В этом же академическом зале устраивались интересные встречи со знаменитыми людьми, известными специалистами, профессорами института. Запомнились встречи с капитанами морских судов, которые обошли весь свет, побывали во многих странах. Кстати, Ленинград, по их мнению, самый красивый город мира.
Учебный процесс стабилизировался, план-график своевременно предупреждал о контрольных мероприятиях, представлении отчетов по домашним заданиям, лабораторным работам, напоминал о сдачах тысяч знаков по иностранному языку.
Прошли первые контрольные работы по математике, полученные положительные оценки сняли некоторое напряжение, но в группе четверо отхватили "неуды" с последующим повторным выполнением контрольных работ. Начали осваивать участие в семинарах, которые проводись кафедрой марксизма-ленинизма.
Свободного времени практически не оставалось.
Учебный процесс набрал обороты и как скорый поезд устремился к своему промежуточному финишу – зимней сессии первого года обучения. Это был хорошо отлаженный механизм: читались лекции, проводились разного рода практические занятия, обучающая и обучаемая стороны встречались в бескомпромиссных поединках на контрольных мероприятиях, пострадавшие залечивали раны и вновь боролись за победу.
* * *
Вплотную придвинулся декабрь, в котором последняя декада отводилась на получение зачетов по всем дисциплинам семестра. Уже не встретишь беспечно фланирующих молодых людей. На большинстве лиц – маска озабоченности. Число посетителей академического зала общежития многократно возросло.
Среди дисциплин семестра самыми сложными оказались высшая математика и начертательная геометрия, где более всего требовалось абстрактное мышление. Осознавали, как мне кажется, эти затруднения и преподаватели. Было заметно, что они старались разрушить стену непонимания, установившуюся между нами, и в большинстве случаев им это удавалось.
По нашим прикидкам предстояло получить десять зачетов по всем учебным дисциплинам этого семестра. Поскольку в течение семестра особых проблем не возникло, то и получение зачетов произошло с первого захода. Рекордным оказалось 25 декабря, когда в моей зачетной книжке слово "зачет" поставили сразу по четырем дисциплинам.
И вот, зачетная неделя позади. Впереди празднование Нового года. Поток студентов, посещающих гастроном "Стрела", возрастает в геометрической прогрессии. Пакеты продуктов с торчащими головками бутылок почти у каждого входящего, некоторые приносят небольшие елки. Общий бал устраивался в столовой, в центре которой – ярко наряженная елка. Многие встречали Новый год в своих комнатах, без особого шума и гостей, как говорится, по-семейному. Как правило, мужской компанией. Этот Новый год мы тоже встречали в своей комнате.
После Нового года – экзаменационная сессия. Экзаменов три: по высшей математике, начертательной геометрии и химии.
8 января 1952 года в аудитории 401 состоялся экзамен по высшей математике. Очередность вхождения в аудиторию определялась по эту сторону дверей, отличники учебы хотят быть первыми, кто менее уверен – шли во вторую очередь. В аудитории за большим столом сидит И.П. Подольный, перед ним журнал, ведомость и россыпью экзаменационные билеты. Берешь билет и отправляешься к свободной доске, на которой мелом излагаешь ответы на поставленные два вопроса. На подготовку ответа отводится примерно час. Ну, конечно, никаких шпаргалок, потому, что преподаватель все видит, а потом он знает тебя по учебе в семестре. Вопросы понятные, достаточно знакомые, аккуратно выписываешь преобразования, мысленно продумываешь устный ответ.
Ну, вроде все в порядке, готов к ответу. Экзаменатор слушает внимательно, хотя насквозь видит, где можно сильно озадачить отвечающего, но не делает этого, так как уровень знаний студента ему уже понятен.
Два, три вопроса и вот его решение: "твердая четверка". Наверное, надо соглашаться, иначе может все осложниться. Уф, выхожу за дверь.
– Ну, что? – этот вопрос слышат все выходящие с экзамена.
– Четыре.
– Хорошо?
– Хорошо!
Еще не заходившие в аудиторию студенты приободряются – значит, все не так страшно.
По другим предметам экзамены проходили схожим образом: экзаменационный билет, доска, мел, дискуссия с экзаменатором, его вердикт и – гора с плеч.
Последний экзамен в этой сессии прошел 22 января по химии. Мне очень хотелось получить отличную оценку – не вышло. В итоге на "отлично" в той сессии я сдал только начертательную геометрию и получил оценки "хорошо" по математике и химии. Это не техникум, где у меня были сплошные пятерки, здесь, в институте, требования оказались повыше.
