Через некоторое время представилась возможность установить контакт с 19-й китайской армией, Урсула и Зорге в сопровождении Хана дважды посетили госпиталь, где лежали раненые солдаты. Прикрытием их визитов служила благотворительность. Урсула расспрашивала солдат об их настроениях, о том, что побудило их вступить в армию, попутно выясняя факты, касающиеся японской армии в Шанхае… Все сведения она передавала Зорге. Большую помощь в сборе информации оказал Гельмут Войдт, имевший связи с представителями китайских деловых кругов и нанкинским правительством. Война вызвала в его сознании подлинный переворот.
- Я считаю, Гельмута надо привлекать к работе, - заявила Урсула Зорге.
Рихард согласился с ней, оценив масштаб той пользы, которую он мог принести. И только потом, волнуясь и заранее не зная, каков будет ответ, Урсула переговорила с Гельмутом.
- Речь идет о поддержке китайских коммунистов, - запинаясь, объяснила она. Больше сказать она не имела права. При положительном ответе остальную информацию должен был передать Зорге.
- Я готов сотрудничать, - сказал доктор Войдт.
Рихард и Гельмут, которому присвоили псевдоним "Коммерсант", работали вместе долгое время. Зорге произвел огромное впечатление на Гельмута, возможно, это обстоятельство послужило стимулом для его вступления в ряды партии. Однако в дальнейшем, как вспоминала Урсула, он отошел от их работы, хотя врагом коммунистов не стал. В последний раз Урсула видела его в мае 1936 года.
В апреле 1932 года положение иностранцев в Шанхае более-менее нормализовалось. Однако условия проживания по-прежнему оставались ужасными, повсюду были сожженные дома, руины, количество убитых и количество безработных нищих было одинаковым. От этого кошмара можно было спастись, только уехав. Поэтому в любое свободное время Урсула и ее друзья выбирались во внутренние районы Китая, которые начинались для них сразу за пределами Шанхая. Пасху они отметили в буддийском монастыре. Монахи открыто общались с гостями. Они все время спрашивали Урсулу, откуда она знает китайский язык - для них непостижимо было, как вообще женщина может знать что-то лучше мужчины. Впрочем, Рольф поднял свой авторитет, нарисовав пару портретов, для которых ему позировали монахи, и сделав набросок храма.
Летом 1932 года Урсула и Агнес поехали в Гуйлинь, расположенный в провинции Шанси на высоте тысяча двести метров над уровнем моря. Поначалу с ними должна была поехать Сун Цин-лин, вдова президента Китая Сунь Ят-сена, сторонница сотрудничества с Советским Союзом. Ее сестра были замужем за самим Чан Кай-ши, а брат был министром финансов его правительства. Из-за этого Рихард очень не хотел, чтобы Урсула появлялась в обществе Сун Цин-лин, и последняя не поехала в Гуйлинь, как планировалось. Кстати, поездка совместила приятное с полезным. Местные красоты практичная Урсула примеряла к нуждам Красной Армии.
Время расставаний
Внезапно и без видимых причин прервалась дружба с Агнес. Поводом послужило всего лишь резкое - впрочем, совершенно справедливое - замечание Урсулы за обеденным столом. Два их товарища, супруги Ноленс-Руг (представители отдела международных связей Коминтерна Яков Рудник и его жена) были арестованы, им грозила смертная казнь. У них остался пятилетний сын, которого Агнес очень любила и засыпала подарками. Урсуле это не нравилось, она считала, что ребенка нельзя воспитывать как изнеженного принца, особенно мальчика. Она предложила взять ребенка к себе. Но Зорге был против - это могло помешать нелегальной работе, и от затеи пришлось отказаться.
Когда они были в Гуйлине, им стало известно, что Ноленс-Руг объявили голодовку. За обедом Агнес заявила, что тоже не притронется к еде.
- Этим ты им не поможешь, - заметила Урсула.
Может быть, это прозвучало слишком резко, потому что, вернувшись с прогулки, она не нашла Агнес, зато обнаружила ее прощальное письмо. Подруга вернулась в Шанхай, на прощание обвинив Урсулу в излишнем эгоизме - она-де слишком заботится о своем личном счастье, о своей семье, и вообще она не тот человек, каким должен быть революционер.
Прощальное письмо жестоко обидело Урсулу, а внезапный разрыв столь тесной дружбы стал для нее тяжелым ударом. Она не могла понять, отчего все произошло, почему у подруги сложилось такое мнение о ней? Потому что она любила жизнь, любила своего ребенка? Она не скрывала от Агнес, что хочет иметь еще детей, и как-то та со вздохом заметила: "Я принесла моих детей в жертву борьбе".
