5.Алмазбану
В тот ранний час из пещеры на противоположном склоне горы, опираясь на палку, вышла старушка. Яркие лучи солнца ослепили ее. Прикрыв глаза ладонью, она неторопливо осмотрелась. Ветер играл прядями ее серебристых волос. Глаза молодо глядели из-под седых бровей.
Завидев ее, шакалы затрусили прочь.
- Что им здесь нужно? - пробормотала старушка, направляясь к груде камней.- Неспроста сбежались они.
Вдруг она увидела лань, придавленную толстым деревом. Та была мертва. Задрожала старушка, слезами наполнились ее глаза.
- Бедняжка! - проговорила она.- Уж не ты ли это, милая доченька?..
Тут кто-то слабым голосом позвал:
- Мама...
Старушка поспешила на голос и увидела среди камней израненного юношу. Его прекрасное лицо было бледно, глаза закрыты. Она склонилась над ним:
- Кто ты, славный джигит?
Но юноша, не поднимая век, снова тихо позвал:
- Мама…
Старушка бросилась к пещере. Она торопилась изо всех сил. Вскоре она появилась с большой раковиной в руках. Набрала в нее воды из горного ключа, напоила незнакомца, обмыла его раны, высушила древесным мхом и покрыла целебными листьями. А сама, примостившись у изголовья, стала терпеливо ждать, когда он придет в себя.
Много времени прошло так, но вот юноша глубоко вздохнул и открыл глаза.
- Где мама?.. Я слышал ее голос....- с трудом проговорил он.
- Здесь никого нет, кроме меня, сынок. Ты мог слышать только мой голос...
- Да, да! Вот этот голос!.. Он так похож...
- Чей же ты сын, джигит?
- Моя мать - Алмаз-Ирке, добрая девушка-лань...
- Внучек мой! - воскликнула старушка.- Так я же... я мать Алмаз-Ирке.
- Бабушка!
Они крепко обнялись. От волнения оба долго не могли вымолвить ни слова.
Время шло. Луна трижды округлялась на небе и трижды снова истончалась, как серп, а старая Алмазбану все еще неустанно хлопотала вокруг больного Данира. Наконец поднялся он на ноги. Смастерил себе лук, наточил стрелы, стал ходить на охоту. Но ничто не веселило его: скучал джигит по дому родному, по матери и отцу. Даже в звуках курая слышалась теперь тоска. Когда Даниру становилось особенно грустно, поднимался он на вершину горы, и далеко вокруг разносилась его песня:
В страну - Месяц,
на родную землю - Солнце,
в дом родимый вернулся бы я.
Подошел бы к тихому озеру,
где плавают лебеди белоснежные,
заглянул бы в глаза моей матери
с любовью и нежностью.
На колени бы пал перед
любимым отцом,
у него прощение вымолил.
Но не стал бы бояться -
я трусом не стал,
слов трусливых не вымолвил.
Ведь я сын боевого батыра
Мергена!
Мысль о доме родном -
незажившая рана.
О, найду ли когда-нибудь снова дорогу
в отчий дом,
к знакомому с детства порогу!
О, услышу ли снова
птиц немолкнущий гомон?!
О, когда постучусь я
в дверь родимого дома?!
Услышала эту песню старая Алмазбану, подсела к Даниру, ласково провела рукой по его волосам и сказала:
- Внучек мой! Я знаю дорогу к твоему дому. Нелегка и опасна она...
Данир вскочил на ноги:
- Где эта дорога, бабушка?! Я теперь ничего не боюсь...
- К востоку отсюда лежит твой путь, вдоль берега реки...- показала рукой Алмазбану.
- Так пойдем со мной! Я понесу тебя на руках.
- Нет,- покачала головой старушка,- дорога эта неблизкая... И раньше, чем пойти на восток, ты должен повернуть на запад. Там, между трех гор, поселилось племя трусов.
- Что это за племя? - удивился Данир.
