- Мощный замок! Конечно, если б я поднажал, он, может, и открылся бы. Но я боюсь. Если поднажать и что-нибудь искалечить, то потом он вообще не отопрется, придется его вырезать.
- Может, Седого попросить? - предложил Ленька. - Он должен в замках понимать, слесарь, все-таки, хоть ещё и неполный.
- Давайте попросим! - согласилась Даша.
Когда они вошли на кухню, Седой сидел, глубоко задумавшись, опустив "По следам человека со шрамом" на колено.
- Седой! - обратились к нему ребята. - Мы не можем открыть тот ящик, в котором, кажется, основные документы по Аргентине. Ты не попробуешь?..
- А? - Седой встрепенулся и вышел из задумчивости - такой глубокой, в которой трем друзьям никогда не доводилось его видеть. - Замок, говорите? Давайте, попробуем.
Он встал и, опять убрав книгу в карман пиджака, прошел вслед за Дашей в комнату её отца.
- Вот этот замок? - сказал он, наклоняясь и осматривая замочную скважину. - Давай сюда проволоку.
Он согнул проволоку под чуть иным углом и вставил её в замок. Повернул влево, вправо… Замок щелкнул и открылся.
- Ух ты! - восхитился Ленька. - Седой, тебе бы взломщиком быть.
- Сейчас я и есть взломщик, - ответил Седой. - И вы тоже, потому что вы соучастники и вдохновители. Ладно, покопайтесь, стоила овчинка выделки или нет.
- Так вот оно! - воскликнула Даша. - То, что нам надо!
Она вытащила большой конверт, на котором было аккуратно выведено: "Аргентина".
В конверте оказались всякие документы на испанском языке. Ребята, конечно, не разобрались бы в них, если бы к ним, по счастью, не были приложены нотариально заверенные переводы на русский.
- Свидетельство о смерти дедушки, свидетельство о смерти бабушки, Даша, разбирая документы, перекладывала их из одной стопки в другую. Свидетельство о рождении отца, с указанием родителей. Тут, наоборот, оригинал по-русски, и заверенный перевод на испанский. Документ о введении в права наследства. Доверенность на управление наследством, какому-то Диего Гарсиа. Справка об уплате налога с наследства. Справка для советского консульства, что наследство невозможно обратить в деньги и перевести на счет Внешторгбанка в Советский Союз до истечения десятилетнего срока со дня смерти последнего из двух завещателей… Ну и язык! Правда, теперь понятно, почему папа ещё раз ездил в Аргентину. Да, вот. Дедушка умер в феврале пятьдесят седьмого года, а бабушка - чуть пораньше, в ноябре пятьдесят шестого. То есть, в феврале шестьдесят седьмого исполнилось десять лет "со дня смерти последнего из завещателей"… Ребята, вас не коробит от этого слова, "завещатель"? Неужели и мы когда-нибудь будем "завещателями"? Да, значит, папа уехал немного пораньше, чтобы к этому десятилетнему сроку уже присутствовать и все документы заранее подготовить. Чтобы прямо в тот же день, продать землю, дом… да, вот документы о продаже… и перевести деньги в советский банк. Интересно, сколько всего получилось? Подождите, тут другой конверт, на котором написано "Средства". Это, наверно, денежные средства имеются в виду, да?
В конверте "Средства" оказались сберкнижки, облигации, расчетные чеки и книжка Внешторгбанка, из которой следовало, что после уплаты всех аргентинских и советских налогов на счет Крамаренко Николая Петровича зачислено восемь тысяч четыреста семнадцать инвалютных рублей две копейки.
- Ни фига себе! - присвистнул Димка. - Это ж, получается, чуть не одну четверть вам оставили, а три четверти разным государствам ушло.
- А чего ты хочешь? - заметил Юрка. - Так оно всегда и бывает. Отцу иногда, вообще, только пятую часть оставляют от его валютных заработков.
- Ограбиловка! - хмыкнул Седой.
- Все равно много получается, - сказала Даша. - Выходит, на эти деньги мы и живем. И ружья коллекционные отец может поэтому покупать, и мне все, что надо…
- Разве ты не знала про валютные сбережения? - полюбопытствовал Седой.
