- Аптека? Не знаю... Про аптеку у меня книжка есть. Я так поняла, что в аптеке все аккуратно и по порядку. Ну, это если книжке верить. Ведь смотри, как у него аккуратно, все-таки!
- Не то слово. Знаешь, надо все-таки магам отдать должное... Щепетильный народ.
- Ну да, - кивнула девочка, с опаской и любопытством разглядывая ряды склянок. - Представь только, что будет, если они перестанут подписывать все это хозяйство?
- Ха, - хмыкнул мальчик с некоторым отвращением. - И очень запросто. Представь что будет, если, например, перепутать крысиные хвостики со стрекозиными рыльцами?
- Не говори так! Страшно. - Девочка отмахнулась, и волосы ее всколыхнулись замерцавшей волной.
- Не то, все не то... - Каборга продолжал внимательно перечитывать ярлычки. - Фу, какая гадость! Нет, ты прочитай только.
- Головы, тараканьи, сушеные, молотые, настойка. На растворе мышиной мочи, трид-ца-ти-семи-про... центной, выдержка четыреста пятьдесят лет, - внимательно прочитала девочка. - Тьфу, гадость какая! Зачем ты заставил меня это читать?
- Ну как... - Каборга смутился. - Это ведь волшебные средства. Ну не обижайся так. А то мне стыдно.
- А я и не обижаюсь, - улыбнулась девочка. - Я и сама понимаю, наука, не просто так. Ведь представь, сколько всякой гадости им приходится перебрать, пока не найдут что-нибудь... - Она неопределенно повертела ладошкой.
- Это меня и бесит. - Каборга хмыкнул. - Нет чтобы сесть и подумать, а потом сразу сделать как нужно. Нет, надо сначала пятьсот тысяч раз потыкаться, истратить полжизни на крысиные хвостики, перевести кучу добра... А потом заявить, что все это ерунда, тлен, не знаю что там еще, и что весь смысл, оказывается, в каком-то там Чистом Знании.
- В Чистом Знании? - удивилась девочка. Глаза ее опять засверкали, как два чистых кристаллика, наполненных теплым светом. - А что тогда Грязное Знание? Или это когда Чистое, но только испачкается?
- Хм. - Каборга замер, задумавшись. - Интересный вопрос. Во-первых, как оно может испачкаться? Интересно. Во-вторых, Знание оно Знание, откуда его не добывай. Оно потому и Знание, чтобы его добывать и из хорошего, и из плохого. Деньги не пахнут. Или как? А вообще, знаешь, между нами, Знание дурацкая штука. Непонятная совершенно. Вот возьми нашего. Он тоже всю жизнь провозился с этой вот дрянью...
Каборга переставил на полке склянку со страшным трупиком насекомого в желто-зеленой жидкости.
- Скажи мне, зачем, для чего? Что это за штука такая дурацкая, Знание? Сидеть день и ночь напролет, смешивать одну дрянь с другой, что за прелесть? Нет чтобы выйти на свежий воздух, посмотреть на солнышко, в небо? Ты видела, какое замечательно небо сегодня было? Ты видела, какие славные паутинки? Они так здорово светятся, так мерцают, они такие уютные!
- Конечно! - Глаза девочки заискрились еще теплее и ярче. - А как здорово уже падают листья! А какой у меня вид из окна на закате! Сидишь, а сзади где-то за башней солнышко, и уже закатилось, а впереди на востоке небо уже синющее, чистое и глубокое... И уже серебрится звездочка, а горизонт уже съелся в дымке, а воздух холодный, хрустальный и свежий, и сладкий-пресладкий, и внизу все так торжественно и спокойно! Долина, речка под небом, серебряной стрункой, и лес под горами, та-а-ам, далеко! Так здорово, так таинственно! И никаких тебе крысиных хвостиков, все понятно, ясно и замечательно.
- Как знать, вообще-то. - Каборга вздохнул грустно. - Ведь крысиные хвостики часть всего этого. - Он махнул рукой в неопределенную сторону.
- Да, но только когда они на крысах!
- Согласен. - Каборга вздохнул и продолжил исследовать склянки. - Хвостик без крысы уже не часть всего этого. Но это знаешь какой сложный вопрос... Слушай! - Он выпрямился и обернулся к девочке. - А может быть, это и есть то самое Чистое Знание?
- Ты имеешь в виду... Ты имеешь в виду, будет ли крысиный хвостик по прежнему крысиным хвостиком? Если его оторвать от крысы?
- Ну да! Хвостик-то он хвостиком и останется, сам по себе! Ты понимаешь? Вот когда его оторвать от крысы, тогда что? Ведь в нем уже не будет крысиности!
- Ну да! В нем останется только хвостиковость! Сама по себе!
