- П….поехали… - Дубль ошалело посмотрел на своих. - Цепак, дождись пацана, а потом нас… Федь, ты ко мне, а ты Макс - к Иглу… Ну дела!
1. Главный злодей a в фильме "Безумный Макс-2. Воин дорог", вождь разбойничьего племени; Дубль имет ввиду мэра.
2. "Широкий" - "чероки" (жарг.)
ГЛАВА 8
Большой Ха и три ха-ха
- Ты объяснишь, что к чему? - прошипел Дубль.
- Нет, Вить, времени нет, - Федька быстро переводил взгляд с открытых ворот внутрь, на корму джипа, потом - на пустое полукруглое крыльцо, на сарай, обшитый вагонкой, в глубине двора. - Честное слово - нет времени… Макс, пошли.
- Погоди, - рокер задержал Федьку за рукав. Глаза у него были серьезные.
- Может, мы с вами? А, Игл?
- Угу, - буркнул тот, разматывая из-под куртки с изображением орла длинную массивную цепь.
- Нет, вить, - Федька покачал головой. - Вы очень тяжелые… Если уж так - подождите нас тут, а?
- Будем ждать, - кивнул Дубль, присаживаясь на сидение своего "урала", стоявшего за плотной стенкой кустов. - Вы только ракету дайте.
- Вить, - сказал Федька. - Спасибо, Вить, - и добавил непонятно для рокера:
Тир - звезда,
веру крепит в атлингах,
не собьемся с пути,
туманы в ночи
ей не помеха…..
Дубль не мог знать, что это толкование руны "тир" из "Древнеанглийской рунической поэмы". Но важно кивнул:
- Или!
* * *
- Как думаешь, где он?
Вообще-то двор дачи охраняли два пинчера. Но сейчас, когда тут были чужие, пинчеров куда-то дели. Макс и Федька сидели за сараем в ухоженных кустах сирени. Двор по-прежнему пустовал, хотя из дома слышались кое-какие звуки.
- Где угодно, - прошипел Макс. - В подвале - в доме, или вон под мараем…или еще где…. если он, конечно….
Макс не договорил. Но Федька понял его и стиснул зубы.
- Смотри, - Макс толкнул друга в бок. И Федька увидел, как на крыльцо вышел амбалистый молодой парень. Постоял, потянулся и неспешно зашагал к сараю, что-то доставая из кармана свободной рубашки с коротким рукавом. Стащил какую-то оболочку, бросил ее буквально перед носом мальчишек, проходя мимо них.
И они увидели в руке амбала небольшой шприц…..
…Женька понял, что дело идет как-то не так, когда его привели в этот подвал. Правда, именно привели, вежливо, попросили подождать. Но ожидание затянулось - сильно затянулось и, когда в подвал спустился смуглый мужчина в белом костюме с замкнутым лицом, Женька осторожно сказал:
- Мне домой пора. Мама будет беспокоиться, я же ей не сказал….
Ссылка на маму в устах тринадцатилетнего парня ему самому еще недавно показалась бы смешной, но сейчас нарастающее чувство опасности заставило Женьку инстинктивно обратиться к самой, как ему казалось, надежной, защите. Но смуглый мужчина посмотрел на него спокойно, оценивающие и безразлично сказал:
- Подожди еще немного.
Дверь захлопнулась. И вот именно этот момент Женька отчетливо понял: НЕ ВЫПУСТЯТ. ПОПАЛСЯ.
Он даже головой затряс, прогоняя страшную догадку. Но вместо того, чтобы успокоиться, наоборот - еще яснее понял, какую глупость он сделал. Женька даже застонал от злости на себя и страха, нахлынувшего расслабляющей волной. Затравленно огляделся. Подвал был пуст - вообще пуст, только несколько ящиков, на одном из которых он сидел, бетонный пол, бетонные стены, бетонный потолок с одинокой голой лампочкой.