Через полтора месяца Урсула тоже вернулась в Шанхай. Зорге, узнав о разногласиях между ней и Агнес, отреагировал на просьбу Урсулы помирить их однозначно и по-мужски:
- Все это женские размолвки и меня не касается. Миритесь сами.
Пожалуй, он был прав. Урсула еще встречалась с Агнес в Шанхае, не встречаться было невозможно, американка даже приходила к ним в гости, но прежние отношения не возобновлялись. Она чувствовала, что мнение Агнес о ней остается прежним. Но больше всего ее беспокоило не это. А вдруг так же думает и Рихард? "Если и он утратит доверие ко мне, я не знаю, что со мной станет," - думала она. Она с еще большим нетерпением ожидала каждой встречи, не зная, что приближается разлука - навсегда.
В середине декабря 1932 года Урсулу ожидал новый удар. Как-то раз ей позвонил Гриша и сказал, что во второй половине дня она должна прийти к нему домой. Зорге хочет поговорить с ней. Урсула знала - должен быть второй звонок, уточняющий. Но Гриша не позвонил, и молодая женщина решила, что все сорвалось. Жалко, но что ж поделаешь…
В этот вечер у них с Рольфом были гости, пришло много народу, но вечер не удался: все были скучны и неразговорчивы. В разгар этого грустного празднества, когда хозяева пытались расшевелить гостей, неожиданно зазвонил телефон. Урсула извинилась, встала из-за стола и вышла в узкую прихожую, отделенную от жилой комнаты расписной бамбуковой занавеской. Телефон стоял на столе в нише. За спиной Урсулы гудели голоса, позвякивала посуда.
Она сняла трубку.
- Алло?
- Я ждал тебя два часа, - раздался голос Рихарда. - Потом я звонил, но никого не было. Ты выходила?
- Да.
- Хорошо. Я хочу попрощаться с тобой.
Урсула без сил опустилась на стул, дыхание перехватило, на мгновение она потеряла дар речи. Что это может значить?
- Ты слушаешь?
- Да… Да, - выдавила она.
- Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты для нас сделала, - его голос потеплел. - Тебе еще многое предстоит сделать, Урсула. Обещай мне, что будешь всегда аккуратной и внимательной, держи ушки на макушке и не грусти. Всего хорошего тебе. Прощай.
Урсула услышала короткие гудки в трубке. Все? Больше он не придет? Не будет разговоров, шуток, она больше не услышит его смех? Рядом с ней как будто бы образовалась пустота, и только теперь Урсула поняла, как же был дорог ей этот человек. Он всегда был рядом, и вдруг…
Позднее ее тоже записали в "амурный список" легендарного разведчика. Но это не соответствует действительности, хотя сама Урсула впоследствии признавалась в том, что она очень любила Зорге. "Меня потом много раз спрашивали, не спала ли я с ним. Я даже ни разу его не поцеловала! Да и быть того просто не могло - я только что вышла замуж, родила ребенка". Но никогда, за всю ее жизнь, не было на стене ее дома другой мужской фотографии, кроме фото Рихарда Зорге.
Но надо было взять себя в руки - гости не должны ничего заметить. Она вздохнула, собралась с силами, улыбнулась и вошла в комнату - никто ничего не заподозрил. Может быть, только Рольф понял, что случилось что-то не то…
Конца расстройствам не предвиделось. Сорвалась долгожданная поездка в Берлин, куда Урсула с семьей хотела выбраться в отпуск. Но весной 1933 года из Германии пришли страшные вести - к власти пришли нацисты. В Шанхае на здании немецкого консульства развевался флаг с уродливой свастикой. Среди членов немецкой колонии тут же обозначились нацисты, которые внимательно присматривались к своим соотечественникам. Репутация Рольфа в политическом смысле была безупречна, что же касается Урсулы - то, даже если оставить в стороне ее национальность, снова всплыли слухи о ее принадлежности к германской компартии.
Каждый день в город приезжали немецкие безработные, и Урсула радовалась, что ее муж работает в английской фирме, и пока им бояться нечего. Теперь она лелеяла другую мечту - пригласить сюда всех своих родственников из Берлина. Красота экзотической страны захватила ее. Еще несколько лет, проведенных здесь, - и Урсула не захочет покинуть Китай, она была в этом больше, чем уверена. Однако уехать пришлось, и скорее, чем она думала…
Глава 4
В разведшколе
Должно быть, это Зорге, вернувшись в Советский Союз, переговорил с Центром об Урсуле. И в один прекрасный день Карл и Гриша зашли к ней домой. Разговор шел о ее будущем.