- Ну да! И что тогда из него можно сделать? Ведь не обязательно, чтобы он был по-прежнему хвостиком! Ведь, например, обычная веревка тоже тонкая и гибкая! Как крысиный хвостик!
- Ну да! Получается, что в веревке тоже есть хвостиковость!
- А в хвостике - веревковость?
- Ну да! Ой как интересно! Да, но... Ведь веревка и есть веревка? - Девочка оторвала взгляд от бутылок. - Зачем отдирать хвостик от крысы, чтобы использовать его как веревку? Ведь проще саму веревку взять? Тем более, что хвостиковость и веревковость, получается, одно и то же? Или все-таки отодрать, если нужно? Хвостик?
- Вот еще интересный вопрос. - Каборга вернулся к склянкам. - Что значит "нужно"? И кому "нужно"? "Нужно" нам - найти Волшебную силу и украсть ее, чтобы предотвратить войну. Вот это нужно. А проще, наверно, на самом деле веревку взять... Если нужно.
- Не знаю, - расстроилась девочка, помогая Каборге поворачивать склянки ярлычками на свет. - А как же тогда?
- Знаешь что, - сказал Каборга, рассеянно вчитываясь в сложные наименования, - пусть лучше маги решают, что и как в этом смысле. А мы с тобой сейчас найдем склянку с Волшебной силой и стащим. А потом ты возьмешь свои книжки - стихи не забудь! - я тебя украду, и мы поедем ко мне.
- И ты будешь меня каждый вечер расчесывать? Ты обещал!
- Ну разумеется. Та-а-ак... В этом шкафу Волшебной силы нет. Вот следующий шка... Вот она! Нашел!
- Где! - Девочка завертелась вокруг. - Покажи! Ну покажи ведь! Хочу посмотреть на Волшебную силу, в баночке! Ну покажи-и!
Каборга торжественно предъявил девочке небольшую бутылку, в которой бултыхалась красивая темно-бордовая жидкость. Девочка осторожно приняла бутылку.
- Не урони! Не разбей!
- Ну ты что! - обиделась девочка, рассматривая Волшебную силу на свет. - Смотри, какая красивая! Смотри, какой замечательный цвет! Какой глубокий и теплый! Смотри, как она там замечательно булькает!
Каборга приник к девочке, рассматривая вместе с ней Волшебную силу.
- Знаешь что... Я так думаю, что, может быть, стоит повозиться даже с крысиными хвостиками... Если в конце получается Волшебная сила, такая красивая на свет, а? Как ты думаешь?
- Сила, Волшебная, дистиллированная, выдержка пять тысяч шестьсот лет, - читала внимательно девочка. - Ух ты! Какая замечательная штука! А здорово ее держать в руках, правда?
- Слушай, - сказал Каборга несколько озадаченно, мягко отбирая у девочки склянку с Волшебной силой. - А вдруг мы у него стащим эту Волшебную силу, а у него где-нибудь есть еще, в тайнике? Мы ведь не сможем сейчас тут все перерыть.
- Знаешь что, - подумав, ответила девочка. - Я так думаю, что Волшебная сила может быть только одна. Иначе какой в ней смысл?
- Ну-у... - замялся Каборга. - Ведь из этой склянки можно отлить в другую?
- Ну нет, - возразила девочка твердо. - Отлить можно все, что угодно, только не Волшебную силу.
- Вообще-то я и сам так считаю. Я так, на всякий случай посомневался. Слушай! А давай ее попробуем, а? Отхлебнем по глоточку? А вдруг мы тогда сможем летать?
Девочка немного подумала, разглядывая бутылку.
- Нет, лучше не надо, - сказала она наконец. - Мы же ничего про нее не знаем. Откуда мы знаем, как она действует на обычных людей? Мы же не маги. Хотя хочется... Давай ее тогда разбавим, а? На всякий случай, а?
- Ха, - хмыкнул Каборга весело. - Ну ты даешь. Сама только что говорила. Кто же разбавляет Волшебную силу?
- Ну знаю, не разбавляют. Но хочется!
Тогда Каборга окончательно отобрал у девочки склянку.
- Нам пора. А то уже поздно, и мои головорезы меня заждались.
- Все, мы идем, ты меня сейчас будешь красть? - Девочка оживилась. Глаза ее опять сверкнули в теплом огне свечи.
- Конечно! Ведь я обещал.
Тогда они вышли из комнаты, прошли к лестнице и стали быстро спускаться.
- А кто они у тебя такие? - спросила девочка, спеша за Каборгой, который бережно прижимал к груди склянку с Волшебной силой.
- О-о-о! Они у меня хорошие. Только несчастные.
- Почему? - расстроилась девочка так, что на секунду даже остановилась. - Почему же хорошие - и несчастные?