Потянулись часы. Женька несколько раз задремывал, сидя на ящиках и прислоняясь к стене, просыпался от холода, ходил по подвалу. Раза три колотил в дверь и орал - сперва просто "эй!", потом уже "помогите!". Хотелось сперва есть, потом начало хотеться пить, и скоро жажда уже стала невыносимой. В туалет тоже хотелось. Но все желания отходили на задний план, когда Женька начинал думать, что же с ним будет. Иногда ему думалось, что ничего страшного не случиться: просто ему не доверяют, а вот что-то проверят и опустят. Потом появились мысли о том, что мать с ума сходит, но и их стирал снова и снова возвращающийся все более и более сильный страх - вспоминались жуткие истории, виденные по телевизору. Женька, когда их смотрел, понимал, что это правда, но сейчас никак не мог поверить, что эта правда могла придти в его жизнь.
Это было несправедливо. И все-таки это было.
Так - то засыпая, то мечась по подвалу, то начиная надеяться, то погружаясь в страх - Женька дожил до утра. Часов у него не было, но он как-то чувствовал, что утро. Может быть, про него просто забыли, и он умрет тут от жажды? Нет, не может быть, чтобы его не спасли. Не может ведь живой человек в центре России, в обычном городе, это же не Кавказ, не пустыня… Но за этими мыслями жила и крепла, раздуваясь, одна: понимание того, что такие мысли, конечно, посещали сотни таких же, как он дурачков (или просто тех, кому не повезло), до последнего надеявшихся, что уж с ними-то ничего произойти не может, что вот сейчас все разрешится…
Дверь открылась и Женька вскинулся, увидев входящего парня - одного из телохранителей Большого Ха. Вскинулся с надеждой… а потом увидел в его руке шприц.
Женька отскочил к стенке, распластался по ней и быстро, незнакомым самому себе голосом:
- Не надо. Пожалуйста.
- Иди сюда, - приказал парень. - Не рыпайся… Сейчас вколем, хе-хе, витаминчик… Не бойся, это не больно.
- Не надо, - повторил Женька, чувствуя, что ему не просто хочется пить - он УМИРАЕТ на месте без воды. - Я не хочу. За что?
- Да ни за что, - безразлично сказал парень, надвигаясь на него. От парня пахло жвачкой и дезодорантом. - Гордись, блин. Может, целому десятку людей жизни продлишь - почки-печёнки там всякие…
Женька обмер. Парень это заметил и твердо взялся своей пятерней за левое запястье подростка, решив, что тот "готов". Но обмер Женька только на миг - и в следующую секунду превратился в развернувшуюся стальную пружину:
- Пусти, гад!!!
- Ухх… - вырвалось у парня, когда Женька ужарил его коленом между ног, ногой в колено и локтём в лицо. Перескочив через осевшую груду мышц, Женька рванулся к выходу… и запнулся о ящики! А в следующий миг опомнившийся охранник навалился на него сверху. Всей массой и взрослой силой, намереваясь сразу смять любое сопротивление.
Но это не получилось. Мальчишка выворачивался, кусался, сопротивлялся с таким отчаянием, что впервые мгновения охранник оробел, и Женька снова почти вырвался. Но опомнившийся охранник насел на него, изрыгая мат и угрозы. Женька дрался молча, не надеясь на победу, просто потому, что сдаться было страшнее - и только коротко вскрикивал от ужаса и ненависти.
Однако, долго это продолжаться не могло - сорок килограммов и тринадцать лет сражались с девяноста и тридцатью соответственно, на Женьку начала наплывать чернота, "Вот и все" - уже безразлично подумал он… и услышал два коротких, мягких удара. Чернота отхлынула….
… - Сиди, сиди сам, - Макс с размаху врезал Женьке по левой щеке, по правой, привалил к стене. Федька быстрыми, точными и беспощадными движениями вязал бельевым тросиком слабо бухтящего охранника. По полу еще катался гаечный ключ. - Сиди, говорю!
- Ма-ак… сс… - простонал Женька и заплакал: - Простите… я скотина…
- Скотина, скотина, - торопливо согласился Макс, поглядывая на дверь и лестницу за ней. - Федь, как там?..
Охранник окончательно пришел в себя, рыпнулся - и захрипел, едва не задохнувшись, поспешно подтянул ввязанные ноги к заднему месту, чтобы ослабить давление петли на шее. Простонал:
- Вы чего, пацаны? Вы кто?!