- Урсула, готова ли ты на полгода или, может быть, на более длительный срок поехать в Москву на учебу? - задали они вопрос, ради которого пришли. Положительный ответ на это предложение в корне менял жизнь Урсулы. Если она ответит "да", это будет означать переход от "добровольной помощи" советской разведке к профессиональной разведработе. С этого момента она переставал принадлежать себе. Не было никакой гарантии, что она вернется в Шанхай - ей предстояло работать там, куда ее пошлют. Кроме того, согласие означало, что на весь период учебы ей предстоит разлука с сыном. Ребенок не должен был знать русского языка, который он непременно освоил бы за полгода в Союзе. От нее требовалось немедленное решение - и она, не раздумывая, согласилась.
Впрочем, у Урсулы не возникало даже и мысли о том, чтобы оставить нелегальную работу и зажить "нормальной" жизнью. А учеба помогла бы ей еще лучше делать то, чем она уже и так занималась. На ее решение повлияли также и военные действия Японии против Китая, свидетельницей которых она постоянно была. Она также знала, да и товарищи все время повторяли, что "Гитлер - это война", и все прекрасно понимали, против кого в однажды обратятся оба агрессора. Это было решение ее личной судьбы - но принимала она его, исходя из международного положения. Такое было время, и так поступала не она одна.
Итак, Урсула согласилась, но в душе у нее царило смятение. Поездка в Москву означала разлуку с мужем - может быть, навсегда. Впрочем, в то время их семейная жизнь уже дала трещину. Но с ребенком она еще не расставалась ни разу в жизни. Тем более что Урсула не знала, куда пристроить Мишу. Ее родители не могли забрать его к себе - было бы безумием отправлять еврейского ребенка в нацистскую Германию. В их доме на Шлахтензее не раз делали обыск, отец уже тайно покинул Германию, собиралась эмигрировать вместе с остальными детьми и мать. Мальчика согласились взять родители Рольфа, которые жили в маленьком домике на чехословацкой стороне Ризенгебирге, неподалеку от германской границы. Они не задавали лишних вопросов, почему Урсула так поступает. Достаточно было сказать, что Мише необходима перемена климата и что так вместе с ней считает и Рольф. Впрочем, для иностранцев в Китае было обычным делом посылать своих жен и детей в период отпусков на родину.
С тяжелым сердцем уезжала Урсула из страны. Ее товарищи оставались в смертельной опасности.
Путешествие началось на борту норвежского грузовоза, который должен был доставить Урсулу с ребенком во Владивосток. Гриша привез их в порт. Необходимо было еще избежать опасной встречи с известным всем шпиком по имени Бернхард. Поэтому они решили, что чемодан с почтой Гриша провезет отдельно, на джонке, под покровом темноты.
Корабль стоял в некотором отдалении от причала. Перебравшись на борт, Урсула еще долго сидела на палубе, пока не услышала в темноте тихий оклик Гриши. Вдвоем они затащили на борт по корабельной лестнице тяжелый чемодан с почтой - он несколько лет стоял в боксе спальни Урсулы и Рольфа. Она в последний раз взглянула на Гришу и проводила его до джонки.
На корабле Урсулу с сыном приняли не слишком дружелюбно. Грузовоз обычно пассажиров не перевозит, и помощнику капитана пришлось уступить нежданным пассажирам свою каюту. Команда сторонилась их. Урсула с сыном жила изолированно, даже еду им подавали отдельно. Но молодая мать не обращала на это внимания. Не так уж часто ей удавалось целиком посвятить несколько дней ребенку, и она вся была сосредоточена на Мише, а мальчик радовался тому, что у мамы так много свободного времени. Почти все время они проводили на палубе, наслаждаясь прекрасной погодой, запахом леса, которым был нагружен корабль. Она рассказывала ребенку выдуманные истории, которыми он упивался, читала ему книжку с картинками. Они рассматривали канарейку, которая жила на палубе в клетке. Постепенно тяжелое настроение уходило, а на смену ему приходили страсть к приключениям и жгучий интерес к новой жизни, неизвестным поворотам судьбы. И все же, когда она думала о разлуке с ребенком, внутри у нее все сжималось. Утешала только мысль о том, что малыш будет жить у любящей бабушки, в здоровом горном климате.
Гриша предупредил, что во Владивостоке ее встретят. Однако, когда они сошли на берег, никто к ним не подошел. Сгрузили багаж, советские таможенники попытались осмотреть содержимое чемоданов. Этого нельзя было допустить, даже на территории Советского союза никто не должен был видеть почту. Таможни, пусть даже и советской, следовало избегать.
