– Благодаря усилиям тружеников народного хозяйства за годы пятилеток в стране создана мощная металлургическая база, западная часть которой сильно пострадала в период Великой Отечественной войны, но теперь уже восстановлена, – говорил он. – Запомните, металл – это хлеб промышленности. За годы работы ученые открыли в нем массу интересных свойств, структуру, описали состояние металла весьма важными математическими зависимостями и формулами… Но об этом еще все впереди.
Вторым предметом в этот день стояла "Высшая математика", старший преподаватель И.П. Подольный. Иосиф Павлович – поджарый, лысый, подвижный человек среднего роста. Он начал свою речь со слов о том, что математика важна для развития у студентов интеллекта и способностей к логическому и алгоритмическому мышлению.
– Могу вам сказать, – сказал он, – обобщая собственный преподавательский опыт, я заметил, что студенты при изучении математики делятся на две группы. В первой группе знания закрепляются в памяти как сумма отдельных фактов. Во второй – они носят системный характер. В первом случае исследование выстраивается на базе справочного характера, во втором – имеет место расширенное исследование, получение более емкого результата.
Лектор сделал паузу, и все студенты замерли, оторвавшись от конспектов.
– Высокие знания – это сложение усваиваемых фактов в единую, стройную, логически связанную систему! – заключил лектор, а студенты снова принялись записывать за ним.
Следующая пара учебных часов отводилась кафедре химии. Лектор, заведующий кафедрой доктор технических наук, профессор Вениамин Петрович Цыбасов. В аудитории, где читаются лекции по курсу "Химия" на возвышении стоял большой закрытый стол, на одном конце которого установлен вытяжной шкаф. Поздоровавшись с нами, профессор несколько слов сказал о себе, а потом перешел к тому, что в последние годы роль химии в нашей жизни значительно выросла. Химизация производства в нефтепереработке, фармацевтике и других отраслях народного хозяйства стала неотъемлемой чертой современного прогресса.
– Знание химии важно не только для тех, кто будет производить новые вещества и материалы, но и для тех, кто будет использовать их в разрабатываемых конструкциях. Это в значительной мере относится к ракетной технике, где важное значение имеют весовые и прочностные характеристики конструкционных материалов, эксплуатационные и энергетические свойства выбранных ракетных топлив, – сказал он.
На следующее утро первой парой по расписанию было групповое практическое занятие по высшей математике. Ведущим по этому виду занятий оказался наш лекционный преподаватель И.П. Подольный. Мы это посчитали хорошим знаком: кто читает лекции – тот и практику ведет. Занятие было интересным для нас еще и потому, что мы впервые собрались группой № 831 и увидели тех, кто оказался зачисленным в наш учебный коллектив.
Иосиф Павлович, сославшись на то, что по курсу математики еще не начитан необходимый для практических занятий лекционный материал, рассказал нам о некоторых особенностях математического образования в институте.
Я на всю жизнь запомнил его советы.
– Внимательно прослушанная, осознанная и аккуратно законспектированная лекция – первый этап к успешному изучению учебной дисциплины, – говорил Иосиф Павлович. – Непременным условием хорошей успеваемости по математике является домашняя проработка прослушанной лекции. Поэтому никогда не нужно откладывать изучение нового материала до лучших времен, своевременно находить ответы на непонятые вопросы, не оставлять их до экзаменационной сессии. В первые 3–4 месяца учебы необходимо найти для себя такой режим жизни, где самостоятельная работа должна стать обязательной и неотъемлемой частью ежедневного графика.
У него спросили о важности ведения конспектов, и он с радостью ответил, что действительно – правильно конспектировать лекцию умеют далеко не все, ведь в средней школе этому не учат.
– Помните, – сказал преподаватель. – Скорость изложения материала значительно выше, чем скорость его фиксации в конспекте. Поэтому часто конспекты представляют собой набор незаконченных оборванных фраз, сокращений, и это, конечно, не дело. В конспекте должны быть четко отражены название темы, дата ее прочтения, показаны наиболее важные преобразования, приведен необходимый комментарий к ним, сделано заключение по полученным результатам.
Десять минут перерыва, и мы переходим в аудиторию физики, помню ее номер – 310-й. Она своей архитектурой заметно отличается от предыдущих. Посадочные места для студентов здесь круто уходят вверх, так, что с последнего ряда можно рукой прикоснуться к потолку. Внизу длинный преподавательский стол, закрытый спереди сплошной стенкой. На стене учебная доска из двух уравновешенных частей, перемещающихся по вертикальным направляющим.