- С-с… - процедил Федька и вдруг изо всех сил ударил охранника в живот. Тот пискнул и, снова чуть не задохнувшись, визгливым от ужаса хрипом простонал:
- Не на-до…. по-жа-луй-ста-а… я… я не хо… ык… хотел!..
- С-с, - страшно процедил Федька, занося ногу для удара в голову, но Женька вдруг сказал
ясно:
- Не бей его, он же связан, - и продолжал бессильно плакать, наваливаясь на бедро Макса. Федька сморгнул, страшная белесая муть ушла из его глаз. Он поднял шприц и показал его лежащему на полу охраннику:
- Что тут?
- Витамины! - взвизгнул тот. - Пацан без воды и без еды целые сутки, я хотел… витамина… ааа!!!
Встав на колено, Федька вонзил шприц ему в шею и положил палец на плунжер. Раздался неприличный звук - и на белых штанах охранника стало расплываться большое пятно…..
- Федь, не надо, - спокойно сказал Макс.
- Почему, - также бесстрастно отозвался Федор. - Это… ЭТО - не человек и человеком никогда не будет. К тому же тут витамины.
- Зачем нам проблемы с убийством? У нас полно дел, - рассудительно сказал Макс. Федька подумал секунду и кивнул:
- Верно. Что вам нужно в городе? - он шевельнул иглу, и охранник, вскрикнув, зачастил:
- Клад…. вот у того пацана… ой-я-а!.. Большой Ха… ну, Филлип Петрович… он на этом… о-ой!.. помешан на всем…
- Ясно, - Федька вырвал шприц, нажал на плунжер и выпустил струйку белой жидкости в угол. Потряс шприцем, вдвинул плунжер до упора и вдруг сказал:
- Ну уж нет! - и с размаху засадил шприц в мягкое место охранника - не только иголку, но и резервуар, до ограничителя: - На память! Макс, пошли! Жень, сам иди, надо быстро!
Они взлетели по лестнице, пробежали через сарай, выскочил наружу.
Двое охранников шли прямо на них по сторонам дорожки, держа в руках палки электрошокеров. Стоявший на крыльце смуглый мужчина сказал:
- Только тихо и быстро - ну?
- Нашумели… - процедил Макс. Федька отшагнул в сторону, подхватил грабли, перебросил Максу тяпку:
- Жень, за спину… Теперь мы можем только драться…
Охранники замедлили шаг. Один оглянулся на смуглого, второй сказал неуверенно:
- Слышь, пацаны, кончайте…
- Сейчас, - кивнул Федька, подкручивая грабли. - Вот подойдете поближе, чтобы мне ноги не трудить, тут и кончу. Первого, кто подойдет.
- Стреляйте электродами и тащите в подвал, - подал голос смуглый. - Не хватало еще привлечь внимание…
Охранники заухмылялись, передвигая кнопки на шокерах. Федька засмеялся - горько и вызывающе. Это было как в саге - враги не могут взять героя мечами и расстреливают его из луков… Ну что ж!
- Макс, за спину!
Грабли описали гудящую дугу, отбрасывая в стороны с треском разрядившиеся электроды. Охранники переглянулись, один сказал рассеянно:
- Вот это фишка… - и полез за пистолетом. На стволе пистолета был длинный цилиндр.
- Все, - сказал Макс.
Федька пригнулся, готовясь прыгнуть. Он был уверен, что, если броситься на левого, то Макс и Женьку сумеют проскочить в ворота. Лишь бы Женька не подвел… Граблями по роже - дотянусь. Но и он успеет. Может, еще не насмерть…
- Уаааррррааааа!!!
Дикий двойной вопль, поддержанный воплями двух двигателей, заставил амбалов оглянуться - поздно. Синхронно взлетели над "чероки" "уралы" с победным грохотом сшибли охранников наземь. Собранная в комок цепь, брошенная Иглом, "отоварила" точно в лоб полезшего под пиджак смуглого.
- Место! - крикнул Дубль. - Второго ко мне!..
