Меня начали всерьез беспокоить проблемы навигации, поскольку мы долгое время находились вне пределов видимости берега и почти не имели возможности проверить свое местонахождение по солнцу, луне и звездам. В таких случаях нужно идти по счислению, учитывая возможные отклонения, известные течения, погрешность измерений лага в ненастную погоду и множество других факторов. Так мы и поступали в течение двух предыдущих суток. Однако, когда мы увидели звезды и определили свое местонахождение, получилось, что в действительности мы находимся в 50 (!) милях от точки, полученной по счислению. Иными словами, после выхода из Лервика мы каждый час ошибались на одну милю! Причин тому могло быть три:
1. Мы сделали серьезную ошибку при счислении. Но я лично неоднократно проверил проложенный на карте курс и не нашел никаких отклонений. Все возможные факторы были учтены.
2. Возможно, мы видели звезды не там, где они находятся в действительности, и обман зрения вызван атмосферными явлениями. На самом деле в течение тех пяти минут, когда нам открылся участок звездного неба, горизонт был виден нечетко, и пять линий, нанесенных на карту, не пересеклись в одной точке. Но, даже учитывая этот факт, ошибка была слишком велика.
3. Мы попали в неизвестное течение. Однако, если верить адмиралтейским лоциям, в этом районе в это время года не наблюдаются южные течения. Возможно, под длительным воздействием ветров возникло поверхностное течение. Если так, то, чтобы получить ошибку в 50 миль, оно должно иметь скорость не менее одного узла.
Я решил больше не ломать себе голову в надежде, что утром звезды будут видны лучше.
Вскоре после полуночи мы получили радиограмму из штаба для Вейда. Он сам помогал расшифровывать сообщение, приплясывая на месте от нетерпения. Через несколько минут мы поздравили нашего товарища с рождением сына.
Наступающий день был днем моего рождения. Мне исполнилось тридцать лет. Словно желая сделать мне подарок, погода резко улучшилась. Когда я перед рассветом поднялся на мостик, бледное небо было усыпано звездами, и видимость была превосходной. Чтобы подстраховаться, я решил заняться определением местоположения корабля по звездам параллельно со штурманом. Когда окончательно рассвело и горизонт стал четкой линией, Брайан Миллз и я поднялись на мостик, чтобы взять направление на звезды, пока их еще видно.
Взять направление на звезду в подводной лодке в ненастную погоду - дело непростое. Прежде всего, когда собираешься идти на мостик, секстан следует обязательно завернуть в полотенце, потому что зеркала и линзы покроются влагой раньше, чем ты начнешь работу. Когда ты пытаешься поймать в разрыве между облаками звезду, а в просвете между волнами линию горизонта, очень важно защищать секстан от брызг; желательно также удержаться на ногах на пляшущей под ногами палубе и не свалиться за борт при ударе очередной волны (не забудьте, что "высота вашего глаза" в субмарине всего 15 футов). Иногда нужный результат достигается только чудом. В условиях арктической зимы дополнительным препятствием являются одеревеневшие от холода пальцы, но эта трудность привычна всем морякам, которым приходится плавать в полярных широтах. В общем, задача почти одинакова для субмарины и любого небольшого судна, с той разницей, что на субмарине невозможно установить на мостике хронометр. Держа секстан в правой руке, вы регулируете верньер левой рукой. Когда вы видите в зеркальце отражение звезды, поворачивающееся по касательной к горизонту, вы говорите: "Приготовиться!", а когда оно оказывается в нужной точке, кричите "Стоп!" в голосовую трубу. Этот приказ передается вахтенному, который все это время не сводил глаз с хронометра, и он записывает точное время наблюдения. Тогда вы считываете с секстана угол наклона звезды и называете градусы и минуты. Эта информация тоже передается в пост управления. Если вы в точности не знаете, что это за звезда (возможно, вы видели ее всего несколько минут в разрыве между облаками), возьмите ее пеленг, чтобы можно было найти вашу звездочку в соответствующем атласе. Если же вы узнали ее, прислушайтесь к музыке ее названия. Какие у них необыкновенно поэтические имена! Вега, Денеб, Сириус, Альтаир, Альдебаран, Бетельгейзе... Веками они несутся сквозь пространство, причем из траектории так точны, что астрономы рассчитали их положение на годы вперед, давая мореплавателям возможность получить с небес информацию, столь необходимую на земле.
