Оптимизм и вера в западно-европейский и американский демократизм, как систему, противопоставленную советской системе, поддерживались американскими офицерами. Выше говорилось о заявлении полковника Хендфорда о безусловной невозможности насильственной выдачи чинов РОА в руки советских властей. Подобные же заявления делались в последующем и рядом других американских офицеров, как например, командиром бригады в Регенсбурге (в округ которого в административном отношении входил лагерь Ганакер) полковником Пека, а затем преемником его, полковником Френч. Такие же заявления делали комендант лагеря Ганакера подполковник Бренон, комендант лагеря Платтлинг подполковник Гиллис, представитель американской главной квартиры ст. лейтенант Александров (американский офицер, был ранее русским гражданином).
Не случайно, вероятно, полковник Хендфорд "щупал" генерала Меандрова о возіможности использования частей РОА для борьбы с Японией. Не случайно ведь, что в середине июля 1945 года в лагерь Ганакер прибыл инспектор от штаба 3-ей американской армии и сказал, что поскольку по условиям Ялтинского соглашения нельзя части РОА содержать в том виде, как они есть, то их надо переформировать в так называемые "строительные роты", которые, якобы, находятся на вспомогательных работах. Был дан штат строительных рот, по которому в лагере было сформировано десять строительных рот и одна из них была даже отправлена на работу на аэродром. Не случайно, что по настоятельной просьбе генерала Меандрова была разрешена отправка солдат и офицеров на сельскохозяйственные работы. При чем люди, уходившие на работу, получали почти что полную свободу.
Оснований для радужных надежд было много. Нельзя не отметить следующего знаменательного факта. 25-го мая, когда части были в Кладене, туда приехали советские представители (это был их второй приезд). В квартире же генерала Меандрова, в присутствии ряда офицеров РОА и американских офицеров, советский представитель сделал следующее предложение: "Завтра, т. е. 26-го мая, в Круммау соберется межсоюзная комиссия, которая должна определить общий порядок и детали вашего перехода на советскую сторону. Необходимо, чтобы ваши представители присутствовали на этом совещании и подписали бы протокол его.
На совещании мы придем к единому взгляду. Вы выскажете свои претензии, мы свои. Вообще говоря, вопрос о РОА уже решен союзниками. Все вы, как советские граждане, должны возвратиться на родину". Далее он добавил: "Вы здесь подумайте, выберете делегатов, а мы пока, чтобы не мешать вам, выйдем"…
Остались одни офицеры РОА. Быстро обменялись мнениями и решили:
1. Вопрос о нас решен союзниками, а нас всё же зачем-то приглашают подписать протокол совещания. Неясно и нелогично.
2. Приглашают на совещание не американцы, под чью защиту и покровительство мы отдались, а советские представители. Категорически отказаться от участия в совещании.
3. Фактом своего присутствия на совещании, мы даем повод для американцев считать нас какими-то "заблудившимися" сынами, для которых нет по существу никаких оснований для невозвращения на Родину.
4. Исходя из сказанного, просить американское командование представлять на совещании наши интересы, поскольку мы сами добровольно перешли под защиту американской армии.
Когда советские представители и американские офицеры вновь вошли в комнату, им было сказано, что офицеры РОА отказываются от участия в комиссии, поскольку все части добровольно перешли под покровительство американцев. Американские власти должны представлять наши интересы.
После дополнительных разговоров, офицеры РОА остались при своем решении, и советские представители удалились. Вместе с ними выходили и американские офицеры. В этот момент офицер связи полковника Хендфорда, лейтенант Кларк, задержался в дверях и, приложив палец к губам, произнес предостерегающий звук: "Псс!" а затем тихо добавил: "Никаких делегатов, вы правильно сделали, что не согласились. Приготовьтесь, завтра в 5 часов утра все вы будете переведены глубже в тыл, подальше с глаз"… Все это произошло в течение полминуты.
Утром 26-го мая все части, расположенные в Кладене и в окрестностях, были преведены в Фридберг, где, соединившись с другими группами, 28-го мая были переброшены в Баварию в лагерь Ганакер.
Не случаен и тот факт, что американский пост в деревне Кладен, о чем я говорил выше, был поставлен с целью ограждения деревни от советских солдат.
Советские представители были в деревне Кладен два раза. Первый раз они приехали 18-го мая (подполковник, капитан и несколько унтер-офицеров), в сопровождении американского офицера.
