К подъему мы готовились очень тщательно. Боб надел на себя все необходимые для альпиниста причиндалы, потом то же самое прилаживал на мне. Причем уж не знаю почему, но на нем все это сидело ладно, а на мне – как кургузый пиджачок с чужого плеча. Бывает. Как заметил еще Козьма Прутков, не всякому человеку гусарский мундир к лицу. Видимо, он имел в виду как раз меня.
Затем последовал длинный и подробный инструктаж, который я выслушал предельно внимательно. Свалиться на тропу к ногам шамана мне совсем не улыбалось. Сам шаман смотрел на наши приготовления молча, но не скрывая скепсиса. Подозреваю, он все-таки не исключал того, что либо я один, либо мы оба – шли-то мы с Бобом, как и положено, в одной связке – свалимся с небес и ему придется нас оживлять своими колдовскими чарами.
Первоначально, поскольку шаман оставался внизу, мы решили Джерри с собой не брать. Это было логично: зачем тащить наверх еще и собаку – чистое безумство! Мало того, что я должен был впервые в жизни и без всякой предварительной подготовки штурмовать почти отвесную скалу, так еще держать при этом у себя за спиной рюкзак с собакой?
Однако наши планы нарушил Пабло.
– Ничего, – сказал шаман Бобу, глядя на меня, – он справится. И собака за спиной ему, уж поверь старому шаману, весьма пригодится. Должен же кто-то защищать ваш тыл. Ты в случае чего сможешь от птицы и отмахнуться, а вот он, – тут палец шамана почти уперся мне в переносицу, – если начнет отмахиваться, совершенно точно грохнется. И потянет за собой тебя, – тут палец сделал полукруг и уткнулся в Боба. – Говорю вам, возьмите пса, он хотя бы лаем и клыками птиц отпугнет.
Почесав затылки, мы старика послушались. Боб просто поверил в предчувствие шамана, а на меня произвели впечатление аргументы старика. Что-то разумное в них было.
Так мы и отправились на фотоохоту втроем: Боб, Джерри и я.
23
Поначалу все было не так уж и сложно. Скалу покрывал кустарник, за который можно было хвататься, причем держал он крепко, вцепившись в скалу мертвой хваткой. А кроме того, на скале было немало выступов, так что ни для рук, ни для ног никаких существенных препятствий не было.
Но в таком благоприятном режиме мы прошли с Бобом лишь первые десять – пятнадцать метров. Потом кустарник закончился, и теперь уже не только ноги, но и руки стали нуждаться в опоре. Но и это было какое-то время сносно. Тем более что Джерри, который, в отличие от меня – я вниз не смотрел, – видел под собой бездну, снова от страха замер и перестал скулить и ворочаться, то есть перестал мешать мне, раскачивая из стороны в сторону. Я тогда еще подумал, как по-разному на нас, живых существ, действует опасность: бесстрашный крысолов, похоже, боялся высоты. Единственное, что его успокаивает, думал я, отыскивая, куда бы пристроить ногу и впихнуть руку, это тепло моего тела – хозяин все-таки рядом. Он же не понимал, что помощи от меня в такой ситуации ни малейшей.
Где-то по пути Боб обнаружил на скале маленький выступ, на котором мы минут пять смогли передохнуть. Поскольку я по-прежнему старался не глядеть вниз, не могу даже примерно сказать, на какой высоте от тропы мы в это время находились.
– Ну, все, – посмотрев внимательно вверх, – вздохнул Боб. – Начинается настоящий альпинизм. Ты готов?
И, не дожидаясь ответа, начал доставать из одного из своих многочисленных карманов колышки, а потом отвязал от пояса какой-то непривычный для меня, непосвященного, особый молоток.
– Короче, – добавил он, – все как объяснял, идем не торопясь. Наступишь мимо колышка – полетишь вниз. Сколько смогу – буду держать, а ты ищешь новую точку опоры, а не качаешься радостно на веревке, как обезьяна на лиане в поисках банана.
