Борис Патон – один из инициаторов создания и сохранения общего научного пространства в рамках Содружества Независимых Государств. В 1993 году была создана Международная ассоциация Академий наук (МААН), объединившая национальные академии 15 стран Европы и Азии. Борис Евгеньевич является бессменным президентом этой ассоциации. Под его руководством работает Научный совет МААН по новым материалам. МААН организовывает крупные международные форумы ученых, безвалютный обмен периодикой и монографической литературой, научной информацией. Одно из первых мест в деятельности этой авторитетной международной организации, поддерживаемой ЮНЕСКО, занимает издательская деятельность, пропаганда достижений ученых.
Академик Патон является почетным президентом Международной инженерной академии, членом Европейской академии, почетным членом Римского клуба, Международной академии технологических наук, почетным членом Международной академии наук, образования и искусств, Международной астронавтической академии, иностранным членом академий, университетов и научно-технических обществ многих стран.
Борис Евгеньевич проводил и продолжает проводить большую общественную работу. Его многократно избирали депутатом Верховного Совета СССР и УССР, членом Президиума Верховного Совета УССР, членом Центрального комитета КПСС и Коммунистической партии Украины, он был руководителем и членом различных высоких комитетов и комиссий. Борис Евгеньевич постоянно заботился и заботится об улучшении экономического и социального положения своих избирателей, всегда с огромным чувством долга откликается на их просьбы. Его умение выслушать человека, независимо от того, с каким вопросом он пришел, уникально. Он делает все, чтобы поддержать полезное дело или помочь правильным решением.
Борис Евгеньевич – человек выдающейся организованности, деловитости, редкой способности безошибочно схватывать главное, мгновенно принимать верное решение. Его многогранность и работоспособность поражают окружающих. Только благодаря глубокому чувству личной ответственности перед государством, народом, собственной совестью он успешно работает и справляется с такой нагрузкой. Помогает ему в этом хорошая физическая форма, сохранившаяся благодаря активному образу жизни, регулярным и увлеченным занятиям спортом – теннисом, водными лыжами, плаванием.
Долгие годы дружит и сотрудничает с Борисом Евгеньевичем Патоном президент Российской академии наук академик Ю. С. Осипов, который, характеризуя его, сказал: "Жизнь Б. Е. Патона – в науке, в сфере организации научных исследований и практической реализации научных достижений, его общественная и государственная деятельность – воистину великий подвиг во имя расцвета науки, во имя будущего".
Этот подвиг оценен по достоинству. За огромные заслуги перед наукой и государством Б. Е. Патон удостоен высоких званий. Он – дважды Герой Социалистического Труда СССР, Герой Украины, кавалер четырех орденов Ленина, орденов Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, Дружбы народов, орденов Державы, князя Ярослава Мудрого IV и V степеней, орденов Российской Федерации "За заслуги перед Отечеством" II степени и Почета, а также ордена Франциска Скорины Республики Беларусь, высшей награды АН СССР – Золотой медали им. М. В. Ломоносова, Серебряной медали им. А. Эйнштейна ЮНЕСКО, Золотой медали Всемирной организации интеллектуальной собственности, многих других наград и знаков отличия, лауреат Ленинской и Государственных премий СССР и Украины в области науки и техники.
Но все это – общественная оценка его деятельности.
В семье же его просто любят, потому что Борис Евгеньевич – заботливый муж, добрый отец и дедушка. Его супруга, Ольга Борисовна, – научный сотрудник Института механики НАН Украины, лауреат Государственной премии УССР; дочь Евгения – известный молекулярный биолог, профессор, доктор биологических наук, член-корреспондент НАН Украины, заслуженный деятель науки Украины [1] . Внучка Оля окончила Киевский национальный университет имени Тараса Шевченко по специальности юрист-международник. Сейчас она учится в аспирантуре этого университета и работает в Международном центре электронно-лучевых технологий.
Родной брат Бориса Евгеньевича, Владимир Евгеньевич Патон, всю жизнь работал в Институте электросварки. Талантливый конструктор, В. Патон создал много оригинальных сварочных автоматов и полуавтоматов, аппаратуру для технологических экспериментов в космосе, ракетно-космических технологий, микроплазменной сварки, для сварки магистральных трубопроводов. Владимир Евгеньевич – один из основателей Опытного конструкторско-технологического бюро ИЭС им. Е. О. Патона. Он – участник Великой Отечественной войны; под руководством Е. О. Патона Владимир Патон работал на Урале над созданием линий сварки бронекорпусов танков и другого вооружения. Кандидат технических наук В. Е. Патон был лауреатом Государственных премий СССР, УССР и Премии Совета Министров СССР. В 1987 году Владимир Евгеньевич безвременно ушел из жизни.
