НЕПРИЯТНОСТИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ
На другое утро, за превосходным завтраком из почек и бекона, приготовленным нашим корабельным коком Бампо, Доктор сказал мне:
- Я все размышляю, Стаббинс, как нам лучше поступить - остановиться в Капа-Бланке или идти прямо на Бразилию. Миранда говорит, что в течение ближайших четырех с половиной недель погода ожидается хорошая.
- Наверное, лучше идти к Бразилии, раз так, - ответил я, помешивая сахар в какао. - К тому же райская птичка будет волноваться, не случилось ли с нами беды, если через месяц мы не прибудем на место.
- Все это так, Стаббинс, - согласился Доктор, - но с другой стороны, Капа-Бланка - удобное место для остановки. Мы могли бы произвести там необходимый ремонт, если будет в том нужда.
- А сколько отсюда до Капа-Бланки? - поинтересовался я.
- Порядка шести дней, - ответил Доктор. - Ладно, мы можем решить и позже. Некоторое время направление все равно будет одинаковым. Если ты покончил с завтраком, пошли - нас ждут дела.
Поднявшись на палубу, я увидел, как в ясном утреннем небе носятся серые и белые чайки, стремглав летящие к воде в надежде на поживу - остатки пищи, выброшенные моряками.
Уже в половине восьмого якорь был поднят, паруса нашего корабля наполнял ровный легкий бриз, и на этот раз мы с легкостью вышли в открытое море. Навстречу нам шла рыбацкая флотилия Панзанса, возвращавшаяся с ночного промысла. Суда держались ровным красивым строем, словно солдаты, и их красно-коричневые паруса одинаково кренились над белым гребнем волны.
Следующие три-четыре дня прошли спокойно, безо всяких приключений. Каждый занимался своими повседневными обязанностями, а в свободное время Доктор обучал всех по очереди управлению кораблем: как держать штурвал, как вести судно строго по курсу и что делать, когда меняется направление ветра. У нас были три рабочие смены. Каждый имел возможность спать по восемь часов в сутки, а остальное время бодрствовал. Судно поддерживалось в отличном состоянии, на вахте постоянно находились двое из нас. Кроме того, Полинезия, самый опытный моряк и большой специалист по управлению морскими судами, похоже, и вовсе не смыкала глаз, разве что задремывала иной раз на солнышке, стоя на одной ноге возле корабельного штурвала. И можете быть уверены, что никому из нас не удавалось поспать больше восьми часов - Полинезия тщательно следила за этим. Стоило кому-нибудь проспать пару лишних минут, как она тут же появлялась и осторожно клевала соню в нос, пока тот не открывал глаза.
Я очень быстро привязался к нашему забавному приятелю Бампо. У него была манера невероятно важно выражать мысли, а своими огромными ногами он постоянно за что-нибудь задевал и спотыкался. Он никогда не задирал передо мной нос, хотя был намного старше и учился в колледже, всегда улыбался и старался, чтобы у всех было хорошее настроение. Теперь мне было ясно, почему Доктор с такой охотой взял его в плавание, хотя Бампо ничего не смыслил ни в кораблях, ни в путешествиях.
На пятый день пути, как раз, когда я принимал штурвал у Доктора, на палубе появился Бампо и сказал:
- Солонина почти вся кончилась, сэр.
- Этого не может быть, - воскликнул Доктор. - Мы взяли с собой сто двадцать фунтов солонины, не могли же мы съесть ее за пять дней. Что же могло случиться?
- Право, не знаю, сэр. Каждый раз, спускаясь в трюм, я обнаруживаю, что кусок стал меньше. Если солонину поели крысы, то это какие-то неслыханные гиганты.
Полинезия, расхаживая взад-вперед по рее - ее обычный утренний моцион, - произнесла:
- Нужно осмотреть трюм. Если и дальше так пойдет, мы уже через неделю будем голодать. Пойдем-ка в трюм, Томми, и узнаем, в чем там дело.
Мы спустились вниз, Полинезия велела нам замолчать и прислушаться. Вдруг из дальнего темного угла раздался отчетливый храп.
