Справка: Голубович Всеволод (1890-?) - инженер, член УПСР, в 1917г. - член Центральной Рады, генеральный секретарь железнодорожного транспорта, генеральный секретарь торговли и промышленности. В 1918 г. - премьер-министр УНР. Отошел от политики в 1921 г., после того как был осужден как "контрреволюционер". В 30-е годы репрессирован.
Кабинет Голубовича оказался самым молодым из всех возможных - его составляли двадцатилетние! Военным министром стал никому не известный эсер Немоловский.
Но следующее известие было еще более ошеломляющим - Малая Рада приняла эсеровский "Земельный закон", разработанный Шумским и Христюком. Это был очень революционный, радикальный закон, и Петлюра не поддерживал его принятия как анархического, потому что считал, что подобный закон способен только усилить хаос в стране. Очевидно, эсеры рассчитывали использовать этот закон как последний шанс, надеясь таким образом выбить из рук у большевиков их "земельный козырь", склонить последних к мирным переговорам, показав свою "сверхреволюционность". Этим законом ликвидировалось право собственности на землю, а крестьянским земельным комитетам передавалось право уравнительного раздела земли. Нормой надела было решено избрать отвлеченную величину: "сколько сам крестьянин может обработать". Премьер Голубович обещал рабочим ввести восьмичасовой рабочий день, ликвидировать безработицу... Однако продуманной экономической программы у эсеров не было, они шли путем большевиков: требовали немедленного мира с германцем и немедленной передачи земли крестьянам.
Ушедшие в отставку министры социал-демократы были даже рады в самые критические часы свалить со своих плеч ответственность. Их терзали сомнения, страх, неуверенность... Ведь они уже практически ничем не руководили, кроме нескольких еще не разбежавшихся "министерских" канцелярий. Бывший премьер Винниченко уже через неделю напишет в своем дневнике: "...неужели мы, сами того не сознавая, не чувствуя, выступаем как контрреволюционеры? А что если народные комиссары правы, ведя Россию, вместе с Украиной, к социалистической революции?"
Петлюре не нравился нервный и самолюбивый премьер Голубович, способный оратор, но слабохарактерный человек, что уже развалил ведомства, которые возглавлял. Но выбирать солдату не приходилось.
Поздним вечером 19 января отряд Петлюры, приблизительно в 900 человек при 8 пушках, вошел в заснеженный, темный и испуганный город. В это же самое время к "Арсеналу" прибыл из провинции еще и Черноморский матросский украинский курень. На пути бойцы встречали десятки окоченевших трупов людей и лошадей, разоренные бандитами во время безвластия магазины... В большинстве районов восстание уже прекратилось, только у "Арсенала" и у железнодорожного вокзала рвались снаряды. Части Петлюры и "черноморцы" сменили уставшие за пять дней боев за "Арсенал" киевские подразделения и сразу бросились в наступление. Однако первая атака гайдамаков была отбита...
Киевские солдаты-республиканцы с удивлением вглядывались в петлюровских гайдамаков с "бритыми головами, с долгими черными осэлэдцами за ухом".
Приход под стены "Арсенала" петлюровцев вызвал настоящую панику среди защитников завода. Они ждали подкреплений, но только своих... Перешедшие было на сторону восставших солдаты украинского полка имени Хмельницкого покинули оборону "Арсенала" и сдались гайдамакам.
Арсенальцы к этому времени были сильно утомлены пятидневным круглосуточным боем, угнетены большими людскими потерями (около 250 человек) и тем, что заканчивались патроны, отсутствовала вода, электричество, медикаменты, разочарованы отсутствием обещанной большевиками подмоги... Руководители восстания в большинстве своем уже бежали с "Арсенала" через тайные подземные ходы, часть защитников разошлась по домам, видя бесперспективность и обреченность дальнейшего сопротивления. За стенами "Арсенала" остались только самые стойкие - до двухсот бойцов, усталые и израненные.
В киевских газетах за 20 января Петлюра обнаружил "Воззвание" нового эсеровского Совета министров УНР, которое призывало народ к сплочению против восставших. Новые "революционные" власти изумляли формулировками воззвания, в котором восставшие назывались "уголовными элементами", "разбойниками и погромщиками", "черносотенцами"... В газетах утверждалось, что 70% восставших - "злодеи и грабители". Это было неправдой, просто неумелой контрпропагандой, которая только вредила республиканским властям, ведь Красная гвардия формировалась преимущественно из киевских рабочих, из идеалистов, мечтавших о справедливом обществе.
21 января - последний день обороны "Арсенала". Утром этого дня было решено провести общую атаку завода. Семь пушек прямой наводкой стали стрелять по "Арсеналу", надеясь пробить толстенные крепостные стены. Наводил пушки сам бывший царский генерал-майор Василий Кирей (этот генерал в 1919 году перейдет в армию Деникина). В могучих стенах "Арсенала" артиллерией был сделан пролом, в который ринулись нападающие... С крыш соседних домов по арсенальцам ударило 15 пулеметов. Найдя снаряды для дымовых завес, петлюровцы обстреляли ими "Арсенал", и все стены его окутались дымом. Это дало возможность гайдамакам приблизиться к "Арсеналу", ринуться в атаку. О. Шпилинский вспоминал уже в эмиграции:
"Гайдамаки, вперед! - махая булавой, энергично кричал атаман Петлюра. - Атаман Волох, начинайте! Ну, гайдамаки, с Богом! Вперед знамя! Бейте еще, еще раз, не дайте дыму разойтись!"
