- Не дрожи так. Раньше чем через шесть месяцев они не явятся, а до тех пор мы соберем урожай, обменяем его у соседних племен на оружие и научимся владеть им. Тогда никакой хан не будет нам страшен.
- Правильно! - поддержал старый кузнец.
- Он дело говорит! - согласились с Даниром и другие.
Но большинство трусов молчало.
- Почему вы молчите? - обратился к ним Данир.- Или среди вас совсем не осталось храбрых джигитов? Или вы не дети Алмазбану?..
При этих словах все повернулись в одну сторону. Там, в конце площади, одиноко стояла высокая черная башня. Кузнец объяснил Даниру:
- Всех смелых мужчин нашего племени баскак заточил в эту башню...
8.Страна смельчаков
Глядя на Данира, совсем забыли люди о страхе. Они взломали железные двери и освободили джигитов, которые томились в черной башне. Потом они сместили Куркура и, подняв в воздух кетмени и палки, избрали кузнеца Жантимира старейшиной племени.
Посоветовавшись со стариками, кузнец и Данир решили выставить вокруг города стражу. Во главе ее был поставлен храбрец Беркет, которого только что освободили из темницы.
Затем Данир с почтением обратился к Жантимиру.
- Мудрый старейшина,- сказал он,- если веришь мне, назначь меня военачальником. Клянусь, ты не раскаешься в этом...
- Очень хорошо! - сказал кузнец.- Будь военачальником, храбрый Данир!
На другой же день Данир начал обучать джигитов и мужчин стрельбе из лука, показал, как владеть мечом, как метать копье.
Зерно, мед и масло, которыми раньше платили дань хану, старейшина стал понемногу выменивать у соседей на медь, железо и олово. Теперь в его кузнице дни и ночи ковали мечи и копья, мастерили луки и стрелы...
Данир часто уводил своих воинов в горы на охоту. Сначала они стреляли зайцев,- белок, диких коз и птиц, а вскоре самые смелые джигиты вместе с Да-ниром стали охотиться на хищных зверей. Иные каждый раз добывали одну-две лисицы, а то и волка. Поскыну удалось убить даже дикого кабана. День ото дня охотников на хищных зверей становилось все больше.
Ожидая нападения хана, горожане запасались сушеным мясом, бочками сала, зерном и мехами.
Соседи диву давались, глядя на бывших трусов, и сами охотно им помогали. Они стали присылать своих послов, предлагая объединиться. Так появилось у племени восемнадцать надежных союзников.
Наконец новость эта дошла и до ханского баскака...
Баскак появился в сопровождении сорока вооруженных всадников. У городских ворот стоял Беркет.
- Ты что стоишь, как истукан?! Отворяй ворота! Не видишь, что ли, кто едет?! - заорал ханский наместник. Огромный вороной конь под ним нетерпеливо бил о землю копытом.
- Ас чем ты пришел? Если с миром - входи, а если с войной - не пущу! - отрезал храбрый Беркет.- Таков приказ!
Баскак взмахнул бичом, но Беркет, изловчившись, успел за него ухватиться.
- Слезайте с коней и сдавайте оружие! Сейчас я пошлю к .старейшине гонца. Будет разрешение - войдете, а нет - вам придется убраться восвояси,- сказал Беркет.
От гнева глаза баскака налились кровью.
- Ломайте ворота! - закричал он во все горло. Сорок всадников спешились, взмахнули сорока копьями и ринулись к городским воротам. Но Беркет только свистнул - и над стеной поднялась сотня копий. Слуги растерянно оглянулись на баскака: видно, силой ничего не сделать.
- Поднимайтесь на гору да не спускайте с города глаз,- приказал тот.- Туда я войду один. В случае чего...- остальное он прошептал на ухо старшему слуге.
Баскак швырнул свой меч к ногам Беркета и высокомерно приказал:
- Ведите меня к вашему старейшине!
- Проводите его на площадь,- крикнул Беркет двум стражникам.
Еще издалека заметил баскак, что площадь битком набита народом. Собрались люди даже из соседних племен. Кому не хватило места на земле, сидели на заборах, деревьях. Все внимательно слушали старого кузнеца. На баскака никто не обратил внимания, никто не уступил дороги.
- Расступитесь, сам баскак идет! - гневно закричал незваный гость.
Люди удивленно обернулись к нему, но ничего не сказали.
- Ну, чего рты разинули?! Или забыли о повиновении?!
Толпа все так же молча расступилась. Пройдя на середину, баскак стал искать глазами Куркура.
- Где этот бездельник Куркур? Куда девался ваш старейшина? Почему он не встречает меня?!
Старый кузнец Жантимир повернулся к нему и спокойно сказал:
- Вот я и есть старейшина! А уж коли ты пожаловал к нам, будь гостем. Ты как раз поспел к большому празднику. Садись на этот камень и слушай.
- Что еще за праздник?! Кто позволил?! - Баскак грозно нахмурился.
- А вот кто позволил! - кузнец указал рукою на запрудивший площадь народ.- Что за праздник? Решили мы покончить с позорным прозвищем. Отныне земля наша будет называться страной смельчаков.
Тут все на площади подняли руки и закричали:
- Да здравствует страна смельчаков!
От растерянности баскак шлепнулся на камень да так и просидел на нем, не проронив больше ни слова. Едва дождавшись конца, он заявил:
- Нам стало известно, что земли стало у вас больше в восемнадцать раз, а добра - в восемьдесят... Хан приказал обложить вас новой данью. Завтра же снарядите караван в ханскую столицу!
Данир, лукаво подмигнув старику Жантимиру, сказал:
- Глубокочтимый старейшина, но ведь теперь у нас нет крыс. Может быть, баскак согласится на меньшую дань?
Баскак вытаращил глаза:
- Как это - нет крыс? Куда же они подевались?
- А вот так: мы уничтожили их. Смельчаки не любят крыс,- ответил старейшина с улыбкой.
- В таком случае... в таком случае дань ваша увеличивается вдвое! - воскликнул баскак. Глаза его так и загорелись от алчности.
- Вот что,- сказал Жантимир,- с этого дня мы не станем платить хану дань...
- Как?! Ты что, спятил, старик?.. Знаешь, что тебе будет, если хан услышит твои дерзкие речи?
- А я для того и говорю их, чтобы он услышал,- отрезал Жантимир.
9."Ночные совы"
Теперь каждому было понятно, что хан долго ждать себя не заставит. Разгневанный баскак еще и до дому не доскакал, а уж старый Жантимир созвал большой совет.
Страна смельчаков готовилась к войне. У городских стен дни и ночи кипела работа. Люди таскали камни, песок, копали рвы. В кузнице дни и ночи ковали мечи, копья, гнули луки, точили стрелы...
А за городом, в Каменном логе, готовился другой "совет"...
Каменный лог называли еще Старым городом. Когда-то здесь в самом деле был город, от которого теперь остались одни развалины. Никто, кроме ребятишек, не бывал в этом заброшенном месте.
Уже давно на землю спустились сумерки. Вокруг парила глубокая тишина, лишь изредка стрекотали в траве кузнечики.
Чу, будто прошелестела трава... Мелькнула тень!.. Еще одна... Обе они осторожно спустились с пригорка и скрылись в развалинах Каменного лога... Вскоре откуда-то сверху один за другим упали три камешка... В развалинах трижды прокричала сова.
Это был сигнал, понятный кучке заговорщиков. Их собрал сюда главарь, которого подослал баскак. В ту ночь крики совы повторялись несколько раз. И всякий раз после этого в развалины осторожно пробирались тени...
Там о чем-то долго шептались. Тихий шепот постепенно перешел в злобное шипение: словно кого-то пытались запугать. Дрожащий голос взмолился:
- Нет, нет, не надо, отпустите меня, я боюсь...- Человек попытался выбежать, но его втянули обратно и швырнули на пол. Он больно ударился и простонал:
- Ой! Ой!
- Замолчи, Шомходжа! Чтобы и вздоха твоего не было слышно! - цыкнули на него.
Потом заговорил человек с гнусавым голосом. Он то и дело хлюпал носом и издавал звук, похожий на кашель: "кых-кых".