Не успел я выбрать, чем бы заняться на каникулах (а в Военмехе студентам предлагали большой выбор спортивных развлечений), как узнал от представителя факультетского бюро ВЛКСМ, что в институте формируется бригада лесорубов. Из нашей группы следовало выбрать двух человек, которые могли бы поехать на эту работу в область. Назвали мою кандидатуру, которую, почему-то, все дружно поддержали. Вторым стал Аскольд Гулин, наш спортсмен.
"Ну что же, учеба слегка утомила, подышать две недели свежим воздухом и физически поразмяться – не вредно", – подумал я.
Через два дня от главного здания института отправился автобус. Минуя Стрельну, Петродворец, Ломоносов, Лебяжье, через два с лишним часа пути, он свернул с асфальтового шоссе и по проселочной заснеженной дороге прибыл в деревню Тентелевка. Здесь к нам присоединился бригадир из местного колхоза, и мы поехали на хутор, где стояла одна деревенская изба – место нашей дислокации.
Всего нас было двенадцать человек, десять парней и две девушки Нина Голубева и Лида Потанина, которые должны были готовить еду на всю команду.
Зашли в избу и увидели комнату с низким потолком, в ней большая русская печь, дощатый пол со щелями, десять металлических кроватей, приставленных передними спинками к длинной стене. Кровати стояли плотно друг к другу, поэтому попасть на них можно было, перелезая через заднюю спинку. А вот для девушек спальное место мы выделили на печи.
На сундуке в углу комнаты были сложены ватники, ватные брюки и валенки. Там же стоял фанерный ящик, в котором хранились продукты: мясные консервы, сахар, крупа, макароны и что-то еще. Бригадир открыл крышку в полу и показал, где в подполье лежит картофель. В сенях на полу сложены топоры, двуручные пилы, молоток, точильный камень и другие инструменты.
В избе было холодно, хозяйка на время нашего пребывания в ее доме, ушла к родственникам в деревню. Двое из наших товарищей взялись растопить печь, принесли дров, приготовили растопку, и огонь весело запрыгал между поленьями. Но, что это? Дым устремился прямо в комнату, хотя одна вьюшка была предварительно открыта. Оказалось, таких вьюшек было две, вторая открывалась сбоку, и надо было встать на приступок, чтобы достать ее. Дым долго не выветривался, но потом все устроилось.
Наши хозяйки, не теряя времени стали готовить еду, а Юра Нестеренко из группы А-827, привезший с собой патефон и пару пластинок, завел его, чему мы вначале страшно обрадовались, но напрасно. Юра сказал, что будет заводить патефон только в момент подъема в восемь часов утра с песней: "Май, цветущий май…" в сопровождении пианиста А. Цфасмана. Откровенно говоря, в конце командировки нас трясло, когда мы утром слышали эту в общем-то неплохую песню. Зато вторая неаполитанская песня: "Скажите, девушки, подружке вашей…" нам нравилась в любое время.
Бригадир, убедившись, что мы устроились, попрощался, сказав, что придет завтра утром и отведет нас на лесную делянку, где можно пилить лес. Легли спать довольно поздно, среди ночи волки устроили концерт на несколько голосов.
Утром гречневая каша с тушенкой, компот из сухофруктов и бригада лесорубов, переодетая в зимнюю одежду, отправилась в лес. В этот год снега выпало больше обычного. Зимний лес в этих краях, укутанный снежным покрывалом, имеет своеобразную красоту, хотя цветовая палитра, по сравнению с летом и осенью, в зимнее время состоит, в основном, из двух цветов – белого и черного. Белого, конечно, больше. На фоне этого белого – изумительная вязь черного: стволов деревьев, сучьев, тонких переплетенных ветвей, сплошные кружева. Тут я убедился, что природа из простых материалов может создать произведения искусства. Лес смешанный – лиственный и хвойный, елки не задерживают снег на своих лапчатых ветвях, зато внизу образуется снежная юбка такого изящества, которому позавидует самая придирчивая модница.
Прошли метров двести. С правой стороны открылась делянка, на которой еще до нас кто-то поработал. Следы гусеничного трактора, разбросанные сучья, вытоптанный снег. Бригадир рассказал, какие деревья можно пилить, как складывать срубленные сучья, что очищенный ствол дерева надо разрезать на части длиной по два метра, складывать их в штабель. Объяснил он и технологию валки дерева. Сначала топором у самой земли вырубать глубокую засечку со стороны, куда дерево должно упасть. На противоположенной стороне двуручной пилой делать запил почти до самой засечки. Обратил наше внимание на меры безопасности, просил при валке дерева учитывать направление ветра, посоветовал разбиться на пары и разойтись на такие расстояния, чтобы при падении дерева было безопасно для нас.
