Проект Письма подвергся очень жесткой критике и практически был отвергнут из-за, якобы, слишком мягкого, недостаточно крутого подхода к оценке "Демплатформы", недостаточно ясной ориентировки партийных организаций на размежевание с ней. В таком духе выступили Лукьянов, Фролов и другие. Практически я остался один под огнем критики, но тем не менее отстаивал свое мнение, доказывая, что критерием размежевания в партии не может быть отношение к Платформе ЦК КПСС. Ведь это же проект, вынесенный для обсуждения. Поддержка коммунистом "Демплатформы" или другого альтернативного проекта не может служить основанием для его отторжения от партии. Иначе будет конец дискуссии, конец внутрипартийной демократии. О том, какой быть Программе партии, да и самой партии, может решить только съезд. Организационно-дисциплинарные меры могут применяться лишь к тем, кто нарушает партийную дисциплину, ведет борьбу против партии. Да и здесь надо проявлять осмотрительность, ибо нормы партийной жизни - тоже прерогатива съезда.
И в дальнейшем работа над Письмом протекала в борьбе различных мнений и подходов. С его проектом было решено ознакомить руководителей республиканских и областных партийных организаций. Замечания с мест от парткомов шли преимущественно в направлении ужесточения постановки вопроса. А со стороны значительной части коммунистов и особенно партийной интеллигенции, реакция была диаметрально противоположной.
9 апреля на заседании Политбюро вновь возник этот вопрос. Генсек предложил не направлять Письмо, а ограничиться телеграммой с кратким изложением сути дела. Этот вариант был поддержан только Яковлевым. Видимо, это была его идея. Но она не была принята ввиду того, что дело зашло уже далеко и получило довольно широкую огласку.
А Лигачев, напротив, выступил за созыв специального Пленума с обсуждением проблем, выдвигаемых в Письме, имея в виду, что Пленум может решить вопрос и о размежевании путем исключения тех, кто поддерживает альтернативные программы. Это предложение было поддержано Рыжковым. Но большинство членов Политбюро выступили против Пленума ЦК партии, исходя из того, что сейчас надо проводить линию на консолидацию, а не на размежевание и раскол.
В общем, обсуждение было на сей раз, пожалуй, диаметрально противоположным тому, что на предыдущем заседании. По сути дела решено вернуться к тому подходу, в духе которого был предложен первоначальный вариант, подвергшийся разгромной критике. Возобладал здравый смысл. Оказали свое действие и импульсы снизу, настроения в широких партийных массах.
Спустя два дня, Письмо было опубликовано в печати. Как и ожидалось, оно обострило предсъездовскую дискуссию. Ортодоксально настроенные коммунисты, партийные руководители критиковали ЦК за то, что Письмо опубликовано, якобы, слишком поздно, что в нем недостаточно решительно оцениваются иные взгляды, отличные, по их мнению, от линии партии, не ставится вопрос о чистке ее рядов и т. д.
И, напротив, реформаторская часть коммунистов, особенно из числа инженерно-технической, вузовской интеллигенции, молодежи, восприняла Письмо, как отрыжку старого, как окрик, чуть ли не как призыв к расправе с инакомыслящими, идущий вразрез с демократизацией и реформированием партии. Оно однозначно истолковывалось, как результат давления со стороны право-консервативной группировки Лигачева, хотя он к этому имел не большее отношение, чем другие члены Политбюро.
Безусловно, этот шаг имел некоторые негативные последствия - дал повод для раскручивания пропагандистского витка против партии и ее руководства, для обвинения его в сдвиге вправо. Но позитивные результаты опубликования Письма, на мой взгляд, все же перевесили неизбежные издержки. Не ограничивая свободы и остроты обсуждения идейно-теоретических проблем партии, оно поставило определенный предел деятельности по организационному расшатыванию партии, помогло предотвратить ее раскол.
Последующие события показали, что размежевание партии на этом этапе не дало бы положительного результата. Его линия пролегла бы между основным массивом партии и сравнительно небольшой ее частью из числа инженерно-технической и гуманитарной интеллигенции. Отколовшаяся от партии часть не составила бы серьезной политической силы, зато реформаторские тенденции были бы существенно ослаблены.
В дальнейшем работа над проектом Платформы и другими документами стала проходить в рамках Комиссии по подготовке к съезду партии, образованной Политбюро по согласованию с ЦК КПСС. Члены этой Комиссии были разделены на восемь рабочих групп, в числе которых была и группа из 15-ти товарищей по доработке проекта Платформы ЦК КПСС. Руководство ею было поручено мне. Затем эта группа была расширена за счет вновь избранных делегатов съезда - до 45-ти человек.
