Повесть о маленькой школьнице Аннушке, о ее маме, уехавшей в командировку "на самую смелую стройку – БАМ", о дружбе с дядей Володей и сельскими школьниками, придумавшими интересный "секрет", чтобы доставить радость ребятишками, живущим на БАМе
Содержание:
"Не мешайте мне работать" 1
3вонок 1
Застенчивая Аннушка 2
Сборы 2
От чего зависит настроение 2
Потоп 2
Как пишутся стихи 3
Наташино "Спасибо" 3
Мамин сад 4
Чем вытаскивают ведра 4
Обед 4
Кто это дерется 4
Отдых 5
Ежики 5
Кувшин молока 5
Нужно думать по-взрослому 6
Что такое "БАМ" 6
Мама с саблей 7
Свежие новости 7
Колорадские жуки 7
"Ура" взрослому октябренку 7
Если ты утонешь… 8
Тоска 8
Упрямая наседка 8
Снова шишка 8
Почтальон 9
Письмо 9
"У нас собрание…" 10
"Расскажу секрет по секрету…" 10
В камышах 10
Серьезный разговор 11
Аннушка исчезла 11
Еще один серьезный разговор 12
Мы стоим в углу 12
Я нечаянно подслушал 13
Качаем буйной головой 13
Спасение 14
Как делают варенье 14
Я не Вася 14
Вкусно! 15
Телеграмма 15
До свидания! 15
"Не мешайте мне работать"
Аннушке - моему помощнику по работе над этой книгой - посвящаю.
У меня всегда было очень много друзей. Однажды я принялся за подсчёты, но в конце концов бросил это занятие. Не то что не хватало пальцев - просто сбился со счёта.
Одни мои друзья - лётчики, другие плавают по далёким морям-океанам, третьи обучают в школах детей. Есть даже один знакомый водолаз, который не раз приглашал меня опуститься на дно Черного моря. В водолазном костюме, конечно.
- Ты даже представить себе не можешь, как там чудесно! - уговаривал он меня.
Может быть, на морском дне и вправду чудесно. Может даже больше чем чудесно. Но меня интересовало только то, как я потом выберусь оттуда… Ему ничего, он привык, а я ведь никогда еще не надевал на себя тяжёлый водолазный костюм. Так что теперь я стараюсь держаться подальше от моего гостеприимного друга-водолаза.
Все мои знакомые утверждают, что очень трудолюбивый человек, другого такого, мол, еще поискать надо. Сначала я только весело посмеивался: ведь нет ничего легче, чем прослыть трудолюбивым. Встречаешь, допустим, знакомого.
"Как я рад, что вижу тебя! - радуется он. - Может, прогуляемся?"
А тебе и самому этого хочется. Но если ответишь: "С удовольствием!"- можешь считать, что ни один человек на свете не назовет тебя трудолюбивым. Чтобы этого не случилось, нужно отвечать так:
"Я бы, конечно, с удовольствием прогулялся с тобой, - и в раздумье почешешь затылок. - Но, понимаешь, у меня очень важная работа… - И только после этого можешь решительно махнуть рукой: - Да ладно уж, пошли прогуляемся…"
Теперь можешь гулять сколько тебе угодно. Все равно знакомые не заподозрят тебя в безделье. Напротив, каждому будет очень стыдно, что он отрывает тебя от какой-то важной работы.
Этому меня научили уже давно, несколько лет назад, и теперь мне самому иногда кажется, что я очень трудолюбивый. Трудолюбивей всех, только вот друзья иногда мешают…
Каждый день, сразу же после завтрака, спешу в свою комнату. И предупреждаю всех:
- Пожалуйста, не мешайте мне работать.
Для начала я усаживаюсь на широкий подоконник и смотрю, что делается во дворе. Но там, как всегда, не бывает ничего интересного. Ну, мамы да бабушки прогуливаются с разноцветными колясками, старики дремлют, прикрываясь газетами, на зелёных скамейках. Иногда подерутся прилетевшие откуда-то голуби. Да каждый день ребятишки гоняют мяч под моим окном. И конечно, громко кричат. Но я их всё равно перекрикиваю:
- Вы чего это раскричались? Вот я вас!.. - И, высунувшись из окна, наблюдаю, как они разбегаются в разные стороны, чтобы через минуту поднять крик в противоположном углу двора.
Знаю я их, они и не на такое способны… Иногда просто диву даёшься. Один мальчишка, когда я прихожу в гости, часто мне говорит:
- Ты подарков не принёс, нет? Ну, тогда я реветь буду…
И так старается, что в самых горластых детских яслях могут позавидовать.
Но больше всего мне запомнился такой ребёнок.