- Ох,- горестно вздохнула старушка,- это тоже мои дети и внуки. Они не сумели постоять за свою землю, и теперь баскак (наместник хана, правитель) злого хана хозяйничает там. Одна Алмаз-Ирке, моя любимая доченька, не покорилась врагу и превратилась в лань. Нашлись подлые предатели и трусы, которые хотели выдать меня баскаку. Настроили они детей моих против меня. Прокляла я их. "Будьте же презренными рабами,- сказала я им,- пусть всюду зовут вас жалкими трусами". Ушла я из дома родного... Так и будут они жить с этим позорным прозвищем, пока не восстанут против хана, не победят его в жестоком бою.
- Покажи мне, бабушка, дорогу к племени трусов, я помогу им! - воскликнул Данир и схватил свой лук.
Засияли глаза старушки.
- Но готов ли ты к битве? - спросила она.
- Готов, бабушка!
- Большие испытания ждут тебя в стране трусов. Хватит ли у тебя смелости?
- Хватит, бабушка!
- Этого еще мало. Ты должен будешь научить смелости тех, кто живет в той стране...
- Я научу их!
- Хорошо, внук мой. Пусть эти слова будут твоей клятвой! - твердо сказала старушка и поцеловала Данира.
На другой день солнце застало Данира в пути. Было еще совсем темно, когда он перекинул через плечо лук, заткнул за пояс курай и, попрощавшись с бабушкой, зашагал туда, где жило племя трусов.
6.Город трусов
Семь дней и семь ночей шел Данир берегом большой реки. На восьмой день впереди показались три горы. Но пройти к ним было нелегко. Дорогу преграждали топи, груды камней, глубокие овраги, заполненные водой. Данир и плыл, и карабкался по крутым склонам, цепляясь за каменные выступы, и лез через колючий кустарник, в кровь раздирая руки. Порой хищные звери преграждали ему путь, но метко поражал он их острыми стрелами. Наконец дошел он до последнего оврага и, заглянув в него, отпрянул: на дне шипели и извивались сотни ядовитых змей. Обойти овраг было нельзя.
Задумался Данир. Как быть? Повернуть назад? Но ведь он дал клятву! И юноша взялся за дело: целый день собирал и кидал в овраг сухую траву, листья, хворост. А когда стемнело, высек огонь, поджег пучок сухого тростника и бросил его в овраг. Вмиг превратился он в пылающий костер. В огне сгорели все змеи, и Данир продолжал путь.
Когда он спустился в долину, что лежала между трех гор, на небе зажглись первые звезды. Усталый юноша присел отдохнуть и незаметно уснул.
Солнце поднялось не выше копья, а Данир уже был на ногах. Перед ним в низине лежал город трусов. Он сразу узнал его. Все было в нем так, как рассказывала бабушка. Город был обнесен стеной из камня и бревен, которая во многих местах успела разрушиться. С трех сторон его окружали горы. Люди здесь жили не в домах, какие видел Данир у себя на родине, а в пещерах, отгороженных каменными и деревянными стенами. Небольшое отверстие внизу служило им и окном, и дверью. А кому не хватило пещер, жили в глубоких землянках с такими же небольшими отверстиями на крышах.
С удивлением рассматривал Данир странный город. Множество людей, несмотря на утренний час, в беспорядке сновали по улицам. Они суетились, что-то кричали, показывая на него пальцами. А те, кто работал у городской стены, вдруг побросали кетмени, лопаты и кинулись бежать. А вскоре все они, подобно зверькам, быстро исчезли в темноте жилищ. "Кто они, люди или суслики?" - подумал Данир.
Когда он вошел в городские ворота, на улицах уже не оставалось ни души. Данир постучал в одну дверь, потом в другую. Нет ответа. "Этих людей недаром прозвали трусами, они просто боятся меня!"- догадался он.