Тем, кто так же несведущ в вопросах навигации по небесным телам, как я до войны, вкратце поясню суть. Вы считаете, что находитесь в центре океана в точке X. По таблицам находите высоту над горизонтом любой звезды, видной из этой точки в определенное время наблюдения. При помощи секстана вы измеряете действительную высоту. Если значение действительной высоты больше, это значит, что вы ближе к звезде, чем считаете, а расчеты, выполненные по таблицам, покажут на сколько. Предположим, вы находитесь на 10 миль ближе к звезде, которая находится на востоке. На карте вы проводите линию на восток от позиции X и отмечаете на ней 10 миль. Через эту точку вы проводите еще одну линию под прямым углом к первой. Это "линия положения", и вы находитесь где-то на ней. Повторив то же самое с другими звездами, вы получите несколько "линий положения", которые, если ваши измерения и расчеты точны, пройдут через одну точку. Ваше судно находится именно здесь.
В тот день видимость была отличной. Мы со штурманом произвели расчеты и выяснили, что полученные нами точки на карте практически совпадают, разница между ними всего одна миля. Мы взяли точку, расположенную посередине между двумя расчетными, и нанесли ее на карту, отметив время. Таким образом подтвердилось наше предположение о наличии сильного течения, имеющего скорость не менее двух узлов и направление зюйд-зюйд-ист. Я успокоился, поскольку твердо знал, где мы находимся. Но моя уверенность исчезла через несколько часов, когда вахтенный на мостике доложил, что видит землю там, где ее не должно быть! Я поднялся на мостик и убедился в наличии на востоке земли, которую я смог разглядеть невооруженным глазом. Воздух был сухой, и видимость отличная. На горизонте было ясно видно зубчатое образование, из-за дальности слегка затянутое голубоватой дымкой, но четко очерченное. Его нельзя было списать на разыгравшееся воображение или мираж. В бинокль я даже разглядел покрытые снегом горные вершины. Все это очень нервировало и раздражало. Я взял пеленг на непонятную землю и отправился вниз изучать карту.
Совершенно очевидно, обнаруженная земля была высшей точкой Лофотенских островов, но, если наши утренние наблюдения верны, она находилась на расстоянии девяноста миль от нас и не могла быть видна. А потом я вспомнил холодное январское утро 1941 года, когда мы выполняли тренировочные упражнения на лодке "Н-28" в районе острова Малл. Погода была почти такой же, воздух чист и морозен, а вода была намного теплее. В результате образовался низкий слой влажного воздуха, который сыграл роль линз, создавая фантастические миражи: буйки становились высокими мачтами, которые уменьшались по мере приближения к ним, мачты и трубы поднимались и опускались, как поршни; далекие острова словно приподнимались над горизонтом, хотя по расчетам должны оставаться невидимыми.
Это повторилось и сейчас. Когда мы вели наблюдения, звезды были видны превосходно, но в результате рефракции поднялась линия горизонта, поэтому "линии положения" не сошлись в одной точке, а образовали пятиугольник, каждая сторона которого имела длину около 10 миль. На этот раз измерения с нами производил еще и Блейк. Все вычисления мы произвели независимо друг от друга и получили один и тот же результат. Тогда мы поставили точку в центре пятиугольника и хором сказали: "Мы здесь!" Позже мы еще раз испытали трудности из-за рефракции в Красном море.
Дальнейшее плавание шло без серьезных проблем с кораблевождением. Все вахтенные офицеры при возможности определяли местонахождение субмарины по звездам. Между делом выяснилось, что Блейк серьезно интересуется навигацией, причем делает быстрые успехи в изучении предмета. Каждый вечер, если на небе были видны звезды, в кают-компании начиналась работа. Двое из нас приступали к расчетам, остальные оказывали посильную помощь, идентифицируя звезды, находя нужную информацию в "Морском альманахе" или высчитывая по таблицам логарифмы. Так мы получали результаты. Несовпадение на полмили вызывало снисходительные улыбки. Даже чиф заинтересовался этой работой, и хотя он ни разу не взял в руки секстан, но ознакомился с методикой и мог не потеряться в таблицах.
Мы продолжали путь на север. Полярная звезда все выше поднималась над северным горизонтом. Погода стояла изумительная. Было очень холодно, по воздух был чист и прозрачен. По ночам все вокруг было залито лунным светом, небо усыпано звездами, полыхало северное сияние. Ветер был не слишком сильным, море лениво перекатывало длинные пологие валы. Мы быстро пришли в себя после безумства стихии, с которой начался наш поход, больше никто не вспоминал о морской болезни. По вечерах в жилых помещениях стало оживленно.