На небольшой площади деревни состоялся летучий митинг. Подполковник советской армии говорил: "Вы, заблудившиеся сыны, сами не зная, попали "как кур в ощип", в неприятную историю. Вы неубежденные враги советской власти. Вы - военнопленные, спасаясь от ужасов немецкого плена, пошли в РОА и теперь боитесь возвратиться домой, полагая, что вас будут преследовать за это. Хотя вы и совершили измену народу фактом вступления в РОА, хотя вы и нарушили слово воинской присяги, но Родина все же прощает вас и предлагает всем вернуться домой. Дома нужны рабочие руки. Города и села разрушены. Родина зовет вас вернуться домой. Все ваши вины, вольные и невольные, прощены, вас никто преследовать не будет. Конечно, вас будут проверять, но это будет продолжаться короткое время, два-три месяца. Мы знаем, что вы дрались с немцами, что вы столь же их ненавидите, сколько и мы. Baм заграницей делать нечего: быть рабом у немецкого бауэра или у американского фермера не приличествует гражданину Советского Союза".
Надо сказать, что выступление советского подполковника было сдержанным, спокойным и корректным. Со стороны же солдат и офицеров РОА во время его речи слышались выкрики: "Почему Каганович правит Россией? Довольно! Слыхали ваши песни и в России" и пр.
Советскому представителю отвечали доцент Музыченко и полковник Киселев. Оба они главный упор сделали на то, что военнослужащие РОА, бывшие советские люди, не изменники Родины, что они любят Россию более, чем кто-либо. Сталинская власть отказалась от военнопленных, объявив их врагами народа в то время, как большинство здесь присутствующих попало в плен ранеными. Многие были награждены орденами. Мы вступили с немцами "в брак по расчету", для того чтобы использовать Германию, как базу для развертывания народного движения против сталинской тирании. Мы видели крестьян и рабочих в Западной Европе и, сравнивая их положение с положением рабочих и колхозников в Советской России убедились, что Советская власть, обещавшая в октябре 1917 года "рай земной", привела к общей нищете народа. Она обманула народ. Лучшие духовные силы русского народа были уничтожены. В Советской России нет жизни для творческой личности. Там обезличенная масса, без души, без идеи, приниженная и задавленная. Между нами и вами не может быть примирения. Мы не "заблудшие сыны", а борцы, осознавшие свой путь и свое назначение…
IX. ПУТЬ В ПЛЕН
Насколько радужны были надежды при уходе 26 мая из деревни Кладен, настолько же горьким было разочарование при приходе в Фридберг. Вывод частей РОА из Кладена был расценен как акт явного доброжелательства (каким он, конечно, и был).
Фридберг - небольшой городок сев. вост. Пассау. Для размещения частей был отведен мокрый луг вдоль реки Молдау, западнее 1,5–2 км самого городка. 27-го сюда прибыли и разместились запасная бригада и группа 1-го дивизиона.
С первых же часов после привода в Фридберг, солдатам и офицерам стало ясно, что отныне они пленные, а не интернированные. Участок не был огорожен. Вокруг него через каждый 100 метров сразу же были поставлены американские посты с пулеметами. С утра 27-го мая начали тянуть вокруг лагеря проволоку. Американская охрана настроена крайне враждебно. Постоянные угрозы оружием, пинки, удары начали сыпаться на головы солдат и офицеров. У офицеров отбирались личные вещи, которые понравились солдатам охраны. Часы просто срывались с руки (с этим впоследствии сталкивались неоднократно). 27-го мая выстрелом постового солдата был ранен один из офицеров, пытавшийся поговорить со своей женой.
За полтора суток пребывания в Фридберге, в связи с резким ухудшением отношения американцев, из частей убежало больше чем за всё время пребывания в Кладене. Впервые, именно 27-го мая, командир участка Фридберга, американский полковник, заявил, что "Вы военнопленные".
27-го мая этот американский полковник (командир батальона 104-го пехотного полка), заявил: "завтра, т. е. 28. 5, все вы будете переброшены на машине в другое место".
"Весь ваш транспорт, машины, лошади и повозки останутся здесь. Каждый солдат и офицер может взять с собой только строго ограниченное количество личных вещей". Куда должны перевозить, он не пожелал ответить.
В связи с ощущавшимся недостатком продовольствия, командованием был дан негласный приказ забивать лошадей и заготовить на ночь на кострах жареного и вареного мяса. За ночь было убито более 100 лошадей. В повозках и ранцах у многих сохранилась водка, и вокруг костров темной ночи видны были шатающиеся пьяные, казавшиеся особо зловещими в блеске огня. С американских постов непрерывно раздавались то единичные выстрелы, то пулеметные очереди, - это американские часовые забавлялись со скуки, пуская пули поверх лагеря. Первое время выстрелы действовали на нервы, но скоро и люди и нервы привыкли к ним и внимания на выстрелы больше не обращали.
