- Ну уж и слоновой! Вот у моего бати ремень так ремень!
Поспорив довольно вяло, у кого толще ремень, они разошлись, договорившись встретиться в семь часов.
Тем же путем - через окно - Коля вернулся к своему столу и принялся за грамматику…
Васятка зашёл около семи часов. Они прошли с ним через огород с прошлогодними оплывшими грядками, пересекли выгон и очутились у берёзовой рощи. На её опушке стояла высокая сосна. Васятка с Колей залезли на самую вершину дерева. Отсюда на многие километры вокруг открывались пойменные луга со множеством больших и малых озёр.
Солнце повисло над вершинами далёких холмов. С каждой минутой оно наливалось, краснело. Стаи птиц тревожно носились над Зеей. На выгоне показался Хрусталёв с ружьём под мышкой. Его тень мелькнула возле сосны и скачками помчалась к песчаному озеру. Над вершиной сосны пролетала стая чирков. Коля свистнул, и чирки взмыли в высоту.
- Курс на Хрусталёва! - кивнул Коля и ловко скатился с дерева на землю.
Мальчики стали красться за кузнецом, перебегая от одного куста орешника к другому. Вскоре пошли высокие кочки, похожие на головы, стриженные под бобрик. Кузнец прошёл меж кочек метров двести и скрылся в них, будто провалился.
- Ложись! - прошептал Васятка. - Ничего, что вода, высохнем.
- Холодная - жуть! - процедил сквозь зубы Коля, становясь на четвереньки.
- Это разве холод! - Васятка храбро шлёпнулся животом в траву и пополз, разбрызгивая ногами ледяную воду.
Впереди слышались странные звуки, и непонятно было: кузнец так тяжело, со всхлипом, дышит пли это урчит болото.
Совсем близко закрякал селезень. Над головой со свистом опускались утки и где-то рядом плюхались в воду.
Донёсся слабый треск. Васятка с Колей плотней прижались к земле: Хрусталёв взводил курки.
Со звоном щёлкнул курок, другой.
- Осечка! - выдохнул Васятка.
По воде захлопали крылья: утки "разбегались" для взлёта.
Хрусталёв, чертыхаясь, возился с курками.
Внезапно над кочками взметнулось пламя. Мальчикам больно ударило в уши. С песчаного и других соседних озёр тучей поднялись утки, цапли, колпицы и с криком закружили над лугами. Хрусталёв ругался, щёлкал курками, стучал по ним чем-то железным. Наконец кузнец успокоился и, согнувшись, побежал к шалашу у самой воды.
Снова стали опускаться на озеро утки. Садились и одиночки, и сразу целые стан. На воде становилось тесно от чирков, крякв, шилохвости. Недалеко от шалаша, часто махая крыльями и вытянув ноги, приземлялась стая цапель.
Щёлкнул курок, раз, другой - снова осечка. Утки метнулись от берега. Раздалось проклятие, и тут ружьё громыхнуло сразу из двух стволов.
Хрусталёв выскочил из шалаша, посмотрел на озеро, покрытое рябью, на небо, где метались стан птиц. В воду, кувыркаясь в воздухе, падала утка. Она шлёпнулась далеко от берега, подняв столб воды.
Кузнец выругался.
Васятка и Коля поднялись во весь рост и, не таясь, смотрели на птичий переполох в небе, ожидая, не упадёт ли ещё птица. Утки больше не падали. Кузнец вытащил дымящиеся гильзы, зарядил ружьё и оглянулся.
- Откуда вас принесла нелёгкая?
- Да так… решили пройтись… воздухом подышать, - ответил Коля срывающимся от волнения голосом.
Васятка похлопал по мокрым коленям.
- Изучаем природу… водоплавающих.
У Хрусталёва в усмешке дёрнулась щека.
- По штанам видно учёных людей.
Над головой просвистала утиная стая. Чиркнув по воде, утки снова взмыли в небо. Хрусталёв досадливо крякнул:
- Ну, что стали! Садись! Ложись! Давай в шалаш!
Ребята не ожидали такой милости. Они уселись в уголке дырявого шалаша, едва переводя дух. Хрусталёв занял всё
свободное место. От него пахло кузницей и пороховым дымом. Хрусталёв приложил палец к губам и зашептал:
- Видели, за полверсты достал крякву? В неё и бил. Не люблю стрелять в стаю.