- Я еду транзитом, - заявила Урсула.
- В таком случае мы должны опечатать ваши чемоданы, - был ответ.
- Ну что ж, должны - так опечатывайте!
И вот Урсула сидела в порту на опечатанных чемоданах, не зная ни слова по-русски, и ждала, отказываясь от предложений доставить ее в гостиницу или на железнодорожную станции. Сама она дальше ехать не могла - не знала адресов ни в Москве, ни во Владивостоке. Оставалась только ждать и надеяться. Жара, раскаленный булыжник… Прошел уже целый час, а никто так и не пришел за ними. Миша просил пить. Урсула, не любившая ждать, теряла терпение.
Она заметила, что огромный рыжебородый лоцман не спускает с них глаз. Наконец он подошел и заговорил по-английски.
- За мной должны прийти, - раздраженно отмахнулась Урсула от ненужного ей внимания со стороны. Уловив нетерпеливые нотки в голосе молодой женщины, лоцман положил ей руку на плечо:
- Посмотрите на небо, видите, как высоко взошло солнце и как далеки звезды. По сравнению с вечностью два часа - это мгновение.
Это довольно банальное рассуждение оказалось как раз тем, что нужно было в этот момент Урсуле. Она успокоилась. А вскоре пришел и тот, кого она ждала - морской офицер с золотыми галунами на рукаве. Он доставил семейство к другому офицеру, у которого была дочь, чуть помладше Миши. Оставив сына, Урсула поехала осматривать город. Несмотря на досадную задержку в порту, первое общение с советскими гражданами оставило у Урсулы самые теплые впечатления.
Уезжая, на вокзале она получила следующие инструкции:
- Вы поедете через Москву в Прагу, а затем в приграничную турбазу в горах. В Москве вас встретят и заберут чемоданы. Ни о чем не беспокойтесь.
По крайней мере, в ближайшие девять дней беспокоиться ей и не пришлось. Именно столько она добиралась на поезде из Владивостока в Москву. В первый вечер Миша не хотел спать и все время смотрел в окно, а Урсула все думала о том, как тяжело ей будет расставаться с сыном.
Мальчик скоро стал общим любимцем всего вагона. Пассажиры заботились о нем и баловали его. Урсулу бесконечно восхищала любовь русских к детям. Все же она с тревогой думала, как его желудок перенесет то сочетание сладостей и соленых огурцов, которыми пассажиры закармливали мальчика. Она вспоминала свой первый переезд на Дальний Восток по этой же дороге - с Рольфом. Сколько событий произошло за эти годы!
Однако в Москве ее опять никто не встречал. К счастью, в поезде она познакомилась с одной немецкой коммунисткой, которая, уже хорошо зная русских, дала ей адрес своей подруги из Гамбурга, жившей в Москве. После долгого и бесплодного ожидания на вокзале, Урсула взяла извозчика и отправилась по этому адресу. Она рассказала хозяйке какую-то вымышленную историю о себе. Впрочем, та не вдавалась в подробности, а просто взяла на хранение чемоданы, сказав, что Урсула может забрать их тогда, когда сочтет нужным. Через несколько дней они с Мишей уехали в Чехословакию.
Родители Рольфа встретили ее с распростертыми объятиями. После первых радостных приветствий она огорошила их новостью, которую она придумала по дороге, чтобы оправдать свое поведение - они с Рольфом думают переселиться в Советский Союз.
- Но почему именно туда? - недоумевали бабушка с дедушкой. План им явно не очень-то нравился.
- О том, чтобы жить в Германии, все равно не может быть и речи, а в Союзе нужны архитекторы. Я тоже не останусь без работы - буду изучать русский язык и преподавать английский. Я уже договорилась с одной школой…
То, что она говорила, было неправдой только отчасти. Рольф настолько продвинулся в своих политических взглядах, что супруги всерьез обсуждали возможность жить в Советском Союзе. Впрочем, что бы ни думали родители мужа об их планах, они, как всегда, отнеслись к Урсуле дружелюбно и предупредительно и охотно оставили у себя любимого внука. Повидаться с ними приехала из Германии и мать. Урсула была счастлива видеть ее и, особенно, похвастаться ребенком. Однако бабушка, жившая в Германии, ничему уже не могла радоваться.
Прощание было очень тяжелым. Урсула не знала, когда вновь увидит сына. Миша тоже чувствовал, что расстается с матерью надолго.
- Мамочка, останься, прошу, прошу тебя остаться, - жалобно плакал он.