В 10 часов утра 28-го мая были поданы первые машины и в них погрузили женщин. Куда отправляют - никто не знает. Поползли слухи: "везут на советскую сторону, будут передавать отдельными машинами…"
Постепенно стали подходить другие колонны машин и началась погрузка солдат и офицеров по 30–40 человек на машину. Для "убыстрения" погрузки, американские солдаты щедро рассыпали пинки и удары прикладом винтовки. Настроение у всех мрачное, подавленное. Офицерам и солдатам тайно был дан приказ: "следить, куда повезут: если на восток, на советскую сторону, то прыгать из машин и разбегаться. Сбор в лесах северо-западнее Пассау". Успокаивало же то обстоятельство, что машины отправлены без охраны.
Американские офицеры, присутствовавшие на погрузке, демонстративно "не замечали" грубого отношения своих солдат к русским солдатам и офицерам. Они также не говорили, куда нас отправляют. И только один из них, при погрузке второго или уже третьего эшелона, заявил: "Не бойтесь, вас везут не на советскую сторону, а глубоко в тыл, в лагерь Ганакер". Найдя по карте этот путь, мы успели ряду старших офицеров сообщить о нем, но предупредив, однако, чтобы в пути были внимательны и смотрели, куда повезут.
После солдаты и офицеры рассказывали, что когда они убедились, что их везут на запад, а не на восток, то у них наступила моральная расслабленность, - кризис. На душе стало несколько спокойнее и апатичнее. За время пути в Баварию убежали единицы, но за то в первые же два дня после прибытия в Ганакер, из лагеря убежало более 100 человек.
В машине, где находился генерал Меандров и несколько других старших офицеров, после того, как машина повернула на Ландау, словно из воздуха родилась "параша" - "баланда" (т. е. ложный слух) - "везут в Ландау". В Ландау в свое время при Гитлере был концентрационный лагерь, хорошо оборудованный. Побег оттуда невозможен.
Кстати сказать, в Ландау в прошлом никогда не было концентрационного лагеря. Откуда родилась "параша", кто ее придумал - неизвестно.
ГАНАКЕР И ЛАНДАУ
Для размещения частей было отведено голое поле около деревушки Мооз, кое-где видны посевы. Мокро, грязно, неуютно. Поле наспех огорожено проволокой. В вечерних сумерках заметны фигуры часовых. На воротах, при въезде в огороженный участок, и вывеска и на ней буквы "PW". (prisoners of War) - "Лагерь военнопленных № 22".
Итак, мы военнопленные, а с военнопленными разговор соответствующий: разговор прикладом, пинком солдатского ботинка. Грубый осмотр вещей, отбирают, что понравится, сдирают с рук кольца, часы, вытаскивают портсигары…
Первоначально лагерь Ганакер назывался Моос, по имени деревушки. Затем привилось название Ганакер и Ландау. "Ганакером" назывался собственно лагерь, где размещали солдат и офицеров, а в Ландау, в трех домах, были помещены 240 человек жен и матерей солдат и офицеров.
С утра 29-го мая началось постепенное устройство лагеря. Разбиты участки. Часть людей, по требованию американцев, натягивает проволоку вокруг лагеря. Роются отхожие ровики, кое-где дымятся небольшие костры и на них готовится немудрёная солдатская еда. Нет палаток, нет кухни, нет бани.
Но постепенно всё "образовывалось". Недели через две лагерь выглядел вполне приличным воинским лагерем. Строго в линию поставлены палатки, проложены линейки (дорожки), на передних линейках - грибы для дневальных. Общий сигнал на трубе для подъема, принятие пищи, общелагерная вечерняя поверка, вечерняя заря, отбой - в общем всё, "как следует". В тылу частей разбиты и огорожены плетнем пищевые блоки. Достали котлы, хотя и мало, но с каждым днем суп в котлах становился всё жиже и жиже.
В лагере Ганакер остатки частей РОА или т. н. "группа войск генерала Меандрова", находилась с 28-го мая до 18-го августа 1945 года, постепенно уменьшаясь в своем количестве.
Постепенное уменьшение группы характеризуется следующими цифрами:
12-го мая 45-го года. - Всего насчитывалось в трех группах т. е. Кладен, Фридберг и деревня Верх. Ландендорф 7200 чел.
27-го мая 45-го года. - В день соединения всех групп в Фридберге 6850 -''-
28-го мая 45-го года. - В день прибытия в Ганакер 6400 -''-
С 28-го мая по 17-ое августа, убыло:
а) на сельскохозяйств. работы 2160 чел.
б) официально освобождены 8 чел.
в) добровольно выехали в СССР 418 чел.
г) выделены в "гражданскую группу" и переведены в другой лагерь 218 чел.
д) скрылись из лагеря 1396 чел.
Всего 4200 чел.
За это же время в лагерь Ганакер прибыл так называемый сводный полк (группа ген. Туркула) в 600 человек.