- Она ещё дальше была! - польстил Коля.
- Глаз у вас точный, - поддакнул Васятка.
У мальчиков замирало сердце, когда кузнец начинал целиться. После выстрела кололо и звенело в ушах, озеро застилал синий дым. Раздавался плеск, и кузнец, постукивая кулаком по прикладу, говорил:
- Есть!
- Есть! - как эхо, повторяли мальчики.
Ружьё сегодня вело себя на редкость послушно. Только три раза оно дало осечку и два раза выстрелило самостоятельно. Кузнец сиял.
Над кочками забелел туман. Тускло поблёскивало озеро, отражая полоску угасающей зари. Кузнец разделся и. охая, полез за утками в воду. Мальчики принялись разыскивать подранков на берегу. Они наткнулись на чирка с перебитым крылом и стали его ловить.
- Ну-ка, кого поймали, чирка? - спросил кузнец, вылезая из воды. - Дайте-ка его сюда! - Он свернул чирку шею и отдал Коле: - Возьмите себе, да вот ещё шилохвость в придачу. Как-никак вместе охотились.
Остальных уток он прицепил к ремню и зашагал от озера. Мальчики едва поспевали за ним.
- Жалко, стемнело, - сказал кузнец, шлёпая по воде.
- Мы бы здесь полвоза насобирали, - поддакнул Коля.
- Наверно, три штуки всего и осталось, - возразил Васятка.
- Три? - Кузнец усмехнулся. - Математик! Приходи-ка завтра пораньше, посмотришь, сколько их к берегу прибьёт.
- Правда, что математик, - подхватил Коля. - Сегодня весь урок задачку решал - еле решил.
- Оно и видно, - поддакнул кузнец- Вы уж всё знаете! - огрызнулся Васятка.
В село пришли затемно. Их встретил истошный вой Робинзона и сочувствующий лай всех деревенских собак.
РУЖЬЕ
Гуси и утки всё летели и летели над Зеей. Васятка и Коля похудели, осунулись. После встречи с кузнецом они и во сне и наяву видели его ружьё. А тут ещё Дуня подливала масла в огонь. Каждое утро, встречаясь с ними в классе или по дороге в школу, она хвасталась:
- Папанька опять шестерых гусей принёс!
Или, показывая покрасневшие пальцы, говорила:
- Без рук осталась: вчера весь вечер уток щипала. Будь они неладны совсем!
Как-то Дуня сообщила, что отец уехал в город за железом.
- А ружьё? - спросил Васятка. - Взял?
Дуня насторожённо вскинула брови:
- Тебе-то что?
- Да ничего… так.
- Кого в городе стрелять-то? Ружьё в кузне. Когда охота, папанька всегда его в кузне держит. Мама боится, когда оно дома: раз бабахнуло!
- Это когда печку разворотило? - вспомнил Коля.
Об этом случае знал весь колхоз.
После уроков, не сговариваясь, мальчики задами прокрались к кузнице. На дверях висел огромный замок. Заглянули в щель. В кузнице стоял полумрак. Виднелась наковальня, груда железного лома.
- А может, Дунька соврала? - усомнился Коля.
- А чего ей врать-то? - возмутился Васятка. - Здесь оно и есть. Где же ему ещё быть, раз дома нету!
В кузницу они пробрались через небольшое отверстие в потолке, куда выходил дым из горна. Ружьё висело в чехле в тёмном углу, где стояли новые, ещё не окованные железом колёса. Дрожащими руками Васятка снял ружьё, вытащил из чехла, подошёл к наковальне, куда падали яркие лучи света из щелей между брёвен.
Мальчики не могли оторвать глаз от ружья. Они его нюхали, гладили отполированную холодную поверхность ложи, ощупывали перламутровые украшения, искусно вправленные в дерево, рассматривали стволы. На правом стволе изображалась охота на оленей. Охотники, олени, деревья - всё было золотое. На левом стволе лисица удирала от собак - и лисица и собаки тоже были золотые.
- Ну? - наконец произнёс Васятка, застёгивая чехол.
- Что - ну? - словно бы не понял Коля.
- Что дальше делать будем?
- Боязно как-то, - сказал Коля. - А вдруг приедет?