…Когда Гомер поднялся с плиток крыльца, то во дворе, кроме стонущих охранников, никого не было. Лишь на крыше "чероки" тянулись две вмятины с содранной до блеска краской.
Гомер засмеялся - сначала тихо, потом - в голос.
* * *
Остановились в лесополосе аж с другой стороны Изжевина - Федька ничего не приказывал и ни о чем не просил, доверившись рокерам. Все пятеро страшно хотели пить и умыться, поэтому, наверное, остановка оказалась около ручья, и минут пять никто ничего не говорил, все только булькали, пили и плескались. Потом Дубль предложил, вытирая лицо:
- Ну, что дальше?
- Дубль… это Вить, - Федька подошел к нему, - спасибо тебе. Без тебя…
- А, - Дубль отмахнулся. - Проехали.
- Деньги… - начал Федька, но Дубль поднял брови:
- Какие? Игл, ты про деньги слышал?
Игл, который пил, стоя на четвереньках, помотал головой, и Федька понял, что больше говорить про это не надо. Он протянул руку Дублю руку… и тот пожал ее. И вдруг спросил:
- А что, правда в "Отважном сердце" лажа?
- Правда, Вить, - кивнул Федька. Дубль вздохнул:
- Жаль… А это, какие ты там стихи читал? Про звезду?
- Это не стихи, а руна, - улыбнулся Федька. - Знаешь, что такое руны?
- Еще бы. Это у викингов?
- Ну, да… Так вот это руна "тир", вот такая, - Федька нарисовал носком кроссовки значок.
- На стрелу похоже, - оценил Дубль. - Поедем?
- Вы езжайте, а мы тут сами доберемся, нам еще поговорить надо.
- Лады, - покладисто отозвался Дубль. И сказал, уже подойдя к мотоциклу:
- Это. Буду нужен - спроси любого в Железнодорожном, - и крикнул, пнув стартер: - Не собьёмся с пути! Туманы ночи - нам не помеха!..
…Женька стоял возле ручья, опустив руки. В его взгляде, которым он мерил то Федьку, то Макса, было отчаянье. Мальчишки молчали, устало и, как показалось Женьке, безразлично.
- Простите меня, - прошептал он вдруг… встал на колени. - Простите. Что хотите со мной делайте, только простите. Я не для себя. я для мамы… я… - он задохнулся.
Макс и Федька сели на траву рядом с ним. Макс молчал. Федька усмехнулся грустно:
- Эх, Женька-Женька, ничего-то ты не понял… Разве Юрка так уж хорошо живет? Он что, не мог от нас эту штуку спрятать? Тоже для мамы, для сестер, для братьев… а ты свою мать спросил - нужны ей деньги, которые ты у друзей украл?
- Прости, Федь, - Женька кусал губы. - Хочешь, избей, я сопротивляться не буду, до крови избей… только прости….
- Ты сопротивляться не будешь, а я буду бить? - Федька толкнул Женьку в плечо. - Дурачина… Да пойми ты: мы до тех пор живем, один за другого держимся. Вот только решил: а, все, для себя поживу! - и пропал. Нас на этом ловят.
- Федь, прости, - твердил Женька. - Скажи, что сделать-то - и прости
- Не добивай его, - Макс встал, потянулся. - Пошли. Забыли.
- Забыли, - согласился Федька и, встав, протянул руку Женьке: - Пошли. А этому Большому Ха - три ха-ха вместо тебя. Да с кладом посмотрим еще…
ГЛАВА 9
Изжевинская инквизиция
Макса забрали через два часа после того, как он вернулся домой, когда на обед заскочила мать, и они вместе уселись за стол. Вошедший в сопровождении сержанта лейтенант предъявил какие-то бумаги, и никто ничего подумать не успел, не то что сказать или сделать, как на запястьях Макса защелкнулись наручники.
Вот тут Ковалык-старшая, до этого просто хлопавшая глазами, взвилась, как кошка, у которой обидели котенка. Слова "фашисты" и "сталинисты", которыми она наградила милиционеров, опешивших от такого натиска, были мелочью по сравнению со схваченной витой кочергой.