- Нет. Просто никогда не интересовалась. Наверно, если бы я спросила, отец бы мне сказал.
- И что, отец никогда не водил тебя в валютный магазин, в "Березку", чтобы приодеть во все европейское? - полюбопытствовал Юрка.
- Нет, - покачала головой Даша. - Никогда.
- Деньги он тратил очень аккуратно, - сказал Седой, изучая банковскую книжку. - За все годы… это ж шесть лет получается, да?.. истрачено меньше тысячи двухсот инвалютных рублей. Облигации старые, внутренних займов сороковых-пятидесятых годов, когда эти займы были в обязаловку для всех работающих и даже часть зарплаты ими выдавали. Я знаю это, потому что у моих осталась целая пачка таких облигаций, ещё от бабки с делом. Мать иногда продает одну-две облигации в сберкассу, по номиналу, когда деньги бывают нужны. Наверно, и твой отец иногда продавал, чтобы валютные средства не слишком теребить. А расчетные чеки - довольно новые…
- Отец часть пенсии всегда обменивает на расчетные чеки, - сказала Даша. - Пенсия у него большая, а он говорит, расчетные чеки безопаснее, когда отправляешься за крупными покупками. Потому что расчетные чеки - они именные, и даже если какой-нибудь вор их вытащит, он все равно не сможет ими воспользоваться.
- Тоже логично, - одобрил Седой. - А теперь вот что мне скажи. Ты произнесла такую штуку, что твой папа уехал "немного пораньше" февраля шестьдесят седьмого года. "Немного пораньше" - это можно было бы считать с октября, скажем, шестьдесят шестого. Но чемпионат мира по футболу был летом! А по словам твоего папы, в твоем пересказе, выходит, что он уезжал именно во время чемпионата мира. Выходит, месяцев восемь он должен был отсутствовать, до конца февраля - начала марта, так?
- Ничего себе "немного пораньше"! - вырвалось у Димки.
- Вот-вот, и я о том же самом говорю, - кивнул Седой. Он повернулся к Даше. - С кем ты была, когда твой отец был в отъезде?
- С сестрой моей мамы, - ответила Даша. - Она жила у нас на квартире и "пасла" меня. Но, честное слово, я не помню, сколько отсутствовал отец. Это могло быть два месяца, а могло быть восемь. Для меня все это время слилось в какой-то один бесконечно долгий день ожидания, если вы понимаете, о чем я.
- Понимаем, - сказал Седой. - Так почему бы тебе не смыться к сестре твоей матери?
- Потому что она тоже умерла, - ответила Даша. - Полтора года назад. Иначе бы, конечно, я поехала к ней - и папа, вернувшись домой, сразу сообразил бы, где меня искать.
Угу… - задумчиво пробормотал Седой. - Хорошо, теперь дайте мне ещё раз посмотреть все, что вы нарыли.
Ему предьявили груду вещиц, хотя бы косвенно связанных с Аргентиной, а документы лежали на столе. Седой стал раскладывать все, "нарытое ребятами" - включая карточки мясного ресторана - рядами и столбиками, наподобие пасьянса.
В какой-то момент он опять достал свою книжку, "По следам человека со шрамом", и, найдя нужную страницу, сверился с ней.
- Погоди! - вмешался Ленька. - Я вспомнил, писали о Бормане, что, если он уцелел, то может скрываться в Парагвае или Аргентине. Ты считаешь, Дашин отец охотился за Борманом?
- Нет, я так не считаю, - ответил Седой. - С книжкой я сверялся по другому поводу. Хотя, конечно, все может быть… Ага, а вот это уже интересно!.. - он пододвинул к себе рекламные листки авиакомпаний и красиво (или - не очень красиво, насколько дело касалось Аэрофлота) расписания рейсов и сведения о маршрутах.
- Так, говоришь, твой отец попал в Аргентину через Бразилию? обратился он к Даше.
- Ну да, - кивнула она. - А в чем дело?
- А в том… - Седой резко поднял голову. - Вы уверены, что в ящике с документами больше ничего интересного нет?
- В общем, уверена, но… - Даша потянула ящик на себя. - Но давай ещё раз проверим.