- Дуня говорила, что па неделю уехал, а мы только на денёчек… Никто и не узнает.
- А патроны где достанем?
- Знаю где: за колёсами в кожаном мешке. Да ты что, боишься?
- Я? - Коля едва справлялся с дрожью. - Что бояться-то? Мы же только постреляем и назад положим, Ведь верно?
Васятка уже шуровал в кожаном мешке, где лежали узкие мешочки с дробью и множество каких-то баночек и свёртков.
- Только две штуки, - сказал он, протягивая Коле пустые гильзы. - Патронташ, наверное, дома у него.
- Ну и ладно, - обрадовался Коля. - Сами зарядим. Это ещё лучше, что гильзы пустые, а то подумают, что мы чужим порохом и дробью пользуемся.
И они с величайшими предосторожностями тем же путём вылезли из кузницы, ползком прокрались к зеленеющему бурьяну и там до вечера спрятали ружьё.
СБОРЫ
На охоту можно было отправиться только в субботу вечером. Оставалось ещё целых два дня. Коля с Васяткой не находили себе места. На уроках они еле высиживали, на переменах ходили, как заговорщики, отвечали невпопад. После уроков первыми выскакивали из класса и мчались домой. На Васяткином сеновале хранились хрусталёвское ружьё и два патрона, заряженных гусиной дробью.
К охоте было всё подготовлено. Лодка проконопачена и просмолена. Дома они отпросились на рыбную ловлю с ночёвкой. Только что прошёл лёд, и был самый клёв налимов.
В субботу после уроков Коля и Васятка сидели на сеновале и последний раз чистили и смазывали ружьё.
От железной крыши несло теплом, приторно пахло прошлогоднее сено. Сюда долетал гул тракторов, воробьиный щебет, хлопанье крыльев и петушиный крик. Из множества весенних звуков они слышали только крики дикой птицы на воздушных дорогах. Они пропустили мимо ушей даже лай Робинзона во дворе и скрип лестничных перекладин и только тогда почувствовали опасность, когда в лестничном проёме показалась светловолосая головка Дуни Хрусталёвой.
Нижняя губа у девочки была закушена, глаза прищурены, всем своим видом она говорила: "Ага, попались!"
Появление Дуни было так неожиданно, что оба они совершенно растерялись и с убитым видом смотрели то на Дуню, то на ружьё.
- Вот вы где, голубчики! - сказала Дуня, присаживаясь на верхнюю ступеньку лестницы. - Что это вас совсем не видно стало? - Она вытащила из рукава платочек и стала им обмахиваться. - Ну и жара!.. Мамочка моя! Это же папанькино ружьё!
Мальчики, потупившись, молчали.
- Ведь оно в кузне было!
- За колёсами, - уточнил Коля.
- Ну вот, - сказала Дуня, - теперь вас в тюрьму посадят. Будете знать в другой раз!
- А нам твой тятька разрешил, - храбро соврал Коля. - Не насовсем, конечно, а на один денёк.
- "Разрешил"! "На денёк"! Врите больше. Вот зачем выспрашивали, где ружьё да взял ли его папанька, а сами вот что…
Васятка молчал, стиснув зубы. Коля, жалко улыбаясь, пытался уговорить Дуню не выдавать их.
- Вот дура! В тюрьму грозишься засадить? А ты знаешь, что твой папанька ещё нам спасибо скажет!
- За что это?
- Да ты посмотри, как мы его вычистили, горит всё. А ложа какая, стволы!
- Да что ты её уговариваешь! - глухо сказал Васятка. - Раз она такой предатель, пусть предаёт. У, шпионское отродье!
Дуня улыбнулась так, как будто услышала что-то необыкновенно приятное для себя.
- Як вам по-хорошему, а вы обзываете по-всякому. Ну что я вам, враг какой?
- Да ведь ты теперь всем расскажешь, - сказал Коля.
- Про что?
- Про ружьё.
- Ах, вы всё про это. Ну конечно, расскажу. Что же, я должна говорить, что ничего не знаю? Врать?
Васятка махнул рукой и сказал:
- Пропадай всё на свете!
Коля жалко улыбнулся:
- Дуняша, ну что тебе стоит? Потерпи хоть до вечера, не говори. Ну, Дуняша!
Дуня притворно вздохнула:
- За гусями собрались?
