет интересно вновь встретиться с некоторыми нелегалами.
В марте, мае и декабре 1990 г. "Труд" опубликовал серию статей-рассказов о двух разведчиках-нелегалах. Вот как они жили и работали.
"БИР" сообщает Центру"
"Решение о рассекречивании имени разведчика-нелегала при его жизни может принять только председатель КГБ СССР. Такой документ был подписан в начале марта. Сегодня мы рассказываем о бывшей блестящей советской разведчице Ирине Каримовне Алимовой, тринадцать лет проработавшей под чужим именем в одной из стран Юго-Восточной Азии.
Слежка
Она почувствовала слежку почти сразу. "Шестое чувство", интуиция, опыт, умение "видеть спиной"? Она и сама не могла бы объяснить этого. Множество людей шли позади нее, но почему-то молодой человек в светлой куртке со смуглым лицом, черными усиками и узкими раскосыми щелками глаз привлек ее внимание. Говорят, у разведчиков "шестое чувство" развито очень сильно… Тревога шевельнулась внутри неприятным холодком и тут же улетучилась, уступив место холодному, как бы со стороны анализу обстановки.
Будто внутри включили ЭВМ. И словно все происходящее не имело к ней никакого отношения. В такие моменты она преображалась, ощущала удивительную собранность, прилив сил, энергии, ясность мысли, душевный поъем, словно играла перед кинокамерой свою лучшую роль.
В этом шумном многоцветном городе далекой азиатской страны у нее было другое имя, другая фамилия. По узкой улочке шла не Ирина Каримовна Алимова, а… Впрочем, и сегодня мы не можем назвать то имя, под которым она долгое время жила за рубежом. Ее тамошние знакомые считают, что она поехала то ли в Гонконг, то ли в Стамбул… Выберем для нее другое имя, например, Гюзель.
Еще раз, не поворачивая головы, взглянула на ходу в зеркальное стекло огромной витрины магазина. Человек в куртке равнодушно, не обращая на нее никакого внимания, шел на том же расстоянии. Людей стало заметно меньше, и теперь они двигались, будто связанные невидимой, но очень прочной нитью.
"Проверим для начала его квалификацию", - сказала себе Гюзель. Она подошла к небольшому киоску, увешанному с двух сторон массой всевозможных мелочей. Выбрала дешевенькую брошку. "Что же он предпримет? Может пройти мимо и чуть дальше задержаться, чтобы купить сигареты. Это для него удобнее всего. Там, на углу, легко наблюдать за всей улицей. А если я пойду обратно, то и он может сделать то же - вроде бы ходил за сигаретами. Менее профессионально в данной ситуации подойти к "моему" киоску или остановиться где-то на подходе, ожидая, когда "объект" тронется дальше. Ну, посмотрим…".
Конечно, Гюзель не раскладывала все это "по полочкам", это ей после казалось, что она думала так - последовательно и методично, а в те секунды действовала скорее по наитию, за которым стоял многолетний опыт выявления слежки. Расплатившись, отошла от киоска, успев заметить краешком глаза: белая куртка где-то позади.
"Новичка приставили. Хорошо… Но почему я считаю, что "приставили"? Если бы "вели" всерьез, то дали бы не "новичка", да к тому же не одного. Значит, пристроился случайно? Иностранка (это по лицу видно), вот и увязался? Прилип он где-то у торгового центра. Что показалось ему подозрительным в моем поведении? Ну что ж, попробуем создать ему некомфортные условия…".
Гюзель свернула в переулочек. Прохожих было мало. Проезжая часть была настолько узка, что водитель широкой американской машины отгибал на въезде боковые зеркала справа и слева, чтобы во время движения не задеть штабеля картонных ящиков, высившихся возле маленьких лавчонок и магазинчиков.
Гюзель спокойно шла вперед. Остановилась, сняла туфлю, вытряхнула из нее воображаемый камешек. Белая куртка быстро спряталась за штабель ящиков.
"Ну хорошо. Теперь вроде все ясно. Надо от него уходить - времени в обрез".
Гюзель шла не на прогулку и не за покупкой модной шляпки - в кармане у нее лежал миниатюрный контейнер, "письмо", которое ей предстояло опустить в "почтовый ящик", то есть в тайник.
Она вышла на просторную улицу и на следующем перекрестке решила использовать прием, который называла "встречный ход". Агент в куртке, похоже, не догадывается, что раскрыт, старается маскироваться. Значит, он не имеет приказа вести открытое наблюдение… Гюзель завернула за угол и встала за толстым деревом. В тот момент, когда человек в куртке, ощупывая взглядом улицу, поровнялся с деревом, она выросла перед ним, прямо взглянула ему в глаза и спокойно пошла в противоположную сторону.
"Продолжит слежку или нет? Вид у него был не ахти…". В стекле витрины была хорошо видна его растерянная фигура. Он постоял, посмотрел ей вслед, махнул рукой и побрел прочь…
Она сделала еще контрольную "восьмерку", затем села в автобус и в последний момент, будто вспомнив что-то, вышла из него, провела еще одну проверку и, убедившись, что "хвоста" нет, выполнила намеченное и поехала домой.
***
- Ирина Каримовна, хочу задать вопрос, который, наверное, покажется Вам наивным: страшно было? Ведь, если бы полиция Вас раскрыла, то грозила торьма…
- Да, около 20 лет тюрьмы. Но страх - это все-таки не то слово. Страшно это когда человек боится. А тут было другое - я не боялась этого парня в белой куртке. Я его изучала, стремилась осмыслить ситуацию, ощущала, разумеется, большую опасность, тем более, что письмо было со мной, но не боялась… Напряжение, мобилизация своих возможностей, решимость найти выход - да, все это, но не страх. Ведь еще когда принимала решение стать разведчицей, знала: все может быть, и была готова к этому.
- Вы сообщили о слежке в Центр? - Да, я была обязана сделать это. Центр попросил тщательно проверить, будет ли слежка в другие дни. Проверка показала: больше слежки не было.
- Как прореагировали в Москве на сообщение о слежке? - А азиатских странах слежка за иностранцами - в общем-то обычное дело. Строгий полицейский режим, широкая сеть осведомителей контрразведки, традиционная подозрительность к иностранцам, специфика местных условий - все это создавало чрезвычайные трудности в работе разведчика. (Ирина Каримовна и ее муж проработали на Востоке тринадцать лет и уехали не "раскрытыми". Это говорит о многом. Во-первых, о высочайшем классе работы, профессионализме. А во-вторых, о том, что работа их была высокоэффективна. Ибо если должной отдачи от разведчика нет, его отзывают).