- Побойтесь гнева баскака! Баскак силен. Он в три дня восстановит в стране прежний порядок и прикажет зарубить мечом каждого, кто посмел ослушаться его, кых-кых! Но баскак и милостив. Он щедро отблагодарит всех, кто сейчас окажет ему помощь, кых-кых! Тайный союз наш будет называться "Ночные совы". Мы разделимся на три группы. Одна пусть сеет в народе клевету о военачальнике Данире и старом кузнеце, пусть хвалит могущество хана и пугает людей его гневом, кых-кых! Вторая группа должна убить военачальника и старейшину Жантимира. Третья будет доносить баскаку, сколько у бунтовщиков оружия и войска... "Ночные совы", клянитесь в верности хану и его баскаку!.. Кто нарушит клятву, поплатится жизнью при первом же подозрении, кых-кых!..
Они еще долго шушукались, потом тихо по одному разошлись по домам.
Ханский баскак дал смельчаком десять дней сроку. "Если вы не покоритесь и не выдадите своих бунтарей за это время,- гласила его грамота,- то город будет разрушен до основания, а все жители будут беспощадно изрублены".
Смельчаки отправили посла назад с ответом: "Смельчаки не сдаются! Мы готовы защищать свою землю!"
Но баскак был хитер и коварен. Он не стал дожидаться, пока пройдет десять дней. В ту же ночь двинул он до зубов вооруженное войско к стране смельчаков. Воины подкрались к самому городу и залегли в лесах и оврагах, ожидая условного знака. А для отвода глаз баскак снова направил к смельчакам своего посла за ответом. Его дозорные не спускали глаз с ворот, за которыми скрылся посол.
Время тянулось медленно. Наконец городские ворота распахнулись, и из них выехал посол. Он вынул из-за пазухи большой желтый платок и дважды махнул им направо, потом налево.
Дозорные поняли сигнал. Значит, переговоры со смельчаками ни к чему не привели и уже сегодня ночью нужно готовиться к нападению.
10.Айгюзель
Айгюзель долго не могла уснуть. Обняв колени, она сидела на холщовом тюфячке, разостланном на земляном полу пещеры, и задумчиво смотрела в темноту.... Серебряный луч луны через небольшую отдушину над дверью упал на бороду ее отца, затем тихо пополз по его добрым морщинкам, седым бровям... Скоро-скоро он переберется на Данира. Тихонько покачиваясь, Айгюзель ждала этого. Луч медленно скользил к юноше. Вот он осветил откинутую в сторону руку, тонкие полусогнутые пальцы. Не о таких ли руках в народе говорят: пальцы тонкие, как камыш, ногти светлые, как серебро? Чего-чего только не умеет делать Данир этими руками! Айгюзель видела, как легко и красиво держат они копье, как ловко бросают его. Стремительно улетая вдаль,
копье звенит и поет, будто струна. Когда эти руки держат меч, за ними не уследить! А какие огромные камни ворочали они, укрепляя городскую стену!.. Тогда на них играли упругие мускулы... Айгюзель любит смотреть, когда гибкие пальцы Данира, словно птицы, порхают по кураю, извлекая волшебные звуки, или вдруг замирают, будто задумавшись о чем-то...Удивительные пальцы! Айгюзель никогда не забудет, как ласково они коснулись однажды ее волос. Она хорошо помнит тот жаркий летний день. Данир вернулся с охоты. Он сбросил с плеч убитого им огромного волка и с облегчением перевел дух. Потом присел на камень у порога и отер пот, ручьями сбегавший со лба. Айгюзель шла от родника, держа на плече высокий глиняный кувшин со студеной водой. Увидев ее, Данир засмеялся:
- Ты, наверное, сердцем почувствовала, милая Айгюзель, что я умираю от жажды...
Девушка покраснела. Ведь она в самом деле старалась ради него. Как он догадался?
Данир пил с наслаждением, ни разу не оторвав губ от кувшина... Айгюзель не сводила с него сияющих глаз... Но вот Данир протянул ей кувшин и ласково посмотрел в глаза. Этот взгляд девушка не променяла бы ни на какие слова благодарности! А потом произошло то, отчего Айгюзель долго не могла прийти в себя: эти вот пальцы вдруг коснулись ее головы! И прикосновение их было так нежно и мягко, что для девушки до сих пор оставалось загадкой, как руки, умеющие ворочать камни и метать копья, могут быть такими ласковыми...