Сержант взялся за дубинку, и тогда Макс, все это время взиравший со спокойной насмешкой взиравший на блюстителей порядка, подал голос:
- Ма, успокойся. Их же всего двое, ну как им вести одного пацана без наручников?
От этих слов женщина выронила кочергу, но не заплакала, а железным голосом сказала, что через час будет со своим адвокатом и камня на камне там не оставит. Лейтенант, вздохнув с облегчением, сказал, что это ее право, а он только выполняет приказ. Сержант вообще ничего не говорил, но в фургоне УАЗе отвесил Максу палкой по ребрам. Макс подышал сквозь зубы и улыбнулся.
Сержант отодвинулся от задержанного и всю дорогу посматривал на него испугано.
В реальности Макс не ощущал той уверенности, которую демонстрировал. Он не понимал, за что его схватили, а догадка была страшноватой - если это Большой Ха действует так нагло, то дело плохо. Мальчишки рассчитывали, что после освобождения Женьки "кладоискатель" во всяком случае не будет рыпаться во избежание огласки… но, похоже, в городе он чувствовал себя хозяином! Это наводило на неприятные мысли, и Макс не мог выработать линии поведения до того момента, когда, сняв с него наручники, сержант, что-то буркнув в виде доклада, впихнув его в покрашенный химически-зеленой краской кабинет, где за столом расположился молодой парень в гражданском; поверх рубашки с коротким рукавом болталась кобура с пистолетом. "Следователь," - понял Макс и сказал, потирая запястья:
- Здравствуйте.
- Садись, пиши, - без предисловий следователь кивнул на стул и по исчерканной чем-то острым поверхности стола двинул к Максу белый листок и черную гелевую ручку.
- Что? - слегка удивился такому началу и такой постановке вопроса Макс, не прикасаясь к ручке. Следователь поднял на него глаза:
- Что? - переспросил он. - Что скажу. Да ты успокойся, - неожиданно улыбнулся он, - напишешь и пойдешь домой. Ты у нас раньше ни в чем не замечен не был, дадут пару лет условно, и все. Готов? Значит так….
- Я не понимаю, - покачал головой Макс. Следователь перестал улыбаться, но сказал по-прежнему дружелюбно:
- Да ничего и не надо понимать. Дружок твой, Федор, уже все написал. Дело за тобой.
И тогда Макс засмеялся. Он смеялся искренне и весело, а следователь удивленно разглядывал мальчишку. Макс фыркнул напоследок и, покачав головой, весело сказал:
- По-моему, вы перепутали нас с сельскими придурками, укравшими банку варенья у соседа и теперь кричащими: "Это не я, это все Сашка!" Федор все написал? Во-первых, извините, что - "все"? А во-вторых, извините еще раз, Федор вам ничего не написал бы, даже если бы вы начали пытать его током. Я конечно, не обладаю такой стойкостью, увы - но, мне кажется, пытать меня вы все-таки не станете, а я ничего не стану писать. И вообще разговаривать с вами в отсутствие родителей, адвоката и человека из управления образования.
Следователь, вскочив, перегнулся через стол. Его лицо оказалось в полуметре от лица Максима, и тот подумал, что при желании легко мог выхватить пистолет из кобуры. Мысль
была забавной, мальчишка улыбнулся. Это окончательно вывело следователя из себя, и он почти зашипел:
- Пытать не стану, но могу приказать запрятать тебя на трое суток в предвариловку, и никакой адвокат тебя оттуда не вытащит. Там у тебя будет теплая комнания. Знаешь, что там с тобой сделают?
- Подозреваю, - Макс посерьезнел. - Ну что ж. Это другой разговор. Думаю, на это у вас может хватить ума. И на такой случай я хочу предупредить: вам лучше сделать так, чтобы меня убили.
- Ты что несешь!? - следователь даже взвизгнул, отшатываясь, метнулся вокруг взглядом. Макс спокойно отозвался (спокойствие давалось тяжело, ему было страшно, и этот страх выкручивал внутренности так, что хотелось поставить ногу на ногу, но он продолжал сидеть в свободной позе):