- Да-а, а то скоро перелёт кончится. Не скажешь? - упрашивал Коля.
Васятка, ожидая нового подвоха с её стороны, начал медленно подвигаться к лестнице.
Дуня заметила этот манёвр и опустилась на одну перекладину. Васятка бросился к ней, но Дуня скользнула вниз.
- Ты что? - испуганно спросил Коля Васятку.
- Да закрыли бы её здесь, а сами ходу.
- Она же крик поднимет на весь колхоз.
- Ещё как закричу! - послышался снизу голос Дуни.
- Васятка пошутил, - успокоил Коля.
- Ничего я не шутил. Ненавижу предателей!
- Ну, право слово, какие-то вы сумасшедшие, - миролюбиво пропела Дуня. - Взяли бы да и попросили у меня это ружьё.
- Хозяйка какая! - усмехнулся Васятка.
- Молчи, ты всё дело испортишь! - шепнул Коля.
- А вот и хозяйка! У меня даже ключ от кузни. Папанька уезжал, так сам сказал: "Остаёшься за хозяйку". Мама весь день на ферме.
- Видишь! - радостно шепнул Коля. - Она, брат, получше другого парня.
- Ну… тогда пусть даст нам… ружьё, - сказал Васятка вдруг охрипшим голосом.
Дуня снова поднялась и села на верхнюю перекладину.
- Хорошо, я вам разрешаю, но только на один день. До свиданья, - чинно сказала она, не трогаясь с места.
- До свиданья, - ответил Коля, не веря, что всё так легко обошлось.
Дуня вздохнула, по-бабьи сложила руки на животе и поплотней уселась на лестнице.
Васятка смерил её недовольным взглядом.
- "До свиданья, до свиданья", а сама сидишь как прибитая!
- А вы куда пойдёте на охоту?
- "Куда, куда"! Всё тебе знать надо!
- Мы, Дуня, наверное, на Зею, а может быть, на озёра, - вмешался Коля, стараясь смягчить Васяткину грубость.
- А кто вам будет еду варить? А если пуговица оторвется?
- Ты брось думать, всё равно не возьмём, - отреза:! Васятка.
- А может, возьмём? - робко спросил Коля, заметив взгляд Дуни, брошенный ею на ружьё. - Знаешь, мы на охоту, а она у костра. Пришли - обед готов. Ешь вовсю. Потом рыбалка, она за лесками будет смотреть.
Васятка презрительно ухмыльнулся:
- Если только у костра будет тихо сидеть.
- Очень-то надо мне у вашего костра коптиться!
Дуня спрыгнула с лестницы на упругое сено, подошла к
слуховому окну. Перед ней сверкала на солнце река, а за рекой до самого горизонта лежали луга, поля, ка высоком холме виднелась церковь.
Так хорошо бы сейчас же перебраться на другой берег и идти, идти до самого холма, узнать, что там за село, кто там живёт, потом спуститься за холм и снова идти всё дальше и дальше.
- Интересно, сколько дней надо ехать до Тихого океана? - спросила она.
Коля и Васятка принялись высчитывать: выходило, не меньше месяца, если плыть от зари до зари.
- Ну как? - спросил Коля Дуню.
- Что - как?
- Едешь? Или, может, не поедешь?
- Вот привязались! Ну что с вами поделаешь! Я сейчас, только домой сбегаю и сразу назад,
- Робинзона закрой, а то он всю охоту испортит, - сказал Васятка.
- Ладно. Я только кофточку захвачу и поесть что-нибудь.
- Да у нас еды хватит. - Коля показал на мешок, торчащий из сена.
- Вот ещё, буду я на ваш счёт кормиться!
- Постой, - остановил Васятка. - Ты никому не ра;-болтаешь?
- Кому?
- Мало ли кому. Кто встретится.
- Не бойтесь. Я огородами побегу, а дома у меня никого нет.
- Змея, как есть змея! - сказал Васятка, когда Дуня скрылась.
"Р У С А Л К А"
Васятка и Коля, сложив всё охотничье снаряжение в мешок, слезли с сеновала и дожидались Дуню во дворе. Она вернулась очень скоро, держа в одной руке вязаную кофточку, а в другой - свёрток.
- Давай сюда! - Васятка взял у неё свёрток и сунул в мешок.