- Ну, я так и думала, - произнесла Полинезия. - Это человек и - довольно крупный. Он вон за той бочкой. Похоже, что мы прихватили с собой половину Падлби. Можно подумать, у нас тут паром. Ну и пройдоха! Тащите его!
Мы с Бампо зажгли фонарь и забрались в глубину трюма. Там за бочкой действительно преспокойно спал бородатый верзила с сытым и довольным выражением на лице. Мы растолкали его.
- Что случилось? - пробормотал он сквозь сон. Это был не кто иной, как бывалый моряк Бен Бутчер.
Полинезия шипела и плевалась, как шутиха:
- Только этого верзилы нам не хватало! Ну и наглец, чтоб мне с места не сойти!
- Не сочтете ли вы целесообразным, - предложил Бампо, - пока негодяй еще толком не проснулся, ударить его чем-нибудь тяжелым по голове и вытолкнуть в море через люк.
- Нет. У нас будут неприятности, - ответила Полинезия. - Мы ведь не в Джоллиджинкии, к сожалению, как тебе известно. А кроме того, в корабле нет достаточно большого люка, через который можно было бы просунуть этого детину. Ведите его наверх к Доктору.
И мы повели Бена к штурвалу, где он вежливо приветствовал Доктора, коснувшись рукой козырька фуражки.
- Еще один безбилетник, - объявил Бампо.
Мне показалось, что Доктора сейчас хватит удар.
- Доброе утро, капитан, - приветствовал его непрошенный пассажир. - Бен Бутчер, бывший моряк к вашим услугам. Я знал, что понадоблюсь вам, вот и спрятался на корабле, хотя, скажу по чести, это было мне не по душе. Но как же я мог допустить, чтобы вы отправились в дальний путь без опытного матроса? Да вы бы не добрались, живыми до дому, кабы не я. Вот, поглядите на свой грот, весь болтается. Первый порыв сильного ветра, и его снесет в море. Но раз я с вами, волноваться нечего. Я быстро наведу порядок.
- У нас и так все в порядке, - сдержанно произнес Доктор, - и ваше общество совершенно не доставляет мне удовольствия. Я вам еще в Падлби сказал, что не нуждаюсь в ваших услугах. Вы не имели никакого права садиться на корабль.
- Но, капитан, - возражал бывалый моряк, - вы не сможете управлять кораблем без меня. Вы ничего не смыслите в навигации. Посмотрите на компас, у вас корабль сходит с курса. Это безумие - пускаться вплавь в одиночку, простите мне резкие слова, сэр! Вы же потеряете корабль.
- Послушайте, - сказал Доктор, неожиданно жестко глядя на собеседника, - мне не важно, потеряю я корабль или нет. Я не раз терял корабли, но если я решаю добраться до какого-то места, то мне ничто не помешает сделать это. Вам ясно? Я могу ничего не смыслить в навигации и мореходстве, но так или иначе добираюсь туда, куда мне надо. Вы можете быть превосходным моряком, но здесь вы лишь обыкновенная и досадная помеха. И я высажу вас в ближайшем порту.
- Да, и считайте, что вам еще очень повезло, что вас не заперли в трюме, - вставила Полинезия, - не то вы бы уничтожили всю нашу солонину.
И дальше я слышал, как Полинезия прошептала на ухо Бампо:
- Нас ждут большие проблемы. Денег нет, а без них невозможно пополнить запасы провианта. Солонина была нашим главным запасом.
- Не правильнее ли было бы, с политико-экономической точки зрения, засолить этого бывалого моряка и съесть его в крайнем случае? - прошептал Бампо ей в ответ. - На мой взгляд, он весит куда больше ста двадцати фунтов.
- Ну сколько раз тебе повторять, что мы не в Джоллиджинкии, - огрызнулась Полинезия. - Такие дела не делаются на кораблях у белых, но тем не менее, это блестящая идея. Не думаю, чтобы кто-нибудь видел, как он пробрался на корабль. Однако у нас ведь нет столько соли. Да и кроме того, он насквозь провонял табаком.
