- Стрела может и не попасть! - вмешался в спор старейшина по имени Варадин. Он ненавидел Зверолова с тех пор, как вытащил ему из ноги стрелу, а Зверолов ничем не заплатил за услугу.
- Это смотря чья рука пошлёт её! - насмешливо покосился на него охотник. И хвастливо добавил: - Стрела, пущенная рукой Зверолова, ещё никогда не пролетала мимо цели!
- А чем, собственно, плох перец? - спросил Калота, которому хитроумный замысел Колуна пришёлся по душе.
- Тем, что от перца глаз дракона только заслезится, а не ослепнет, - уверенно заявил Зверолов.
- Если заслезится, значит, дракон перестанет видеть! - стоял на своём Калота.
- Да нет, слёзы зрению не помеха! - не уступал Зверолов, хотя обычно остерегался перечить боярину.
- Чушь! Если у него хлынут слёзы, ничего он видеть не будет. На что хочешь спорю! - расхрабрился Варадин, убедившись в том, что боярин на его стороне.
Мало-помалу в спор втянулась вся площадь. Одни говорили, что дракон может и слёзы лить и видеть, другие - что не может. Слова перешли в крики, крики - в вопли, вопли - в махание рук, а там уж заработали кулаки, и началась такая катавасия, что боярин рассвирепел.
- Тихо вы, олухи безмозглые! - рявкнул он. - Ваше дело помалкивать, старейшины без вас разберутся! Иначе для чего мне старейшины? Ну-ка, советники мои, пораскиньте мозгами и скажите, может дракон видеть, когда у него из глаз слёзы льются?
Не успели старейшины открыть рот, как ужасающий рёв снова потряс всю округу.
Люди на площади в испуге прижались друг к другу. Боярин, старейшины и военачальники попрятались за зубцами башни и зажали уши, чтобы не слышать несмолкающего рёва, такого страшного, будто с дракона живьём сдирали шкуру.
Увы! В пещере происходили дела куда ужаснее! Там погибал не дракон, там гибли дровосеки!
Как это случилось? Замысел Колуна оказался плох либо дрогнула его дружина? Ни то, ни другое: дровосеки были людьми смелыми и верными, а замысел их воеводы хитёр и хорош. И всё бы, наверно, произошло так, как было задумано, если бы в решающую минуту не сплоховал дровосек по прозвищу Заячья Губа.
Как вы помните, ему следовало дожидаться дракона на уступе скалы над самым входом в пещеру и оттуда дунуть перцем в единственный глаз чудища. Прекрасно. Но когда дракон, привлечённый ослиным рёвом, высунул голову, у Заячьей Губы затряслись руки, и перец попал дракону не в глаз, а в нос, в огромные его ноздри! Вот тут-то и стряслась беда: дракон чихнул! Залёгших в засаде дровосеков подхватило словно вихрем и понесло к обрыву.
Дракон чихнул ещё раз и ещё, так что рухнули в пропасть даже те, кто попрятался за валунами или в дальнем кустарнике. Люди, деревья, камни, топоры - всё смешалось в одну лавину, а дракон, продолжая чихать и реветь, в ярости дробил хвостом скалы, и на дровосеков низвергался каменный поток.
Однако Колун не потерял присутствия духа. С горсткой самых отчаянных храбрецов он всё же проник в пещеру, чтобы убить дракона либо с оружием в руках пасть в бою. Громоподобное "апчхи" снова отбросило дровосеков назад. Убедившись, что все их усилия напрасны, они отступили на соседнюю поляну. Там уже был кое-кто из их уцелевших товарищей. При виде Заячьей Губы Колун даже затрясся от злобы:
- На куски разрублю тебя! Трус! Размазня! Предатель!
- Я… я… п-п-промахнулся!.. - оправдывался тот, заикаясь.
- Оставь его, - увещевали дровосеки своего разъярённого вожака. - Пускай живёт! Пускай позором расплачивается за свою трусость. Эта плата подороже, чем смерть!
- Да мне-то как теперь быть? - сокрушался Колун. - Как снести насмешки Зверолова?
- Скажи спасибо, что дракон чихнул и нас отбросило от пещеры, не то верная бы гибель! - утешал Колуна дровосек, у которого была сломана рука.