Луч тихо скользил по лицу Данира. Длинные смоляные кудри рассыпались по широкому белому лбу, густые черные брови, а под ними прячутся большие прекрасные глаза... Как хорошо, что они закрыты, и Айгюзель может долго любоваться красотой Данира...
Внезапно лунный свет исчез... Айгюзель вскочила на ноги и бросилась к отдушине посмотреть, что заслонило его: облако или летучая мышь. Она просунула руку в отверстие и тихо проговорила:
- Кыш, кыш...
Опять стало светло. Послышались чьи-то быстрые шаги. Девушка распахнула дверь, спросила:
- Кто здесь? Вокруг было тихо.
У городских ворот стражники ^пробили полночь. Айгюзель вздрогнула. Завтра город будет готовиться к бою. А там дня через три-четыре нагрянут враги... Смутная тоска охватила девушку. Хорошо, если они победят, смельчаки, а вдруг?.. Среди женщин ходят тревожные слухи, будто Шомходжа где-то прослышал, что баскак хочет сравнять страну смельчаков с землей... Говорят, что воинов у него в десять раз больше и дни отца и Данира сочтены. Ой!.. А ведь баскак и вправду очень жесток! Настоящий кровопийца!.. А все же, вдруг не устоим?! Вдруг убьют Данира?!
Тут мысли ее невольно вернулись назад.
Кто же все-таки мог прийти сюда ночью?.. Нет, нет, наверное, ей просто показалось... Конечно же, это была летучая мышь...
Айгюзель вошла в дом и заперла дверь... Спать не хотелось. "Схожу-ка я лучше за водой,- подумала девушка,- будет чем умыться отцу и Даниру, когда встанут".
Она подняла на плечо глиняный кувшин и тихо пошла вдоль улицы. Вскоре до слуха ее донеслись приглушенные голоса.
"Чей же это дом?" - подумала Айгюзель. То было жилье Шомходжи.
Кто-то в сердцах шептал:
- Возьми кузов... кых-кых! Как придешь, сними крышку и открытой стороной вставь его в отдушину... кых-кых!...
- Я боюсь! - отвечал другой голос... Айгюзель узнала голос Шомходжи.
- Замолчи сейчас же, не то придушу! - пригрозил гнусавый голос, и все смолкло,
"Опять Шомходжа ссорится со своим старым отцом",- подумала Айгюзель и прошла мимо к роднику...
До чего ж красив родник в полнолуние!.. Айгюзель никогда не видела его таким. Прыгая с камня на камень, струйки воды дробились на мелкие брызги, и те рассыпались серебристыми искорками... В ночной тиши родник звенел особенно нежно..,
Девушка долго любовалась ручьем, прислушиваясь к журчанию воды... Тоска больше не жмет сердце, дышится легко, хочется петь, но страшно потревожить чуткий сон города. Кто знает, может быть, это его последний мирный сон... Девушке снова стало грустно. Наполнив кувшин водой, она пошла назад.
Возле самого дома Айгюзель остановилась. Послышались чьи-то осторожные шаги. "Что за беспокойная ночь!" - подумала девушка и вдруг заметила, что из отдушины что-то торчит. Она опустила кувшин на землю и подошла ближе. Кузов! Айгюзель выхватила его: пустой! Что это значит! Она распахнула дверь. Луч уже поднялся по стене вверх, и на полу ничего не было видно. Айгюзель остановилась посреди пещеры. Под ногами что-то зашуршало. Девушка зажгла лучину и вскрикнула: на земле лежали две большие змеи, черная и желтая. При вспышке огня они зашевелились. Одна заскользила к кошме, на которой спал Данир, другая - к изголовью отца...
Испуганные громким криком, Данир и Жантимир вскочили на ноги. Айгюзель лежала на полу, придавив желтую змею коленями и ухватив руками черную.
Мгновение, и змеи бессильно повисли и крепких руках Данира.