У ПОЛИНЕЗИИ ПОЯВЛЯЕТСЯ ПЛАН
Доктор велел мне принять штурвал, а сам склонился над картой.
- Все-таки придется идти на Капа-Бланку, - сказал он мне, когда бывалый моряк удалился на некоторое расстояние. - Досадно, но ничего не поделаешь, я скорее вернусь в Падлби, чем буду слушать болтовню этого парня до самой Бразилии.
Бен Бутчер и вправду был невыносим. Ясно ведь, если человеку сказано, что в нем не нуждаются, он должен держаться поскромнее. Но только не Бен Бутчер. Этот расхаживал по палубе и постоянно ко всему придирался. Послушать его, так на нашем корабле все было не так: то якорь висит косо, то паруса закреплены слабо, то узлы завязаны не по правилам.
В конце концов Доктор велел ему замолчать и убираться в трюм. Но Бен Бутчер отказался наотрез, заявив, что не позволит распоряжаться сухопутным крысам, пока он еще на корабле.
Все мы чувствовали себя крайне неловко, толком не представляя, как справиться с таким верзилой.
Как-то раз, когда мы с Бампо сидели в кают-компании и болтали, там вдруг появились Полинезия, Джип и Чи-Чи. И, как всегда, у Полинезии был план.
- Послушайте меня, - заговорила мудрая птица, - совершенно очевидно, что этот Бен Бутчер - мошенник и негодяй. Я отлично разбираюсь в моряках, как вы сами понимаете, и мне очень не нравится этот верзила…
- А как ты считаешь, - прервал ее я, - нам не опасно плыть через Атлантический океан, не имея ни одного настоящего матроса?
Сказать по правде, меня крайне смущало и огорчало, что у нас на корабле все делалось не по правилам, и я волновался, что будет, если начнется шторм. Ведь Миранда предупреждала, что хорошая погода продержится только некоторое время, а у нас уже было столько задержек в пути. Но Полинезия упрямо, покачала головой:
- Господь с тобой, мой мальчик, - ответила она, - с Доктором Дулитлом ты всегда будешь в безопасности. Всегда - помни это. Не слушай, что болтает этот долговязый осел. Доктор действительно делает все не по правилам, но только это не имеет никакого значения. Запомни мои слова - если ты отправился в путь с Джоном Дулитлом, то всегда доберешься до места, будь уверен. Я с ним попутешествовала немало, и знаю, что говорю. Бывает, что добираешься до места и на перевернутом судне, но не было еще случая, чтобы мы не доехали туда, куда надо. Ну и, конечно, - задумчиво добавила она, - Доктору всегда невероятно везет. В какие бы переделки он не попадал, дело так или иначе оборачивается в его пользу. Вот помню, шли мы раз через Магелланов пролив, дул страшно сильный ветер…
- Так что будем делать с этим Беном Бутчером, - вставил свое слово Джип, - ты же говорила, Полинезия, что у тебя есть план?
- Именно. Больше всего я боюсь, что он незаметно подкрадется и ударит Доктора по голове чем-нибудь тяжелым, а сам объявит себя капитаном "Кроншнепа". Такие типы на все способны. А потом он поведет корабль, куда ему в голову взбредет. Это называется мятеж.
- Да, - согласился Джип, - мы должны действовать быстро. На Капа-Бланке мы будем не раньше, чем послезавтра. И Доктор не должен оставаться с ним наедине ни на одну минуту. Нюх подсказывает мне, что Бутчер плохой человек.
- Послушайте, я все продумала, - сказала Полинезия. - Мой план таков: Бампо накрывает на стол, а мы все уходим и прячемся. В двенадцать часов Бампо бьет склянки к ленчу. Бен, разумеется, сразу же поспешит к столу в ожидании порции солонины. Бампо должен спрятаться снаружи. Как только Бен усядется за стол, Бампо тут же захлопнет дверь и запрет ее на ключ. Так мы его поймаем, ясно?
- Как это стратегично! - воскликнул Бампо. - Еще Цицерон говорил: попугаи и прихожане облегчают жизнь конгрегации. Я сейчас же накрываю на стол.
