"Несомненно, что если антипартийный принцип мингрельского шефства, практикуемый т. Барамия, не получит должного отпора, то появятся новые "шефы" из других провинций Грузии: из Карталинии, из Кахетии, из Имеретии, из Гурии, из Рачи, которые тоже захотят шефствовать над "своими" провинциями и покровительствовать там проштрафившимся элементам, чтобы укрепить этим свой авторитет в "массах".
Довольно жёстко говорилось о следующем:
"Мингрельская националистическая группа т. Барамия… преследует ещё другую цель – захватить в свои руки важнейшие посты в партийном и государственном аппарате Грузии и выдвинуть на них мингрельцев, при этом они руководствуются не деловыми соображениями, а исключительно соображениями принадлежности к мингрельцам".
Ещё одно важное указание касалось коррупции. Было сказано, в частности, что борьба ЦК Компартии республики со взяточничеством не даёт должного эффекта. Причина:
"…Потому что… внутри аппарата ЦК и правительства имеется группа лиц, которая покровительствует взяточникам и старается выручать их всяческими средствами. Факты говорят, что во главе этой группы стоит второй секретарь ЦК Компартии Грузии т. Барамия. Эта группа состоит из мингрельских националистов. В её состав входят, кроме Барамия, министр юстиции Рапава, прокурор Грузии т. Шония, заведующий административным отделом ЦК Компартии Грузии т. Кучава, заведующий Отделом партийных кадров т. Чичинадзе и многие другие. Она ставит своей целью, прежде всего, помощь нарушителям закона из числа мингрельцев, она покровительствует преступникам из мингрельцев, она учит их обойти законы и принимает все меры, вплоть до обмана представителей центральной власти, к тому, чтобы вызволить "своих людей"…
Проблема борьбы с клановостью и групповщиной в партии, с карьеристами, очковтирателями, коррупционерами, а тем более с теми, кого в нынешней политологии принято называть агентами влияния Запада, была постоянно в центре внимания Сталина. Конечно, масштабы этих явлений вчера и сегодня, мягко говоря, неодинаковы. А вот характер тот же.
Практически весь послевоенный период с ними шла борьба. Назову самые шумные из дел: "Дело авиаторов", "Дело Еврейского Антифашистского Комитета", "Ленинградское дело", "Дело Московского автозавода им. Лихачёва", "Дело о подпольной синагоге в Новокузнецке"… Речь идёт также о делах региональных и местных руководителей, погрязших в злоупотреблениях, в Ульяновске, Биробиджане, Азербайджанской ССР, в др. местах. За неимением места для подробного рассказа о них, ограничусь тем, что скажу: эти репрессивные кампании, помимо иногда чрезмерно суровых обвинений, имели под собой реальную политическую основу.
"Мегрельское дело" было последним в этой череде. Ибо смерть Сталина остановила весь процесс самоочищения и самооздоровления общества. Процесс, который при всех его недостатках был необходим, как средство избежать стагнации, загнивания, упадка – хоть в политике, хоть в экономике, хоть в морали.
Современным читателям бывает трудно понять, почему после войны в стране шла такая интенсивная внутренняя социальная борьба. (Я сознательно избегаю применять слово "классовая", хотя в ту пору именно оно определяло весь ход борьбы. Это слово как бы вышло из политологической моды и обращение к нему диктует необходимость чересчур объёмного увеличения комментария.) Люди привыкли считать, что при Сталине был-де порядок, который не сравнить с нынешним беспределом, творящимся на постсоветском пространстве. Отчасти это так и есть. Анализ нарушений правопорядка в сталинское и теперешнее время позволяет заключить, что преступления давнего прошлого выглядят порой невинной шалостью по сравнению с сегодняшней криминальной вакханалией. Но, тем не менее, после войны в стране произошёл всплеск преступности различных видов, ослабли государственная и партийная дисциплина, произошло падение некоторых моральных устоев. Причины носили в том числе объективный характер.