Пришли как-то мы, взрослые, в гости к своим хорошим и приветливым знакомым. Пьём чай, разговариваем о своих серьёзных делах. Да только не очень внимательно слушаем друг друга, потому что хозяйкин сынок на четвереньках бегает под столом, изображая злого волка. Треплет наши брюки крепкими зубами…
Надоело это нам наконец, взяли мы и выставили этого "волка" за дверь. Пусть постоит, подумает, как нужно себя вести. Вздыхаем с облегчением, разговариваем. Только слышим - из-за двери раздаётся детский голосок. Жалобный такой и тонкий, словно у потерявшегося котёнка:
- И никто меня не лю-у-бит… И никто меня не жалеет… А я такой маленький, такой несчастный, что ни в сказке сказать, ни пером описать…
Конечно, же, все сразу бросились любить его да жалеть, угощать самым вкусным… И он снова полез под стол, волка принялся изображать.
Думаю, что и детишки, которых я только что разогнал, тоже не лучше.
Наведя во дворе порядок, беру со стола карандаши, бумагу, ложусь на диван и начинаю трудиться. А чтобы лучше работалось, закрываю глаза. И так могу проработать до обеда. Но перед обедом хоть один глаз да открываю и заглядываю на кухню. Кому же не интересно знать, что там на третье приготовили - компот с грушами или всего лишь чай с лимоном…
3вонок
Но однажды, когда я только начал трудиться, в квартире прозвучал звонок.
Я не на шутку рассердился: интересно, какой это смельчак решился оторвать меня от работы?
Повернулся на другой бок, смотрю на будильник - молчит. Прислушиваюсь к дверному - звонку - тихо. А может, это звенит в моём ухе?
И снова звонок. Длинный, требовательный… Ах, вот оно что:
У меня зазвонил телефон.
- Кто говорит?
Нет, не слон. Одна моя знакомая. У неё, между прочим, тоже есть ребёнок. Аннушка. Недавно ей пошёл девятый год, я ей на день рождения говорящую куклу Катю подарил. Аннушка - самая скромная и застенчивая из всех детей, которых я только встречал.
- Извини, пожалуйста, за беспокойство, - сказала Аннушкина мама. - Ты, наверное, работаешь?
- Как всегда, - отвечаю ей.
- Тогда ещё раз извини, у меня к тебе очень большая просьба.
- Что-нибудь случилось? - спросил я.
Она помолчала.
- Понимаешь, вчера мне позвонили из редакции и сказали, что я должна срочно выехать в командировку.
Командировка - это когда родители вдруг уезжают по каким-то делам, а дети остаются в доме одни и могут делать что хотят.
- И далеко уезжаешь? - спрашиваю я.
- Да нет, не далеко, - отвечает она. - На Байкало-Амурскую магистраль.
Ничего себе - "не далеко"! Самым скорым поездом и то за неделю не доедешь! Правда, самолётом намного быстрее, но всё же…
- И надолго?
- Как тебе сказать, - замялась она, - недели на две, на три, не больше.
- Очень рад за тебя, - отвечаю ей искренне. - Это, наверное, так интересно!
И вправду, очень интересная командировка предстоит Аннушкиной маме. Даже завидно. Незнакомые места, реки, тайга. Приключения всякие. Нет, я бы на её месте никогда бы не отказался от такой командировки! Вот только почему она говорит о ней без радости? Так я и спросил.
- Что ты, я очень рада, - ответила она. - Только ведь знаешь, Юра тоже в командировке и не скоро возвратится. Он на Чукотке…
Юра - это Аннушкин отец: Он сейчас снимает для детей очень интересный кинофильм. А заодно на вулканы смотрит, морскими котиками любуется.
- Тоже счастливый, - вздыхаю я. А знакомая продолжает:
- Но всё дело в том, что мне не с кем Аннушку оставить. Прямо ума не приложу, что мне с ней делать.
- Послушай, Ирина, - сказал я. - Насколько мне известно, она вместе с классом на школьной даче отдыхает!
- Сегодня утром возвратилась, - отвечает Ирина. - И что с ней делать, не знаю.
- Да-а, дела… - Я тоже не знал, что делать с Аннушкой. - Не знаю даже, что тебе посоветовать.
- Но ведь у меня же командировка горит! - чуть не заплакала Ирина. - Представляешь, горит такая интересная командировка!
- Представляю, - отвечаю ей:
- Да, это очень плохо, когда командировка горит. И вообще плохо, если что-нибудь горит. Даже если нет дыма и огня - всё равно плохо.
- А почему бы тебе не оставить Аннушку у кого-нибудь из своих знакомых? - спросил я.
- Пробовала, - с отчаянием говорит Аннушкина мама. - Только все они, как назло, в отпуск уехали… Вот если 1бы у тебя нашлись такие знакомые…
- Обожди минутку, - говорю ей. - Сейчас что-нибудь придумаю.