В первый день работы каждая пара лесорубов обработала от трех до четырех деревьев. Штабель складировали между двумя рядом стоящими деревьями. Под штабель положили по два тонких дерева, чтобы напиленные куски не утонули в снегу.
Возвращаясь домой, на отдельно стоящем дереве сделали отметину – первый день отработали. Наши поварихи приготовили обед, и все с удовольствием утолили голод, аппетит был отменный. Так прошла первая неделя.
В выходной день к нам неожиданно пожаловали гости – приехал секретарь комсомольского бюро факультета Лев Горчаков со своим замом. Мы их прилично накормили. Они осмотрели наш быт и внимательно проследили, сколько кубометров древесины удалось заготовить. Цифры их вполне удовлетворили. Впрочем, на следующей неделе производительность нашего труда несколько увеличилась – сказывался приобретенный опыт.
Однажды утром по дороге на делянку мы повстречались с волками. Они шли по своей тропе гуськом, не обращая на нас никакого внимания. Возможно, волки уже привыкли к людям, которые ежедневно работали в лесу. Вечером, после плотного ужина, находясь в постелях, мы долго шутили, кого бы из нас пожелали эти голодные звери. Предложений было много.
Стараясь как-то разнообразить нашу лесную жизнь, девушки однажды приготовили нам соленый чай, но мы их быстро простили, потому, что у них на печке стоял готовый чайник сладкого.
В субботу за нами приехал автобус, чтобы отвезти обратно в город, но перед отправкой наши хлебосольные хозяйки накормили нас торжественным обедом и даже налили по полстакана местного портвейна, за которым Лида Потанина сбегала на лыжах в деревенский магазин, не опасаясь волков.
Руководство колхоза, на угодьях которого мы так славно потрудились, вручило нам благодарственное письмо для передачи его в комитет комсомола.
* * *
Быстро промелькнули дни до начала второго семестра, и мы вновь оказались в аудиториях Военмеха.
Изменений немного, к прежним предметам добавился курс "Теоретическая механика", а из практических занятий "Сварочное производство" и слесарная практика на заводе. Программа сварочного производства оказалась интересной. На практике было современное сварочное оборудование и электроды разного назначения, обсуждалось качество сварного шва, и проводилась практическая сварка деталей. Многим студентам можно было смело выдавать удостоверения сварщиков, хоть и не самой высокой квалификации. Корпуса кораблей сваривают автоматически, но там, где нужна ручная сварка, работают обычные специалисты. Кое-кто из нас мог бы рискнуть попробовать себя в этом деле.
– Курс "Теоретическая механика", это, прежде всего, раздел физики, занимающийся механическим движением материальных тел, – сообщил нам лектор этого курса профессор В. Дворжецкий, – то есть, изменением положения материальных тел в пространстве. А в качестве пространства в данном случае принимается евклидово трехмерное пространство. В теоретической механике в подавляющем числе случаев время одинаково во всех точках пространства и всех системах отсчета.
Первые лекции по новым курсам всегда вызывают повышенный интерес, поскольку в них сообщается их предназначение, объясняется та главная задача, которую можно решить, изучив закономерности, содержащиеся во вновь читаемом предмете. В этих условиях в окружающей нас жизни мы можем наблюдать в движении бесчисленное множество инженерных машин и механизмов и их отдельных частей, наземных, водных и воздушных средств транспорта, космических объектов, работающих гидротехнических сооружений, энергетических агрегатов и т. п.
Во всех этих объектах при их создании были применены закономерности теоретической механики. В этом смысле, эта наука является всеобъемлющей, всеохватывающей, всепроникающей, она участвует в каждой точке созданного объекта.
Затем лектор рассказал нам о трех разделах механики: статике, кинематике и динамике. Пообещал он также и практические занятия, на которых будут рассматриваться конкретные примеры, закрепляющие теоретические положения этого предмета – а практические занятия студенты, конечно, любили особенно.
* * *
В середине февраля отмечался юбилей института, его двадцатилетие. Поэтому институт и общежитие преображались буквально на глазах: убирались помещения, менялись перегоревшие лампочки, штукатурились облупившиеся стены, кое-где ремонтировались полы.
26 февраля в Розовом зале на стене был вывешен красочный плакат, в котором сообщалось, что ЛВМИ исполнилось 20 лет и что директорат, партком, комитет ВЛКСМ, местком и профком поздравляют всех студентов, преподавателей и сотрудников института с этой замечательной датой и желают всем крепкого здоровья и больших успехов на благо нашей Родины.