Последние слова Боб мог бы и не произносить: меньше всего я сейчас мечтал болтаться, как обезьяна на лиане. Тем более "радостно".
Тут мы услышали похожий на шорох звук – где-то рядом пролетел кондор.
– Ага, – тут же с энтузиазмом заметил Боб, – кто-то из семейства, папа или мама, дома. Значит, мы удачно выбрали время для похода в гости. Ты что будешь, чай или кофе? Я подползу первый, мне и заказывать. Яйцо не трогаем, так что яичница исключена, а так проси что хочешь.
– Ну-ну, – мрачно откликнулся я, – хороши гости, лишь бы нас не приняли за падаль.
– Ничего, – подбодрил меня Боб, вбивая первый колышек, – я уже вижу место, где должно быть гнездо, это не высоко – еще метров десять, а там, похоже, еще метров пять надо будет проползти к гнезду на брюхе. Передай своему рыжему храбрецу, что сейчас он увидит тварей крупнее крыс.
Джерри, который давно уже знал слово "крыса", сзади что-то воинственно фыркнул. К высоте он, похоже, уже приспособился. И к бою был готов, хотя и походил в рюкзаке на младенца в пеленках.
24
Подниматься по отвесной стене мне не понравилось. Именно тогда на высоте я окончательно осознал, что альпинизм не моя стихия. Разумеется, надо было об этом подумать раньше. Но что делать. Все мы сильны задним умом.
Испытанный страх не компенсировали ни прелести окружающей природы, ни удовлетворение, что я все это выдержал. Переступая с одного колышка на другой, я просто молил Господа о помощи и беспощадно ругал себя за то, что позволил индейцу втянуть меня в авантюру. В конце концов, это проклятая фотография была нужна Бобу, а не мне. И профессиональным альпинистом был он, а не я. Так какого же черта?
Должен признаться, не испытал ни малейшего облегчения даже тогда, когда мы наконец достигли той площадки, по которой можно было ползти дальше к гнезду на брюхе. Тем более что наше присутствие чуткие птицы обнаружили уже давно – дома оказались и папа-кондор, и мама-кондор, а как выяснилось чуть позже, и заветное яйцо.
На последних метрах подъема две огромные птицы начали зловеще кружить над нами, причем чем ближе они подлетали, тем больше я ощущал себя добычей, а если уж совсем точно, хотя в этом и не очень приятно признаваться, – падалью.
Конечно, кондор это не беркут, но клюв у него такой же мощный, поэтому адреналин в крови у меня начал почти закипать. Добавьте сюда странные звуки за спиной – жутковатое шипение, которым кондоры отпугивали нас от гнезда. Плюс ударную волну, которую создавал каждый взмах огромных крыльев. Все это действовало на нервы, не говоря уже о том, что сильно мешало мне удерживать равновесие и сохранять точку опоры.
Взобравшись в конце концов на вершину и осмотревшись, я увидел, что Боб, не дожидаясь нас с английским джентльменом, уже подполз по скале к заветному месту и раздвигал руками небольшой кустарник, прикрывавший гнездо. Сам я гнезда так и не увидел – единственным желанием на тот момент было не упасть. Позже на фотографии гнездо показалось мне небольшим, учитывая размер и вес пары кондоров. Да и единственное яйцо посреди маленького гнезда смотрелось уж очень беззащитно. Я почему-то думал, что большие птицы обязательно строят большие гнезда, а такие, как кондор, и вовсе должны были, по моим представлениям, свить нечто вроде неприступной крепости. А тут такое легкомыслие.
Но поднимались не напрасно. Правда, и это следует ради объективности признать, нам действительно помог дар предвидения нашего шамана. Он не зря посоветовал взять с собой наверх Джерри. Его безумный, злобный лай и оскаленная пасть привлекли главное внимание птиц. Видимо, эта рыжая морда, с их точки зрения, представляла основную опасность для их еще не вылупившегося детеныша, поэтому, не обращая внимания на Боба, который уже вовсю щелкал фотоаппаратом, они всячески старались отпугнуть от гнезда это странное существо – человека (то есть меня) с собачьей головой на спине.