Она вытянула ящик так далеко, что он выехал из пазов и чуть не рухнул на пол - ребята еле успели его подхватить.
- Сам видишь, больше ничего интересного, - сказала Даша Седому.
- Да, странно, странно, - Седой покачивал головой. - Хоть что-то ещё должно быть… Постойте! - он забрал ящик у ребят и положил его на стол. Он короче стола сантиметров на десять, видите?
- Ну и что? - сказал Юрка. - Глубина ящика и должна быть меньше ширины стола, чтобы ящик нормально задвигался.
- Но не настолько… - пробормотал Седой. Он присел на корточки и поглядел в пустой проем, оставшийся от ящика. Просунув руку, он что-то пощупал. - Кажется, понадобится отвертка… Хотя, нет, так отойдет, - он что-то потянул, что-то щелкнуло и, когда он вытащил руку, в ней были две маленькие плоские коробочки.
- Ой! - ахнула Даша. - У папы был тайник?
- Как видишь, да.
- И что там, в этих коробочках?
- Сейчас посмотрим, - и Седой открыл первую.
Ребята оцепенели от изумления.
Перед ними сверкала золотая звезда Героя Советского Союза.
- Штирлиц!.. - пробормотал Димка. - Точно, Штирлиц!..
- Но почему папа скрывал от меня это? - вопросила потрясенная Даша. Почему не только никогда не показывал, но даже словечком не заикнулся?
- Видно, он получил Героя за такие дела, о которых ещё не время рассказывать. Даже тебе, - сказал Ленька.
- Ой, а что во второй коробочке? - завелась Даша. - Неужели он дважды герой?..
Седой открыл вторую коробочку.
- Ну, знаете… - после долгой, почти бесконечной паузы проговорил опомнившийся первым Димка.
Награда была очень странной - и явно не советской. Более того, крючковатые угловатые буквы, которыми была сделана надпись на ней, не принадлежали ни к русскому, ни к латинскому алфавитам.
- Это ж израильские буквы! - воскликнул Юрка.
- Факт, израильские, - согласился Седой. - А вон ещё и шестиконечная звезда обозначена.
- Но что все это значит?! - возопила Даша.
- Это значит, - сказал Седой, - что теперь мы знаем, что произошло… Но ещё не знаем, кто сводит счеты с твоим отцом. Одно я могу сказать твердо - "профессор Плейшнер" приехал к твоему отцу из Австрии.
- Почему из Австрии? - спросил Ленька.
- Потому! - ответил Седой. И, чуть смягчившись, добавил. - Потому что в этой книге, - он извлек из кармана пиджака "По следам человека со шрамом", - попавшей ко мне, надо сказать, очень вовремя, все расписано.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
КТО ИЗ ЧЕТВЕРЫХ?
Друзья сидели на кухне и слушали объяснения Седого. Седой раскочегарил одну из своих убойных кубинских сигарет и стряхивал пепел в пепельницу каслинского литья, которую Даша принесла из гостиной и поставила перед ним. Денек за окном сиял, погожий и легкий, и стояла та особая городская тишина, когда будто душу отпускает, и когда звоночки дальних трамваев не нарушают эту тишину, а дополняют её. Трамвайные пути действительно пролегали довольно далеко, одни трамваи шли через большой мост Костомаровской набережной, держащий стойку над Яузой, будто крепкий гимнаст, и, обогнув холм Андроникова монастыря, заворачивали к Лефортово, а другие шли вдоль набережной, по тому берегу Яузы, и, минуя шлюзы, устремлялись к Разгуляю. В обычном московском шуме эти звоночки были бы поглощены, не достигли бы слуха, но сейчас они были слышны предельно четко и ясно - так четко и ясно, как будто этими звоночками задавался камертон тишины, хрустально чистый. И такая же хрустальная чистота была в солнечном свете, пятнышками плясавшем на подоконнике. Свет достигал той чистоты высшей пробы, благодаря которой он начинает казаться весомым и материальным, и начинаешь верить, что из сгустившегося света был некогда сотворен весь мир.