29 февраля в актовом зале состоялся торжественный вечер, посвященный юбилею института. На нашу группу деканат выделил три пригласительных билета, один из них достался мне. В актовом зале было много гостей, выпускников института, приехавших из самых разных городов страны, преподавателей, сотрудников и студентов. На сцене актового зала возвышался президиум, но знакомых преподавателей там не было видно.
С речью выступил директор института Алексей Терентьевич Дыков. Он сказал, что наш институт был основан 26 февраля 1932 года приказом народного комиссара тяжелой промышленности Г.К. Орджоникидзе.
– Благодаря постоянному вниманию партии и правительства институт за 20 лет деятельности вырос в крупное высшее учебное заведение, воспитавшее тысячи высококвалифицированных специалистов, – говорил Алексей Терентьевич с трибуны. – Наш институт, по праву гордится своими питомцами: Д.Ф. Устиновым, В.М. Рябиковым, Г.Н. Пашковым, Ф.Ф. Погребенко, П.Д. Тропкиным, Н.И. Чмутовым, С.С. Маляровым, Н.А. Бугровым, В.М. Герстом, Н.А. Антоновым, Н.Э. Носовским и десятками других, которые своей работой завоевали высокий авторитет и оправдали высокое звание советского инженера. Более 60 человек удостоены почетного звания лауреата Сталинской премии. Среди них четырежды лауреат Сталинской премии Герой Социалистического труда Ф.Ф. Петров, трижды лауреаты Сталинской премии Е.Г. Рудяк, А.А. Локтев, Г.П. Волосатов, дважды лауреаты Сталинской премии А.Н. Болынев, М.М. Назаров и другие.
Разумеется, доклад директора А.Т. Дыкова был встречен аплодисментами. Потом собравшимся зачитали приказ министра высшего образования об объявлении благодарности и премировании большой группы сотрудников, приветствия от министерств, академий, заводов, научноисследовательских институтов и конструкторских бюро. С теплыми словами поздравления выступили приехавшие выпускники института.
После торжественной части состоялся концерт участников художественной самодеятельности и артистов Ленинградской филармонии. Среди самодеятельных коллективов большой интерес вызвало выступление струнного оркестра, который, среди других произведений, блестяще исполнил "Поэму" Фибиха.
Покидая актовый зал, я услышал восторженные слова о достойной жизни Военмеха, особенно от тех выпускников, которые приехали с Урала, Сибири, Дальнего Востока. "Военмех лучше всех!" – говорили они.
Ну, а учеба продолжалась.
В апреле 1952 года Совет Министров СССР и ЦК ВКП(б) опубликовали материалы по пятому снижению государственных розничных цен на продовольственные товары массового потребления: хлеб, мясо, молочные продукты, сахар и кондитерские изделия, фрукты и овощи на 12, 15 и 20 процентов. Мы, конечно, не бедствовали, у нас высокая стипендия – 450 рублей в месяц, а абонемент на обеды в столовой стоил 180 рублей в месяц. Так что материально мы были обеспечены вполне прилично, можно было покупать книги, ходить в театры и на концерты, приобретать какую-то одежду. Здесь мы ощущали реальную помощь государства. Но нужно было серьезно заниматься учебой, а здесь работы хватало. Много времени тратилось на оформление и сдачу отчетов по лабораторным работам, конспектирование первоисточников, перевод иностранных статей, подготовку к контрольным работам.
Последняя декада мая предназначалась для зачетной сессии, а июнь – для экзаменационной.
В этом семестре предстояло получить зачеты по восьми дисциплинам, а экзамены выдержать по шести предметам, в два раза больше, чем в предыдущую экзаменационную сессию.
Особой тревоги не было, по всем изучаемым предметам, в том числе по наиболее трудоемким, вроде математики, теоретической механики, физики – текущие задания шли без особых напряжений, в запланированные сроки засчитывались мероприятия межсессионного текущего контроля. Все свидетельствовало о скором успешном завершении учебы на I курсе.
Без больших хлопот пролетели майские праздники: 1 Мая, День Победы, пригласительных билетов в актовый зал на этот раз не досталось, но зато ходил на демонстрацию. Было приятно прогуляться по центру города в праздничном окружении.
Зачеты мной были получены до 26 мая, причем по черчению с оценкой "отлично", а по экзаменам соотношение отличных и хороших оценок, как и в прошлый раз, составило один к двум: две отличных и четыре хороших. Я становился твердым "хорошистом". Родители были довольны результатами моей учебы.