Юноша прошел на городскую площадь, вынул из-за пояса курай и, присев на камень, начал играть. Над притихшим городом полились нежные звуки. Мелодия текла сначала тихо и плавно, словно воды лесного ручья, потом зажурчала подобно горному потоку, весело прыгающему по камням. Она то смеялась, то плакала, то звала куда-то....
Но вот из пещер показались головы любопытных. Те, что были посмелее, медленно вышли на звуки курая. Не прошло и часа, как большая толпа собралась вокруг. Но люди боялись подойти близко и каждую минуту готовы были убежать.
Данир перестал играть. "Заговорю, так опять напугаю их",- подумал он и, улыбаясь, молча оглядел трусов. "Не бойтесь, я свой",- говорил его взгляд. Но те с опаской, недоверием смотрели на него. Даниру показалось странным, что ближе всех к нему стояли совсем юные девушки. За ними толпились девушки постарше, мальчишки, женщины, старухи, и только позади всех выглядывали молодые парни и здоровые мужчины. Это рассмешило Данира. "Дочери Алмазбану достойны своей матери!" - подумал он.
Вдруг одна из девушек, сидевших неподалеку от Данира, храбро попросила: - Сыграй еще что-нибудь!
Данир с любопытством обернулся. На него с улыбкой смотрела юная красавица. Ее нежное лицо золотилось загаром. Из-под высоких тонких бровей, напоминавших крылья летящей птицы, блестели черные бойкие глаза.
Снова заиграл Данир. Девушка подошла к нему и села рядом. За ней потянулись остальные. Увидев, что вокруг собрались почти все жители города, джигит отложил курай и запел. Свободно полетел над толпой его красивый молодой голос. Вот о чем пел Данир:
Говорят, будто племя могучее
было в одной стране.
Говорят, будто славилось мужеством
сыновей на войне.
Говорят, что невесты прекрасные
были в племени том.
Говорят, жили люди там счастливо,
уважали свой дом.
Но однажды хан жадный
начал с ними войну.
Говорят, злые полчища
окружили страну.
Через три горы тучею
хана воины шли,
чтобы племя могучее
уничтожить с земли.
Говорят, сыновей своих
созвала тогда мать.
С ханом злым и завистливым
шли сыны воевать.
Говорят, что на битву великую
смело воины шли.
Говорят, злые полчища
разгромили они.
Говорят, чуть не лопнул
от злости
хан, об этом узнав.
Говорят, еще большее войско
он на битву послал.
Бой кровавый затеял
хан, жестокий и злой.
Говорят, много воинов
в том бою полегло.
Говорят, войско хана
было больше в пять раз.
Говорят, что джигиты
погибали от ран.
Говорят, смельчаки того племени
в злом бою полегли,
но жестокое войско хана
победить не смогли.
Говорят, остальные, не выдержав,
побежали назад,
на бегу свои копья легкие
и мечи побросав.
Слушали люди песню, и лица их светлели от радости. Когда кончил Данир, они закричали:
- Братья! Мать Алмазбану жива! Только она могла поведать джигиту эту историю!
- Кто тут у вас старший? - спросил Данир.
- Куркур здесь самый старший,- ответило несколько голосов разом.
- Где же он?
- Его нет. Он повез баскаку нашу дань.
- А кто такой баскак?
Разом замолчав, люди стали пугливо озираться по сторонам.
- Я понял.... Это он правит вашей страной. Так?
- Да, он...- шепотом подтвердил один из трусов, но, оглядевшись, торопливо залепетал:- Нет, нет, нет, это не я сказал... не я...- И тут же, попятившись, исчез в толпе.
- Разве он такой страшный, что вы боитесь о нем говорить? - спросил Данир.
Вперед вышел седой как лунь старик.
- Сын мой! Пока не вернулся Куркур,- заговорил он,- уходи отсюда подобру-поздорову. Для тебя и для нас будет лучше. Баскак строго повелел каждого чужого хватать и отправлять к нему на расправу. Баскак не терпит чужеземцев.