- У него из ноздрей вылетало пламя! Мне усы спалило! Видали? Будь он трижды проклят, этот дракон! - горевал об усах другой дровосек, не замечая, что ранен в голову.
- Усы-то вырастут, а вот дракона врасплох застать нам никогда больше не удастся! - не мог успокоиться Колун. - Никогда! Ох, и поиздевается надо мной Зверолов! Нет, лучше смерть! Зарубите меня!
- Чем друг друга рубить, лучше Зверолову башку снести, если он посмеет насмешки строить, - сказал молодой дровосек, у которого был рассечен лоб, а рубаха разодрана в клочья.
- Твоя правда! Это куда лучше! - согласился Колун. Мрачно сверкнув глазами, он топнул ногой и скомандовал: - Вперёд! Домой шагом марш!
Близился полдень, когда вереница прихрамывающих, стонущих и охающих людей подошла к селению. Впереди шагал Колун в разодранной до пояса рубахе, весь в синяках и кровоподтёках, но с дерзким взглядом и гордо вздёрнутой головой. На площади у крепостных ворот дровосеки остановились.
Поняв по их виду, что произошло, Калота разразился бранью и упрёками:
- Скоты! Негодяи! Удрали? Струсил Колун-хвастун?
- Не удрали мы, твоя милость, - попробовал втолковать ему Колун. - Сдуло нас, как ураганом.
- А ума не хватило набить в карманы камней, чтобы стать потяжелее? Похвалялись ведь, что вы похитрей пастухов! - не унимался Калота.
- Пошёл бы ты сам на дракона, твоя милость! У тебя небось войско есть, стражники да слуги! - разозлился Колун и, дерзко выпрямившись, крепче сжал в руке топор, готовый достойно встретить любой удар или обиду.
- А крепость, болван? Кто будет крепость мою оборонять от таких, как ты, - с издёвкой спросил Калота, - если я пойду на дракона с войском и слугами?
- Давно бы нам снести эту проклятую крепость - да тебе на голову! - Взбешённый Колун погрозил боярину топором. - Давно бы!
- Бунтовщик! Вяжите его! - завопил Калота.
Стражники кинулись к Колуну, но дровосеки заслонили его, давая понять, что не дадут своего вожака в обиду.
Оценив положение, Гузка шепнул Калоте:
- Что ты делаешь, боярин! Разве сейчас время? Не зли мужиков, они и так обозлённые из-за дракона, того и гляди, бунт поднимут. Надо с ними пока помягче.
- Коли так, я удаляюсь в свой замок! - побагровел от злости Калота. - Пускай мужики сами выпутываются как знают! Пускай попробуют пожить без боярина, твари неблагодарные!
Гузка дёргал его за рукав, чтобы он говорил потише, но разгневанный боярин не мог утихомириться.
- Скатертью дорожка! Больно ты нам нужен! - раздались голоса.
Толпа угрожающе загудела. Гузка шепотком да под локоток всё-таки увёл Калоту. Военачальники последовали за своим повелителем, а старейшины, по совету всё того же хитрого Гузки, остались наблюдать за ходом событий. После ухода боярина шум на площади стал громче прежнего.
- Боярин схоронился в крепости, ему всё трын-трава! - кричал Козёл. - Он там годами отсиживаться может, потому подвалы у него набиты и вяленым мясом, и зерном, и бочонками вина. А вот нам как быть, если дракон сюда двинется? Мы-то куда спрячемся?
- Подадимся выше, в горы, - сказал тот дровосек, у которого был рассечен лоб.
- Куда это? К орлам поближе? А воду где брать будем? Хлеб? - язвительно спросил Двухбородый и решительно заявил: - Нет! Либо мы, либо дракон!
- Подожжём лес, - предложил кто-то. - Дракон и погибнет.
- А что мы, углежоги, делать будем, если весь лес сгорит? - поднялся старый углежог, чёрный и весь в морщинах.
- А мы, охотники?
- Козопасы тоже не согласны! Козу золой не накормишь! - раздались другие голоса.
Тогда шагнул вперёд один каменщик:
- Давайте завалим пещеру камнями. Дракон и задохнётся!
- Да он одним взмахом хвоста скалы рушит, а ты его замуровать думаешь! - оборвал каменщика кто-то из дровосеков.