- Ну ты ведь тоже хорошая - и несчастная. Гребешка даже нет. Они так хотят кого-нибудь зарубить, или проткнуть пикой, с самого детства. Но жизнь у нас сама знаешь какая. Одна скука, сплошь и рядом ничего интересного. Вот, - рассказывал мальчик, шлепая по ступенькам, - пришло от Шары письмо. Видела бы ты, как они радовались. Как они были счастливы. Еще бы! Нам объявили войну, и теперь, наконец, можно кого-нибудь покрошить на куски, проткнуть пикой или, на самый худой конец, отрубить голову. Так нет же! Вот мы с тобой украли Волшебную силу, и войны, похоже, не будет. И опять мои Тукка и Тургубадук будут ныть и скучать. В общем, не вовремя они родились. Такая вот штука - жизнь.
Девочка какое-то время молчала.
- Скучать это плохо, - сказала она грустно. - Я знаю. Я тоже всю жизнь скучаю. Я, правда, не ною, но все равно, все равно. А может быть, мы для них что-нибудь сделаем? Придумаем что-нибудь?
- А что, например? Я уже думал. Придумал им деревянного рыцаря, чучело еще придумал какое-то. Они сначала обрадовались, а потом еще больше выть стали. Им настоящее подавай, видишь ли... Голова им, видишь ли, деревянная не подходит. Кишки из соломы тоже. А где я им возьму настоящую голову? Вокруг одни деревянные.
- И кишки у всех из соломы. Слушай, а пусть они правда тут у нас кишки всем попротыкают? А то смотреть страшно. Все раздулись как жабы. Особенно меня Главный смотритель бесит, знаешь как! Ты бы видел, какой он важный и толстый! Слушай, а пусть они его проткнут! Пусть они будут счастливы! И ему тоже надо, знаешь как.
- А где он сейчас?
- А вот не знаю, - расстроилась девочка. - Наверное, тоже ушел. По военным делам.
- Тогда не получится, не успеем. Еще ведь еще найти надо, прежде чем кишки протыкать. Да и зачем, теперь-то? Ведь я тебя украду, и он больше не будет тебя бесить. Мы ведь его с собой не возьмем, ха-ха. Мы возьмем только нужные вещи.
Они остановились у выхода, прошли в коридор, миновали страшную дверь, на которой висело Запретительное заклятье, и наконец снова оказались в маленькой комнате с зеркалом, столом, кроватью и кучкой тюков под открытым окном.
- Собирайся. Сейчас я тебя буду красть, - сообщил Каборга, рассматривая Волшебную силу на свет свечки.
- Ага, сейчас! - Девочка радостно завертелась по комнате. - Мне совсем ничего! Книжки я еще не развязывала, стихи сейчас спрячу в сумку, еще пару тюков - вон тот, и вон тот - и можно ехать!
- Напиши какую-нибудь записку и оставь на столе, - сказал Каборга, подумав. - А то твои начнут беспокоиться.
- Вряд ли, - хмыкнула девочка. - Они тут все готовятся завоевать мир, какое им до меня дело?
Каборга снова подумал.
- Напиши. Взрослых нужно предупреждать, когда отлучаешься. Тем более, когда тебя крадут.
Тогда девочка достала из тюка чистый лист и аккуратно вывела разбавленными чернилами пару строк.
- Меня украли, - прочитал Каборга. - Не беспокойтесь. Там, куда меня украли, хорошо и не скучно. И меня будут расчесывать каждый вечер. И каждое утро. И дадут целую бутылку чернил. А то я вам мешаю завоевывать мир. Если что, пишите. Ну, - сказал он с удовлетворением, - это другое дело. Пошли!
Он положил на записку гребешок, оставил рядом свечу. Подошел к окну, к свежему ночному ветру.
- Ну! Пошли. Нужно пройти по карнизу, а там где-то моя веревка. Я спущусь с твоими вещами. Бери книжки!
Он помог девочке перелезть через подоконник, и они пошли, осторожно ступая по каменному карнизу, и весь тронутый лунным сиянием мир был у их ног, и чистый ветер трепал им одежду и волосы. Они добрались до ниши, где их ждала кошка с веревкой, и тогда Каборга потянул за веревку, и вытянул вверх конец, и обвязал девочку. Левой рукой она прижала к груди стопку книг, правой взялась за веревку, и Каборга стал бережно опускать девочку в темноту. Наконец, веревка ослабла, дернулась. Каборга вытянул ее снова, отправил вслед нетяжелую связку тюков. Потом, проворно и быстро, спустился сам, потянул за другой конец - кошка сцепилась с камня стены и ухнула вниз - упала, вонзившись в мягкую землю.