* * *
Борис Патон безгранично предан науке, институту, академии, Отечеству. Граждане Украины, России, других стран СНГ и дальнего зарубежья, научно-техническая и творческая интеллигенция многих стран мира относятся к нему с искренним и огромным уважением.
Сегодня нельзя представить Институт электросварки и Национальную академию наук Украины без Патона. Его житейская мудрость, огромный опыт, международный авторитет в науке и обществе позволили сохранить научный потенциал Украины.
В 1998 году на праздновании восьмидесятилетия академии и ее президента огромный зал дворца "Украина" овацией встретил сообщение о присвоении Б. Е. Патону, первому в государстве, звания Героя Украины.
Но награды для Патона не главное. Он спокойно относится к своей невероятной славе, поскольку Борис Евгеньевич никогда не стремился к ней…
Б. Е. Патону, как дважды Герою Социалистического Труда, на его родине – в Киеве, на улице Богдана Хмельницкого установлен бронзовый бюст, выполненный народным художником УССР О. П. Скобликовым. В начале 1990-х годов Борис Евгеньевич обратился к правительству с просьбой снять бюст, но ему было отказано. Леонид Кравчук ответил: "Пусть стоит. Не вы его ставили. На то было государственное постановление". – "Я не люблю свой бронзовый бюст, – признается ученый. – Когда иду по улице и вижу себя на пьедестале, мне кажется, что я уже ушел в другой мир. Памятник установили, потому что я стал дважды Героем Соцтруда, такой у властей был обычай".
Вот так обстоят дела со славой. А рабочий день Бориса Евгеньевича по-прежнему насыщен делами. Он приезжает в Институт электросварки к 10 часам утра, там и обедает. К четырем часам дня едет в Президиум Академии. Домой – только в половине девятого вечера, а то и позже. Часто с большой папкой, полной документов, подлежащих рассмотрению. А на выходные берет домой стопку иностранной литературы. Выкраивает время для бассейна.
Многих интересует, как Борису Евгеньевичу в его годы удается сохранить работоспособность и удивительный интерес к жизни. В этом плане он придерживается взглядов знаменитого врача Амосова, его идей омоложения. "Амосов был близким мне человеком, честным и бескорыстным, – говорил Борис Евгеньевич в одном из интервью. – Он не только врач, он философ, писатель, кибернетик, человек, который резал всем правду в глаза, а это не многим дано… Я очень дружил с Амосовым. Его смерть стала для меня большой потерей. Я недавно открыл мемориальную доску на улице Амосова. Ее сделали возле киевского института Николая Михайловича. Он был мыслитель, ученый, хирург от Бога. И, главное, был бессребреником.
Амосовская теория омоложения захватила и меня. Амосов немного переборщил с уровнем нагрузок, но они нужны и важны. Раньше я занимался теннисом и водными лыжами. Но в 77 лет упал и сломал тазобедренный сустав – прилетел из командировки и сразу отправился на Днепр, на лыжах кататься. Перенес операцию, с помощью физкультуры за два месяца отказался от костылей и палок, но с тех пор врачи запретили прыжковые нагрузки. Сейчас занимаюсь только плаванием".
Вот как рассказывает о Патоне Анатолий Кржевин, генеральный директор ЗАО "Наука – спорт": "Борис Евгеньевич всегда строго придерживался того мнения, что, будучи руководителем, обязан создавать места отдыха для своих сотрудников. Именно поэтому были построены великолепные здравницы на Черном и Азовском морях, создан наш спортивный комплекс.
Я возглавляю спорткомплекс с 1985 года. До этого работал здесь же тренером по теннису. С Борисом Евгеньевичем работаю и дружу уже почти тридцать лет. Меня всегда удивляло, что столь занятой человек никогда не опаздывал на тренировки, а если ему и случалось задержаться, то всегда звонил и предупреждал. Он всегда очень внимательно относился ко всем сотрудникам комплекса.
В теннис Борис Евгеньевич играет действительно замечательно [2] . Практически всегда выигрывает, но и не обижается, если проигрывает. Последний гейм всегда посвящает любимому человеку, но не признается, кому именно. Он всегда добивается поставленной цели и желаемого результата. Если хочет кого-то обыграть – сделает это обязательно, не считаясь с тем, какие усилия для этого необходимо приложить. Интересно, что с одинаковым азартом он играет как в теннис, так и в старые, как мир, "уголки".
Несколько лет назад Борис Евгеньевич перенес серьезную травму (плохо "вышел" из воды, когда катался на водных лыжах) и операцию. Честно говоря, мы думали, что заниматься спортом он больше не будет. Но не тут-то было. За очень короткий срок Борис Евгеньевич практически полностью восстановил спортивную форму.