- Да, пожалуйста, унеси с собой этот фарфоровый соусник, когда будешь уходить из кают-компании, - сказала Полинезия, - и не оставляй там никакой еды. Этот детина уже столько съел, что продержится дня три совершенно спокойно. Да и драться охота отпадет, когда мы выпустим его на берег в Капа-Бланке. Пусть немножко похудеет.
Мы пошли прятаться в коридоре. Вскоре Бампо подошел к лестнице и со всей силы зазвонил в колокольчик. Затем одним прыжком он оказался за дверью в кают-компанию и притаился. Мы внимательно прислушивались.
Практически сразу же послышались тяжелые шаги бывалого моряка Бена Бутчера. Он стремительно прошел в кают-компанию, уселся за стол на место капитана, засунул салфетку за ворот фуфайки под самый свой жирный подбородок и издал громкий вздох в ожидании пищи. И тут - бац! - Бампо захлопнул дверь и быстро повернул ключ в замке.
- Так, на некоторое время он угомонится, - произнесла Полинезия, выходя из своего укрытия, - пусть обучает навигации буфет. Господи, ну что за наглец! Я успела забыть о морской науке втрое больше, чем ему когда-нибудь доведется узнать. Теперь пошли наверх и расскажем все Доктору. Бампо, пару дней придется подавать еду в каюту.
Полинезия уселась у меня на плече и, пока мы поднимались на палубу, запела веселую норвежскую матросскую песенку.
ХОЗЯИН КРОВАТНОЙ МАСТЕРСКОЙ ИЗ МОНТЕВЕРДЕ
На островах Капа-Бланки нам пришлось пробыть три дня. На это были две причины. Во-первых, из-за необычайного аппетита бывалого моряка у нас резко сократились запасы провизии. Когда мы осмотрели трюм и провели ревизию продуктов, то обнаружилось, что Бен уничтожил множество съестных припасов и помимо солонины. А поскольку у нас не было денег, пополнить эти запасы представлялось довольно трудной задачей. Доктор проверил свой личный багаж: нельзя ли продать что-нибудь из вещей, но единственное, что он сумел отыскать, Это старые часы со сломанными стрелками и покореженным корпусом. Мы решили, что за них нам дадут не больше, чем на фунт чая. Бампо предложил выступить на улице с комическими куплетами, которые он выучил еще в Джоллиджинкии. Но Доктор усомнился в том, что островитян заинтересует африканская музыка.
А еще мы задержались из-за боя быков. Острова Капа-Бланки принадлежат Испании, и каждое воскресенье здесь проводят корриду. Мы прибыли на Капа-Бланку в пятницу и, как только спровадили "бывалого моряка", сразу же отправились гулять по городу.
Городок был небольшой и удивительно не похожий на все, что мне когда-либо доводилось видеть. Улочки здесь были такие узкие и извилистые, что иной раз и повозка с трудом протискивалась между домами. Постройки прямо нависали над улочками, и те, кто жил под крышей, могли за руку поздороваться с соседом напротив. Доктор объяснил, что это старинный город и называется он Монтеверде.
Не имея, чем заплатить, мы, разумеется, не могли остановиться в гостинице или на постоялом дворе. Однако на второй день, проходя мимо кроватной мастерской, мы увидели несколько готовых кроватей, выставленных прямо на улице. Хозяин мастерской сидел тут же и пересвистывался со своим попугаем. Доктор заговорил с хозяином по-испански, и они завели беседу сначала о птицах, а потом и обо всем на свете. Время было к вечеру, и хозяин пригласил нас отужинать.
Мы были этому несказанно рады. Нас угощали невероятно вкусными блюдами, приготовленными на оливковом масле. Мне особенно пришлись по душе жареные бананы. После трапезы беседа затянулась далеко за полночь. Когда же мы наконец стали прощаться, хозяин и слышать не захотел о том, чтобы мы вернулись на корабль. Он говорил, что ночь безлунная и улицы у гавани плохо освещены. Мы, дескать, наверняка заблудимся и поэтому должны заночевать у него, а утром можем отправиться на корабль.