Не обходилось и без тревог. Однажды рано утром, когда вестовой в назначенное время менял на мостике опознавательный огонь, он уронил осветительный патрон. Поднимая его, он случайно дернул за веревочку и привел его в действие. Шипя и выплевывая искры, патрон скатился в боевую рубку. Все, кто услышал шум, вывалились из коек и, не успев продрать глаза, пошли в боевую рубку, которая была наполнена ярким светом и едким дымом. Я принялся лихорадочно искать перчатки, но мой старший помощник оказался храбрее. Он взял плюющийся огнем цилиндр голыми руками, быстро вскарабкался по трапу на мостик и выбросил патрон в море. Дизели очень скоро высосали остатки дыма из внутренних помещений, но мы понимали, что горящий патрон видно на несколько миль вокруг, поэтому следующие полчаса чувствовали себя неуютно. Наверное, нечто подобное ощущает грабитель, который среди ночи забрался в спящий дом и случайно чихнул.
На следующую ночь впервые за время моего капитанства меня разбудил крик:
- Капитана на мостик!
Я скатился с койки, где спал полностью одетый, в ботинках и с биноклем на шее, и, чувствуя, как все внутри сжалось от тревоги, побежал в пост управления, стряхивая с себя остатки сна. Забираясь по трапу на мостик, я пытался догадаться, что увижу наверху. Еще не выбравшись в ночной холод, я увидел, что звезды на небе резко двинулись по кругу. Мы выполняли поворот "лево на борт". Стоя у переговорного устройства, старший помощник отдавал негромкие команды.
- Что случилось, номер один? - спросил я.
Он сказал, что услышал всплеск и увидел в воде фосфоресцирующую полоску, двигавшуюся прямо на нас. Это могла быть торпеда, хотя не исключено, что наш покой потревожила большая рыба. Мы внимательно осмотрелись по сторонам. Но над темной линией горизонта ничего не было видно; всюду, насколько хватало взгляда, было только море, равнодушное, бескрайнее, пустынное. Через несколько минут мы вернулись на прежний курс. Возможно, старпом заметил прыжок дельфина, но это могла быть и торпеда, поэтому офицер поступил совершенно правильно, вызвав меня на мостик. Я много раз повторял, что вахтенный на мостике обязан вызвать меня при обнаружении врага, даже если он в этом не уверен. Я пользовался любой возможностью внушить своим офицерам, что лучше сто раз вызвать меня на мостик среди ночи по пустякам, чем один раз опоздать. В следующих походах были моменты, особенно после нескольких бессонных ночей, когда у меня появлялось искушение пересмотреть свои взгляды на этот вопрос. Если тебя будят, когда ты только что провалился в сон, которого уже сорок восемь часов жаждало твое измученное тело, а тревога оказывается ложной, иначе как пыткой это назвать нельзя.
К середине дня 18 ноября мы подошли к точке, где должны были повернуть к мысу Нордкап. Утром я предполагал увидеть "Смелый", мы шли ему на смену, но мои ожидания не оправдались. Позже выяснилось, что часом раньше на "Смелом" заметили нас: над горизонтом появились верхушки наших перископов. Они нырнули и провели на нас учебную атаку. Но об этом я узнал, когда мы встретились с Джимми Лондерсом в кают-компании "Вперед", и был шокирован неэффективностью своей службы наблюдения. А пока мы спокойно следовали своим курсом, не предполагая, что находимся под наблюдением и, более того, являемся учебной мишенью. В тот раз нам повезло, что "Смелый" был не немецкой лодкой.
Из бортового журнала:
"13.00. Изменили курс на 90°. Прекратили использование радара из-за близости береговой линии.
15.20. Определились по звездам. Находимся в точке с координатами 71°03' С, 18°56' В. Нас все еще сносит в южном направлении, но я решил игнорировать этот факт, пока мы шли по счислению; повернуть к берегу лучше слишком рано, чем слишком поздно: таким образом я точно не пропущу Норвегию. Мне не хотелось рисковать и уйти на север от Нордкапа. Изменили курс на 79°. Снизили скорость до 10,5 узла. Увеличили зигзаг, чтобы не прибыть к месту назначения раньше, чем перед рассветом.
20.30. Видим землю, пеленг 110°, идентифицировали как северную оконечность Сере. Земля появляется все чаще.
22.48. Определились по береговым ориентирам. Оказалось, что мы ближе к Сере, чем считали, таким образом, здесь есть течение в сторону берега. Это подтвердили последующие измерения и расчеты, проведенные в 23.51. Теперь мы точно знаем, где находимся".
Мы прибыли на место. Конечно, ничего иного и быть не могло. Но впервые в своей командирской практике я привел лодку к месту назначения и имел все основания с облегчением вздохнуть. Мы прошли 1500 миль по пустынному океану и вышли в нужную точку. Как тут не возгордиться? 19 ноября в 3.50 мы вошли в район патрулирования. До обязательного погружения еще оставалось два часа. Дул холодный, пронизывающий ветер, море было беспокойным. Волны сердито бились в корпус лодки, иногда доставая до мостика в выплескивая нам в лица порции ледяных брызг. Ночь была лунной, на темной воде весело искрилась серебристо-белая дорожка. В шесть часов утра мы нырнули, сразу ушли на 80 футов, потому что было еще темно, и медленно направились к вражескому берегу.