- Так вот, - говорил Седой, - твой отец действительно был разведчиком - и, по всей видимости, действительно оказался одним из людей, предотвративших уничтожение Дрезденской галереи. Раз он не был на фронте, раз он всю войну провел на территории Германии, то его высшую боевую награду можно объяснить только так. После войны он стал заниматься розыском уцелевших нацистских преступников. Ленька правильно вспомнил, что очень много крупных нацистов, которым удалось бежать, укрылись в Южной Америке. В основном, в Аргентине и в Парагвае. В моей книге сказано, что аргентинский след Бормана считался самым перспективным. Но ведь не только Борман туда смылся!..
- Так он ездил ловить нацистов, а не к бабушке с дедушкой? - вопросила Даша.
Седой вздохнул.
- Мы никогда не узнаем - если только твой отец сам не скажет - были эти твои бабушка с дедушкой настоящими или поддельными, сфабрикованными для того, чтобы у твоего отца был хороший предлог для пребывания в Аргентине. Точно так же мы никогда не узнаем, действительно ли твой отец получил наследство, или эти деньги - премия за особо хорошую работу, выплаченная под видом наследства. Вот, смотрите, - он выложил на стол проспекты авиакомпаний, - у многих авиакомпаний - у "Аэрофлота", прежде всего, ведь именно "Аэрофлот" должен интересовать нас в первую очередь - нет прямого рейса в Бразилию! Чтобы попасть из Москвы в Бразилию, надо лететь с пересадкой в Аргентине! Но, по словам твоего отца, он летел с точностью наоборот - через Бразилию! Как он мог это сделать, каким рейсом, зачем? Но, если он говорит правду - а я думаю, мы все согласимся, что тут он наверняка говорил правду! - то объяснение такому кружному маршруту может быть только одно: он летел так, чтобы замести следы! Что за следы, почему их нужно было заметать? И почему он провел в Аргентине больше полугода? И вот тут мы подходим к самому интересному. Аргентина, в которой была военная диктатура, отказывалась выдавать нацистских преступников. То есть, прямо не отказывалась, это было бы слишком скандально, но начинались отговорки, оттяжки во времени, мол, надо ещё проверить, мол, не слишком убедительные данные, мол, очень вероятно, что за нацистского преступника приняли похожего на него человека… И так до тех пор, пока преступник не успевал скрыться. И вот, приблизительно в то время, когда твой отец последний раз ездил в Аргентину, израильские спецслужбы выследили, захватили в Буэнос-Айресе и тайком вывезли, чтобы отдать под суд, одного из главных нацистских преступников - самого Эйхмана! В этой книге, "По следам человека со шрамом", про дело Эйхмана сказано мало и нехотя - естественно, наши не станут нахваливать израильские спецслужбы - но все-таки достаточно, чтобы сделать какие-то выводы. Захватили его, конечно, блестяще! А вот как удалось его выследить и опознать, до сих пор остается загадкой. Главную заслугу приписывают Международному центру по розыску нацистских палачей находящейся в Вене общественной организации, которую возглавляет Симон Визенталь. Но…
- Ты считаешь, что "профессор Плейшнер" - из Вены, от Симона Визенталя? - перебил Юрка.
- Уверен в этом, - сказал Седой. - И следующий вопрос: за что еще, кроме поимки Эйхмана, Дашин отец мог получить крупную израильскую награду? Скорее всего, во время своей разведывательной деятельности он как-то пересекался с Эйхманом. И не только мог опознать его в лицо, но и догадывался, где тот мог спрятаться после войны. И он принял участие в операции - действуя в контакте либо с центром Симона Визенталя, либо непосредственно с израильскими спецслужбами! Возможно, именно он выследил Эйхмана первым - и сама идея операции по его тайному захвату и вывозу из Аргентины принадлежала ему!..