Они пошли к берегу Зеи, где стояла Васяткина лодка. Их провожал яростный лай собак. Среди этого хора выделялся Робинзон.
- Слышите, как плачет? - сказала Дуня.
- Конечно! Сами едем, а он страдать должен, - пожалел его Коля.
- Мы не на прогулку едем, - нахмурился Васятка, прибавляя шагу. - Не хватало нам ещё этого паразита!
Внизу у берегового обрыва стоял паровой катер "Русалка". По шаткой сходне командир катера п бакенщик таскали на носилках дрова.
Лет пятьдесят уже не строят таких катеров, как "Русалка". Когда-то на нем разъезжал один из адмиралов Дальневосточного флота, потом "Русалка" плавала в Николаевском порту, и вот сейчас, проделав более двух тысяч километров вверх по Амуру, она развозит почту, бакены, на ней плавают инспектора Амурского пароходства.
На "Русалке" не было никаких надстроек. Под брезентовым тентом прямо на виду стояли паровой котёл и крохотная паровая машина. На постройку судёнышка не пожалели ни меди, ни красного дерева. Медью сверкали котёл, поручни, дымовая труба; из красного дерева строители набрали весь корпус катера.
В команде "Русалки" числился всего один человек. Фамилии его почему-то никто не знал, а проста величали: капитан-машинист. Высокий, худой, он всю навигацию плавал в полосатой тельняшке и брезентовых штанах, на его рыжей всклокоченной голове, казалось, чудом держалась морская фуражка. И самое главное, что приводило в восторг всех мальчишек: он носил в левом ухе золотую серьгу и, как настоящий морской волк, жевал табак, поминутно сплёвывая за борт коричневую слюну.
Когда ребята сбежали к воде, погрузка дров уже закончилась. Бакенщик поднимался к своему домику, что стоял над самым обрывом, а капитан, согнувшись, подбрасывал дрова в котельную топку. Из трубы густыми клубами повалил чёрный смоляной дым: видно, бакенщик не пожалел берёзовых дров.
- Эй, на "Русалке"! - крикнул Коля. - Товарищ капитан-машинист, пассажиров не возьмёте? У нас лодка.
Капитан-машинист долго не откликался. Наконец над бортом показалась его хитровато-ленивая физиономия, опушённая рыжей бородкой кудерьками.
Капитан-машинист, прищурив глаз, небрежно оглядел ребят, сплюнул за борт табачную жвачку и, вытянув руку, выразительно потёр большим и указательным пальцами.
Ребята непонимающе переглянулись.
- Ну что. непонятно? Гроши е? - уточнил капитан-машинист.
- Сколько? - спросил Коля.
- Лишнего не беру. У меня такса: тридцать копеек с носа. Буксировка лодки - пятьдесят копеек. Всего рубль сорок, а для ровного счёта рубль пятьдесят. Деньги на бочку!
На берегу наступило явное замешательство. Коля и Васятка шарили по карманам, звенели медью.
- Ну и как? - спросил капитан-машинист.
- Езжайте один, - ответил Васятка.
- Ездят только на телеге, молодой человек, - строго заметил капитан-машинист. - па корабле ходят. Между прочим, сколько набралось в ваших дырявых карманах?
- Всего тридцать четыре копейки, - ответил Коля.
- Ай-яй-яй! - покачал головой капитан-машинист. - Кто же с такими капиталами пускается в рейс?
- Да ну его! - сказал Васятка, направляясь к лодке. - Сами поднимемся.
- Какая горячая голова! - усмехнулся капитан-машинист. - Нельзя так поспешно решать такой важный вопрос. Ты, голова, подумай о своей даме, как она будет страдать во время подъёма по этой коварной реке. Ну-ка! - Он опять выразительно пошевелил пальцами. - Давай монету на бочку.
Дуня побежала по сходне на катер.
Капитан-машинист взял деньги, пересчитал и спросил:
- Сколько за вами осталось? Я что-то не очень силён в математике.
- Рубль шестнадцать!
- Сумма! Ну хорошо, я вам доверяю. Это моя слабость- верить людям, за неё я не раз переносил жестокие страдания. Ну, а теперь, пассажиры, по местам! Отдаю швартовы! - И он, протянув руку, дёрнул за медную рукоятку над головой.