- Домой! - Он подхватил связку тюков.
Они вышли ко рву. Лошадь Каборги бродила себе в стороне, пощипывая влажную ночную траву. Головорезы Тукка и Тургубадук сидели на берегу, посеребренные полной луной.
- Тукка! Тургубадук! Не спать! - позвал негромко Каборга, подходя к тушам и расталкивая их.
- А мы и не спим, хозяин, - встрепенулся Тургубадук.
- Мы сторожим, хозяин, - разлепил веки Тукка.
- Опять вы нас обманули, хозяин, - заныл привычным басом Тургубадук, разглядывая девочку со стопкой книг у груди.
- Мы тут все избродили, хозяин, все изыскали, хозяин, но так никого не нашли! - завыл Тукка, глазея на девочку. Она с радостным интересом смотрела на них, и глаза ее ярко сияли в луне.
- Вообще никого, все как без нас сдохли, хозяин, - хныкал Тургубадук, ковыряя алебардой свежую землю. - Опять я напрасно брал с собой алебарду? Опять я никому не срубил головы, не разрубил никого на кусочки? Это вы виноваты, хозяин. А теперь вы вообще украли Волшебную силу, и теперь вообще никогда не будет войны. Зачем мы только с вами поехали? Кого я буду резать своей алебардой? Она у меня уже испортилась, что ей никого не режут, хозяин!
И он в который раз протянул под нос мальчику тронутую ржавчиной алебарду.
- Да что же это такое, хозяин! - горевал Тукка, по обыкновению перетаптываясь. - Почему в мире все так по-дурацки устроено? Почему у нас нет никого порезать по-человечески на куски? Отрубить как следует кому-нибудь голову? А теперь, когда война отменяется, что нам вообще прикажете делать? Зачем же я тогда брал дубинку?
Головорезы уставились на девочку, помолчали и заканючили снова.
- А кто это такая, хозяин? - скулил Тургубадук, перетаптываясь и тыкая алебардой в девочку. - Это вы нам привели, да? Из башни, да? Ее можно зарезать, да? Это вы для нас, да? Можно ее разрубить алебардой?
- Хозяин, вы только скажите, и я проткну ее пикой! - зудел Тукка. - Ну хотя бы кинжалом ее пырну, хозяин? Ну пожалуйста!
- Нет, - отрезал Каборга, помогая девочке взобраться в седло. - Эту нельзя.
- Ну а дубинкой стукнуть, - ныл тот жалобно. - А то зачем я ее взял? Ну хотя бы разик, хозяин? Ну можно, а? Ну хотя бы не больно, а? Ну хозя-а-ин!
Они миновали поляну и пустились обратной дорогой. Девочка, пристроившись за спиной у Каборги, оглядывала холмы, лес, крылья мельницы, зубья гор, отчеркнутые луной на горизонте, и слушала вялую склоку.
- Хозяин, вы нас не любите! - категорически заявил Тургубадук сонным голосом. - Мы к вам! Мы для вас! А вы! Вытянули из теплого Замка, на ночь глядя.
- Хозяин, за что вы нас так? - сердился Тукка, зевая. - Наобещали с три короба, а сами только и притащили какую-то одну девчонку, и ту даже дубинкой огреть не даете.
- Сами виноваты! - огрызнулся Каборга. - Кто по дороге гонялся за ежиком? Кто застрял в канаве на полчаса? Кого мне пришлось отмывать? Вы что, думаете вас стали бы ждать? Подождем, дескать, еще полчасика, пока Тукка и Тургубадук не приедут, не порубят нас в окровавленные кусочки? Пока нам голову не отрубят? Вы что, на самом деле так думаете? Нет, вы скажите, вы что, на самом деле так думаете?
- Но ведь он был такой славный, - радостно забасил Тукка. - У него были такие славные ушки, и носик!
- А еще у него были такие блестящие глазки, - умилялся Тургубадук хрипло. - И еще он так славно пофыркивал!
- У него были такие иголочки! - лопотал Тукка. - Внизу черненькие, а сверху все серебристые.
- А коготочки какие на лапках! - Тургубадук улыбался счастливо. - Такие маленькие и остренькие! Почти такие же остренькие, как моя алебарда.
- Нет, как моя пика! - воскликнул Тукка, оживляясь при упоминании алебарды.
- Ну уж нет, - отрезал Тургубадук. - Как моя алебарда! Сейчас как дам тебе в глаз!
- А вот и дай! А потом я тебе, в ухо!
- А я тебе...
- А я...
Девочка прыснула.
- Пусть спорят, - отмахнулся Каборга. - Нам еще два часа ехать. Может быть, хоть наконец подерутся. А то из-за этого Шары даже подраться сегодня забыли...