- Тихо, вы! - цыкнул на спорящих Гузка. - От имени боярского совета предлагаю заключить с чудищем мир.
- Мир?! - понеслись отовсюду удивлённые возгласы.
- Да, мир! - повторил Гузка. - Это самое разумное. Будем кормить дракона, и тогда он не причинит нам вреда. Из каждых десяти коз одну - дракону, из каждых двадцати коров - одну ему же… Как боярину!
- Выходит, нам теперь уже не одного, а двух бояр кормить? - негодующе закричал Колун, ещё не забывший обиды.
- Двух чудищ! - поправил его Козёл.
Толпа зашевелилась, поднялся ропот, гул, но Зверолов замахал своей лисьей шапкой, шум стихнул, и Главный Охотник громко, чтобы его услыхал и боярин, крикнул:
- Люди! Чем сжигать лес, лучше в самом деле заключить с драконом мир! Это говорит вам не кто-нибудь, а я, Зверолов, у которого на теле десять ран от кабаньих клыков, три - от медвежьих и с десяток - от волчьих…
- Жаль, они тебя совсем не задрали! - разозлился Козёл. - Люди, это он к боярину подъезжает, чтобы тот назначил его капитаном стрелков! А о том не думает, где нам взять столько коз и коров, чтобы обоих драконов прокормить!
Козёл был прав, но охотники шумно поддержали Зверолова, а Гузке только того и было нужно.
- Вот это умные речи! - снова вступил он в разговор. - От имени боярина предлагаю послать гонца, спросить у дракона, согласен ли он, и дело с концом! Будем жить да поживать в мире и покое.
- Кто пойдёт? - обвёл толпу взглядом Варадин.
Все молчали. Одни боялись идти к дракону, другие не хотели заключать с ним мир.
- Кто пойдёт? - спросил Гузка.
- Пускай идёт кто-нибудь из старейшин! Они поумней нас, им и идти! - крикнул Двухбородый, подмигнув односельчанам.
- Для этого дела ума не требуется! Были бы ноги да здоровая глотка, чтобы дракон издали услыхал. Вон у Волопаса голос зычный, он пускай и пойдёт, - неожиданно предложил Гузка.
Толпа расступилась, и перед Гузкой предстал парень с короткой толстой шеей и туповатым лицом.
- Ну-ка, крикни, - приказал ему Гузка. - Послушаем, умеешь ты кричать или нет.
- Эхе-хе-хо-хо-о-о-о-о! - рявкнул Волопас, не ожидая дальнейших приглашений. - Эхе-хе-хо-хо-о-о-о! - повторил он, но и первый возглас убедил всех, что другой такой глотки не сыскать во всей округе.
- Хватит, хватит! - взмолился Гузка, зажимая уши. - Ступай спроси у дракона, согласен ли он жить с нами в мире. Только осторожней, в пещеру не входи! Сверху окликни его, со скалы, что по другую сторону ущелья. Спроси, чего ему надо. Какую он с нас возьмёт дань. Понял?
- Ага, - кивнул Волопас, подвязал покрепче свои царвули и с важным видом отправился вести переговоры с чудищем.
Глава пятая
Переговоры с драконом. Как созрело решение начать войну
Волопас точно исполнил приказание Гузки. Он пошёл не вдоль реки, а прямо к скалам, что высились на другом берегу, как раз напротив пещеры. Сверху вход в пещеру был хорошо виден, к тому же тут было вполне безопасно, потому что пещеру отделяло от скал глубокое ущелье, на дне которого шумно пенилась река.
Голосистый посланец выбрал самый высокий утёс, вскарабкался на него, и над ущельем пронёсся клич:
- Э-ге-ге-эй, дракон! Ты слышишь меня, да?
"Да-а!" - откликнулось эхо.
Волопасу и в голову не пришло, что ему отвечает эхо, он поверил, что с ним говорит сам дракон, и продолжал кричать в полный голос:
- Старейшины и боярин Калота прислали меня спросить, хочешь ты жить с нами в мире, а мы за это будем платить тебе дань.
"Да-а-а!" - снова донеслось из пещеры.
И обрадованный Волопас прокричал:
- Какую ты хочешь дань? Может, будешь есть коз?
"Ко-оз!" - опять ответило эхо.
- А коней?