Английский джентльмен между тем, забыв уже о страшившей его до этого высоте, кипел яростью и мечтал по глупости схватиться в воздушном поединке с семейством кондоров. Его лай и оскал клыков, конечно, оберегал мои тылы, но пес так рвался из рюкзака на волю, что я уже еле держался. Наконец в мою голову уперлась голова Боба: он уже возвращался после успешно выполненной миссии.
Индеец был в восторге: пока мы с Джерри воевали, этот дезертир спокойно отснял гнездо, яйцо и буквально в упор раз десять подряд снял крупным планом кондоров во всей их красе. Пара кадров перепала и нам с Джерри. На удивление, на фотографиях я выглядел вполне достойно, а Джерри так и вовсе молодцом-десантником.
Позже, в Москве, я так долго и с такой гордостью показывал эти кадры всем своим друзьям, что их стало от геройских снимков подташнивать. Я догадался об этом только тогда, когда они, не сговариваясь, входя в мой дом, уже в прихожей предупреждали: "Только, ради Христа, пожалуйста, без напоминаний о твоих подвигах".
Видимо, я перегнул палку. Но ведь какие воспоминания!
25
Вниз мы спустились грязные, потные, с дрожащими от усталости коленками и уже собрались было замертво рухнуть на землю, как нас остановил шаман. "Сначала под душ!" – безжалостно приказал он и поволок наши изможденные тела сквозь заросли к небольшому водопаду, о существовании которого мы даже не подозревали. Вообще в Андах таких небольших водопадов множество, иногда они обрушиваются и на горную дорогу, потихоньку подмывая ее. Дорогу терпеливо ремонтируют, но лезть черт-те куда наверх, чтобы "закрутить крантик", никто, разумеется, не хочет.
Вода оказалась ледяной, но мы, с наслаждением раздевшись догола, мужественно приняли этот бодрящий душ, после чего уже твердым шагом вернулись к месту привала.
Тут шаман удивил нас снова:
– А теперь спать. Ночью не придется. Здесь рядом есть небольшая деревенька. Простите, что забыл вас предупредить, но у меня там сегодня в полночь прием пациентов. Уверен, вы составите мне компанию. Наверняка вам будет интересно. Да к тому же мои знакомые обещают угостить нас пачаманкой. В этой деревеньке находится одно из моих пристанищ. В горах их, по правде говоря, немало – такая уж у меня работа, хотя в основном я живу в Куско.
Мы, разумеется, согласились. Особенно был заинтригован я. До сих пор Пабло, если не считать истории с "апу Ленинские горы" и удачного совета взять к гнезду кондора Джерри, никаких шаманских привычек и навыков не демонстрировал. Дед как дед. Разве что умнее и грамотнее среднего перуанца его возраста. Поэтому посмотреть его в шаманском деле было любопытно. Рассказов о таких ночных, обычно в полнолуние, массовых приемах больных горными шаманами я слышал немало, но своими глазами подобного шоу еще не наблюдал. Да и пачаманка соблазняла. Я уже соскучился по нормальному мясу, все тушенка да тушенка. А до этого и вовсе лапка бедного куя.
Впрочем, надо объяснить, что такое пачаманка. Для жителей Анд это не каждодневное блюдо. Во-первых, готовить его долго и непросто, а во-вторых, для настоящей пачаманки требуется много разных продуктов, часть из которых для бедных горцев редкость. Вообще на кечуа, если мне не изменяет память, "пачаманка" дословно означает "дыра в земле".
Так это блюдо и готовится – в специально вырытой яме глубиной до одного метра, куда сначала слоями укладываются камни и дрова. Потом дрова поджигают и ждут, когда камни накалятся. Затем эту раскаленную "плиту" покрывают толстым слоем сухой листвы (когда изредка пачаманку делают любители на побережье, то обычно используют банановые листья). А уже в листья вперемешку закладывают мясо поросенка, козленка, цыплят, опять же бедного куя и гарнир – горшочки с рисом и разными овощами. Наконец, все это засыпают картофелем и початками кукурузы. Все снова накрывается листвой и засыпается раскаленными камнями и землей.
