- Оставляем, - ответил Проворный. - Мы, ласточки, на домах, где строим гнезда, чертим знаки для птиц, которые прилетают после нас. Смотрите… - Проворный спрыгнул на песок и сделал лапкой несколько крестиков на песке. - Это значит: не вейте здесь гнездо, в доме живет кот. А вот это значит: спокойные хозяева, в саду много мошек, глина и солома для гнезда за конюшней.
- Прекрасно, - обрадовался доктор, я и не подозревал, что у птиц есть своя азбука.
- Но у других птиц она другая. У дроздов свои собственные значки, они оставляют царапины на камнях: "В винограднике много улиток, лучше разбивать их здесь". Дело в том, что дрозды любят лакомиться улитками, но если бросать их пустые раковины где попало, улитки покинут виноградник. А крачки оставляют на прибрежных деревьях свои пометки. Длинные черточки означают рыбные места.
- Наверняка у зверей тоже есть что-то похожее, - сказал доктор. - Если уж люди выдумали письменность, то чем хуже животные? Они ведь ничуть не глупее людей. Если мы возьмем значки всех зверей и птиц, то у пас получится всеобщая звериная азбука! Вот тогда ласточкина почта заработает по-настоящему.
- Мне кажется, - вмешался О’Скалли, - что звери завалят вас письмами, доктор. У меня все спрашивают, что вы едите на завтрак, как одеваетесь и прочие глупости.
- Ну и пусть заваливают, - не смутился доктор, - я с удовольствием буду отвечать на их письма.
Когда стемнело, филозавр посадил Джона Дулиттла и О’Скалли к себе на спину и переправил их на берег Фантиппо.
На следующее же утро доктор Дулиттл направился к королю. Король Коко сидел у входа во дворец и сосал леденец. На шее у него висела ленточка с еще одним леденцом, большим, плоским и зеленым. Время от времени король подносил его к глазам и смотрел сквозь него на мир. Он видел, как белые люди смотрят сквозь очки, и ему захотелось подражать им. Но он правильно рассудил, что смотреть сквозь леденец приятнее и вкуснее: леденец можно полизать.
На подносе перед королем лежали еще леденцы. Он очень любил сладкое и поэтому был толстым, как бочка.
- Ваше королевское величество, - сказал доктор, - я готов открыть в Фантиппо почту, которая будет отправлять письма в другие страны, если, конечно, ваше королевское величество согласится меня выслушать.
- Мое королевское величество согласилось тебя выслушать, - ответил король Коко и протянул доктору поднос с леденцами. - Угощайся, такие вкусные леденцы готовят только на моей кухне.
Джон Дулиттл взял розовый леденец и сунул его в рот. Леденец и вправду был очень вкусный.
- Ваше величество, - начал доктор Дулиттл, - я уже научил почтальонов разносить письма по Фантиппо, но отправлять письма в другие страны намного сложнее. Корабли сюда почти не заходят. Поэтому я предлагаю создать еще одну почту - для отправки писем за границу. Она так и будет называться - Заграничная Почта Королевства Фантиппо.
- Название мне нравится, - одобрительно кивнул головой король Коко и сунул в рот еще один леденец.
- Но эта почта будет не на берегу, - продолжал доктор Дулиттл, - а на большом плоту в море. Плот будет стоять на якоре рядом с… - доктор вовремя удержался, чтобы не произнести вслух ужасное название острова. - Не то чтобы рядом, а так, в сторонке от острова, о котором я как-то вам рассказывал.
- А вот это мне не нравится, - нахмурил брови король.
- Вашему королевскому величеству нечего опасаться, - уговаривал короля доктор, - никто из ваших подданных никогда не попадет на остров. Мы поставим плот на якорь подальше от острова, и я сам прослежу, чтобы никто из жителей Фантиппо не высадился на берег. Если кто-то захочет отправить письмо в другую страну, ему достаточно будет доставить письмо ко мне на плот.
- Я даю тебе мое королевское согласие, - ответил король. - Но чтобы на всех марках был нарисован я, в короне и с леденцом.
- Конечно, конечно, - поспешил согласиться доктор. Он не имел ничего против короны и леденца.
А через полчаса Джон Дулиттл приказал Проворному разослать гонцов во все уголки земного шара с известием, что знаменитый звериный доктор вызывает к себе вожаков всех птиц: чаек, корольков, сорок, коршунов, дроздов, чижей, диких гусей и даже пингвинов.
Гонцы разлетелись, и уже через три дня на острове Ничьем яблоку негде было упасть от пернатых. А какой там стоял гомон! Птицы чирикали, клекотали, каркали, щебетали, свистели.