"Не-е-е!"
- Ишь ты, привередничает! Коней ему не надо, а у купца ослов и верблюдов за милую душу слопал! - проворчал Волопас.
- Тебе небось теляток надо? - снова крикнул он, и эхо опять принесло утвердительный ответ. - Губа не дура! Понимает, что сладко, проклятый драконище! - пробормотал Волопас, потом набрал в лёгкие побольше воздуху, и через ущелье полетел новый вопрос: - Сколько голов тебе нужно в день? Говори!
"Ри-и-и-и!" - принесло в ответ эхо.
- По три в день?! - схватился за голову глупый Волопас. - Матушки мои! Волов бы ему старых скормить, чтоб подавился, так нет - ему телят подавай!.. А кого тебе - тельца или телицу? - растерянно спросил он.
Долетевшее эхо прозвучало как "девицу", и Волопас, выпучив глаза, в отчаянии стал рвать на себе волосы.
"Девицу?! Да мыслимое ли дело девицу отдавать на съедение? Может, я ослышался? Спрошу-ка ещё раз", - подумал он и опасливо переспросил:
- Тебе и вправду, девицу подавай?
"Давай…" - прокатилось эхо.
- Сгинь! Пропади ты пропадом, чудище проклятое! - выругался Волопас. - Я ещё в жизни ни на одну девушку взглянуть не посмел, а он ими обедать собирается!.. Эй, дракон! Мы тебе вместо девицы по две телицы давать будем. Согласен иль нет?
Вопрос доказывал, что Волопас не так уж глуп, но ответ, как и следовало ожидать, был отрицательный.
Тогда Волопас пустился на хитрость:
- Может, ты лучше наших старейшин слопаешь? Они жирные! Согласен на старейшин, нет?
"Не-е-е!"
- Вот обжора окаянный! Знает, что у старейшин мясо жилистое, старое, а у девушек - нежное, молодое. Чтоб тебе сдохнуть! - выругался парень, который только с виду был грубый, сердце-то у него было доброе.
Всю обратную дорогу он думал, как быть, а потом наконец надумал: "Перескажу старейшинам, что ответил дракон, пускай они решают, как быть. Значит, так…"
Он остановился, припоминая, что должен передать старейшинам.
- Значит, так… одну козу, - бормотал он, загибая пальцы, чтоб не сбиться, - трёх телят и одну девушку… Каждый день! О небо!
Весть о том, что дракон требует каждый день на обед козу, трёх телят и одну девушку, до смерти испугала крестьян. Все снова сбежались на площадь, поднялся крик, спор.
- Девушек - ни за что! - решительно заявил Козёл. - Даже когда мы в рабстве были у туполобых, и то не покупали мир такой ценой! Девушек в жертву приносить!
- Коз, телят - так и быть, но девушек - нет! - поддержал его молодой дровосек с рассечённым лбом. - Вдруг мир с драконом продлится, скажем, триста дней? Где мы возьмём триста девушек? В Петухах и без того девушек мало, многим парням приходится привозить невест из дальних краёв.
- Дракон и вправду девушек требует? - в третий и четвёртый раз спрашивал Гузка злосчастного посланца.
- Разрази меня гром, если я ослышался! Своими ушами слыхал! - в третий или четвёртый раз клялся тот. - Я спросил, кого ему - тельца или телицу, а он в ответ: "Девицу, девицу!"
- Это что же, дракон по-человечьи говорить умеет? - удивился Панакуди.
Но Калота из окна дворца прикрикнул на него:
- Да он своими ушами слышал! И не одним ухом, а двумя!.. Ведь двумя, верно? - обратился он к Волопасу. - Ты обоими ушами слышал?
- Обоими, обоими! - подтвердил тот.
Но Панакуди всё ещё сомневался:
- Да у тебя небось уши немытые!
Калота опять оборвал старика:
- Это не помеха! По себе знаю! - И, обращаясь ко всем, продолжал: - Слово за вами, мужики! Думайте и решайте. У меня во дворце ни одной девушки нет.
- А дочка твоя, боярышня Анна-Мария-Лизекалота? - спросил Колун.
- Моя дочка уже сосватана за боярина из Нижнего Брода, она в счёт не идёт! - ответил Калота, злобно сверкнув глазами.