Подготовка блюда в такой своеобразной печке занимает несколько часов. Это особое меню для дорогих гостей или по какому-то из ряда вон выходящему случаю. Видимо, камлание шамана считается именно таким случаем. Да и потом, как говорил еще в Лиме Боб, Пабло пользуется в этой местности огромным авторитетом. Автоматически тень от этого авторитета ложилась и на нас. Друзья Пабло – друзья всей деревни, так что пачаманку готовили, чтобы угодить нам.
В предвкушении сначала любопытного зрелища, а потом и вкусного ужина мы с Бобом заснули. До деревни, как объяснил старик, минут тридцать, так что после всех пережитых мучений-подвигов он нам щедрой рукой отвел на сон целых четыре часа.
Уснули мы все трое мгновенно. Иногда сквозь сон я лишь ощущал, как дергает лапами Джерри, а иногда слышал его тявканье. Наверное, в своих сновидениях он вырывался из проклятого рюкзака и вступал в воздушный бой с кондорами. Маленького терьера огромные птицы с мощными клювами ничуть не пугали. Он привык к драке и чувствовал себя в окружении врагов как рыба в воде. Даром что крысолов.
26
В деревню мы пришли задолго до полуночи, часов в десять. Пабло оставил нас одних в маленькой хибарке с каким-то древним аборигеном, который говорил только на кечуа, да и то, видимо, на каком-то уж очень старом диалекте. Даже Боб не мог понять половины того, что бормотал этот человек в классической для местных индейцев вязаной цветастой шапочке. Между тем монолог деда был бесконечен.
Наверное, он нас даже и не замечал, потому что, когда мы с Бобом перешли в соседнюю комнатку, чтобы присесть на стоявшую там скамью – в первой комнате были только стол и стул, на котором сидел старик, – рассказчик продолжал так же громко и непонятно что-то говорить. Мне было, конечно, интересно, тем более что требовалось хоть чем-то занять время, но Боб от меня отмахнулся:
– Сначала он вспоминал свое детство, а теперь что-то невразумительное несет о каких-то божествах. Какая тебе разница? – И, чтобы я больше к нему не приставал, язвительно добавил: – Тоже мне этнограф.
Это новое для Боба слово индеец любил и часто вставлял его к месту и не к месту, потому что как раз незадолго до нашего путешествия месяцев шесть проработал в экспедиции испанских этнографов. По сравнению с ними мой интерес казался ему, естественно, пустым любопытством.
От нечего делать мы вышли из хибары и сразу же заметили на улице оживление. Индейцев здесь толпилось куда больше, чем могла вместить такая маленькая деревушка. Приглядевшись внимательнее, мы поняли, что все это будущие пациенты Пабло и их родня. В толпе виднелось немало доходяг, сумасшедших и разнообразных калек. Судя по всему, наш шаман считался лекарем очень широкого профиля.
Наконец, когда время начало приближаться к полуночи и в небе поднялась огромная луна – было почти полнолуние, у головки сыра над нашими головами откусили лишь самый маленький краешек, – из темноты появился в сопровождении свиты шаман. Свита тащила за Пабло его "лекарские" принадлежности: передвижной алтарь, десятки банок с настоями из разных трав и несколько бутылок водки писко.
Пабло переоделся. Теперь на его голове, как и у оставленного нами старика, красовалась вязаная шапочка, очень похожая на детский чепчик, а плечи покрывало необычное, явно изготовленное на заказ пончо, на котором умелец изобразил вперемежку знаки зодиака и различные древние местные божества, а на груди немалых размеров католический крест.