Два часа спустя мы вернулись на глубину 32 фута, и я приступил к первому осмотру района патрулирования.
* * *
Этот поход не был богат событиями. К тому же вокруг не было ничего интересного. Самая северная европейская страна, которую пересекает Северный полярный круг, выглядела мрачной и угрюмой. Казалось, здесь отсутствуют все краски, кроме черной и белой. Берег состоял из черных утесов и белого снега. На заднем плане виднелись горы, также казавшиеся хмурыми и унылыми. Иногда с берега налетали снежные вихри: они начинались всегда неожиданно и быстро заканчивались. Частенько внезапные снегопады до неузнаваемости меняли окружающий нас ландшафт, окрашивая редкие черные пятна в белый цвет. Берега имели характерную форму, поэтому определять местоположение корабля было нетрудно. Нередко налетевший с берега ветер поднимал такое волнение, что было нелегко удерживать лодку на перископной глубине; волны постоянно заливали линзы перископа. Операторы горизонтальных рулей и вахтенные офицеры получили хорошую практику.
Недалеко от нашего района патрулирования, скрытый выдающейся в море полоской суши, находился порт Хаммерфест. Многочисленные островки образовали естественный экран, за которым немцы могли перемещать свои корабли без опасения, что их обнаружат. Но если они намеревались отправить "Шарнхорст" в атаку на русские конвои, он должен был выйти в открытое море через тот или иной выход, число которых было ограничено. Один из этих выходов мы сейчас с интересом изучали в перископ. Если бы "Шарнхорст" появился здесь, нам следовало атаковать и потопить его, а в случае неудачи доложить о его появлении в адмиралтейство. Между нами и ближайшим участком берега находился район, отмеченный на наших картах как "объявленное немцами минное поле". Мы должны были осуществлять патрулирование по краю, нарушив его границы только в случае атаки.
Как-то ночью мы решили, что настал наш час. Мы находились на поверхности и подзаряжали батареи, медленно двигаясь в двух милях от минного поля. По небу плыли облака, в разрывах между которыми изредка проглядывала луна. Вахту на мостике нес Блейк. Свободные офицеры после ужина собрались в кают-компании поиграть в покер. Неожиданно раздался сигнал тревоги. Уже по пути в пост управления я услышал голос рулевого, повторяющий приказ:
- Руль направо до упора. Капитана на мостик!
Это могло означать только одно: на мостике заметили цель. Когда я выбрался в ночь, мы выполняли поворот в сторону берега. В бинокль я сразу увидел черный силуэт корабля в некотором отдалении от берега.
- Отлично, Блейк, я его вижу. Приготовьтесь брать пеленги.
Я дернул ручку телеграфа, приказывая полный вперед, и через несколько мгновений мы неслись к цели.
- Приготовиться к атаке!
Я чувствовал, что от волнения и восторга у меня дрожат руки. Правда, меня начало слегка тревожить, что цель не приближалась. Блейк брал частые пеленги цели и передавал их штурману, наносившему данные на карту. Они менялись очень незначительно, и создавалось впечатление, что цель если и движется, то не вперед, а назад. Штурман предупредил, что мы приближаемся к минному полю, и нерешительно добавил, что пеленги меняются очень незначительно и проходят через один из мелких островков. Это подтвердило мои подозрения. Вздохнув, я приказал снизить скорость и переложить руль направо, чтобы лечь на курс прямо к цели. Вскоре стало очевидно, что наша мишень совершенно неподвижна. К сожалению, мы снова оказались обманутыми причудливой игрой света. Луна или северное сияние в какой-то момент осветили материк, оставив островок в темноте. Вот он и стал темным силуэтом, стоящим в отдалении от земли. Что ж, и такое бывает. Оставалось только вернуться к прерванной игре.
Еще мы несколько раз видели шарящие по небу лучи прожекторов в районе Хаммерфеста. И больше ничего не нарушило монотонную скуку этого боевого похода. Но я был рад этому. Команда потихоньку привыкала к будням подводников, а я мало-помалу научился больше доверять вахтенным офицерам. Теперь я играл в свободное время в покер в кают-компании или спал на своей койке, но какая-то часть моего существа постоянно бодрствовала и прислушивалась, не раздастся ли команда: "Капитана на мостик!"
* * *
Вот как проходил наш обычный день в том походе.