- Кузов Шомходжи...- с трудом проговорила Айгюзель, теряя сознание. Лицо ее было бледно, в уголках рта показалась пена: черная змея успела ужалить ее в руку.
В ту же минуту пронзительный вой и скрежет прорезали тишину ночи. Полчища хана напали на сонный город.
11.Битва
Полдень миновал, тени стали вдвое длиннее, а бой, который завязался еще ночью, был в самом разгаре. Войско баскака захватило склоны гор и сверху засыпало город бесчисленными стрелами. Передние ряды его подошли к городу и яростно дрались за городские ворота.
На помощь баскаку из лесов и оврагов шли все новые и новые отряды, но защитники города стояли насмерть. В воздухе неумолчно свистели стрелы, звенели мечи, гудели копья. Воинственные кличи смешивались со стонами раненых.
Данир приказал подкатить к воротам тяжелое орудие для метания и забросать камнями ханских стрелков.
Растерялись неприятельские стрелки, заметались в испуге.
Видя это, вышел Данир вперед и крикнул своим воинам:
- Храбрые братья мои! Помните святую клятву, что дали мы матери нашей Алмазбану, за наш древний город - вперед!
Не выдержало напора войско хана, дрогнуло. Данир и его воины бросились преследовать врага. Они гнали его к вершине горы, чтобы оттуда сбросить в пропасть.
Ханский военачальник Кара-Могез едва верил своим глазам. Разве доносчики не сообщили ему еще ночью, что Данир и Жантимир убиты! Значит, людям его не удалось тайно умертвить их. Кара-Могез тут же отправил двоих гонцов к баскаку за подкреплением...
А в это время старый Жантимир вершил суд над предателем. К Жантимиру привели едва живого от страха Шомходжу. Он тут же повалился кузнецу в ноги и назвал всех заговорщиков.
Жантимир хорошо знал всех, кроме одного. Он спросил незнакомца:
- Кто тебя послал к нам, чужой человек? Ты. должно быть, тот самый смутьян, которого подослал баскак? Ты настроил этих людей против родного племени и примешь кару.
Незнакомец опустил полные ненависти глаза и молчал.
Изменников связали по рукам и выставили на городской стене. Лучники выпустили в них по стреле, а бездыханные тела их столкнули в ров.
Когда солнце спряталось за горами, Кара-Могез приказал трубить отбой. Усталые, сильно поредевшие войска его направились в долину. Воины Дани-ра тоже потеряли немало храбрых товарищей и были измучены не меньше.
Битва стихла. Обе стороны ждали подкреплений.
Данир поручил своему помощнику Беркету наблюдать за полем боя, а сам поспешил домой.
У входа в жилище Жантимира толпился народ. Лица людей были печальны и озабочены.
Данир молча, ни на кого не глядя, прошел в пещеру и опустился на колени возле больной.
- Как ты себя чувствуешь, Айгюзель? - проговорил он.
Девушка молчала, лишь посиневшие губы чуть заметно дрогнули.
Пять старых знахарок, присматривавших за ней, обступили Данира.
- Дела ее плохи... Травы наши не помогают,- пожаловалась одна.
- Проболеет она еще семь недель, и если за это время ей не станет лучше, она умрет,- предсказала другая.
- Ее нужно лечить желчью морской рыбы,- проговорила третья.
- Нужна зеница глаза черного волка,- молвила четвертая.
- Спасет ее только талисман из рога медной змеи, завернутого в лягушечью кожу,- заявила пятая.
- Нет! - воскликнул Данир,- ничего не нужно! Ее может спасти только бабушка Алмазбану, которая знает средства от ста семидесяти недугов... Но чтобы бабушка могла вернуться к нам, нужно разбить врага и возвратить стране смельчаков свободу... Но сколько времени потребуется для этого - семь недель или семь месяцев - я не знаю...
В ту ночь Данир не сомкнул глаз. На белоснежном куске бересты, приготовленной для письма, он начертал:
"У мужества два крыла: одно , крыло - уверенность, другое - бдительность. Я верил в свои силы, но забыл об осторожности. Я летел на одном крыле. Из-за этого враг подступил к городским воротам, а милая Айгюзель лежит при смерти... Пусть это другим послужит уроком"...