И начал я вспоминать, кто из моих знакомых остался дома. Вспоминал, вспоминал, да ничего вспомнить не мог. Много у меня знакомых, больше всех, но они тоже разъехались. Один я остался. Взять Аннушку к себе? Но её нужно кормить, а я готовить не умею. Разве что чай. Потом, нужно её одевать, водить на прогулки и вообще воспитывать. Но воспитателем Я никогда ещё не был. Как-то не приходилось.
Я уже хотел сказать Аннушкиной маме, что напрасно она мне позвонила, только время даром потеряла. Но тут вспомнил, что только вчера вечером получил из деревни письмо. От моей мамы. "Приезжай, сыночек, ко мне, отдохнёшь хоть немного, а то, наверное, совсем уж заработался в своём городе".
- Кажется, могу тебе помочь, - отвечаю в трубку. - Вот именно сейчас собираюсь в деревню, к своей маме. Отдохну там немного, а то уж совсем заработался… Если хочешь, могу и Аннушку взять с собой.
- Что ты! - нерешительно запротестовала Аннушкина мама. - Это было бы, конечно, очень хорошо, но ведь там все незнакомые, да и мама твоя вряд ли обрадуется.
- Ничего, она у меня добрая и любит принимать моих друзей, - успокаиваю я Ирину. - Да к тому же фрукты начали поспевать, овощи всякие…
- Фрукты? - Задумалась Аннушкина мама. - Ну ладно, - сказала она наконец. - Большое тебе спасибо.
- Не за что, - скромно отвечаю я и уже собираюсь положить телефонную трубку.
Застенчивая Аннушка
- Погоди, пожалуйста, секундочку, - попросила Аннушкина мама. - С тобой Аннушка хочет поговорить.
- С удовольствием, - отвечаю я, а сам отодвинулся подальше - приготовился слушать Аннушку.
Как всегда, в трубке раздался какой-то страшный треск и грохот, который бывает только тогда, когда бульдозеры ломают старый деревянный дом. И сквозь этот грохот донёсся торопливый детский голосок:
–. Это ты, Володя? Здравствуй! Аятольковчеравечеромиз… - Здесь голосок набрал побольше воздуха и продолжал: - Лагеряприехалаохиздоровотам!
Она всегда так разговаривает по телефону, словно опасается, что её могут не дослушать и на самом интересном месте бросят телефонную трубку. И никому ни разу не удалось заставить ее говорить медленнее.
- А что это так загрохотало? - поинтересовался я.
- Это мой чемодан загрохотал, - охотно пояснила Аннушка. - Я тебе один значок доставала в подарок… А ты что сейчас делаешь?
- Сейчас я разговариваю с тобой, а перед этим работал.
- А почему ты со мной не поздоровался и не поздравил меня с приездом?
Вот тебе и на! Я даже обиделся немного.
- Да разве в твой разговор можно вставить хоть одно слово, как ты думаешь?
- А какое ты хотел вставить слово? - спросила она.
- Здравствуй, например. А ещё - поздравляю тебя с приездом…
- А-а-а, - задумчиво произнесла Аннушка. - Спасибо тебе… А что ты будешь делать?
- Ещё не решил.
- А ты решай быстрее, - по-дружески посоветовала Аннушка. - А я пока тебе язык покажу, хочешь?
- Язык? - Я даже своим ушам не поверил. - А зачем мне язык твой нужен, скажи, пожалуйста?
- Просто так, чтобы ты посмотрел, - снисходительно объяснила Аннушка. - У нас в лагере столько солнца было, что даже языки у всех загорели.
- Ну, тогда совсем другое дело, - согласился я. - Тогда, конечно, больше всего на свете хочу увидеть твой загоревший язык.
Аннушка замолчала. Наверное, принялась выполнять мою просьбу. Потому что Аннушка - очень воспитанный ребёнок и прислушивается ко всем советам. Которые ей нравятся, конечно…
Сборы
Рано утром я поехал в аэропорт и занял очередь за билетами.
- Ваши документы? - потребовала кассирша, когда я подошёл к окошку.
Я подал свой паспорт.
- И один детский, пожалуйста, - попросил я. - Со мной ещё одна девочка полетит.
Кассирша расспросила меня об Аннушке и, узнав, что она не моя дочка и вообще не родственница, в нерешительности задумал ась. Но всё же выдала два билета, на которых были написаны наши фамилии. С этими билетами я и поехал к своим знакомым.
Аннушкина мама радостно поздоровалась со мной и, наскоро приготовив завтрак, убежала вниз, чтобы подготовить к поездке свою машину. Она её недавно купила и очень этим гордилась.