Состав рабочей группы определялся таким образом, чтобы иметь проекции мнений с самых различных углов зрения, со всех уровней партийной структуры. Тут были и члены Политбюро, и руководители областных, городских и районных организаций, и большая группа секретарей первичных парторганизаций, и ведущие ученые-обществоведы, и руководители средств массовой информации, и представители творческой интеллигенции.
Работа была организована не по стандарту, сложившемуся ранее, когда документы готовятся узкой группой работников аппарата с привлечением специалистов, а затем предлагаются на подпись тем, кому это поручено. Рабочая группа с самого начала была именно рабочая. Каждый вносил свои предложения и по структуре, и по изложению основных проблем. Все это обсуждалось в обстановке большой заинтересованности, полной откровенности и непредвзятости.
К работе не формально, а в практическом, деловом плане были привлечены и представители альтернативных направлений. В частности, от "Марксистской платформы" активное участие принял Пригарин, от "Демплатформы" - Богатов.
Мы пытались придать процессу формирования программного документа максимальную гласность. С каждого заседания передавались репортажи по телевидению. В "Дискуссионном листке" "Правды" публиковалось подробное изложение стенограммы дискуссии, давались интервью, проводились "круглые столы" на телевидении. Уже перед съездом, в день публикации Программного заявления совместно с членами рабочей группы Лякишевым, Ожерельевым, Степиным и Федотовым мною была проведена заключительная пресс-конференция об итогах предсъездовской дискуссии. Практически рождение программного документа проходило на глазах у партии и общества.
Проект документа претерпел коренные изменения - от содержания до названия. Форма Программного заявления съезда позволила насытить его политическими и идеологическими оценками и, вместе с тем, изложить в сжатом виде программу действий партии на ближайший период.
В ходе доработки мы устранили недостатки проекта, которые были заложены в нем, по сути дела, с самого начала, - многословие, обилие общих рассуждений, литературных красивостей, недостаточная острота оценок, на что обращалось внимание и в ходе обсуждения проекта. Он был сокращен почти вдвое, при этом практически без содержательных потерь.
В проекте интегрированы многие идеи альтернативных проектов - "Демплатформы", "Марксистской платформы", варианта Московской организации, предложения и замечания, высказанные в ходе общепартийного обсуждения. Включена развернутая оценка текущего момента, сложнейшей кризисной ситуации в стране, проанализированы причины этого кризиса.
Дана характеристика расстановки социально-политических сил, ближайших и конечных целей КПСС, а программа действий открывается изложением экстренных мер по выходу из кризиса.
Практически заново сформирован и заключительный раздел документа - о перестройке партии. В связи с многочисленными пожеланиями в развернутом виде охарактеризованы ее функции в гражданском обществе, изложены пути, конкретные меры и гарантии демократизации внутрипартийных отношений.
Работа над проектом документа была не столько литературным, сколько политическим процессом: шло сопоставление позиций различных течений в партии, вырабатывались взгляды на важнейшие общественно-политические проблемы, отшлифовывались и выверялись формулировки, которые послужили бы основой широкого партийного компромисса, единства действий и помогли бы предотвратить раскол партии, нежелательный в данных условиях.
По просьбе делегатов Российской партийной конференции проект бьш роздан им в виде рабочего документа, направлен в ЦК компартий республик для ознакомления делегатов из других республик. Он бьш опубликован и в печати.
Так что на съезде проект обсуждался уже будучи достоянием всего общества.
Работа над Программным заявлением была лишь небольшой частью общей подготовки XXVIII съезда партии. Шла параллельно работа над Уставом и, конечно же, над докладом ЦК КПСС. Надо было решать огромное количество организационных вопросов. В этой связи вновь возникла необходимость активизации Секретариата ЦК, тем более что Генсек, став Президентом, лишился возможности, как раньше, заниматься партийными делами. Отошли в какой-то мере от партийных дел, став членами Президентского Совета, Яковлев и Болдин.
При обсуждении со мной состава Президентского Совета Горбачев сказал: "Что касается тебя, то нам надо вместе держать партию, без которой вообще ничего не получится". Свои соображения на сей счет он вскоре, в начале апреля, и высказал на заседании Политбюро, предложив мне организацию работы Секретариата и ведение его заседаний. Члены Политбюро (Шеварднадзе, Зайков и другие), как я заметил, закивали в знак одобрения, но тут подал реплику Фролов, что если бы он имел право голоса, то воздержался бы. Я даже не успел отреагировать, как Горбачев констатировал: "Принимается при одном воздержавшемся".
Я понимал, что не Бог весть о чем идет речь - ведь все это лишь до съезда. Но тем не менее ответственность громадная. Вскоре я провел расширенное заседание Секретариата с обсуждением хода подготовки съезда с докладами заведующих отделами. Надо было поддержать рабочее настроение в аппарате, который все больше оказывался во власти пораженческого синдрома.
Больше внимания и времени пришлось уделять и местным партийным органам. В апреле - мае я побывал в Ленинграде, Горьком, в Витебской области Белоруссии, где был избран делегатом съезда, провел совещание секретарей ЦК компартий, крайкомов и обкомов по идеологии.
Важной вехой на пути к XXVIII съезду КПСС и Российской партийной конференции явилось совещание первых секретарей ЦК компартий республик, крайкомов и обкомов партии, состоявшееся 11 июня 1990 года. На нем были заслушаны - доклад Рыжкова по вопросам перехода к рынку и мое сообщение о подготовке съезда и партконференции. При обсуждении первого вопроса обстановка была крайне напряженной: с большим трудом руководители первого ранга - на уровне членов ЦК КПСС - поворачивались лицом к реалиям, к пониманию необходимости и неизбежности вхождения в рыночные отношения. Но и действия правительства были далеко неоптимальными, начиная с совершенно непродуманного шага - объявления о реформе цен более, чем за полгода до ее проведения, что привело к полной дезорганизации рынка и его окончательному опустошению.
Вторая часть совещания проходила в более спокойной обстановке.
К этому времени сформировался в основном и делегатский корпус. Был проанализирован его состав. Оказалось, что в сравнении с предыдущим съездом в 2,5 раза упала доля рабочих и крестьян. Зато отмечен резкий рост числа и удельного веса партийных работников. Они составили почти половину делегатов съезда. Этому можно было бы и порадоваться, если бы такой рост отражал повышение авторитета партийных работников. Но вопрос, к сожалению, не в этом, а в непомерной личной выборной активности многих партийных руководителей. Вот лишь один пример. В одном из районов столицы в числе семи делегатов, избранных на съезд, оказались все три секретаря районного комитета партии, а кроме них - еще два освобожденных секретаря партийных организаций. Какое уж тут представительство основных социальных слоев!
В результате мы оказались перед фактом, что предстоящий съезд, имеющий ключевое значение для судьбы партии, по своему составу может оказаться по преимуществу съездом функционеров. Чтобы ни говорилось, какие бы объяснения ни приводились, они не могут оправдать того, что партия, претендующая на выражение интересов рабочего класса, крестьянства и интеллигенции, идет на съезд в таком составе.
И еще один характерный факт. Среди делегатов съезда заметно возросло число научных сотрудников, преподавателей вузов, работников технологических и проектных институтов. А вот крупных ученых, видных представителей творческой интеллигенции практически среди делегатов съезда не оказалось. Очень мало женщин: всего 278, что составляет 6,9 процента.
Руководство ЦК не извлекло уроков из последних выборных кампаний, понадеялось на спонтанность демократического процесса. Учитывая сложившуюся ситуацию, Политбюро выступило с инициативой - пригласить на съезд партии 350 рабочих и крестьян, преимущественно из числа тех, кто был выдвинут кандидатами в делегаты и баллотировался по округам или на конференциях.
В своем выступлении я также изложил соображения о количественных параметрах формирования выборных органов партии на съезде. Имелось в виду, что компартии союзных республик получат право иметь по 5 мест в ЦК независимо от их численности. Это дает 75 членов ЦК. Далее. Компартии союзных республик, краевые и областные партийные организации, а также партийные организации Вооруженных Сил и загранучреждений получают возможность избрать одного делегата от 100 тыс. коммунистов. Это еще 230 членов ЦК. Наконец, вновь избранному Председателю (Генеральному секретарю ЦК) предоставляется право выдвинуть в ЦК коммунистов, работающих в центральных органах, видных деятелей культуры и науки и других известных партии людей. Всего, таким образом, численный состав ЦК КПСС был бы в пределах 355–380 человек. Общая численность Центральной Контрольно-Ревизионной Комиссии могла бы составить 162 человека. Этот подход был принят в дальнейшем и на съезде при некоторой корректировке количественных параметров.
В отношении порядка работы и регламента высказано пожелание провести съезд в течение 8–9 дней, причем один из дней отвести для работы 5–7 секций по основным направлениям партийной деятельности.