К своему предыдущему, предвоенному XVIII партсъезду, состоявшемуся в 1939 г., ВКП(б) насчитывала полтора миллиона членов, а к девятнадцатому, проходившему в октябре 1952 г., их было уже 6 миллионов. Напрасным, однако, было бы считать это однозначно плюсом. Сталин констатировал минусы быстрого роста численности партийцев, выразившиеся, прежде всего, в ухудшении их качественного состава. Война закалила и умудрила народ, но она же вырвала из жизни, из партийных рядов огромное количество лучших из лучших его представителей.
Известно, что вождь возлагал большие надежды на молодых, прошедших войну руководителей нового склада. К сожалению, не все из них достигли нужной политической зрелости, чтобы оправдать эти надежды. Самый тяжкий пример – его ленинградские выдвиженцы Н.Вознесенский и А.Кузнецов, не вынесшие огромного груза доверия и ответственности. Они допустили грубейшие ошибки, сыгравшие на руку заклятым врагам советского народа, что перевело эти ошибки в разряд тяжёлых преступлений.
Сталин любую политическую опасность видел в зародыше и принимал превентивные меры, чтобы она не переросла в реальную угрозу. Он нацелил партию на ликвидацию разрыва между количеством её членов и уровнем их идейно-профессиональной и общекультурной подготовки. Необходимо было ужесточить требования к моральному и деловому облику коммунистов, в среде которых на волне экономических и психологических трудностей, обусловленных войной, завелись карьеристы, националисты, бюрократы и даже казнокрады. Кроме того, многократно усилилась общеподрывная работа Запада.
"Мегрельское дело" явилось отголоском борьбы с букетом негативных явлений, обозначившихся в партии; хотя, могу повторить, на фоне нынешнего негатива, те явления смотрятся мелко.
…С той или иной степенью достоверности, можно полагать, что началось это дело с донесения, поступившего к Сталину от Рухадзе (о нём – ниже) о взяточничестве среди прокурорских работников Грузии, в большинстве, увы, мегрелов. Дальше – больше. Какая иная разведывательная информация ложилась на стол Сталину, можно лишь догадываться, но ниточка тянулась также за границу.
Это правда, что общее руководство "Мегрельским делом" было поручено Лаврентию Берия. А вот доказательств, что оно было прекращено исключительно по его инициативе, нет. Архивные документы на этот счёт не вызывают ни малейшего доверия. Как можно, например, верить протоколам допросов арестованного Берия, если он не арестовывался, не допрашивался, а был тривиально и предательски убит. "Мегрельское дело" прекратила та самая хрущёвская группа, рвавшаяся к власти и дорвавшаяся до неё. На мегрелов, да и вообще на кого-нибудь ещё ей было наплевать. (Разве что судьба арестованных врачей-евреев глубоко заботила её.) Хрущёвцам нужно было порвать со сталинизмом, для чего, не объявляя пока о конечной цели открыто, торпедировать различные акции, предпринятые по указанию скончавшегося вождя.
Надо признать, что "Мегрельское дело" по сей день не стало предметом настоящего, объективного разбирательства. Ещё и потому, что внимание подавляющего большинства добросовестных постсоветских историков и архивистов, не подпавших под влияние политической конъюнктуры, обращено на события всесоюзного масштаба. А то дело, хотя и имеет международный оттенок, всё же было преимущественно локальным, внутригрузинским.
Я не собираюсь утверждать, что в годы сталинской диктатуры не было допущено перегибов и ошибок. (Как будто их нет на постсоветских просторах сейчас, при разгуле "демократии"!) Более того, мой отец стал жертвой антимегрельской кампании, развязанной в республике в начале пятидесятых годов. Он занимал чисто хозяйственную должность – директора совхоза, был кристально честен. Придя в ранее отстающий совхоз, он вывел его в число передовых, коллектив получил признание на всесоюзном уровне. Работники совхоза не были обделены орденами, медалями, премиями. Некоторые, включая отца, были удостоены звания Героя Социалистического Труда. Наверное, излишне говорить, что при Сталине такими наградами правительство не разбрасывалось.