Доктор Дулиттл сел в большую красивую лодку, которую ему подарил король Коко, и поплыл на остров Ничей. Проворный сидел у него на плече. Птичьи вожаки ждали доктора в большой долине у подножия холма. Прилетели все: от крохотной птички колибри до огромного буревестника.
Когда Джон Дулиттл рассказал, что он хочет сделать, птицы обрадовались, зашумели и захлопали крыльями. Они свистели и щебетали так громко, что было слышно даже на берегу Фантиппо, а туземцы потом еще долго говорили шепотом о страшной битве драконов на заколдованном острове.
Итак, птицы согласились помогать доктору Дулиттлу и разлетелись по родным местам. А доктор вернулся домой и хорошенько выспался.
А еще через три дня был готов плот Он был очень большой, и на нем стоял домик с комнатами для доктора и его зверей, со шкафами, ящиками и полками для писем, с запасом марок, конвертов, клея и сургуча.
Плот вывели в море и поставили на якорь между берегом Фантиппо и островом Ничьим. Доктор и его звери поселились на плоту. Крякки, как обычно, день-деньской мела, убирала, стряпала. О’Скалли поначалу ворчал, что на плоту скучно, что там нет ни крыс, ни кошек, а потом нашел себе увлекательное занятие. Днем он громким лаем пугал стайки рыб и гонялся за вылезавшими на плот крабами, а ночью сторожил почту. Бу-Бу продавала марки.
Первое письмо по ласточкиной почте отправил сам король Коко. Рано утром он приплыл к плоту на лодке и спросил:
- Какая почта самая быстрая в мире?
‘ - Английская почта гордится тем, что письмо из Лондона в Канаду идет всего четырнадцать дней, - ответил доктор.
- У меня есть друг, - сказал король, - он уехал в Алабаму и открыл там собственное дело. Он чистит обувь. Я написал ему письмо и хочу посмотреть, как скоро получу на него ответ.
Джон Дулиттл хотел было возразить королю, что его почта еще не начала работать, что до Алабамы очень далеко, но Проворный прыгнул на плечо к доктору и шепнул:
- Отдайте это письмо мне, утрем нос английской почте.
Проворный позвал Щебетунью-послаиницу и сказал ей:
- Отнеси это письмо на Азорские острова. Найди там белохвостых жаворонков. Они со дня на день должны улететь в Америку. Передай им письмо и попроси доставить по адресу.
Щебетунья молнией взлетела в небо и исчезла из глаз.
Когда его королевское величество проснулся следующим утром, на столе рядом с тарелкой с леденцами лежал ответ из Алабамы.
Часть вторая
Глава 1. Необыкновенная почта
Никто, даже сам доктор Дулиттл, не предполагал, что так быстро и исправно заработает ласточкина почта и чта столько удивительных приключений ему придется пережить.
Конечно, дело это было новое, никем не опробованное, и не все сразу наладилось. Каждый новый день приносил доктору загадки и головоломки, и ему приходилось вертеться белкой в колесе, чтобы почта работала без перебоев. Он трудился с утра до ночи, не щадил ни себя, ни своих почтальонов и к вечеру падал с ног от усталости. Но он не жаловался, и только Крякки непрестанно ворчала:
- Когда же это кончится? Пожалейте себя, доктор! Объявите всем, что завтра почта выходная, и поспите вдоволь.
А такой почты свет еще не видывал! Во-первых, она размещалась на плоту. Во-вторых, почтальонами были птицы. А в-третьих, каждого посетителя встречали как гостя: угощали чаем и булочками. Дамам из Фантиппо так понравились испеченные уткой булочки, что они стали приплывать на плот каждый день. Пришлось доктору соорудить на другом краю плота большой навес, поставить под ним столы и принимать там гостей. Дамы приезжали с детьми, подолгу сидели в тени навеса, распивали чай, а их мальчишки в это время удили рыбу. Частенько даже сам король Коко, посещал почту, чтобы попить чаю с булочками.
А еще доктор Дулиттл позаботился о перьях. В те времена не было стальных перьев, и люди использовали гусиные. Даже на почте в Англии стояли чернильницы, а рядом лежали заточенные гусиные перья, чтобы любой мог написать письмо и тут же его отправить. Но они были плохо очинены, скрипели, царапали бумагу, оставляли кляксы. Доктор Дулиттл отказался от гусиных перьев, а попросил у буревестников и чаек, прилетавших к нему, по паре перьев из их хвостов. Писать ими было намного проще.
В самом углу стоял небольшой стол с чернильницей, полной красных чернил, и с пером из хвоста павлина. Там писали письма влюбленные. Необычные чернила и красивое пестрое перо помогало им найти самые нежные и цветистые слова для своих подружек.
А еще клей. Без клея не может работать ни одна почта. Мало того что марку надо купить, ее еще надо наклеить на конверт. Для этого обратную сторону марки намазывают клеем. Он высыхает, а потом достаточно марку лизнуть и прижать к конверту. Легко сказать - лизнуть, а если клей горький, кислый или соленый?