Когда мы, следуя за толпой, вышли на небольшую поляну – "врачебный кабинет" Пабло – и шаман открыл крышку алтаря, то мы увидели множество различных предметов – такой же божественный винегрет, что был нарисован на его пончо. Чего тут только не было: и чугунное распятие, и какие-то антикварные испанские кинжалы, и масса разных вещей из древних захоронений, и икона Божьей Матери, и доска, на которой изображался какой-то дракон. Такой коктейль должен был произвести впечатление на любого пациента. Торжественность моменту придавал и огромный костер, что неподалеку от шамана разожгли его помощники. Так Пабло и стоял под неестественно огромной луной в позе получеловека-полубога, осыпаемый, как фейерверком, искрами костра.
Потом Пабло долго молился всем богам на кечуа, многократно вознося руки к небу.
– Обращается за помощью к звездам и луне, – пояснил мне Боб, вслушиваясь в горячую речь шамана.
Затем наступила очередь таких же многочисленных поклонов, но вовсе не пациентам, а тем горным вершинам, которые днем с нашей лужайки были хорошо видны, а теперь мысленно предполагались. Это я понял и без перевода Боба – как можно было обойтись в деле врачевания без всех этих горных апу.
Наконец, начался индивидуальный прием. Те, кто мог, сами, а кто не мог, то с помощью родни по очереди подходили к шаману, который сначала возлагал на голову пациента руки. Причем, клянусь всеми святыми, пару раз над головой больного на какое-то время возникал голубоватый нимб, а у некоторых даже волосы вставали дыбом. Нет, в нашем Пабло действительно что-то необычное имелось.
Когда после окончания сеанса один хромоногий пациент встал неподалеку от меня, я не выдержал и протянул к его голове руки. Так что вы думаете? Меня ударило током, как будто я засунул ножницы в электрическую розетку. Не знаю, избавляло ли все это пациента от хромоты – лично я сомневаюсь, – но то, что само зрелище производило неизгладимое впечатление, это точно.
Многих пациентов шаман одаривал еще и какой-нибудь баночкой с травами, а потом долго объяснял бедолаге и его родственникам, как этим снадобьем пользоваться. Некоторым он лично втирал в больное место какие-то мази собственного изготовления и при приеме каждого без исключения пациента что-то бормотал. Не могу сказать, помогли ли эти заклинания вылечить телесные болезни, но вот душевнобольные, а среди них хватало и буйных, после возложения на них рук и бормотания шамана отходили от Пабло с помощью родни утихомиренными и даже сникшими.
Действо завершилось многократным общим благословением: Пабло набирал из бутылки с писко полный рот, приближался к толпе и опрыскивал всех своей слюной, смешанной с водкой. Нечто подобное когда-то наши предки еще в эпоху утюгов на углях делали с бельем, чтобы разгладить его идеально.
На этом сеанс исцеления закончился. Боб отнесся к "шаманотерапии" куда более скептически, чем я сам, и высказал вполне уместную мысль, что процедура опрыскивания скопом и больных и здоровых уж точно пользы не принесет.
Старику мы об этом говорить, конечно, не стали, а просто положились на везение, собственный иммунитет, а лично я еще и на "апу Ленинские горы".
27
Пачаманку пришлось ждать еще часа полтора. Толпа пациентов к этому времени уже разошлась по соседним деревушкам, причем некоторые из них, как я понял, находились очень далеко. Отдельным пациентам хромать до своего дома предстояло, наверное, весь остаток ночи.
Пиршество проходило уже в узком кругу избранных, то есть самого шамана, нескольких его приятелей – помощников на терапевтическом сеансе и нас троих. Джерри, как всегда, был рядом со мной, хотя и на поводке, чтобы сначала не испортил шаманского камлания, а затем не залез в яму с пачаманкой. Он и так уже давно с огромным интересом принюхивался к вкусным запахам, доносившимся из-под земли.
Если признаться честно, то эти запахи беспокоили уже многих – зная, что будут угощать пачаманкой, все давно не ели, из-за чего группа сильно проголодавшихся людей нетерпеливо топталась в ожидании сигнала "готово" от одного из местных жителей, который колдовал вокруг этого необычного блюда с самого начала. А он, как назло, словно в трансе, сидел на корточках возле костерка, невозмутимо покуривая кривую трубочку, и, казалось, готов был просидеть в этой позе до рассвета.