- Опять хитрит, изворачивается! - поднялся ропот, но открыто возразить боярину никто не посмел.
Только Двухбородый троекратно выругался:
- Кабан толстобрюхий, кабан толстобрюхий, кабан толстобрюхий!
- А ну, утихомирьте-ка их! - крикнул Калота стражникам. - Распустили языки!
И хотя Гузка подавал ему знаки - мол, предоставь всё мне, твоя милость, я уломаю мужиков, - он грозился и орал.
Стелуд затрубил в боевой рог, остальные стражники натянули тетиву луков, прицелились, и тишина на площади восстановилась. Тогда заговорил Панакуди.
- Предлагаю перегородить реку! - крикнул он. - Вода подымется и затопит дракона…
- Не годится! - раздался голос Калоты. - Не годится! Если вы запрудите реку, что станет с моими водяными мельницами? Вам же самим негде будет пшеницу молоть. С голоду околеете! Не понимаете, что ли?
- Была б пшеница, она и немолотая хороша - вари да ешь! - заметил кто-то.
- Пшеницы не будет - желудями прокормимся! - поддержал его другой.
Но Калота находил новые увёртки.
- Вы ещё, того и гляди, сено жрать начнёте! Нет, не позволю я вам жёлуди есть, чтобы потом не говорили, будто при боярине Калоте люди желудями кормились, как дикие свиньи.
- Лучше пусть нас дракон съест! - не упустил случая подлизаться к боярину Гузка.
- Ясное дело, лучше! - поддержали Гузку остальные старейшины. - Губить мельницы нельзя.
- Оттого у них о мельницах забота, что там денежки боярина Калоты! - под смех толпы выкрикнул Панакуди.
- Что? Что ты там сказал про Калоту?
Под грозным взглядом боярина смех разом прекратился.
- Не про Калоту, а про охоту, твоя милость, - ловко отговорился Панакуди.
- Какую охоту?
- Да на зайцев. Любил я в молодости на зайцев охотиться.
- Кривишь душой, Панакуди, - с укоризной поглядел на него Колун.
- Не душой я кривлю, а языком мелю, - ответил Панакуди. - Чего ещё делать остаётся?
- Думать, как быть! У всех у нас невесты есть, дочери или жёны!
- Так защищайте их, на то вы и мужчины!
Слова Панакуди подбодрили крестьян, и понеслись выкрики:
- Не отдадим дракону девушек!
- Лучше пойдём на него войной!
- Как нам без жён на свете жить?
Шум всё усиливался.
- Кто нам детей будет родить?
- Кто будет в поле жать?
- Кто прясть будет?
- Огороды копать?
- Кто будет нас утром обувать, вечером разувать?
- Кто будет на стол подавать?
- Пол подметать?
- Бельё стирать?
И много-много вопросов посыпалось градом, пока не слились в общий возглас:
- Не-е-ет! Не отдадим дракону девушек! Не отдадим!
- Но это означает войну! - пытался перекричать шум Гузка.
На что тут же последовал дружный ответ:
- Война так война!
- Ну, дело ваше! - махнул Калота рукой. - Воюйте, коли есть охота. Но кто поведёт вас в бой?
Крестьяне переглянулись. Одни потупили глаза, другие попятились…
- Я вижу, желающих повести дружину среди вас нету? - Гузка окинул площадь насмешливым взглядом. - Вчера спорили, кто пойдёт первым, а теперь?..
- Я уже попытал счастья! - отозвался Колун и, содрав с себя рубаху, показал кровоточащие раны.
- Где Зверолов? Где Главный Охотник? - закричал Козёл. - Ведь он хотел вчера пойти на дракона?
- Зверолов! Где Зверолов? Найти Зверолова! - раздались и другие голоса, и вскоре уже вся толпа хором звала: - Зве-ро-лов! Зве-ро-лов!
В самом деле, где же находился в это время Главный Охотник? Прятался за чужими спинами или сидел в какой-нибудь хижине по соседству, ожидая, чем окончится сходка, - этого мы не знаем, но в ответ на многоголосый зов он вышел на площадь.
- Я здесь! - крикнул он, гордо сверкнув очами.
- Поведёшь своих охотников на дракона? - спросил его Гузка.
Немного подумав, Зверолов тряхнул головой и сказал: