А в дневнике, который остался у меня, я прочла следующее: [Человек, проповедующий классику, – ничто иное, как узел, состоящий из руганных идей и традиций. Когда он действует, он переводит живое проявление жизни на язык мира, давно усопшего. Для того, чтобы выразить себя совершенно свободно, вы должны убить в себе все вчерашнее. Если вы следуете классическим понятиям, и вы понимаете рутину традиции, но никогда не поймете себя самого]. И снова: [Второсортный исполнитель слепо следует за сенсеем или сифу, копируя его манеру как результат его действия, и что еще хуже, его мышление становится механическим, он действует как автомат в соответствии с принятой им манерой, а, следовательно, не дает сам себе расти ни духовно, ни физически. Он механический робот – продукт тысячелетней пропаганды и кучи условностей. Человек должен быть независимым, он должен убить в себе все условности с тем, чтобы быть способным воспринимать все свежее и новое. Потому что реальность изменяется в каждый последующий момент как и сейчас, когда я говорю вам это.
Многие из его идей стали результатом постоянного и глубокою изучения различных книг, что в последствии помогло ему осознать законы, действующие в природе. Часть же идей возникла на основе его собственного опыта. Как только он обнаружил ограничения, существующие в стиле Винг Чан, он тут же стал искать, испытывать, пробовать анализировать новые движения, скрупулезно пересматривая традиционные стили. Делал он это, не перескакивая из стиля в стиль, от инструктора к инструктору, нет, он старался разобраться прежде всего в себе самом, отвергая то, что ему не подходило и принимая то, что ему соответствовало. Весь этот процесс прошел у него легче, чем это могло бы произойти у большинства других людей, так как он всегда чувствовал в себе внутреннюю потребность делать все, за что брался, наилучшим образом. Стремление к совершенству не означало для него стать знаменитым или преуспевающим, нет, это лишь означало, что он, прежде всего, хотел наилучшим образом использовать имеющиеся у него природные задатки, хотел довести их до высшей степени, на которую только был способен. Его основной целью было производить лишь качественную работу. И, в конце концов, он организовал свою жизнь так, что она была как и его Джит Кун До – простой, целенаправленной и эффективной. В схватках с другими людьми он достиг этого тем, что никогда не был связан никакими правилами или ограничениями, напротив, свой принцип он выразил в следующем лозунге [использование никакого пути как путь, отсутствие каких-либо ограничений, вот единственное ограничение]. Он часто повторял своим ученикам:
[Эффективность – вот то единственное, что нужно принимать в расчет], и в жизни эффективность означала для него свободное от предубеждений мышление, дабы быть всегда уверенным в том, что его мысли направляют его действия на достижение определенной цели.
Так, например, для него было не приемлемо желать, но не действовать, но не иметь перед собой цели. Дэнни Иносанто говорит [Тренировки с Брюсом давали много больше, чем только изучение приемов атак и защиты]. Джеймс Ли, например, говорит, что после занятий с Брюсом, он почувствовал морально себя выше, честнее и что вся его жизнь изменилась. Другой ученик Брюса вначале был застенчивым, робким, неуверенным в себе парнем, через 6 месяцев Брюс трансформировал его полностью. Парень научился привнести полученные уроки в обыденную жизнь, он вылез из своей скорлупы и расцвел как индивидуальность.
Но все-таки, каким же образом Брюс достиг таких результатов? Дэнни Иносанто объясняет: [Брюс во время занятий со своими учениками, как правило, обращался к каждому персонально то, что он говорил одному или даже своему инструктору, ассистенту, всегда отличалось от того, что он говорил другому].
Таким образом, он всегда устанавливал прямой и близкий контакт с вами. Каждый ученик для него являлся отдельной личностью. Он учитывал его вес, рост, скорость и т. д. Одни наносят быстрее удары ногами, другие работают ногами медленно, но у них быстрые руки и т. д.
Брюс помогал ученику обнаружить свои сильные стороны, с тем, чтобы использовать их с успехом. Он также помогал обнаружить и слабые стороны. Он часто повторял нам о том, что нет никакой пользы в попытках копировать его. Ни один из нас не обладал его скоростью, ритмом, гибкостью, чувством времени и пространства или даже его телосложением. Он постоянно повторял:
[Человек – потому, что он творческая индивидуальность, намного важнее любой системы, любого строя]. То, что он постоянно пытался делать, так это освободить учеников – освободить и от собственных комплексов. Он был одновременно и психологом, и философом, и студентам оставалось лишь уточнить для своей же пользы мозги. Вскоре я обнаружил, что сам себе мешал прогрессировать тем, что был излишне напряжен и скован. Поэтому первое, чему я постарался научиться – это способности освобождать себя от психического напряжения].
Многие из его студентов, а среди них были известные мастера и чемпионы по каратэ, были убеждены в том, что Брюс обладает шестым чувством. Луис Дельгадо однажды сказал, что [он постоянно этим ставил всех в тупик, словно он обладал даром ясновидения]. Мне все это хорошо знакомо, я сама не переставала этому удивляться, я часто пыталась атаковать его в тот момент, когда он был углублен в чтение книги или смотрел телевизор, и всегда терпела неудачу. Брюс же всегда подсмеивался над всеми этими разговорами об его ясновидении. Он говорил своим ученикам: [Не отвергайте имеющие у вас пять чувств, занимаясь поисками так называемого шестого. Только развивайте данные вам природой пять чувств]. Он подчеркивал, что все, что он сделал, это лишь поднял все свои чувства до наивысшей точки. Дэнни Иносанто утверждал, что Брюс постоянно устанавливал новые стандарты [Он был, как Роджер Банистер, как Эйнштейн, Эдисон или Леонардо, если хотите]. Другой друг Брюса говорит: [Тем не менее, Брюс никогда не был помпезным. Да, конечно, у него были обычные человеческие слабости. Он хотел, чтобы им восхищались, хотел, чтобы его уважали. Но и то и другое он получал от людей без каких-либо трудностей, так как все это он заработал.
И хотя он ел, пил, жил, и мечтал категориями воинских искусств, тем не менее, он не ограничивался лишь воинскими искусствами. Конечно, они доминировали в его жизни и проникали во все сферы его деятельности, но я помню, как мы просиживали целые вечера, слушая Брюса. Он что-то рассказывал, пересыпая свои рассказы шутками, и никто даже не упоминал о воинских искусствах. Он никогда не был ограниченным].
Наши дела продвигались хорошо и наши перспективы виделись такими светлыми, что Брюс решил часть денег, полученных им от кинокомпании, потратить на поездку в Гонконг. Он хотел, чтобы его мама и родные встретились со мной и Брэндоном, о котором он с улыбкой говорил [единственный в мире светловолосый китаец].
Все были по отношению ко мне очень гостеприимны, но в целом я нашла наше путешествие очень некомфортабельным и утомительным. В то время еще очень много народа жило в их квартире, и климат был невозможным – было жарко и влажно и негде было от этого спрятаться. И, что хуже всего – Брэндон ужасно страдал от непрекращающихся болезней, которые, как правило, переживают все в детстве, тут было все – от колик до тепловых ударов.
К тому же я была не в восторге от пищи, хоть теперь я не представляю себе что-либо лучшее. Я также обнаружила большие сложности в установлении контакта с его родственниками и друзьями, не говорившими по-английски, в то время как я не понимала китайского.
Мы ждали сообщений от Дайзера, но все, что мы узнали, это только то, что работа над фильмом откладывается. Единственно, он нас обнадежил, сказав, что у него есть кое-какие планы в отношении Брюса.
Мы вернулись в Сиэтл в конце 1965 года, а затем до конца года жили у Джеймса Ли в Оклэнде. Был март 1966 года, когда мы, в конце концов, вернулись в Лос-Анджелес и поселились в крошечной квартире на Вилшайр Боулевар.
К тому времени идея [Сына номер один] была уже полностью отвергнута, но Дайзер надеялся на успех своего нового проекта-шоу [Зеленый шершень]. Кинокомпания [Гвентиз сенчури Фокс] решила проверить реакцию кинозрителя на фильме [Бэтмэн], прежде чем начать работу над фильмом [Зеленый шершень]).
Основанный на с успехом принятой в Америке серии радиопередач, запущенных в 30 годы, [Зеленый шершень] должен был показать подвиги Брита Рейда – журналиста, публициста, редактора, который одевал по ночам зеленые одежды и превращался в борца с преступностью.
Выступивший в роли Като – телохранителя и ассистента Брита Рейда, Брюс в одну ночь оказался на звездном небосклоне Америки. Позже Брюс, смеясь, сказал одному из репортеров [Единственной причиной, по которой я получил эту работу, было то, что я оказался единственным китайцем во всей Калифорнии, способным правильно произвести имя Брит Рейд]
Глава 6
[Зеленому шершню] было предназначено стать одним из наиболее незабываемых телешоу. О нем можно рассказывать долго и много. До того, как фильм был продемонстрирован зрителям, стало ясно, что если кто-нибудь или что-нибудь имеет шанс завлечь зрителя, так это
Брюс и искусство про кунг-фу. Брюс в процессе подготовки к съемкам несколько раз выступал перед зрителями, он произвел на всех ошеломляющее впечатление. Один критик даже написал следующее: [Я могу сказать продюсерам [Зеленого шершня], что им нужно сделать, чтобы улучшить их шоу – позволить Като написать свой собственный диалог. Он ярок и обладает хорошим чувством юмора].
Фактически, шоу состояло из 30 эпизодов, и его показали в сезоне 66-67 годов. Брюс позже говорил, что он думал, что серии были сделаны излишне прямолинейно и вряд ли могли увлечь взрослую часть аудитории отдаленным напоминанием серии о Джеймсе Бонде.
Брит Рейд и Като имели всегда не более получаса на то, чтобы расправиться с негодяями. В сериях было слишком мало времени и слишком много различных персонажей, поэтому большая часть времени на экране царила полнейшая неразбериха. И хотя взрослые посчитали историю слишком надуманной и искусственной, дети полюбили Брюса. Даже наиболее злые критики отмечали сенсационность кунг-фу в исполнении Брюса.
Один критик писал: [Те, кто наблюдал его, поняли, что если он и Кассиус Клей оказались бы в одной комнате, то при заключении пари, ставить на Клея было бы совершенно бессмысленно]. Все были ошеломлены высочайшей скоростью движений Брюса – он наносил удары с такой скоростью… В действительности, Брюсу пришлось объяснять журналистам, что он был вынужден замедлять свои удары, с тем, чтобы камера могла схватить его движения. В начале это было смехотворно, объяснял он – [Все, что вы могли увидеть, так это только то, что люди, находящиеся передо мной, начинали падать] [Даже когда я стал двигаться медленнее, камера показывала лишь смазанное движение].
Он сказал одному журналисту: [Одной из основных характеристик должна быть скорость в драке и простота в те моменты, когда Като убирает своих врагов].
Брюс, я должна сделать на этом акцент еще раз, был, прежде всего, шоуменом – прекрасно разбирался в шоу-бизнесе и знал, как выгоднее себя показать, но в данном случае существовал лимит, в рамках которого он мог демонстрировать свое искусство.
Китайские фильмы, например гонконгской кинокомпании [Ран Ран Шоу] имели тенденцию показывать массовые, продолжительные битвы для достижения максимального эффекта от проявления чувства жестокости при обильном кровопролитии. Брюс же, напротив, настаивал на том, что аудитория будет больше поражена и захвачена, когда увидит внезапный, несущий смерть удар и сокрушающее все на своем пути кунг-фу. Пытаясь лучше выразить себя, Брюс позволил себе сделать некоторые моменты более поэтическими, театральными – вот почему зрители увидели его, исполняющим удары ногами в прыжке, которые он никогда не использовал в серьезных спаррингах.
Другой журналист писал: [Целью кунг-фу является отправление противника в ближайший госпиталь за возможно короткое время схватки, т.е. то, что Ли называет максимум боли за счет минимума движений. Для этого подходит все: удары коленом, и локтем, и пальцами по глазам, и ногой в зубы]. Тот же журналист, я думаю, уловил существенную черту многообразного характера Брюса, когда писал: Когда он не играет Като с холодными глазами, то он по своей натуре все равно сходен с ним.
Он непрестанно балагурит, демонстрируя ошеломляющие по координации и по скорости исполнения удары и движения, храбро бросаясь в пучину языка, который он осваивает. Ли говорит: Семьсот миллионов китайцев не могут быть Вошом]. [Я не пью и не курю, но зато жую резинку].
Когда кто-нибудь смел в суждениях как Брюс, то вполне естественно, что споры будут преследовать его по пятам. [99 процентов системы самозащиты, существующей на Востоке – не что иное, как абсурд, – говорил он репортерам. Это разукрашенный джаз. Он хорошо смотрится, но не срабатывает. Если пятидесятикилограммовая женщина будет атакована девяностокилограммовым мужчиной, то единственное, что она в состоянии сделать, так это ударить как можно сильнее в одну из трех следующих точек: глаза, пах, голень. Это будет достаточно для того, чтобы мужчина на время потерял равновесие, но после этого ей лучше всего будет бежать как сумасшедшей].
[Или возьмите ломание кирпичей и досок ребром ладони. Как часто, я вас спрашиваю, вам приходилось видеть, как кирпич или доска затевали с кем-нибудь драку? Это – типичная клоунада. Человеческое существо никогда не будет ждать, когда его ударят. Огромное множество учеников карате так увлечено своими криками, что они совершенно не в состоянии увидеть, что в это время делает их противник, куда уж им до того, чтобы убрать его как можно быстрее. Их инструкторы говорят: [Если твой противник делает это, то ты должен сделать то-то, затем ты должен сделать вот это, после чего, сделать то и то]. И пока вы будете вспоминать эти то и это, другой парень вас уже прикончит. Ведь, оказавшись перед выбором – ударить вашего противника ногой по голове или пальцами по глазам, вы должны будете бить по глазам]
Когда его спросили о том, какие ученики посещают его Квун, Брюс ответил [Совершенно не похожие друг на друга люди. Одни хотят просто похудеть. Другие говорят, что они хотят научиться себя защищать. Но я должен сказать, что большинство из них приходят ко мне по одной причине- тщеславие. Ведь все это очень экзотично. Они думают, что они познают Дзен и освоят медитацию. Я хочу сказать, если вы хотите заниматься чем-то красивым, вам лучше заняться модными танцами. Какая польза для боксера если он будет учиться искусству медитации? Он боец, а не монах! Во всех этих поклонах и позах излишне много ритуального. Изучать такой сорт Восточного искусства самозащиты все равно, что плавать по земле, вы можете изучить все элементы техники плавания, но если вы никогда не заходите в воду, то все это – полнейшая бессмыслица]
[Эти парни никогда не дерутся. Все, что они хотят, это разбивать трехдюймовые доски или два кирпича или еще что-нибудь в этом роде – Зачем? Ведь это не сделает их бойцами].
Такие утверждения были достаточно спорными и, естественно, многие инструкторы чувствовали сильное раздражение к Брюсу, хотя лучшие из них, такие как Джун Ри, даже не соглашаясь с ним в чем-то порой, уважали его за откровенность и честность и становились его друзьями на всю жизнь.
Когда он в своих фильмах начал использовать нанчаки, то это вызвало новую волну критики в его адрес.
Нанчаки представляют собой две палки, соединенные ремнем или веревкой, цепью, их применяют в экстремальных случаях. Их использование, конечно, запрещено в некоторых странах мира, а также в нескольких штатах Америки, даже их ношение преследуется законом. Брюс, однако, был твердо убежден в их исключительной привлекательности для зрителя, работа нанчаками добавляет в сцену драматизм. Библиотека Брюса содержала множество книг об оружии: как о современном, так и о древнем, как о Восточном, так и о Западном. Он увидел в нанчаках дополнительный шанс для остросюжетного фильма, к тому же он считал, что нанчаки будут призывать подростков к преступлению не больше чем винчестер в руках Джона Вейна.
Брюс, как и другие цветные, наделенные божьим даром люди, обладающие исключительным жаром души и демонической энергией, бесспорно, наслаждался той славой и теми льстивыми проявлениями, которые исходили со стороны его обожателей или тех людей, кто просто постоянно вьется вокруг кинозвезд. Большинство этих обожателей появилось после выхода на экран [Зеленого шершня]. Он купался в лучах пришедшей к нему известности. Перед ним открылись новые горизонты. Порой он появлялся перед публикой в черном костюме, шоферской кепке и в черной маске Като.
Все это ему очень нравилось, и все же он был уверен, что такого рода популярность является для него несущественной наградой. Действительной наградой для него было то, что он смог впервые проявить себя в достаточно высококвалифицированной работе, все же другие выгоды, пришедшие со славой, даже финансовые, были лишь верхушкой торта. Брюс никогда не был святошей. Он был экстравертом. Он не сдерживал себя надуманными ограничениями. Он жил так, словно жизнь окончится завтра. Маргарет Уолтерс сделала интересное, на мой взгляд, наблюдение. Она говорит, что та интенсивность, с которой он брался за интересующее его дело, его постоянное желание делать все только наилучшим образом, то возбужденное состояние, в котором он почти всегда пребывал, напоминало ей то, что она когда-то прочитала у великого немецкого писателя Томаса Манна. Он писал, что люди, которые расстаются с жизнью слишком рано, словно имеют внутри себя часы, которые предупреждают их о том, что им отведено немного лет, и поэтому эти люди работают очень напряженно, стараясь сделать как можно больше. В то время как люди, проживающие долгую жизнь, имеют внутри себя часы, которые говорят им, что им нет нужды особо спешить.
Брюс часто производил впечатление самодовольного человека. Он любовался своей собственной силой и динамической мощью. И он хотел, чтобы люди разделяли с ним эту любовь.
Петер ЧЕК, снимавшийся в [Зеленом шершне], вспоминает, что некоторых участников съемок сильно раздражало поведение Брюса. Он постоянно демонстрировал всем свои мышцы, показывая им, насколько он силен. Я не могу понять, почему они так раздражались, только потому, что он был силен, только потому, что он хотел показать им, каким он сделал свое тело. Нет, они, конечно, прямо в глаза ему ничего не говорили, но когда он уходил в сторону, все слышали, как кто-нибудь из них произносил: О черт, дерьмо, проклятый болтун]. Нет, он им не был, и в этом они сильно заблуждались. Просто он был силен. И он был исключителен.