- Но ведь Израиль - один из наших главных врагов!.. - воскликнула Даша. - Как же отец мог…
- В том-то и дело! - сказал Седой. - И вот тут возникает главный вопрос: действовал твой отец по заданию начальства или по личной инициативе? Если по заданию начальства - это одно. Это значит, что спецслужбы даже враждебных стран решили, что в деле охоты за нацистами никаких разногласий быть не может и надо тайно действовать рука об руку. Тайно - потому что при любом намеке на контакты с Израилем смертельно обидятся все арабы, союзники СССР, и буча поднимется ещё та. А если твой отец действовал по личной инициативе - скажем, поехал в Аргентину совсем с другим заданием, но, натолкнувшись на Эйхмана, решил, что этому подонку ни в коем случае нельзя дать уйти, и ради этого можно даже пойти на контакт со спецслужбой враждебной страны - это другое. В первом случае, твоего отца похитили бывшие нацисты, которые до сих пор выслеживают по всему свету всех участников операции по поимке Эйхмана, чтобы им отомстить. И можно обращаться за помощью к сослуживцам твоего отца - потому что перед нашим государством твой отец ни в чем не провинился, он действовал по заданию. Во втором случае, самый вероятный вариант - что твоего отца арестовали его же бывшие коллеги, докопавшись после долгого, в несколько лет, расследования, что он пошел на преступную сделку с врагом, пусть даже ради благородной цели. И в этом втором случае, не то, что нельзя обращаться за помощью вообще непонятно, что делать!
- Отца похитили или арестовали? - у Даши глаза округлились от ужаса.
- Да, - мрачно подтвердил Седой. - Все на том сходится. Вазочка без воды, настежь открытое окно, клок кошачьей шерсти в коридоре и насмерть перепуганный кот, спешно срезанная розочка, которая, в итоге, оказалась вон в той щели… И что за фотографию сжег твой отец? Фотографию Эйхмана - или фотографию кого-то из своих союзников, лица которого никто не должен знать?.. В общем, смотрите, что получается. В Москву прибывает представитель Центра Симона Визенталя и требует срочной встречи с твоим отцом. Отец назначает встречу - и при этом они договариваются, что, в случае неприятных неожиданностей, на окне будет стоять вазочка венецианского стекла, и человек из Вены, увидев эту вазочку, ни в коем случае в квартиру входить не должен. И, конечно, вазочка должна стоять на закрытом окне - пусть у самого внешнего стекла, чтобы её хорошо было видно с улицы, но на закрытом, чтобы её случайным порывом ветра не свалило, она ведь легкая и хрупкая, или чтобы с ней какой-нибудь другой неприятности не стряслось… Это я так, к слову отмечаю, потому что момент важный. Поехали дальше. Скорей всего, "профессор Плейшнер" вышел на связь с твоим отцом сегодня утром, потому что все происходит очень быстро. Твой отец, получив предупреждение, только успевает сжечь какую-то фотографию, как к нему являются незваные гости. Твой отец встречает их с вазочкой и со срочно срезанным цветком - якобы, он как раз собирался на кухне цветок поставить, для уюта. Его хватают так, что он не успевает ни воды налить в вазочку, ни окно закрыть. Только ставит вазочку на подоконник, как руки ему выкручивают, цветок летит в сторону. Ему остается надеяться, что и на открытом окне с пустой, не утяжеленной водой, вазочкой ничего не случится. Его волокут к выходу, по пути кому-то из его похитителей подворачивается под ноги кот - и он дает коту крепкий пинок. Кошачья шерсть в прихожей - вы видели, где и как прилип этот клочок шерсти - говорит о том, что кот здорово врезался в стену и после этого сразу забился в укромный угол и затих с испугу. И тут они слышат, как в замке поворачивается ключ - это ты идешь. Они быстро прячутся - скорей всего, в ваш большой стенной шкаф в коридоре, больше некуда - и предупреждают твоего отца: только пикни, только позови на помощь - твоей дочери не жить. Ты ищешь отца… Кстати, обрати внимание, кот уже в квартире, но сидит в углу у двери так тихо, очухиваясь после пинка, что ты его не замечаешь… Потом ты выходишь, они выводят или выволакивают твоего отца из квартиры, и, понимая, что ты сейчас опять вернешься, поднимаются этажом выше - чтобы с тобой и с твоими друзьями случайно не столкнуться. Вот, около двери на чердак я нашел совсем свежую пуговицу, явно потерянную только что…
- Я не уверена, но, кажется, это пуговица отца… - Даша говорила совсем тихо, и голос ей изменял.