Кстати, Борис Евгеньевич знает массу анекдотов, и всегда был прекрасным тамадой.
Когда он веселится, грустить невозможно.
Почти тридцать лет каждую субботу и вторник я общаюсь с этим замечательным человеком. До сих пор удивляюсь его жизненным силам и оптимизму, умению жить, принося радость всем тем, кто его окружает".
Борису Патону довелось работать при многих вождях, близко общаться с Хрущевым, Брежневым, Андроповым, Горбачевым, Путиным, Кучмой. Жизнь уберегла его от репрессий, как и отца. "Может, власти понимали, что мы делаем для державы что-то полезное, – заметил как-то Борис Евгеньевич. – Я с 1953 года работаю директором Института электросварки, а с 1962-го – президентом академии. Так вот, спрашивают: как же это так, что при всех советских вождях я оставался на своих должностях? А ответ простой: я работал. Вместе, конечно, со своим коллективом. И вожди понимали, что я вреда им не приношу, а польза от меня есть. Если же меня куда-то выгнать, то дело развалится. Нет науки, нет государства… Об этом руководители любят говорить, но очень мало делают для укрепления и развития науки".
Патон считает, что политика – это не та сфера, в которую надо стремиться. Счастье творчества – главный стимул его жизни.
Он ощущал свою необходимость делу науки всегда, даже в те тяжелые дни 1991 года, когда толпа, то ли возбужденная свободой, то ли по чьему-то наущению, кричала под окнами кабинета президента Национальной академии наук Украины: "Патона с трона!"
Как вспоминает его соратник по институту, заслуженный деятель науки и техники Украины академик Б. И. Медовар: "Это был страшный год. Кто-то систематически клал венки из цветов у подножья памятника дважды Герою Социалистического Труда Б. Е. Патону – словно на могилу. Депутат Верховного Совета Украины Скорик, ее дочь и другие устроили пикетирование президиума. На плакатах надпись "Геть Патона!" И никто из высокого начальства не вступился ни за великого ученого, ни за академию! А ведь Б. Е. Патон – это глыба, целая эпоха, удивительное сочетание огромного таланта и замечательных человеческих качеств.
Так что его путь не устлан розами. Есть и много шипов…"
Сам же Борис Патон в одном из интервью того времени так отреагировал на нападки толпы: "Я не крыса, чтобы убегать с тонущего корабля!"
То время запомнилось украинским ученым и академикам холодными неотапливаемыми кабинетами и лабораториями, электропитанием, которое подавалось по расписанию, неработающими лифтами, отсутствием средств не только на новое оборудование, но и на канцтовары, многомесячными задержками заработной платы.
Как отмечается во вступительной статье "Життєвий i творчий шлях Бориса Євгеновича Патона" к "Бiблiографiï президента НАН Украïни академiка НАН Украïни Б. Є. Патона", за пять лет, с 1992 по 1996 год, финансирование науки государством по отношению к величине ВВП сократилось в 3,5 раза, а с учетом уменьшения самого ВВП в Украине примерно на две трети в действительности уменьшилось в 10 раз. В стране начался процесс "утечки мозгов": в период с 1992 по 1996 год в европейские страны и США переехали 350 ученых, среди которых 200 кандидатов и 70 докторов наук. А из академии по причине невыплаты заработной платы уволились около 3500 ученых. Кризис в экономике Украины привел к тому, что за эти годы значительные потери понесла материально-техническая база академии, которая создавалась десятилетиями, а численность ее работников сократилась в 4 раза.
Ценой огромных усилий президиум академии и ее президент добились правового обеспечения существования академии как самоуправляемой научной организации, причем решающую роль в этом сыграл высокий авторитет Бориса Евгеньевича Патона. Именно он стал инициатором и основной движущей силой в реформировании академии применительно к новым условиям. Уже со второй половины 1990-х годов началось возрождение науки и повышение ее роли в решении важнейших задач, стоящих перед экономикой, политикой, культурой.
Продолженная под руководством Патона работа по реформированию Национальной академии наук Украины позволила ей остаться не только ведущей научной организацией страны, но и одним из признанных научных центров мира.
Дискуссии о феномене творческого долголетия Бориса Евгеньевича Патона, беспрецедентном не только для украинской, но и для мировой науки, не утихают вот уже более двадцати лет. Признавая наличие у него, что называется, Божьего дара, все, кто знал этого гениального ученого и организатора науки и работал под его руководством, сходятся в одном: вся его жизнь – непрерывное подвижничество. На каждом этапе развития страны и общества Б. Е. Патон современен и безгранично предан науке. И главной поддержкой на его нелегком и длинном пути ее служению было и остается чувство высочайшей ответственности за дело, которому так же, как и его отец, он посвятил всю свою жизнь.