- За меня бояться не нужно,- ответил Данир.- Я должен остаться у вас! Так велела бабушка Алмазбану... Скажите только, кто из вас приютит меня в своем доме?
В толпе зашептались. Тут заговорил другой старик:
- Сынок, каждый с радостью пригласил бы тебя, но боимся мы гнева баскака. Любой, кто посмеет приютить у себя чужака, должен будет держать перед ним ответ. Таков приказ самого хана... Но я уже отжил свой век, смерть мне не страшна. Пойдем ко мне, пусть я один буду за тебя в ответе!
Девушка, которая первой заговорила с Даниром, вспыхнула от радости и повторила:
- Пойдем, пойдем к нам!
То были старый кузнец Жантимир и дочь его Айгюзель.
7.Куркур
Утром сильный шум разбудил Данира. Он выскочил на улицу.
- Что случилось? - спросил он бежавшего мимо мальчишку.
- Поскын у... убил вот такую здоровенную крысу! - прерывающимся голосом ответил тот.
- Ну и что же? - удивился Данир.
- Так ведь крысы презлющие... Мы их очень боимся... Они же прыгают на людей!
Услышал разговор какой-то старик и горестно вздохнул:
- Беда с этими крысами! В амбарах хозяйничают, как у себя дома, последний наш хлеб поедают.
Данир разыскал Поскына.
- Ты храбрый джигит! - сказал он ему.- Но слава без новых дел долго не держимся. Хочешь, я помогу тебе прославиться?
Поскын даже приосанился: всякому приятно услышать, как его хвалят.
- Ладно, говори, что делать! - сказал он важно.
- Пойдем со мной, там все узнаешь, - ответил Данир.
Они направились к старому амбару на пустыре, поодаль от жилищ. Когда пришли, Данир сказал:
- Поскын, давай замажем в амбаре все дыры и щели, только в самом низу оставим небольшое отверстие, такое, чтобы в него могла пролезть крыса.
- И что потом?
- Потом мы принесем сюда мяса, масла, зерна целую кучу. Все крысы города соберутся в амбаре, и тут-то мы и закроем эту последнюю дыру. И всех крыс перебьем! То-то тебя все храбрецом назовут!
Сказано - сделано.
Крысы быстро почуяли запах снеди в амбаре. Одна крыса, другая, а потом целые полчища их двинулись к пустырю. Притаившись в сторонке, Данир с Поскыном терпеливо ждали, пока последняя крыса скрылась в дыре. А потом - раз! - и быстро завалили ее большим камнем.
Посмотреть на это необычное зрелище собрался весь город. А Данир и Поскын взобрались на амбар и, оторвав на крыше несколько досок, обрушили на крыс град камней. За ними полезли другие. Даже самые отъявленные трусы не побоялись бросить в крыс по камню.
До самого вечера люди не могли говорить ни р чем другом, кроме подвига Данира и Поскына.
На другой день от баскака вернулся Куркур. Он тотчас приказал привести Шомходжу - самого большого труса в этом городе. (Потому-то Куркур и сделал его своим главным доносчиком.) Представ перед Куркуром, Шомходжа затрепетал от страха.
- Ну, рассказывай, как вы жили тут без меня. Никто не говорил ничего дурного обо мне или о баскаке? - строго спросил Куркур.
Заикаясь, Шомходжа залепетал:
- У-у... Куркур-ага, в ваше отсутствие... э... э... здесь произошли большие и необыкновенные события...
- Рассказывай живее!
Шомходжа покосился на дверь и, понизив голос, продолжал:
- Здесь был крысиный праздник...
- Какой еще такой "крысиный праздник"?!
- Храбрецы Поскын и Данир били... э... э... били барабаны... собрали... э... э.... народ... все их хвалили... э... э...
- Ну, заладил свое "э" да "э"! Кто такой этот... как его?.. Дан... Дан...
- Данир? Э... э... я и забыл сказать о нем., В наш город пришел... э... э... чужой джигит...
- Что?! - сразу насторожился Куркур. ...