Доложены предложения Политбюро и по такому вопросу, как участие в съезде представителей зарубежных партий. С учетом подчеркнутого рабочего характера съезда, акцента на обсуждение внутренних проблем, ограниченных возможностей для работы с гостями сочтено целесообразным не приглашать на съезд зарубежные делегации, а просто опубликовать возможные приветствия от партий и движений, использовать в интересах партийного сотрудничества представителей печати соответствующих партий и движений, аккредитованных в Москве.
Партия шла навстречу своему съезду, и никто не мог предположить, что он окажется последним.
На авансцену выходит российский фактор
По мере приближения XXVIII съезда КПСС на политической ситуации в стране и партии все в большей мере сказывались события, происходящие в Российской Федерации.
Первые признаки активизации российского фактора появились примерно за год до этого или несколько раньше в публикациях, заявлениях, исходящих от гуманитарной интеллигенции, и прежде всего от писателей, придерживающихся так называемой русофильской ориентации. Крайние выходки со стороны общества "Память" воспринимались тогда, как нечто одиозное, не отражающее сколько-нибудь глубоких процессов в обществе.
По мере оживления национальных движений в республиках внимание к российской теме стало возрастать, хотя еще в течение какого-то времени к этому не относились серьезно. И когда Валентин Распутин в одном из своих выступлений "пригрозил" выходом России из Советского Союза, это было воспринято, как каламбур.
Ситуация, однако, коренным образом изменилась, когда в повестку дня встал вопрос о выборах народных депутатов и создании новых органов государственной власти в республиках, в том числе и Российской Федерации. Российский фактор стал приобретать более реальные очертания, выдвигаться в центр политической борьбы. Одна за другой выявлялись сложные грани российской проблематики - политические, экономические, социальные, экологические, что вполне естественно: ведь РСФСР, будучи ядром Союза, несла на себе и главную тяжесть возникших в стране проблем.
Пожалуй, быстрее, чем руководство КПСС, уловили это оппозиционные силы, превращая российские проблемы в козырную карту в политической игре. Произошел серьезный поворот к российской проблематике радикально-демократических движений. Они почувствовали, что на волне российского патриотизма можно нажить немалый политический капитал. Ельцин со свойственной ему прямотой открыто говорил о том, что через овладение Россией он намерен "таранить" существующий режим и добиться своих целей.
В то же время в КПСС под российским знаменем возникло фундаменталистское движение за создание Российской коммунистической партии с целью объединить против перестроечного процесса в партии догматические, консервативные силы.
Произошло удивительное - превращение многих людей, очень далеких от российских проблем, никогда раньше их даже не замечавших, в завзятых патриотов и защитников российского народа, радетелей национальных чаяний россиян.
Надо со всей откровенностью признать, что российский угол политики оказался недооцененным партийным руководством - Горбачевым и всеми, кто его окружал. Суть наших рассуждений по этому вопросу сводилась к следующему: и исторически, и политически российский фактор является основообразующим для Союза. РСФСР - естественное ядро союзного государства. Без Российской Федерации Союз существовать не может. Но и Российскую Федерацию в том виде и в той конфигурации, которую она приобрела после Октябрьской революции, представить себе вне Союза просто немыслимо. Ведь РСФСР и Россия - это далеко не одно и тот же. Россия никогда не существовала в границах нынешней РСФСР. РСФСР - это искусственное сталинское образование, мыслимое только в рамках Союза, как его остов, несущая конструкция. Мысль о независимости РСФСР воспринималась, как абсурдная. Мы считали, что надо значительно, резко усилить самостоятельность РСФСР, ее ответственность за свое экономическое и культурное развитие, но в рамках Союза, в рамках взаимодействия с другими союзными республиками при наличии сильного центра.
Что касается партии, то формирование самостоятельной Компартии Российской Федерации неизбежно означало бы превращение КПСС из единой партии в союз партий. Ведь партийная организация России - это костяк КПСС, цементирующий ее как единое целое. К тому же это больше половины КПСС. Организационное оформление Компартии России и образование ею Центрального Комитета означали бы появление второго центра партии, который, опираясь на абсолютное большинство, мог бы предопределять политику и решения партии в целом, с чем другие компартии вряд ли примирились бы.
В партийных делах курс был взят на то, чтобы с учетом общественного мнения создать некие партийно-организационные структуры в Российской Федерации, не доводя дело до создания самостоятельной компартии, и дать поработать времени. Именно в этом смысл решения декабрьского (1989 г.) Пленума ЦК о создании Российского бюро ЦК и некоторых российских структур в аппарате ЦК КПСС. В дальнейшем, однако, на этих позициях удержаться не удалось: под напором общественного мнения пришлось их сильно корректировать, как говорят, "вплоть до наоборот".