Доктор Дулиттл долго искал нужный клей и наконец придумал свой собственный. Он сделал его из сахарного сиропа. Жители Фантиппо очень любили сладости, и как только на почте у доктора Дулиттла появились марки с новым клеем, люди сотнями повалили к нему.
Поначалу доктор не догадывался, зачем жителям Фантиппо понадобилось так много марок. Бу-Бу даже не успевала считать деньги, вырученные за марки. А денег поступало так много, что пришлось везти на плот два больших глиняных горшка. Бу-Бу ссыпала монетки в горшки, а пес О’Скалли сидел рядом и никого к ним не подпускал.
И тут вдруг доктор Дулиттл заметил, что жители Фантиппо понесли марки обратно и стали требовать обратно свои деньги. На всех почтах мира можно сдать марки назад и получить за них деньги, если, конечно, марки не грязные и не рваные. Но про клей ни в каких почтовых правилах не сказано ни слова. Так что, если хочешь, слизывай его и неси марку обратно!
Конечно же марки продаются не для того, чтобы любой лакомка мог слизать с них сладкий клей. Пришлось доктору Дулиттлу добавить в клей лакричного сока.
В один прекрасный день на почту заглянул брат короля Коко. Он умудрился подхватить простуду в Африке и непрерывно кашлял.
- Пять кхе-кхе-кхе… марок в один пенни, кхе-кхе-кхе. И что-нибудь от кашля… кхе-кхе-кхе, - не проговорил, а прокашлял брат короля.
Доктор тут же выдал брату короля микстуру от кашля и пять марок в один пенни. И вдруг его осенило - а что, если добавить в клей лекарство?
Скоро на почте доктора Дулиттла стали продаваться марки от бронхита, марки от ангины и даже марки от живота.
Как-то вечером О’Скалли запер дверь, повесил на нее табличку "Закрыто" и вернулся в почтовый домик. Теперь, когда дела пошли на лад, доктору Дулиттлу уже не надо было работать день и ночь напролет. Поэтому О’Скалли застал Джона Дулиттла в кресле, с ногами на столе и с любимой трубкой в зубах.
- А славно мы поработали, - сказал доктор и улыбнулся. - Вот теперь у нас наконец есть настоящая почта.
О'Скалли устроился возле кресла и ответил:
- Да, другой такой почты во всем мире не сыщешь.
- Днем с огнем не сыщешь, - согласился с ним Хрюкки. - Кстати, доктор, не пора ли нам зажечь огни ми плоту, уже смеркается. А то, чего доброго, опять появится фрегат и в темноте налетит на нас. Снова начнутся разговоры про колбасу для экипажа, а я это ужас как не люблю!
- Пора, - ответил доктор, и поросенок подхватил фонари и выбежал наружу. Доктор тем временем продолжал беседовать с О’Скалли.
- Подумать только, мы открыли почту больше недели тому назад, а я не написал еще ни одного письма! Где же это видано - жить на почте и не писать писем? Всю жизнь, как только я собирался написать письмо, у меня не оказывалось под рукой марки. А теперь у меня марок хоть на сотню писем, а я никому не пишу.
- А вы напишите знакомым зверям, - посоветовал О’Скалли. - В лошадиный приют или моим приятелям Скоку и Тобби.
- Скок и Тобби небось бродят вместе с цирком по всей Англии; - возразил доктор. - Их не найдет ни один почтальон. Конечно, я мог бы написать Саре, но не помню ее адреса.
- А я знаю, кому вы должны написать! - воскликнул О’Скалли. - Мэтьюзу Маггу! И заодно передайте привет от меня его собакам.
- Но ведь ни он, ни его собаки не умеют читать.
- Зато его жена Теодора и читает и пишет, - не сдавался О’Скалли.
- Но о чем же я ему напишу? - спросил доктор. - Рассказывать о почте слишком долго.
В эту минуту в комнату влетел Проворный и сказал:
- Доктор, увольте нас, ласточек, от работы в городе. Мои почтальоны не могут найти нужный дом, нужную дверь, нужный почтовый ящик. Хотя мы и строим гнезда под крышами домов, птицы мы не городские. Мои ласточки то и дело сбиваются с дороги, путают улицы, а сегодня принесли назад четыре письма. Я сам полетел относить эти письма, но тоже не нашел ни улицы, ни дома.
- Что же делать? - почесал затылок доктор Дулиттл. - Дай-ка мне подумать. Ну конечно! Надо позвать сюда Горлопана.
- А кто такой Горлопан? - спросил Проворный.