На свою беду отец мой лично знал кое-кого из арестованных по "Мегрельскому делу" больших начальников. К тому же он когда-то работал в Центральном Комитете Компартии Грузии под началом К.Чарквиани. Его не арестовали. Но бездушные чинуши, выслуживавшиеся перед вышестоящими инстанциями, в холуйском рвении принялись методично, путём подтасовок фактов и непотребных наветов подводить его под исключение из партии.
Я написал выше, что он "был кристально честен", и это не голословные слова. Они подкреплены выстрелом из пистолета в своё сердце прямо на заседании бюро Аджарского обкома, где отца таки исключили из партии и он табельным оружием поставил точку в своей жизни, которую не представлял вне большевистских рядов. Он отверг голословные обвинения в свой адрес, но заявил, что готов понести любое, даже незаслуженное наказание, кроме одного: исключения из партии. Ведь тогда, по его убеждению, теряет смысл само физическое существование оклеветанного коммуниста. Забегая вперёд, подчеркну, что директор крупнейшего и богатейшего совхоза республики не имел ни рубля сбережений ни в госбанке, ни в кубышке и, чтобы его похоронить и купить гроб, семье пришлось продать единственную ценную "вещь" – корову.
…Пуля прошла мимо сердца, и отец умирал несколько дней. Но не менее трагическим представляется другой аспект этой истории. Когда перепуганный первый секретарь обкома позвонил в Тбилиси Акакию Мгеладзе и сообщил о чрезвычайном происшествии, то от первого секретаря ЦК услышал циничный ответ: "Выносите тело, продолжайте заседание".
Последними словами отца были: "Товарищ Сталин узнает, что я честный коммунист". Товарищ Сталин об этом не узнал. К сожалению, не успел он узнать и о многих липовых коммунистах, перерожденцах, которые, спустя определённое время после его смерти, из кожи вон лезли, чтобы доказать свою лояльность хрущёвской власти. Они пинали покойного вождя, исходя из принципа "подставим ногу тому, кто подал нам руку". Позднее со схожим азартом поносили Хрущёва, затем потоптались на Брежневе…
Вот кем оказались чинуши, которые маскировались под верных сталинцев-ленинцев, довели моего отца до гибели, а впоследствии дружно порицали культ личности. Именно поэтому я, к удивлению обывателей, не антисталинец. Именно поэтому "Мегрельское" и прочие дела суть отражение ожесточённой борьбы, которую советская власть вела за своё выживание с тех пор, как возникла. На борьбу с ней, по заявлению создателя ЦРУ США Алена Даллеса, по окончании Второй мировой войны было решено бросить всё, что Запад имел – "всё золото, всю материальную мощь". А перефразируя другие слова из известной даллесовской речи – пустить в ход всю гниль, которую только удастся отыскать в нашем обществе.
Нельзя не отметить, что по страницам псевдоисторических опусов гуляет цифра в 500 арестованных мегрелов. Но по задокументированым данным было арестовано всего 37 человек. Причём, некоторые из них очень скоро были отпущены и тут же вновь арестованы – уже Хрущёвым. Почти все из вновь арестованных расстреляны. За то, что, по мнению Хрущёва, принадлежали к числу опасных сообщников Берия. Интересное сопоставление напрашивается, не правда ли? При диктаторе Сталине их только арестовали, а при демократе Хрущёве – казнили. Может быть, стоит слова "диктатор" и "демократ" так и писать – в кавычках?
