На кусты, на травы упала роса, и комарики присмирели. Ребята замерли, и кажется, здесь, кроме уток, нет никого. Недалеко от меня на тихом омуте, освещенном луной, появляются круги: они бегут вверх по течению, туда, где стоит наша сеть. Наконец я вижу на серебряной дорожке пару утят, а за ними спешат к камышам еще несколько, шествие замыкает крупная мамаша - кряква.
Когда устанавливали сеть, я заметил на камыше-ситнике очень много маленьких улиток: они, по-видимому, привлекают особое внимание утиного молодняка, это я наблюдал не раз и поэтому был уверен, что наша затея не напрасна. Если бы я ошибся в своем предположении, то и тогда на этом омутке мы могли бы увидеть если не выводок, то несколько утят: днем они часто отсиживаются в осоке, боясь попасть в лапы хищников, а на ночь выходят гулять на воду.
Утята доплыли до камышей, и тут началась горячая работа. Против луны мне хорошо было видно, как они, привскакивая, хватали своими носами за камышины и счищали с них улиток; мамаша почти не принимала участия, она изредка пила воду и, вытянув шею, прислушивалась. Возможно, что кто-нибудь из нас пошевелился и возбудил в ней подозрение.
Утята углубляются все дальше и дальше в камыши, и, наконец, на чистой воде я вижу только старую утку.
"Пора", - говорю я себе и, вскочив, кричу:
- Взяли!..
- Взяли!.. - отзываются дружно ребята и бултыхаются в воду. Утка взмыла кверху от испуга, а семерка утят запуталась в сети.
- Вот так мы вас облапошили, - говорит Володя, усаживая утят в корзинку. - Я трех поймал…
Петя и Коля поймали по два утенка, это немножко обидно, и они еще долго обшаривают сеть.
- Пошли, - говорю, - нам предстоит немало дела. Слышите, как утка беспокоится. Надо "обработать" утят и выпустить, пока она не улетела.
У большого костра мы усаживаемся и начинаем пересматривать "добычу". Четыре утенка с зелеными носами, и более крупными головами - это селезни, а остальные самочки. Мы делим всех селезней, и я предлагаю дать каждому из них имя, какое кто захочет.
- Под этим именем и под номером, который стоит на кольце, они начнут свою новую жизнь и помогут нам разгадать кое-какие загадки…
- Я своего назову Паша, - говорит Петя, - потому что взрослые селезни сами так говорят: Паш… Паш…
- А мой свистит, ну и пусть будет Свистун, - говорит Володя.
- Нет, я своего назову Орел, - показывает Коля селезня. - Смотрите, какой он красавец! Я уверен, что он никаких хищников бояться не будет.
Поглаживая своего селезня по голове, я говорю:
- Кузя! Кузя… Чем плохое имя? Приглядитесь-ка хорошенько, он именно на Кузю похож, помните того мальчика из нашей группы, озорного такого и остроглазого? Быть тебе Кузей… Ну-ка, Петя, посади своего Пашу в корзинку и берись за дневник. Пиши четко и разборчиво, чтобы потом все можно было разобрать… - И я начинаю диктовать:
- "21 июля 1948 года на речушке Зимнячке (Почтовское охотхозяйство ДСО "Спартак", в 60 километрах от города Новосибирска) нами поймано семь утят кряковой (один выводок). Всем селезням (четыре) и уточкам (три) даны собственные имена. Каждому селезню и каждой уточке мы надели по алюминиевому кольцу, полученному из Москвы".
Не меньше часа заняла у нас вся операция по кольцеванию утят. У нас появились свои любимцы: Паша, Свистун, Орел, Кузя, Маша, Катя и Даша.
После окольцевания мы их выпустили туда же, где поймали, и старая утка, долго кричавшая, вскоре замолчала, по-видимому, нашла своих утят…
Мы легли тут же, у затухающего костра, и быстро уснули. Нас разбудило солнце. Ребята, не дожидаясь завтрака, бросились по кочкарнику гонять утят, и им все-таки удалось загнать в сеть еще одного чиренка. Мы его занесли в дневник под именем Шустрый.
После хорошего, сытного завтрака из свежей щучины мы отправились в обратный путь. Из десятка алюминиевых колец у нас осталось два неиспользованных. Но мы были довольны результатом похода.
…В письме, полученном из Москвы, сообщалось:
"Селезень кряковый, пойманный вами на речке Зимнячке, в 60 километрах от города Новосибирска, и окольцованный вами кольцом № 209113, Москва Б, убит Томом Клодтом в Индии, возле города Аллахабада на берегу реки Ганг, 11 января 1950 года. В подтверждение этого мы получили кольцо за № 209113, Москва Б, посланное нами вашей организации еще в начале 1948 года. Теперь можете проследить, какой путь пролетают утки, которые у вас гнездятся…"
Глядя на взволнованного Петю, я говорю:
- Успокойся, Петя… Конечно, обидно, что Паша погиб, и мы понимаем твое негодование…
- Он уже, наверное, собирался лететь к нам, - с грустью говорит Петя, - к маю был бы на наших Почтовских угодьях…
- Да, кряковые прилетают к нам одними из первых… По всей вероятности, в феврале караваны птиц, проводивших зиму в Индии, покидают эти места и летят к себе на родину…
- Какой-нибудь буржуй слопал твоего Пашу, - говорит Володя и тем еще больше волнует Петю.
- Этого мы не знаем, - стараюсь я успокоить юного друга. - Наоборот, селезень мог попасть рабочему… Как бы там ни было, но дело сделано. Давайте, ребята, разбросим карту и проследим путь, по которому летели наши утки…
Вооружившись дневником, мы все склонились над картой.
- Вот, - говорю, - смотрите, уточка Даша погибла в первую свою осень возле села Крохалевки Новосибирской области, пролетев всего каких-нибудь 50 километров от места, где вывелась. Володин Свистун погиб в том же году на озере Кулундинском, возле города Славгорода, уточка Маша погибла в октябре того же года за городом Акмолинском на реке Сыры-Су. Колин Орел погиб на озере Балхаш, но уже весной 1949 года, осенью того же года на озере Иссык-Куль погибла Катя, и только весной 1950 года погиб Паша возле города Аллахабада… Остались в живых мой Кузя да чирочек Шустрый. Эти, видно, похитрее всех остальных и не скоро попадут под выстрел охотника… Моего Кузю помните, какой он был остроглазый?! Такие не только на расстоянии видят охотника, они на три метра в земле видят.
Ребята рассмеялись, и Володя сказал:
- Задачу мы решили хорошо. Теперь мы знаем, по каким местам идет перелет и где наши птицы проводят зиму… Мне ведь тоже жалко своего Свистуна, - он покосился на Петю, - но я плакать не намерен. Нет других способов проследить пути перелета…
- И мне не жалко своего Орла, - сказал Коля, - а селезень-то был получше твоего Паши. Главное, мы узнали многое…
Петя не мог еще примириться с гибелью Паши.
- А мне жалко, - сказал он. - Теперь я своего нового Пашу не отпущу. Возьму с собой корзину, поймаю селезня и уточку, привезу домой и буду за ними ухаживать.
- А это идея, - говорю я. - Через день мы должны быть на месте, и каждый из нас должен поймать по паре уточек, чтобы вести за ними наблюдения, а то какие же мы натуралисты!
Ребята повеселели не только оттого, что поставили перед собой новую задачу, но и оттого, что я согласился ехать с ними на любимые Почтовские охотугодья.
Мы условились о разных мелочах, необходимых в таком доходе, и ребята шумной ватагой покинули мой дом.
Завтра в путь!..
Ванина бригада
1
…На восходе солнца все озеро в веселом, ликующем блеске. Легкий ветерок рябит бирюзовую гладь воды, солнечные блики переливаются множеством цветов, и кажется, что это играет рыба - серебристая, зеленая, золотая, огненно-красная… В бледно-голубом небе носятся легкие чайки, длиннокрылые медлительные мартыны, пролетают стайки "холостых" селезней, с полуободранными крыльями - признак линьки. Высоко в небе, над прибрежными камышами, парит болотный лунь, высматривая добычу - сейчас у всех птиц появились дети.
Я стою на берегу сибирского древнего моря, остатки которого мы называем коротким словом - Чаны. Озеро невозможно окинуть взглядом: его длина сто километров и ширина - шестьдесят-семьдесят. Оно часто бывает неспокойно, и местные жители зовут его морем.
- Задурила погодушка, а рыбаки ушли в море… - переговариваются между собой жены рыбаков, глядя в бурную даль.
Береговая линия озера причудливо извилиста, заливы глубоко врезаются в материк, так же как полуострова далеко уходят в озеро. На одном из таких полуостровов расположилась старая деревня и государственный рыбозавод.
Сегодня озеро на редкость спокойно. На пристани у при чала стоят баржи, на берегу перевернутые лодки, а в отдалении - на рейде - отдыхает катер, которому ежедневно приходится совершать дальние рейсы к местам, где работают бригады рыбаков, и вывозить оттуда добытую рыбу.
Рядом с пристанью - цеха рыбозавода: приемочный, засольный, охлаждения и копчения. На паутине вешалов вялится рыба. У приемочного цеха - груды бочек, корзины, ящики, тележки, весы.
Еще рано, и на дворе рыбозавода, кроме сторожа, никого не видно.
Первым на берегу появляется белокурый мальчуган лет десяти в матросской бескозырке и большой, явно не своей, телогрейке. В правой руке он несет коричневую сумочку, а левой поддерживает на плече весло и два длинных удилища.
Я подхожу к нему и спрашиваю: далеко ли он хочет плыть?
- Да вот, в камыши… - показывает он вправо и приглядывается ко мне, как к чужому человеку. - После бури всякая рыба по камышам гуляет…
- А что, разве вчера буря была?
- У нас часто бури… - Он кладет свое "хозяйство" на перевернутую кверху дном дощатую лодку. У него большие голубоватые глаза, выцветший до белизны чуб и немного облупившийся толстоватый нос. На ленточке бескозырки надпись - "Балтиец". Подобных мальчишек можно встретить всюду на берегах наших морей.
- Вчера такой разыгрался штормяга, думал, домой не попаду. Хотел уже в камышах ночевать, да к вечеру маленько стихло…
Я спрашиваю его о переживаниях, а он, улыбаясь, говорит:
- А чего бояться? Это не на море, а у берега.
Он, конечно, разумеет не Каспийское и не Черное моря, а свое.
- Лодка у меня большая, и волн я никаких не боюсь, только с ветром мне не справиться. Угнало бы куда-нибудь, за день потом домой не доберешься…
Я смотрю в безбрежную сверкающую даль и, действительно, кроме неба и воды, ничего не вижу.
- Ну сегодня погодка - лучше не надо… - говорю я, зная, как наши городские рыбаки любят тихую солнечную погоду.
- Нет, - возражает маленький рыбак, - сегодня тоже погода неважная для рыбалки. Вот когда валик гуляет (небольшая волна), рыба лучше клюет. В тихую погоду насадка висит без движения, а когда валик - она играет, и рыба ее скорее замечает… - просвещает он меня. - Это уж мы знаем точно…
Я помогаю ему перевернуть и столкнуть на воду лодку-плоскодонку и говорю, что с удовольствием съездил бы с ним порыбачить, но мне нужно побыть на рыбозаводе.
- Вы из города? - спрашивает он. - А крючков, наверное, не привезли… Сколько людей приезжает, а крючков никто не привозит.
- Как же не привез! Я ведь знал, что вам надо…
Достаю из кармана спичечную коробочку и показываю ему все свое богатство - сотню самых маленьких крючков - заглотышей, как их называют ребята. Где бы я ни был, меня везде одолевают малыши просьбами: привезите заглотышей. Сейчас, открывая коробочку, я думаю, что сердце юного рыбака будет мгновенно покорено при виде таких крючков. Но что с ним?.. Он даже руки не протянул, чтобы взять, детально осмотреть мою драгоценность, а вспыхнувшая в глазах любознательность погасла.
- Кого ловить такими крючками? Чебаков только! У меня и насадок для них нет… - разочарованно говорит он. - Нам такие крючки не годятся… - и показывает крючки на своих удочках. - Вот какие нам надо, большие…
- А ты кого хочешь ловить?