В конце концов мы согласились, и поскольку у нашего нового друга не было лишней спальни, улеглись на те кровати, что стояли на улице возле дома, готовые к продаже. Ночь была такая жаркая, что никаких одеял не потребовалось. Как здорово было засыпать прямо на улице, полной гуляющих людей и веселой беззаботной жизни. У меня сложилось впечатление, что испанцы вообще никогда не спят. Несмотря на позднее время, были открыты все рестораны и кафе, люди ужинали, пили кофе и весело болтали за столиками. Мелодичный звук гитары смешивался со звоном фарфора и гулом голосов.
Почему-то именно в этот момент я вспомнил о родителях, оставшихся в далеком Падлби, об их размеренной трудовой жизни и ежевечерних упражнениях отца на флейте. Каким однообразным показалось мне их существование! Мне даже стало их жалко. Ведь никогда за всю свою жизнь они не путешествовали, не выдумывали и не делали ничего необычного, даже спали всегда одинаково. Правда, я сомневаюсь, что им пришлась бы по душе мысль, что можно заночевать вот так, прямо на улице. Какие все-таки люди разные!
ДОКТОР ДЕРЖИТ ПАРИ
На следующее утро нас разбудил невероятный шум. По улице шествовала огромная процессия, возглавляемая мужчинами в ярких нарядных одеждах. За ними следовала толпа поклонниц и ребятишек. Я спросил у Доктора, кто они такие.
- Это участники боя быков, - ответил он, - завтра здесь состоится коррида.
- А что такое коррида? - поинтересовался я.
К моему великому удивлению Доктор покраснел от гнева, точно так, как в тот раз, когда рассказывал о львах и тиграх в неволе.
- Коррида - это бой быков, глупое и жестокое занятие, - проговорил он. - Испанцы - такие гостеприимные и милые люди. Не могу взять в толк, как они могут получать удовольствие от такого отвратительного зрелища!
И Доктор объяснил мне, что быка сначала всячески раздражают и выводят из себя, потом выпускают на арену, где перед его носом несколько человек размахивают красными плащами. Затем на арену приводят несколько несчастных лошадок, которых разъяренный бык убивает безо всякого труда, поскольку они совершенно беззащитны. Ну, а потом, когда бык уже практически выбился из сил, на арене появляется человек со шпагой и убивает быка.
- Каждое воскресенье, - продолжал Доктор, - во всех сколько-нибудь приметных городах Испании убивают по меньшей мере по шесть быков и лошадей тоже никак не меньше.
А бык никогда не убивает человека? - спросил я.
- К сожалению, крайне редко, - ответил Доктор. - Бык, даже когда разъярен, не так опасен, как кажется, если человек умеет быстро бегать и не теряет голову. Эти матадоры (так называются люди, участвующие в корриде) - ловкие и проворные парни. А народ, в особенности женщины, просто без ума от них. Знаменитый матадор - персона поважнее, чем сам испанский король. Вот смотри, они идут, и девушки шлют им воздушные поцелуи, ну не странно ли это!
В этот момент наш друг, хозяин мастерской, вышел из дома, чтобы посмотреть на проходящую процессию. Он пожелал нам доброго утра и поинтересовался, хорошо ли нам спалось. С ним был его приятель, которого хозяин представил как дона Энрике Карденаса. Узнав, откуда мы прибыли, дон Энрике заговорил с нами по-английски. Он оказался хорошо образованным господином с весьма утонченными манерами.
- Не собираетесь ли вы пойти завтра на корриду? - вежливо поинтересовался он у Доктора.
- Разумеется, нет, - твердо ответил Джон Дулитл, - я терпеть не могу боя быков, это жестокое зрелище, где торжествует трус.
Дон Энрике чуть не взорвался. Я в жизни своей не видел человека в таком возбужденном состоянии. Он принялся объяснять Доктору, что тот и понятия не имеет о корриде, что это благороднейший вид спорта, и что матадоры - достойнейшие и отважнейшие люди.