Наконец Шомходжа кое-как справился с рассказом. Выпучив глаза, Куркур растерянно слушал его.
"Что делать? - соображал он.- Взять джигит под стражу или сначала вызвать к себе и допросить? А не лучше ли вернуться к баскаку и поведать ему обо всем?"
Но Куркуру не пришлось долго ломать голову. Ему доложили, что Данир сам пришел к нему. Тут Куркур испугался еще больше. Он вовсе не хотел оставаться с джигитом наедине.
- Ладно, пусть ждет меня на площади,- поспешно сказал он,- Я буду разговаривать с ним при всех.
Данир пришел на площадь, а там уже собрался народ. Людям не терпелось узнать, о чем будет говорить Куркур с Даниром.
Опираясь на палку, появился и сам Куркур. Сутулый, длинный, с косматыми черными бровями, нависшими на самые глаза, и длинными усами под крючковатым носом, он важно прошел к большому камню. На этом камне он восседал в торжественные дни.
Шум тотчас унялся. Куркур, выждав время, ткнул пальцем в Данира и закричал:
- Хватайте его, вяжите!
Но никто не сдвинулся с места.
- Быстро! Чего смотрите? Такова воля Куркура, указом самого хана поставленного над вами!
Люди продолжали стоять неподвижно.
Куркур заерзал на камне. Сейчас этот чужеземец .набросится на него, а народ... народ все так же безмолвно будет Смотреть...
- Ну! - Куркур хотел крикнуть очень громко, да страх сдавил ему горло, и никто его не расслышал. Он заметил в толпе старого кузнеца и впился в него глазами. Старик не раз выручал его мудрым советом. Что же скажет он теперь?
И Жантимир заговорил:
- А зачем нам хватать этого джигита? Он ничего плохого не сделал. Наоборот, мы все у него в долгу.
Толпа ожила.
- Да, да! Он избавил нас от крыс! - разом заговорили несколько человек.
Куркур беспомощно заморгал глазами: все на стороне чужака.
- Опомнитесь, безумцы! Что вы говорите? - закричал он.- Разве вы не знаете, что нам за это будет?
- Мы ничего не скажем хану,- послышалось со всех сторон.
- А как же с крысами? - напомнил Куркур.
- Что - крысы? Их уже нет! - раздался чей-то недоуменный голос.
- Но ведь за них баскак снесет нам теперь головы!
Тогда заговорил Данир.
- Почему? - спросил он.
Куркур не ответил.
- Да, почему, почему? - зашумели все в один голос.
Куркуру пришлось объяснить.
- Крысы... крысы ведь...- начал он сбивчиво, подбирая слова, и вдруг заспешил:- Баскак наложил на нас дань в сорок батманов (мера веса около шести пудов) льна, сорок батманов овса, двадцать бочек меда и двадцать бочек сала. Он ведь отвечает перед самим ханом. Что же он ответит, если крыс больше нет? Ведь хан теперь потребует с него дань сполна...
Данир сразу понял, в чем дело, и громко воскликнул:
- Вы поняли, люди добрые? Часть вашей дани ханский баскак оставляет себе, а хану говорит, что ее съели крысы! Вот какие "крысы" поедают ваше добро!
Поднялся страшный шум.
- Мы голодаем, - кричали люди,- все отдаем хану и его баскаку... Не будем больше платить столько дани!
Лицо Куркура перекосилось:
- Что вы говорите, безумцы! Если об этом узнает баскак, он завтра же нагрянет сюда. В пепел превратит весь наш город!..
Данир прервал его:
- Постой, Куркур-ага! Скажи, когда надо платить следующую дань?
- Как соберем урожай...- ответил Куркур дрожащим голосом.
- Значит, через шесть месяцев... Тогда мы сделаем так: не дадим ничего ни хану, ни его баскаку...
От страха Куркур чуть не свалился с камня.
- А если они придут сюда со своим войском? - пролепетал он.
Данир засмеялся: