После взлета они пролетели над Карелией и Архангельском, над Белым и Баренцевым морями и направились к Земле Франца-Иосифа В одном из заливов архипелага - бухте Тихой "Граф Цеппелин" совершил короткое приводнение для встречи с пассажирами ледокольного парохода "Малыгин" (здесь единственно известной фигурой был знаменитый арктический исследователь - итальянский генерал Умберто Нобиле) и получения почты для группы Ушакова. Причем главным "почтальоном" воздушной экспедиции (а официально - начальником специального международного почтового отделения) стал… Иван Папанин. Да-да, тот самый Папанин, который через несколько лет станет Главным полярником Советского Союза и попытается вернуть из Восточно-Сибирского моря в Мурманск нацистский рейдер "Комет". Впрочем, об этом немного позднее. Последующий полет германского дирижабля, начиная от островов Земли Франца-Иосифа, проходил под руководством Р. Самойловича, который, как ученый широкого профиля, стремился использовать любую, даже малейшую возможность для проведения научных исследований. В первую очередь он хотел, чтобы в поле зрения полярных исследователей попало как можно больше малоисследованных географических объектов.
К тому же, но совершенно по иной причине стремилась и германская сторона. Начальник экспедиции Эккенер и немецкие пилоты охотно выполняли все требования Рудольфа Лазаревича, и дирижабль то и дело менял свой курс, заглядывая в самые отдаленные уголки советской Арктики, периодически зависая над наиболее интересными ее районами.
Весь полет проходил по весьма любопытному маршруту: Земля Франца-Иосифа - Северная Земля - остров Вардропер - остров Диксон - северная оконечность Новой Земли - остров Колгуев - Архангельск. Настоящей сенсацией ученых всех стран стало то, что между островом Октябрьской революции и островом Большевик находится не залив Шокальского, а широкий пролив. Вообще в те дни было выполнено множество действительно научных исследований. За считаные часы была получена реальная основа для будущих точных географических карт труднодоступных полярных районов, что весьма пригодилось… Кригсмарине и люфтваффе в годы войны.
Проделанная работа была колоссальна. Путешественники и мореплаватели потратили бы на ее выполнение годы, а может, и десятилетия, нередко расплачиваясь за свое упорство и целеустремленность собственной жизнью. Но и в этом случае они нанесли бы на арктическую карту лишь отдельные штрихи от всего, что удалось осмотреть аэронавтам Эккенера-Самойловича. Кроме того, во время экспедиции произошло событие особой значимости.
Во время полета были проведены запуски радиозондов (прибора, только что изобретенного профессором П. Молчановым), способных одновременно измерять давление, температуру и влажность воздуха в свободной атмосфере Всего было совершено четыре запуска радиозондов: у берегов Северной Земли, над мысом Челюскина, в южной части Новой Земли и над Белым морем При этом на дирижабль, где была установлена приемная аппаратура, были переданы сведения о метеорологическом режиме стратосферы, то есть впервые в мировой истории была прозондирована полярная стратосфера сразу в нескольких удаленных арктических районах. Все это, бесспорно, подтверждает, что научное значение полета было действительно бесценным. Но в его истории нашлись и "белые пятна".
Так, сразу же после ухода дирижабля в сторону архипелага Северная Земля с путешественниками была потеряна радиосвязь. По какому маршруту в эти часы летели полярные воздухоплаватели? Неизвестно! Но над островом Домашний "Граф Цеппелин" так и не появился, хотя зимовщики Георгия Ушакова ждали его с понятным нетерпением.
Позже доктор Эккенер объяснил изменение плана полета тем, что небо над северо-западной частью архипелага было затянуто тяжелыми облаками и густым туманом. Вот как рассказал об этом профессор Самойлович на страницах советской печати в 1931 году:
- Мы приближались к островам Каменева где находится наша радиостанция. К великому сожалению, нам не пришлось войти с ними в радиосвязь по неизвестным причинам. Мы вызывали их еще с Земли Франца-Иосифа, затем с Северной Земли, но, вероятно, из-за шума мотора мы не могли нашим приемником принять их ответ. Во всяком случае, ответа не было. Нам ничего не оставалось, как лететь дальше, так как воздушный корабль не мог дольше здесь оставаться.
Сто тридцать четыре часа продолжался полет "Графа Цеппелина", из них сто шестнадцать часов - над советской Арктикой. Дирижабль пролетел почти тринадцать тысяч километров (вместо планируемых десяти с половиной тысяч километров) и в нарушение первоначальной договоренности напрямик, без посадки в Ленинграде вернулся в Германию. А ведь перед началом экспедиции было особо оговорено, что при возвращении дирижабля из Арктики "Граф Цеппелин" выполнит повторную посадку на Комендантском аэродроме. Здесь предполагалось разгрузить наиболее ценные экспедиционные материалы и принять на борт трех советских специалистов для получения ими практического опыта полетов на дирижабле.
Но доктор Эккенер отказался от посадки в Ленинграде якобы из-за получения неблагоприятной метеосводки. И германский дирижабль полетел прямо в Берлин. Сегодня правдивость получения такого метеопрогноза вызывает определенные сомнения. В любом случае, бесценные кино- и фотодокументы были сразу же увезены в Германию и вскоре по совершенно невероятной причине "потеряны".
У советской стороны остались лишь данные, которые были получены непосредственно советскими исследователями, да посылка с короткой итоговой запиской о полете, которую Рудольф Самойлович 30 июля сбросил вместе с ценной почтой, пролетая над Ленинградом:
"В ранее открытых местностях выявлены изменения поверхности. Работа с шарами-радиозондами системы профессора Молчанова дала результаты мирового значения, важные для суперавиации, суперартиллерии и астрофизики. Открыто несколько новых островов у берегов северо-восточного побережья Сибири и Земли Ленина. Сделан ряд открытий в области геофизики".
На основании анализа полученных результатов исследований среди прочего профессор Самойлович сделал весьма любопытный вывод, что для дальнейшего охвата регулярными наблюдениями, ледовой разведкой и аэрофотосъемкой всех районов Ледовитого океана науке будут нужны еще несколько опорных пунктов с причальными мачтами, запасами водорода, снаряжения и продовольствия. Как минимум они должны быть расположены на Земле Франца-Иосифа, в устьях рек Енисей, Лена и на Аляске.
Как будет видно из дальнейшего рассказа, за исключением последнего пункта, замыслы советского профессора были полностью воплощены в жизнь подчиненными… рейхсмаршала Германа Геринга, а также - гросс-адмиралов Эриха Редера и Карла Деница. Да и в Архангельской области появилось несколько тайных аэродромов для фашистских самолетов. Ведь в действительности все киноматериалы и фотодокументы, сделанные с борта дирижабля, были внимательно изучены нацистскими разведчиками и использованы абвером для предварительной разведки советской Арктики. После окончания полета немецкие ученые, а чаще - военные разведчики не прекратили подробного изучения советского сектора Арктики. И далее начинается весьма интересное.
Скорее всего, идя навстречу германской стороне в вопросе "хотя бы частичного восстановления утраченных научных материалов", Советский Союз разрешил немцам провести еще несколько научных экспедиций в Арктику (в том числе и на борту советских судов).
Уже в 1932 году ледокольный пароход "Малыгин" дважды приходил из Архангельска к Земле Франца-Иосифа. Сначала - для того, чтобы высадить в бухту Тихая смену советских полярников во главе с Иваном Папаниным и немецкого ученого Иоахима Шольца. Затем - к архипелагу пришел сам секретарь международного общества "Аэроарктик", немецкий профессор Вальтер Брунс, выполняющий специальное задание по исследованию условий посадки дирижаблей в арктических областях. Этим же рейсом, но уже на Новую Землю, была доставлена совместная советско-немецкая экспедиция, проводившая в рамках программы Второго международного полярного года научные исследования с помощью взрывных источников, в составе 131 которой на архипелаг прибыл немецкий ученый Курт Велькен.
В дальнейшем, в течение 1933–1937 годов мы позволили немцам подробно изучить многие удаленные районы советского сектора Арктики. При этом оказалось, что все "исчезнувшие" кино- и фотопленки, отснятые во время полета "Графа Цеппелина", нашлись сразу же после прихода к власти в Германии Адольфа Гитлера. И эта заметка - не дань авторов некой политической "моде".
Сегодня известно, что все тот же капитен цур зее П. Эберт включил в жизненно важные для рейха районы: архипелаги Земля Франца-Иосифа, Северная Земля, Норденшельда, шхеры Минина, остров Колгуев и районы, прилегающие к острову Диксон. В ближайшие годы гипотеза Эберта была всемерно проверена, а мы так и не заметили этого. Как показали Вторая мировая война и прошедшие с той поры десятилетия, сто шестнадцать часов полета германского дирижабля оказались полезны не только для научного исследования Арктики. Они заложили основу в фундамент арктических секретов Третьего рейха, которые не раскрыты и поныне, и каждой из этих тайн, как, собственно, и полету "Графа Цеппелина", стоит посвятить даже целую книгу. Но не только с борта дирижабля Германия "исследовала" советские арктические берега и архипелаги.
2. АРКТИЧЕСКИЙ "ОБОРОТЕНЬ"
Июльское солнце последнего довоенного года едва согревало глянцевую гладь Гусинной банки. На горизонте просматривались вершины скал архипелага Новая Земля. По морской глади, неспешно, склоняясь в сторону горла Белого моря, скользил рыболовецкий траулер РТ-312 "Абрек", успевший за время путины набить треской свои вместительные трюмы. На корабле царила сонная тишина. Экипаж, уставший за время лова, отдыхал. Бодрствовала только ходовая вахта.
Стоящий на капитанской вахте старший помощник "Абрека" Валентин Дартау привычно и неторопливо осматривал горизонт. Вахта близилась к концу, погодные условия - просты. Впереди - долгожданный дом. Неожиданно глаза старшего помощника наткнулись на неприметный серый силуэт двухмачтового судна, быстро "поднимающийся" из-за горизонта Он словно ножом резал воды Баренцева моря, хищно прижавшись к морскому "зеркалу". Уже через полчаса силуэт превратился в загадочное судно, не спешащее поднимать национальный флаг. Серое "привидение" не было похоже на какой- либо известный советский транспортный корабль или на советского рыбака, хотя на борту был хорошо заметен красный флаг, специально нарисованный на его борту по правилам военного времени. От безлюдной и молчаливой палубы и приземистых надстроек незнакомца словно веяло необъяснимой враждебностью. Еще полчаса, и встретившиеся суда разошлись. Когда солнце осветило надпись на корме странного судна, Валентин Дартау с изумлением прочитал его название - "Дунай" и ниже порт приписки - Ленинград.
Так и не подняв национального флага, серый призрак быстро исчез, словно растворился в легком мареве у острова Колгуев. Старпом 312-го дал команду записать в вахтенный журнал о необычной встрече с судном, чьего имени он ни разу не слышал в заполярных водах, и вновь стал править ходовой вахтой. Что это был за незнакомец, он узнал лишь спустя много лет.
С началом Второй мировой войны большое количестве транспортных и пассажирских судов рейха оказались за пределами Балтийского и Северного морей. Они были вынуждены укрыться в нейтральных портах или в портах дружественных стран. Если из Мурманска под покровом полярной ночи германские суда ушли в порты Германии, то "тихоокеанская" группа "завязла" в Южных морях еще на год. Чтобы вернуть рейху эти корабли, было нужно судно-разведчик, которое первым пройдет весь путь до Тихого океана и вернется обратно.
Так родился замысел операции "Фалль Грюн", а кораблем-разведчиком стал вспомогательный крейсер "Комет" (в прошлом грузопассажирский пароход "Эмс"). Руководителем разведывательного перехода был назначен капитен цур зее Роберт фон Эйссен.
В Первую мировую войну он служил на вспомогательном крейсере "Метеор", успешно поставившем летом 1915 года минные заграждения в горле Белого моря. В дальнейшем - как старший офицер, а затем и командир "Метеора", в 1930-е годы проводил гидрологические работы в Северной Атлантике, у границы льдов Гренландии и Исландии.
Изначально для разведывательного похода на Тихий океан планировалось быстроходное судно-банановоз "Иллер", которое уже осенью 1939-го приплыло в Кольский залив. Но вскоре было принято решение направить по Севморпути менее быстроходное судно, но зато имеющее более крепкий корпус "Эмс" ранее принадлежал компании "Норддойче Ллойд". В декабре 1939 года в срочном порядке он был переоборудован и вооружен на заводе "Ховальдгсверке" в Гамбурге. И к маю 1940 года на корабле были установлены шесть 150-миллиметровых орудий, надежно укрытых откидными и маскировочными щитами, до десяти торпедных аппаратов (также укрытых маскировочными щитами) и девять зенитных установок, загружен большой запас торпед. Затем были погружены четыреста якорных мин типа "ЕМО" и быстроходный катер типа LS, специально оборудованный для их скрытной постановки. Укрытый в ангаре гидросамолет типа "Арадо" позволял крейсеру вести дальнюю и ледовую разведку. Радиосвязь и радиоразведку на корабле несли шесть радистов, свободно владеющие русским и английским языками. Будущий рейдер получил достаточный запас топлива, позволявший на экономичном ходу прийти в тихоокеанские воды без дополнительной заправки. Другие запасы, принятые на корабль в родной базе, позволяли его экипажу действовать автономно, как в арктических и антарктических, так - и в тропических водах. Это был самый настоящий океанский "волк". Но что интересно?
Бросается в глаза и заметная разница в численности экипажей "Иллера" и "Эмса".
На борту "Иллера" пришли в Мурманск и готовились к переходу на Тихий океан пятнадцать пассажиров. Возможно, именно они, сойдя на каком-либо неприметном арктическом или тихоокеанском островке, должны были оборудовать здесь передовую нацистскую топливную базу.
3 июля 1940 года рейдер под командованием фрегаттен-капитена Кептеля в сопровождении тральщиков Ml 7 и Ml 8 вышел из Готенхафена (Гдыни). Интересно, что, когда океанский оборотень был уже на траверзе Рюгенского маяка, его догнал специальный гидросамолет Do-18. С него на борт рейдера были пересажены новый командир радиогруппы, обер-лейтенант Вильгельм Доберштайн (друзья называли его - Вундер Вилли) и лейтенант Вильфрид Карстен (предположительно, еще один штурман).
У норвежского побережья рейдер ждали подлодка U-56 и танкер "Эссо". Однако из-за навигационной аварии в районе Бергена танкер получил сильные повреждения и не смог продолжить обеспечивающий поход.
Через неделю (9 июля) "Комет", замаскированный под советский ледокольный пароход "Семен Дежнев", покинул гостеприимный норвежский порт и начал самостоятельное движение в восточном направлении. Для маскировки его перехода была создана идеальная и достоверная легенда.
Внешне "Комет" действительно напоминал новый советский ледокольный пароход "Семен Дежнев", прибытие которого в Архангельске ожидали летом 1940 года. Некоторые отличия его обводов были устранены с помощью парусиновых обвесов и специальных приспособлений, сделанных на верфи "Ховальдгсверке". Кроме того, в "джентльменский набор" рейдера вошли еще и различные приспособления, позволявшие трансформировать высоту мачт, форму и высоту дымовой трубы, а также - количество колонок грузовых стрел. Одновременно еще перед началом арктической навигации 1940 года советский трест "Арктикуголь" спланировал зафрахтовать настоящий "Семен Дежнев" для обеспечения грузовых перевозок в районе архипелага Шпицберген. Но ГУ СМП внесло изменения в планы треста, и на август-сентябрь новый ледокольный пароход был направлен перевозить грузы на полярные станции в малоисследованных районах островов Карского моря и моря Лаптевых.
Первоначально предполагалось, что после выхода из Бергена 15 июля "Комет" встретится с советскими ледоколами в бухте Варнека (остров Вайгач), где на его борт должны были подняться советские ледовые лоцманы. Но все планы были изменены.
Только 5 августа 1940 года из Полярного на Дальний Восток вышла экспедиция особого назначения (ЭОН-10), ледоколы сопровождения которой должны были обеспечить и переход германского "транспорта". А 14 августа настоящий "Дежнев" вошел в Карское море. Во время этого плавания дежневский экипаж принял вызов на соревнование экипажа парохода "Сталинград" и, в свою очередь, вызвал на соревнование экипаж ледокольного парохода "А. Сибиряков", известив об этом оба судна радиограммами.
Только через два дня после этого "Комет" также начал свой переход в район Новой Земли.
Секретность перехода замаскированного рейдера была поднята на самый высокий уровень. И все же в истории его похода есть эпизод, который никак не вяжется с ее сохранением.
Еще находясь в районе мыса Нордкап, немцы получили радиограмму от руководства ГУ СМП о начале проводки кораблей ЭОН-10 4–6 августа В этой же радиограмме поступило приглашение дождаться начала проводки в порту Мурманск. Однако Эйссен решительно отклонил предложение советской стороны с целью сохранения секретности похода. Но в том сегодня стоит усомниться.
Так, 25 июля "Комет" встретился в Баренцевом море с крейсировавшим у северного побережья Норвегии тяжелым крейсером "Адмирал. Хиппер", а затем проводил в залив Петсамо финский транспорт "Эстер Торден". Возможно, "Комет" заходил, например, в Лиинахамари, для пополнения запаса топлива. Быть может, на "Тордене" находились некое важное лицо или груз, которые обязательно нужно было доставить в провинцию Финмарк? По официальной же версии, до начала движения в Карское море ради экономии топлива "Комет" лежал в дрейфе. Но, что интересно, к 16 августа на борту "Комета" появился представитель германского посольства Курт Крепш, до этого 19–20 июля побывавший вместе с помощником германского военно-морского атташе на теплоходе "Венеция" (на рейде "Базис Норд"), По странному стечению обстоятельств эта "проверка" совпала с началом ходовых испытаний Щ-423, подготовленной для перехода по арктическим морям.
Хотелось бы особо отметить, что Крепш вряд ли был простым переводчиком. Последующие события показали, что, скорее всего, именно он был заместителем фон Баумбаха, а совсем не корветтен-капитен Шторх. Более того, в одной из дипломатических шифровок Крепш был назван "фертрауэрсманном" (доверенным лицом), что может указывать на его принадлежность к службе СД или абверу.
После окончания перехода по Севморпути Крепш в точке Айлинглоп (у атолла Ламутрек) перешел на корабль снабжения рейдеров "Регенсбург". Этот снабженец должен был обеспечивать всем необходимым тихоокеанский рейдер "Орион" ("Корабль № 36"), Но ради доставки Крепша судно направилось прямо к берегам Японии. Оттуда через Владивосток "простой" переводчик германского военно-морского атташе без промедления поездом вернулся в Москву.