- Язь сейчас хорошо идет на стрелку (стрекозу), - коротко отвечает мальчик.
Зная, какой желанной рыбой для городских рыбаков является язь и как они бывают довольны, поймав эту рыбу, я говорю:
- Пока мамаша управляется по домашности, ты язька, а то и парочку добудешь на завтрак. Разве плохо?
Мальчик улыбается:
- Что за рыбалка! За парой и ездить не стоит… Вчера вон буря была, а я двенадцать килограммов сдал на завод да четырех язей домой принес… А Генка и Сашка по десять килограммов сдали…
- Это кто такие? Твои товарищи?
- Моя бригада… - улыбается он. - Да вон они идут… Эй, вы, засони! Давно пора быть на месте, а вы спите…
- А тебя как звать?
- Ваня… - Он вдруг хватает свои удочки и, показывая мне, говорит: - Разве это снасть? Не лески, а веревки какие-то!.. Вон у дедушки Алексея - лески жилковые то-нень-кие! Он у нас первейший рыбак, по пятьдесят да по семьдесят килограммов ловит за день… - И, видя, что я поражен такими цифрами, вроде как бы обиделся: - Не верите? Кого хотите спросите, все вам скажут… На добрую снасть и ловить весело…
- Есть, - отвечаю, - у меня лесочка, не хуже дедушкиной будет… - Я достал из кармана моток зеленого капрона и подал его Ване. - Раз крючки мои тебе не годятся, возьми на память леску…
Ваня так и затрепетал от радости. У него дрожали руки, когда распутывал конец лески, чтобы попробовать ее крепость.
Подошли ребята.
- Вот, Генка, леска!..
Гена был рослым остроглазым парнем, с курчавой непокрытой головой, волосы у него выцвели и казались бронзовыми. Увидев у товарища леску, он сейчас же повернулся ко мне, и в его черных глазах я прочел: "А нет ли у тебя еще одной такой?"
Все усилия Вани порвать леску ни к чему не привели.
- На-ка, попробуй… - подал он Гене.
Гена намотал конец лески на пальцы и, понатужившись, стал тянуть. Маленький черненький Саша, третий член бригады, высунув кончик языка, прищемил его зубами, словно этим хотел помочь товарищу. Леска выдержала.
- Пальцы режет… - сдался Гена.
- Вот это да-а!.. - выразил свое восхищение Саша. - Хоть какую щуку можно вытащить!..
Леска была пятиметровая, и я пожалел, что, захватил всего одну; другим членам бригады я не мог подарить ничего.
- Ладно, - говорю, - в другой раз приеду, всем вам жилковые лески привезу…
- А крючков крупных привезете? - приступил ко мне Гена. - У нас тут нипочем нету…
- Обязательно привезу… Вы что же, договор заключили с рыбозаводом или как?
- Зачем договор… - ответил солидно Ваня. - Мы же не спекулянту сдаем, а государству. Обманывать нас никто не станет. Осень придет, а у нас будут деньги и на учебники, и на тетради, и на пимы.
Я смотрю на загорелых крепышей и думаю о их судьбе. Городские ребята летом стремятся в лагеря, в дома отдыха, на дачу с родителями, чтобы поправить здоровье, набраться сил, а у этих - свой лагерь - родное "море". Здесь они закаляются, накапливают знания, навыки. Это безусловно будущие рыбаки-промысловики. Они любят труд своих отцов, любят свое "море"…
Где-то за зданиями цехов слышны голоса. Ваня привязал новую леску к удилищу и, уложив все в лодку, командует:
- Поплыли!.. Скоро тетя Физа зазвонит к началу работы… - Он сталкивает лодку на воду и спрашивает, где я остановился.
- Рыбы я вам принесу на обед…
А маленький Саша, отчалив от берега, кричит:
- В другой раз приедете, книжки интересные привозите, про рыбалку, я очень люблю читать…
Ваня берет направление к выдавшимся далеко в "море" камышам. Гена и Саша плывут за ним. Я с завистью провожаю их взглядом.
А озеро все в блеске солнечных лучей - радостное и зовущее. Легкий юго-западный ветерок поднимает "валик" - то, чего так желал Ваня.
- Удачного вам лова, юные рыбаки!..