Прозвучал звонок. После небольшой паузы из препараторской вышел высокий, седой профессор. Как мы потом узнали, это был сын Ивана Петровича Павлова, известного в мире физиолога, лауреата Нобелевской премии. Нашего Павлова звали Владимиром Ивановичем, он был доктором технических наук.
В руке он держал массивную трость, ручка которой была красиво инкрустирована металлическими накладками, как ложа охотничьих ружей. В начале своей лекции он дал определение предмета физики: "Физика изучает простейшие и наиболее общие формы движения материи". Тут же он пояснил, что слово "физика" греческое и в переводе означает "наука о природе". Но второе определение очень общее и для понимания предмета физики целесообразно обратиться к первой формулировке, из которой следует, что объектом исследования является материя в движении.
– В современной физической науке материя представляется в двух ипостасях, в формах микромира и макромира, – говорил Владимир Иванович. – Микромир – это мир элементарных частиц и полей их взаимодействия, мир атомного ядра, мир атома, мир молекул, их взаимных превращений. Макромир – это мир тел, состоящих из большого числа частиц и полей их взаимодействия. Запомните, что на современном этапе физика изучает взаимодействие свойств, явлений и процессов, происходящих как в микро – так и в макромире!
Владимир Иванович сказал, что каждый инженер, каждый научный сотрудник должен в известной мере быть и физиком, должен уметь исследовать проблему с физических позиций, уметь заглянуть в физическую сущность поставленной задачи, и мы хорошо запомнили эти слова.
Следующим, новым для нас лекционным занятием, были "Основы марксизма-ленинизма", – так этот предмет был назван в расписании занятий. Нас ждала большая аудитория на третьем этаже. Рядом с преподавательским столом стояла трибуна. После звонка в аудиторию вошла уже немолодая женщина, седина пробивалась в ее скромной прическе, на ней была простая, но строгая одежда. Представилась: Валентина Георгиевна Русанова.
– Коммунистическая партия и Советское правительство обращают большое внимание на подготовку молодых специалистов для народного хозяйства страны, при этом особую заботу составляет их идейное воспитание, – так начала свою лекцию Валентина Георгиевна. – Овладеть марксизмом-ленинизмом, стать политически грамотным специалистом, уметь применять на практике основные положения марксизма-ленинизма – задача каждого студента нашего института.
Дальше Валентина Георгиевна рассказала о революционной деятельности Ленина и партии большевиков.
– Ленин первым в истории марксизма разработал цельное учение о партии, как руководящей организации рабочего класса, открыл Советскую власть, как высшую политическую форму диктатуры пролетариата. При этой власти был справедливо решен национальный вопрос, что привело к созданию многонационального государства – СССР, – закончила она свою лекцию, которую прервал звонок.
Староста группы Иван Мазанов в перерыве сообщил, что к нему подходили ребята из комитета ВЛКСМ института и просили провести комсомольское собрание, на котором в течение текущей недели нужно было выбрать комсомольского вожака нашей группы. Во вторник у нас по расписанию было только три пары занятий, после чего мы решили собраться и выбрать нашего комсомольского руководителя. Так оно и произошло. Комсоргом нашей группы избрали Валерия Мельникова, который был на пару лет старше нас, уже отслужил в армии и имел некоторый жизненный опыт.
На собрании группы, где обсуждались некоторые кандидатуры среди сокурсников, мы многое узнали друг о друге. Ну, во-первых, у нас в группе было четыре девушки, две ленинградки и две иногородние. Люба Сухоплюе-ва оказалась моей землячкой, а другая девушка – из Пятигорска. Александр Готовко – из Боровичей, добровольцем ушел на фронт, воевал, ему уже было 34 года, состоял в партии. Илья Довженко и Михаил Аистов были на несколько лет старше нас. Виктор Гуркин – из Донецка, Олег Мамалыга – из Краснодара, Борис Спицын – с Камчатки. Остальные ребята – ленинградцы, окончившие среднюю школу.
Мне сразу понравился Аскольд Гулин, симпатичный и спортивный, серьезно занимался лыжами и академической греблей, имевший высокие спортивные разряды. Когда мы познакомились, он пригласил всех ходить на занятия по гребле в гребной клуб "Электрик", но это оказалось довольно сложно совмещать с учебой. Я сначала попробовал, но затем отказался.
* * *
Утро третьего дня учебы началось с кузнечной практики. Оказалось, что в составе института имеется свой экспериментальный завод с механическим, радио и деревообрабатывающим цехами, а еще сварочный, литейный, кузнечный участки. Этот завод был предназначен для обслуживания учебного процесса с одной стороны, а с другой – изготовлял оборудование для выполнения сотрудниками института научно-исследовательских работ.