А я остался наедине с Аннушкой. Дома я привык к тишине и одиночеству. И поэтому чем дольше сидел за кухонным столом, тем неуютнее себя чувствовал, - очень уж быстро тараторила Аннушка. Ни на секунду не останавливалась. Она говорила о том, как её класс собирался в школьный лагерь и как возвращался оттуда. Она рассказала, кто из ее одноклассников научился хорошо плавать, а кто не умеет до сих пор. Она перечислила, что у них было каждый день на завтрак, обед и на ужин. Под конец, подарив мне маленький красивый значок, предложила:
- Володя, давай сделаем знаешь что? Давай возьмём в деревню и мою подружку Олю! Она лучше всех в "классы" играет и по деревьям умеет неплохо лазить… Только я ещё быстрее лазаю. Возьмём, а?
Я представил себе, как они в два голоса трещать будут. И без остановок.
- Нет уж, - отвечаю. - Лучше я сам и в "классы" буду играть и по деревьям лазить.
Аннушка с сомнением оглядела меня:
- Куда тебе… Тебя никакое дерево не выдержит. Даже самый могучий баобаб.
Она почему-то считает, что баобаб - самое толстое и крепкое дерево на земле.
Хорошо, что хоть Аннушкина мама скоро возвратилась.
Мы аккуратно сложили в чемодан Аннушкины вещи, затем выбросили их, чтобы проверить, не забыли ли - его в спешке. Затем снова всё уложили в чемодан. И только после этого погрузились в машину и поехали во Внуково.
От чего зависит настроение
Перед нами замелькали широкие, щедро политые московские улицы. Сначала мы проехали через сонные Сокольники и долго мчались вдоль тихой Яузской набережной. Потом свернули на Бульварное кольцо. И сразу же из-за крыш, словно радуясь нам, вынырнула рубиновая звезда Спасской башни. Мы невольно уменьшили скорость и ехали так, пока она, блеснув на прощанье малиновым лучом, снова не скрылась за высокими домами.
- Мы самые ранние птицы! - гордо сказала Аннушка.
Она часто залезала в кулёк с шоколадными конфетами, изредка угощая меня.
И вправду было еще рано, и машины встречались не часто. Зато в скверах и в парках, мимо которых мы проезжали, уже собирались люди. Одни, в зеленых, синих или черных спортивных костюмах, неспешно семенили друг за дружкой. Другие прогуливали свих собак. Больших и маленьких. Фокстрерьеров и сенбернаров, овчарок и пуделей. Дворняжки гуляли сами по себе. Аннушка придвинулась поближе к окну и надолго замолчала.
Я начала понемногу успокаиваться. Настроение у меня все улучшалось.
…Но как только мы выехали за город и свернули на дорогу, ведущую на Внуково, моего хорошего настроения как не бывало. Случайно взглянув на спидометр (это такой прибор, который показывает, с какой скоростью мы едем), я вздрогнул: стрелка показывала сто километров! Даже чуть больше.
- Знаешь, Ирина, - будто между прочим обратился я к Аннушкиной маме, - шестьдесят или семьдесят километров это еще ничего для человека, который только месяц назад научился водить машину, но чтобы сразу больше ста!..
- Ну что ты, - успокоила меня Ирина, - сто километров - это сейчас моя норма.
- А моя - сто пятьдесят, - скромно заметила Аннушка.
Я сердито покосился на нее, потому что терпеть не могу хвастунишек.
К аэропорту мы все же добрались без особых приключений, если не считать того, что на одном их крупных поворотов, когда мы втроем принялись распевать какую-то лихую песню, встречный водитель шарахнулся от нас в сторону, как заяц от волка…
Потоп
Реактивный самолёт в последний раз взвыл, развернулся и, поравнявшись с шеренгой других своих товарищей, устало замер. Первыми покинули салон лётчики, за ними неровной цепочкой потянулись пассажиры с чемоданами и портфелями в руках. Последними сошли мы с Аннушкой - она долго искала кулёк со Своими любимыми конфетами, который, наверное, забыла ещё в Москве, в маминой машине…
Не успели мы выйти из здания аэровокзала, как подошёл новенький голубой автобус и быстро отвёз нас на другой вокзал, на этот раз - речной. И сразу же начался ливень. Такого потопа ни я, ни Аннушка в жизни своей ещё не видели. Над городом, словно спасаясь от гневного рокота громовых, раскатов, испуганно заметались жёлтые молнии, и с фиолетового неба хлынули на землю прозрачные дождевые струи.
- Ну и льёт! - сказал я, стряхивая крупные капли с плаща. - Как из решета.
- А мне кажется, что льёт, как из тысячи кранов, - не согласилась Аннушка, - которые почему-то забыли закрыть. - И, укладывая в чемоданчик свою накидку, добавила: - И хорошо сделали.
И вправду хорошо. После жаркого и сухого московского утра, после душного самолета на нас наконец повеяло прохладным, свежим воздухом.