О себе Борис Евгеньевич говорить не любит и не хочет. Но когда он размышляет о проблемах науки, о времени, в котором довелось жить и работать, о судьбах страны, о будущем – перед нами раскрывается гигантская личность ученого и человека.
В свое время Сергей Королев, говоря о качествах, необходимых организатору науки, отметил целеустремленность. Он перечислил ученых, которые, на его взгляд, сумели выбрать высокую цель и идут к ней… Первым среди современников Королев назвал Бориса Евгеньевича Патона. И прибавил: "Скоро все поймут, сколь много он дает стране, науке и как много даст в будущем". Главный конструктор считал наиболее привлекательной чертой Бориса Патона "рыцарственность". Он говорил также о бесстрашии, о широком благородстве и великодушии Патона.
Сам Борис Евгеньевич так писал о том, какими качествами должен обладать ученый: "В ученом я ценю прежде всего целеустремленность, идеи и одержимость. Ученый не должен бояться трудностей, бюрократизма, ведомственных барьеров, рутинерства. Он должен их преодолевать, а не ожидать того, чтобы это сделал кто-то другой. Ученый, наконец, должен всегда помнить о конечной цели своего исследования и его пользе для общества. Ученый должен быть принципиальным, честным и доброжелательным. Он должен любить людей и юмор".
А вот ответ Патона на вопрос о том, что может сделать каждый: "Каждый человек – именно каждый! – должен вдуматься и перечеркнуть для себя успокоительную формулу: дело можно повести и так, и иначе, можно все радикально менять, а можно не менять, не перестраиваться, идти прежними спокойными путями. А эти спокойные пути, между прочим, вели нас в тупик. И в экономике, промышленности, науке, и в решении задач повышения реальных доходов населения… Еще древние мыслители поняли, что именно человек, человеческая жизнь – это мерило всего".
Борис Евгеньевич считает, что демократия – это не вещь в себе, которую хочешь – вводи в действие, а не хочешь – придерживай: "Демократия – это, говоря в инженерных терминах, некий эффективный внутренний механизм управления общественными процессами, а значит, и народным хозяйством. Без этого механизма машина дает, и мы уже видели это, серьезные сбои, нередко трагические. Общество должно… следить за тем, чтобы он не работал впустую, чтобы слова не оставались словами. И чтобы сам этот механизм не давал сбоев, не опирался на словесные модели, которые неадекватны истине, не подменял демократию демагогией, и это еще, к сожалению, бывает".
Высокая культура, доброжелательность в общении, по мнению Бориса Патона, не только украшают, но и продлевают нашу жизнь: "Думаю, каждый человек в своей практике найдет пример того, как из-за кем-то без причины испорченного настроения у тебя целый день все валится из рук. Должен сказать, что в части элементарной культуры, прежде всего в быту, мы многое упустили. Люди часто просто рычат друг на друга, забывают о таких словах, как "пожалуйста", "извините", "спасибо". Это потеря первейших народных традиций… Думаю, мы в ужас пришли бы, если бы медики подсчитали, насколько сокращает нашу жизнь низкая культура общения, недоброжелательность. В этой сфере благих пожеланий мало, здесь кто-то должен взяться за дело, начать, если хотите, массовое движение за высокую культуру. И получить результат. Хорошее слово, доверие, честность, доброжелательность – это еще и важнейшие антибюрократические факторы".
Привыкший жить в стремительном ритме, Патон умеет ценить время: "Даже трудно представить себе, как много мы теряем из-за затягивания сроков разработки, согласования, освоения, да и вообще реализации любого дела. На проект, который нужно сделать за месяцы, у нас уходят годы; подготовка к производству машины, которая могла бы занять год, у нас занимает десять лет; то, что можно оперативно решить за несколько часов, согласуем месяцы. При этом ряд организаций имеет опыт решения аналогичных задач в сжатые сроки. В новых условиях хозяйствования нужно многократно – именно многократно! – сокращать сроки исследований и разработок, и это должно стать руководством к действию".
Великий практик, как и его отец, Борис Евгеньевич всегда говорил о громадной роли фундаментальных исследований: "Мы особо остро ощущаем важность фундаментальных исследований, без них большинства наших нынешних успехов просто не было бы. В частности, только глубокие исследования физиков, химиков, математиков сделали возможным появление целой гаммы так называемых революционных технологий. И вот еще что – наличие в институтах собственной опытно-конструкторской и экспериментальной базы во многих случаях решающим образом способствует развитию фундаментальных наук…
О значении фундаментального знания сейчас говорят много, часто с опаской за его судьбу. Но думаю, что ни при каких условиях фундаментальная наука не будет принесена в жертву чему бы то ни было – в ней наше будущее, судьбы техники и технологий, всех наших практических дел.