Что касается кузнечного участка, то он представлял собой небольшой цех, в котором был установлен настоящий горн для нагрева металлических заготовок и пневматический молот, с его помощью кузнец придавал своей детали окончательную форму. Отдельно было оборудовано рабочее место кузнеца с наковальней и целым набором разных молотов для ручной ковки разных металлических изделий.
Вначале молодой преподаватель с кафедры металловедения познакомил нас с процессом ковки металлических деталей, оборудованием, на котором все это делается, а затем два кузнеца продемонстрировали этот процесс. Труд кузнеца в России всегда был почетным делом, но на крупных заводах в кузнечных цехах это были обычные рабочие, такие как токари, слесари и фрезеровщики.
Потом нам показали литейный участок, где для получения жидкого металла использовалась настоящая вагранка, и мы собственноручно приготовили опоки – формы, в которые он заливался. Я убедился в том, что будущему инженеру оборонной промышленности знание таких технологий необходимо.
Очередной звонок позвал в ничем не примечательную небольшую аудиторию на занятия иностранным языком. В техникуме я изучал немецкий, полагая, что в институте продолжу им заниматься. Однако когда я приветствовал вошедшую преподавательницу словами: "Guten Taq", в ответ я услышал: "Good afternoon!" К моему удивлению, мне поменяли язык на английский и включили в подгруппу начинающих.
Иностранный язык в Военмехе изучали в подгруппах, чтобы уделить больше внимания каждому студенту. Преподавателем в моей подгруппе оказалась Вера Алексеевна Фиделина. Интеллигентная, обаятельная, с какой-то искоркой в глазах, излучающая теплую энергетику. Она сразу заняла в моем сердце то место, где я берегу образы особо уважаемых людей.
Вера Алексеевна рассказала о том, как будут организованы наши занятия. Она же будет вести с нами уроки по грамматике английского языка и практикум, на котором мы будем представлять наши переводы иностранных статей по будущей ракетной специальности, называемые среди студентов "тысячами". Тысячи знаков текста, который мы должны были представить преподавателю в установленные сроки. О, эти знаки! До сих пор воспоминания о них, как о зубной боли. В конце каждого учебного года в экзаменационную сессию включались экзамены по иностранному языку, которые, наряду с Верой Алексеевной, принимали и старшие педагоги.
Еще один предмет, с которым не приходилось иметь дело в техникуме, назывался "Начертательная геометрия". Н. Тьпценко, – такая фамилия преподавателя была проставлена в расписании напротив этого предмета. Занятия проводились на кафедре графики, которая располагалась на четвертом этаже главного корпуса института. Большая светлая комната с многочисленными чертежными столами вместо парт, на некоторых из них лежали рейсшины.
На столах, расположенных вдоль боковых стен аудитории, были расставлены различные узлы, детали, корпуса многочисленных механизмов. Лектор, по-видимому, в прошлом работник конструкторского бюро, сообщил нам, что начертательная геометрия является ядром теории графических отображений, то есть лежит в основе процесса создания чертежной документации. Чертеж, по его мнению, это тот завершающий документ, в котором, в конечном счете, находит воплощение технический замысел конструктора, проверенный многочисленными расчетами инженера-проектировщика, возможно испытанный на моделях или по узлам инженерами-экс-периментаторами.
– Законченный чертеж, – говорил лектор, – обретает силу закона только после его визирования исполнителями, утверждения главным конструктором или начальниками отделов и групп, уполномоченных на это главным специалистом.
Лектор сказал нам, что на предстоящих занятиях мы ознакомимся с ортогональными проекциями точки, прямой, плоскости, взаимным расположением прямой и плоскости и рассмотрим относительное положение параллельных и взаимно-перпендикулярных плоскостей.
– Если вы обратите внимание на внешние поверхности современного легкового автомобиля, самолета, ракеты и других машин, то на них крайне трудно будет найти плоские поверхности, подавляющее число поверхностей будут кривыми, – продолжал преподаватель. – Поэтому одним из разделов курса начертательной геометрии будет изучение кривых поверхностей, способов их задания на чертежных документах.