Не берусь судить, кого из репрессированных в связи с "Мегрельским делом" партийных работников "взяли" обоснованно, кого – необоснованно. В то же время, исходя из опыта десятков лет, прошедших с весьма памятного для Грузии 1952 года, только близорукий может оспаривать наличие и умножение вражеской агентуры в структурах республиканского партгосаппарата. Одна личность Шеварднадзе чего стоит… Это, однако, тема для другого разговора. Точнее, не для разговора, а глубокого и весьма актуального исследования.
В поименованном деле участвовало множество официальных лиц. Ниже дана краткая справка о всех, кого К.Чарквиани упомянул в данной главке, и кто прямо либо косвенно к делу причастны. Они перечислены в том порядке, в каком названы в тексте.
А.И.Мгеладзе (1910–1980) – в тридцатых и сороковых годах находился в основном на комсомольской и партийной работе в республике. В 1938 г. А.А.Мгеладзе был под следствием и сидел под домашним арестом за некие политические ошибки. В течение короткого периода – с 1952 по 1953 гг. – являлся первым секретарём ЦК КП Грузии, сменив на этом посту Кандида Чарквиани. Курировал следствие по "Мегрельскому делу" и возглавил травлю многих партийных и хозяйственных работников. После смерти Сталина Мгеладзе был снят, исключён из партии и арестован. Позже в партии его восстановили. Однако он оставался в опале до 1973 г., пока его не вытащил и не ввёл в республиканское правительство тогдашний лидер Грузии Э.А.Шеварднадзе.
Последний, прослывший борцом с кумовством и протекционизмом, на самом деле отличался ярым местничеством. При нём ЦК КП республики в народе прозвали "маленькой Гурией". Это – название грузинской исторической области, откуда Шеварднадзе был родом. Гурийцами были, как Мгеладзе, так и огромное количество других руководителей разных уровней в годы шеварднадзевского правления. Местечковый национализм и антисталинская кадровая политика? Вне всякого сомнения. Разве не об этих вещах гласило постановление, процитированное выше? Через двадцать лет после его принятия, а потом его отмены оно по-прежнему било не в бровь, а в глаз. Но теперь его можно было бы назвать "Гурийским делом".
М.И.Барамия (1905–1953 или 1954) – в разное время работал секретарём ряда районных комитетов Компартии Грузии, а также – первым секретарём Абхазского и Аджарского обкомов. Вторым секретарём ЦК становился дважды: сначала в 1943 г., затем в 1948 г. Снят и арестован в 1951-м, как главный обвиняемый по "Мегрельскому делу". Оправдан и вышел на свободу в 1953-м. Получил назначение на должность министра сельского хозяйства ГССР. Смерть его была смутной и даже таинственной. Есть сведения, что он погиб при загадочных обстоятельствах, под колёсами поезда. Был убран? Кем и почему? Это остаётся неизвестным. С одной стороны, он вроде реабилитирован. С другой – напрочь отсутствует в летописи республиканской партийной организации, если не считать куцых биографических сведений общего характера. Даже даты чётко не прописаны. Год смерти нигде официально не указан.
К.Н.Шерозия (1905–1942) – занимал различные должности на журналистской, советской и партийной работе. Умер, будучи вторым секретарём ЦК КП Грузии.
Н.М.Рухадзе (1905–1955) – генерал лейтенант, с 1948 по 1952 гг. возглавлял госбезопасность республики. Одни показания рисуют его как "бериевского палача", по показаниям других был неподкупен и принципиален. Насколько свидетельства очевидцев подвержены влиянию личных симпатий-антипатий, можно лишь гадать. Но вот весомый аргумент в пользу принципиальности Рухадзе. Акакий Мгеладзе уже занял пост первого секретаря ЦК КП Грузии, когда министр государственной безопасности республики доложил Сталину о, скажем так, неблагонадёжности нового лидера. И это, несмотря на то, что кандидатура была выбрана и одобрена лично Сталиным. А значит, доклад министра не мог не вызвать неудовольствия вождя.