- Лондонский воробей, мой давний знакомый, - ответил доктор. - Каждое лето он прилетает ко мне погостить в Паддлеби. А живет он на соборе Святого Павла в ухе Варфоломея.
- Где? - переспросил О’Скалли.
- Снаружи собора вдоль стены стоят статуи святых, - пояснил доктор. - Горлопан свил себе гнездо в ухе святого Варфоломея. Уж кто-кто, а он не заблудится среди домов и улиц. Он-то нас и выручит. Сейчас я напишу ему письмо.
- Написать-то вы напишете, - покачал головой Проворный. - А кто ваше письмо доставит? Ни одна ласточка не отыщет Горлопана в Лондоне.
- Как же я об этом не подумал? - снова почесал затылок доктор Дулиттл. - Что же делать?
- Я знаю, что делать! - воскликнул О'Скалли. - Вы только что ломали голову над тем, что написать Мэтьюзу Магту. Пусть Проворный напишет Горлопану письмо по-птичьи, а вы вложите его в конверт с письмом к Мэтьюзу Маггу. Когда воробей прилетит к вам в Паддлеби, торговец едой для кошек передаст письмо ему.
- Здорово придумано! - обрадовался доктор Дулиттл. - Я всегда говорил, что часто собаки намного умнее своих хозяев.
Он сел к столу, достал бумагу, перо и чернила и принялся писать письмо Мэтьюзу Маггу. Проворный пристроился с другой стороны стола, макнул лапку в чернильницу и вывел на листе несколько закорючек для Горлопана.
- Попросите Мэтьюза присматривать за нашим домом, - сказала Крякки. - Не побил ли град стекла в окнах? Не протекает ли крыша?
Доктор закончил письмо и написал на конверте:
"Многоуважаемому господину Мэтьюзу Маггу, торговцу едой для кошек в Паддлеби-на-Марше".
Щебетунья-посланница вызвалась доставить письмо. Маленькая птичка зажала письмо в клюве и улетела.
Доктор не ждал скорого ответа, потому что Теодора, жена Мэтьюза Магга, не очень-то любила читать да и писала не так уж хорошо, как думал О’Скалли. К тому же Горлопан не мог появиться в Паддлеби раньше, чем через две недели. Его жена, воробьиха, не отпускала его на прогулку в деревню до того, как он научит птенцов всем премудростям городской жизни: клевать овес под самым носом у лошадей, ловко спасаться от кошек, да и мало ли что понадобится знать молодому воробью, чтобы не заблудиться среди путаницы лондонских улиц, не умереть с голоду и не пропасть.
Тем временем жизнь на почтовом плоту шла своим чередом. Бу-Бу, Крякки, тяни-толкаю, белой мыши и О’Скалли там нравилось. Иногда, правда, им становилось скучно, и тогда они направлялись на прогулку на остров Ничей, который теперь, с легкой руки доктора, все животные называли "звериным раем".
Иногда вместе с ними выбирался на остров и доктор Дулиттл. Больше всего ему нравилось беседовать с филозаврами. Это были очень древние животные, и они помнили даже то, что происходило тысячу лет тому назад. А если филозавры и не видели что-то своими глазами, то знали об этом по рассказам бабушек.
Каждый день звери доктора просматривали свежую почту. Им всем хотелось получать письма. Но письма приходили жителям Фантиппо, а зверям, увы, никто не писал.
А однажды утром вернулась Щебетунья и принесла письмо из Паддлеби. Это был ответ Мэтьюза Магга.
Теодора от имени мужа писала, что письмо для Горлопана повесили на яблоневой ветке и что воробей сразу же его увидит, как только прилетит в сад. Окна в доме были целы, крыша не протекала. Конечно, дом следовало бы подкрасить, но с этим делом можно было и подождать.
Это известие особенно обрадовало Крякки. Утка по натуре была домоседкой, ее тянуло в Паддлеби, и она не одобряла затей доктора.
Щебетунья-посланница, пока ждала ответ Мэтьюза Магга на письмо доктора, успела рассказать окрестным дроздам и скворцам о новой почте на острове Ничьем. Скоро уже все живое в Паддлеби и даже во всей Англии знало про ласточкину почту.
А немного погодя пришло первое письмо, адресованное не людям, а зверям. Сначала Крякки получила письмо от сестры, она его читала и перечитывала и уже не так тосковала по дому. Потом белая мышь получила весточку от родственников, которые жили в ящике письменного стола. Пришло письмо О’Скалли от соседского бульдога. Бу-Бу сообщили, что она стала теткой - теперь у нее было шесть племянников и племянниц, которые появились на свет на чердаке конюшни в Паддлеби.
И только Хрюкки писем не получал. Поросенка это очень расстраивало, он чуть не плакал от обиды. И когда доктор собрался на берег Фантиппо, Хрюкки увязался за ним.