Занятия по черчению и техническому рисованию проводились на кафедре графики. Поскольку в техникуме, где я учился до института, черчение преподавалось очень профессионально, этот предмет для меня оказался достаточно легким. Интересно было сопоставлять то, что я знал ранее, с тем, что нам преподавали в институте. Техническое рисование, так называемое скицирование, вообще не представляло труда, позволяло быстро и точно выполнять полученное задание. Основными инструментами для выполнения графических работ в то время были чертежная доска, рейсшина и готовальня. В институте не было организовано обеспечение чертежной бумагой – ватманом, поэтому приходилось приобретать ее в ближайших книжных магазинах. Вместе с ватманом покупались и карандаши для черчения, лучшие из них, я до сих пор помню, были фирмы "Кохинор".
И, конечно, дважды в неделю с нами проводились занятия в спортивных залах и на стадионе. Первая встреча с преподавателем физической культуры Петром Илларионовичем Антоником состоялась в большом спортивном зале в стенах института. Зал был построен уже после войны, и внутри было установлено сменное спортивное оборудование для игры в волейбол и баскетбол, закреплены шведские стенки. На входе по двум противоположным лестницам можно было подняться вверх на балкон, предназначенный для болельщиков.
Петр Илларионович произвел на нас приятное впечатление тем, что команды на построение и выполнение упражнений подавал негромко в уважительном тоне, да и вообще в нем ощущались большой опыт спортивного педагога и человека высокой культуры.
* * *
В комнате общежития, в которую меня определили, вскоре появились и соседи. Это были иногородние ребята из нашей группы. Сначала заселился Вадим Чистяков, а несколько позже Илья Довженко. Мы быстро привыкли друг к другу, и жизнь потекла своим чередом. Утром – подъем, зарядку никто не делал, мытье-бритье, чайник уже фыркал кипятком. Кружка чаю с бутербродом (заготавливались заранее и выставлялись за окно), и через 10–15 минут мы выходили на улицу. Последний из нас сдавал ключ от комнаты на вахту.
После завершения дневных занятий и обеда в столовой института иногородние студенты дружными рядами устремлялись обратно в общежитие. По пути следования была обязательная остановка в гастрономе "Стрела", где уже по сложившейся схеме покупались любимая ветчинно-рубленая колбаса или пачка сибирских пельменей, иногда сыр, городской батон (некоторые гурманы уносили с собой куриные полуфабрикаты или мясные порционные пакеты) – и путь до общежития продолжался.
Общежитие чем-то напоминало пчелиные соты, а по образу жизни студентов в нем – "броуновское движение", муравейник с постоянно движущимся населением до самого позднего часа. Слышались громкие голоса, разнообразная музыка (от Баха до Армстронга), а иногда и плач ребенка из женской половины этого большого дома.
В комнате, где мы жили, также существовал свой, в основном стихийный порядок обитания. Кто-то с детективом в руках лежал на своей кровати, другие могли вести довольно бурную дискуссию на тему роли русского народа в трудовых и военных подвигах и послевоенный восстановительный период, а то о четвертом снижении цен на продовольственные и хозяйственные товары. Дискуссии возникали даже по материалам статей, опубликованных в газете ЛВМИ "За инженерные кадры", которую можно было свободно взять со стола у проходной общежития. Вместе с тем, в наших конспектах уже лежали бланки с домашними заданиями и мы еще не забыли, что практически все лекторы предлагали нам внимательно изучать во второй половине дня конспекты лекций, прослушанных в дневное время в аудиториях. Стало понятно, что организовать самостоятельную работу в этих условиях крайне сложно, если вообще возможно.
Для администрации общежития проблема создания условий для самостоятельной работы студентов была далеко не новой, и выход из неё был найден – между пятым и шестым этажами в боковом корпусе работал академический зал. Почему академический, а не читальный? Читальный зал обычно открывается при библиотеках, а академический – значит зал для чисто теоретических занятий в области учебной или научной деятельности.
Академический зал в общежитии Военмеха был самым большим помещением в этом здании, с окнами на две стороны. Здесь в несколько рядов были установлены столы, разделенные поперечными перегородками. Двести человек могли одновременно работать в этом зале. В обычные дни он был заполнен не полностью, но в сессионный период здесь яблоку негде было упасть. Даже в ночное время зал не закрывался.
Надо признать, что во время сессий в этом зале компенсировалось время, упущенное для учебы в течение семестра. На старших курсах студенты приспосабливались – часть времени для самостоятельной работы проводили в жилых комнатах, часть в академическом зале, и в помещениях самого института, в лабораториях и кабинетах кафедр.
В академическом зале соблюдались тишина и порядок. Да и как могло быть иначе, если на самом видном месте находилась скульптура: В.И. Ленин и И.В. Сталин, сидящие на скамейке. Со своего постамента они строго наблюдали за нами.