Злопыхатели твердят, что Рухадзе был глуп, потому-то, мол, "замахнулся" на Мгеладзе. К разочарованию злопыхателей, смею утверждать, что не просматривается ни одного случая, чтобы дурак при Сталине получил генеральские погоны. Неблаговидных и ненадёжных, настырных и бесшабашных персон среди них можно было отыскать, но дураков – нет, не было. Похоже, что Рухадзе оказался чересчур настырным. Наконец, то, что его расстреляли при Хрущёве, само по себе есть положительная аттестация. В сущности говоря, это относится ко всем просталинским элементам, осуждённым и казнённым хрущёвцами по политическим мотивам.
К.Г.Чичинадзе (1902–1981) – перед арестом по "Мегрельскому делу" в 1951 г. был заведующим отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК КП Грузии.
М.И.Кучава (1902–1999) – в описываемый период был заведующим отделом административных органов ЦК КП Грузии, затем первым секретарём горкома партии в городе Зугдиди, где и был арестован. Позднее – в 50-60-70-х годах – занимал посты Председателя республиканского Совета профсоюзов, Зампредсовмина ГССР, секретаря ЦК КП Грузии, Председателя Комитета партгосконтроля, Председателя Комитета лесного хозяйства. Пикантной деталью его биографии можно считать то, что во время суда над Берия (вернее – во время инсценировки суда с подставным подсудимым) Кучава был единственным представителем от Грузии, допущенным на процесс. В 1976 г. в системе лесного хозяйства республики были вскрыты факты взяточничества и хищений. По глухим сведениям Кучава тогда чудом избежал тюрьмы, но в 1977 г. был исключён из КПСС. Восстановлен в партии во время разгула горбачёвщины в 1989 г.
В.Г.Цепков – полковник с большим чекистским опытом. Работал в центральном аппарате МГБ СССР, был заместителем министра государственной безопасности Украинской ССР. Участвовал также в расследованиях по "Делу врачей", которое хрущёвцы объявили сфабрикованным. Арестован сразу после кончины Сталина. Даты жизни и смерти полковника мне неизвестны. Касательно его участия в "Мегрельском деле" могу добавить, что, судя по ряду документов, Москва направила в Тбилиси не 20–30 человек, как утверждает К.Чарквиани, а Цепкова (в качестве заместителя начальника следственной части по особо важным делам МГБ СССР) и ещё двух его сотрудников.
Кто такой Ной Жордания было сказано ранее, в предисловии и в тексте "Сталин начинался так".
Евгений Гегечкори (1881–1954) и Акакий Чхенкели (1874–1959) тоже являлись видными грузинскими меньшевиками. Оба входили в состав правительства Грузии до её советизации. Грузинская контрреволюционная эмиграция, как, впрочем, русская, украинская, прибалтийская, армянская и т. п., имела прочные контакты с разведывательными ведомствами ведущих западных государств. Можно даже сказать, что было бы странно, если бы этих контактов не было. Во время Второй мировой войны "парижские грузины" сотрудничали с гитлеровцами, помогали создавать т. н. Грузинский легион, воевавший на стороне Германии.
Жена Л.П.Берия Нина Теймуразовна Гегечкори приходилась племянницей белоэмигранту Гегечкори. В некоторых публикациях Евгений Гегечкори назван её братом. Это ошибка, он – её дядя. Неудобное родство, само собой, никогда не было секретом для Сталина, для соответствующих властных структур, которые бдительно относились к анкетным данным работников. Берия тоже не скрывал его, т. к. анкетная "чистота" рассматривалась в сталинском СССР не столько как требование к её безупречности, сколько как требование быть честным и открытым перед партией и народом. "Проколы" и достаточно серьёзные имелись в личных делах многих видных деятелей советского государства. Они включали в себя не только наличие родственников за границей, но меньшевистское, троцкистское и даже белогвардейское прошлое, не влияя на служебный рост носителей биографических "пятен".