18-го августа - в день, когда солдаты и офицеры были отправлены в лагерь Зоннендорф, а все остальные офицеры в лагерь Регенсбург, насчитывалось 2800 человек.
Выехали в Советский Союз за время с 18. 8 по 1.10. из Регенсбурга 84 человека, из Зоннедорфа 316 чел. Всего 400 чел.
К 15 декабря 1946 года, когда все группы были собраны в лагерь Платтлинг, насчитывалось 3200 человек.
(Увеличение призошло за счет присоединения в Регенсбурге солдат и офицеров бывшей группы генерала Мальцева в количестве 400 человек и группы солдат и офицеров, возвратившихся в лагерь с сельскохозяйственных работ, также в количестве 400 человек).
Внешне жизнь группы генерала Меандрова в лагере Ганакер шла как будто бы нормально, как и должно быть в нормальной войсковой части. В лагере стремились поддерживать определенный внутренний порядок. В июле месяце провели спортивный праздник. Успешно работали курсы по подготовке шоферов. Продолжал выступать ансамбль песни и пляски (хор пор. Костецкого). По средам и воскресеньям в лагерь приходили из Ландау женщины и эти дни были праздником для семейных офицеров и солдат. Устраивались концерты, на которых постоянными гостями были часто американские офицеры, в их числе командир 26-ой бригады полковник Пека. По-прежнему эти американские офицеры сыпали заверениями, что никто в руки советских властей выдан не будет. В июле месяце, как я уже говорил, в лагерь прибыл из штаба 3-ей американской армии инспектор войск пехоты (полковник, фамилия его осталась неизвестной), который предложил переформировать части в "строительные роты", дабы тем самым иметь основание говорить, что русские военнопленные в соответствии с Ялтинским соглашением, задерживаются для восстановительных работ в американской зоне.
Американская комендатура во внутренюю жизнь частей не вмешивалась совершенно. Как во всякой войсковой части, небольшой штаб генерала Меандрова руководил обычной жизнью лагеря. Все офицеры находились на своих командных должностях, свободные от командных должностей находились в так называемой сводной офицерской роте при штабе.
X. РАЗВАЛ
Но весь этот воинский распорядок и воинский вид не давали права говорить, что "на Шипке все спокойно", особенно к концу пребывания в лагере Ганакер.
Внутри частей, в душе каждого солдата и офицера шла глухая борьба, падала военная дисциплины и моральное состояние людей. Постепенный распад войсковой организации был обусловлен несколькими факторами внутреннего и внешнего порядка.
1. Нарастала неизбежная неудовлетворенность существующим положением, каждый начинал задумываться: как долго будут держать нас в лагере? Мы не нацисты, не СС'овцы, не преступники. Неужели "демократы" американцы не понимают этого? Солдаты и офицеры, несмотря на заявления американских офицеров о "невыдаче в руки советских властей", чаще и чаще начинают приходить к мысли именно о возможности выдачи. Что делать?
Этот вопрос мучает многих. Увеличивается количество побегов из лагеря. Побеги действуют на остающихся в лагере двояко: некоторых они возмущают тем, что люди "бросают в беде своих товарищей", а некоторых увлекают или, во всяком случае, вносят внутреннюю тревогу: "Что же мне делать?"
2. С разрешения американской комендатуры, лагере часто посещают советские представители. Внутри лагеря образовались советски настроенная группа солдат и офицеров, началась агитация с той и с другой стороны и бесконечные споры в палатках. Одни нападают на советский режим, другие "разоблачают" западно-европейский демократизм и, в конечном счете, стоит опять один и тот же вопрос: что делать? Однажды советская группа провела собрание около лагерной сцены. По просьбе ген. Меандрова, официально оформившуюся советскую группу выделили в особые палатки, но общение ее с остальными людьми в лагере, конечно, продолжалось. Лагерь открыто бурлил. Следует заметить, что из Ганакера добровольно выехали в Советский Союз только 418 человек, но вопрос о том - ехать или не ехать - ставили себе большинство.
Добровольно выехали в СССР некоторые старшие офицеры как, например, начальник отдела формирований РОА полковник ДЕНИСОВ, командир сводного полка полковник МАКИЕНОК, преподаватель офицерской школы полковник СКУГАРЕВСКИЙ и др. Все эти лица уходили из лагеря тайно, переходя под защиту советского представительства, находящегося в Ландау. И, как это не странно, тайный побег старших офицеров вызвал своеобразную реакцию: количество просоветски настроенных людей уменьшилось. По отношению ушедших везде слышались эпитеты: "Сволочи!" "Шкурники!" "Шкуру свою спасают за наш счет!" Когда полковник Денисов появился было в лагере с советскими представителями для агитации за возвращение на Родину, то над ним чуть было не устроили самосуд. Спасло его быстрое прибытие американской охраны к месту сборища.