Первую колонну атакующих завод в лоб - через главный корпус, - всего 400 штыков, возглавил сам атаман Петлюра, вторую колону, в 250 штыков, ввел в бой бывший царский полковник Петрив со стороны буерака, 3-я колонна поручика Блаватного, в 300 штыков, атаковала "Арсенал" с тыла. Около 6 часов вечера, уже в темноте, колонна Петлюры прорвалась на завод. Петлюра в солдатской шинели без знаков различия и с карабином наперевес бежал в цепи и практически ничем не отличался от рядового республиканца. После того как арсенальцы обнаружили ворвавшихся петлюровцев во дворе своего завода, они прекратили всякое сопротивление и добровольно сдали оружие.
Советская пропаганда трезвонила о страшных расстрелах и расправах над арсенальцами после взятия завода. Говорили о сотне расстрелянных, однако назвать фамилий жертв так и не смогли. Советским историкам нужно было только верить...
Как же было на самом деле? Действительно, уже после захвата "Арсенала" несколько десятков его защитников были убиты. Несколько десятков восставших не захотели сдаться и прятались в огромных подвалах завода, обстреливая спускавшихся туда петлюровцев. Эти героические инсургенты и были убиты или расстреляны в тех же подвалах. Но основная часть арсенальцев осталась в живых и была через несколько дней выпущена из заключения "красными" войсками, захватившими Киев.
Всех пленных арсенальцев собрали на большом дворе завода, сюда же притащили раненых защитников.
Пленных повели в военную тюрьму "Косой капонир", за два километра от "Арсенала". Вечером того же дня петлюровские соединения ушли из-под стен "Арсенала" на отдых.
Последний день штурма "Арсенала" стоил "петлюровцам" и арсенальцам до 70 человек убитыми и до 80 ранеными. Казалось, жертвы рабочих "Арсенала" были напрасны. Но арсенальцы шесть дней сдерживали у стен своего завода лучшие республиканские части, которые были так необходимы на подступах к Киеву. Восстание породило неуверенность и разочарованность во власти Центральной Рады, нейтрализовало часть ее полков, подготовило почву для штурма Киева воинством Муравьева. Восстание обескровило и обессилило части, вставшие на оборону Киева.
Следующий день прошел в борьбе с остатками восставших в районе вокзала, железнодорожных мастерских, Галицкой площади, Ботанического сада, где укрылось до 200 восставших при двух орудиях. Против железнодорожников-инсургентов снова был брошен Гайдамацкий Кош Слободской Украины в 280 бойцов с двумя орудиями и двумя броневиками. Атаман Петлюра повел часть наступавших в атаку на Галицкую площадь, а Омелько Волох старался выбить восставших из окопов в Ботаническом саду. Уже в десять утра колонны Петлюры и Волоха сломали оборону противника и "на его плечах" прорвались к вокзалу. Однако огонь бронепоезда восставших заставил петлюровцев на время остановить наступление, к тому же большевики подбили один из броневиков. Только к 14 часам вокзал был взят.
Вечером часть большевиков, узнав о падении "Арсенала" и видя бесперспективность дальнейшего сопротивления, разошлась по домам, и на позициях у железнодорожных мастерских осталось только человек сорок наиболее отчаянных. Ночью гайдамаки арестовали одного большевика, который, опасаясь расстрела, согласился вывести их в тыл восставших. При внезапном появлении гайдамаков с тыла оборонявшиеся разбежались, а 17 человек попали в плен. Не ставя в известность своего атамана, гайдамаки расстреляли всех пленных и большевика-предателя у памятника графу Бобринскому на Бибиковском бульваре, так и не доведя их до штаба. Этим расстрелом закончилось восстание в Киеве.
Во второй половине этого же дня члены Центральной Рады утвердили ряд исторических решений. Первое, "О созыве Украинского Учредительного собрания 2-го февраля 1918 года", так и не будет выполнено по причине захвата Киева "красными". Второе - "О праве подписания сепаратного мира с германцами в Бресте". Центральная Рада дала полное право своей делегации в Бресте подписать этот мир - первый мирный договор в ходе мировой войны! 220 человек голосовали "за", только один меньшевик - "против" да несколько бундовцев "воздержались".
В ходе боев против восставших украинские войска понесли большие Потери - треть своих сил. Более 300 бойцов было убито и более 600 ранено, 2 броневика уничтожено. В киевских боях части Петлюры потеряли около ста человек. Наибольшие потери - 200 человек - понесло "Вольное казачество".
Около 400 убитых, около 40 расстрелянных и 700 раненых было в стане восставших. Городские бои такого ожесточения больше никогда не повторялись на Украине. Взаимная ненависть, захлестнувшая улицы, грозила крахом огромному городу. Но к утру 23-го Киев затих, оплакивая жертвы и готовясь к новым жутким испытаниям...
После боев в городе Ковенко направил 400 штыков на охрану Цепного моста, 200 штыков прикрывали железнодорожный мост через Днепр. В центре, в районе Купеческого собрания и на Подоле, разместились части Петлюры.
Еще утром 22 января 1918 года "красные" армии Муравьева (семь тысяч солдат, 25 пушек, два бронепоезда и 3 броневика) оказались на околицах Киева. За этот день они захватили Дарницу, Труханов остров, Слободку перед мостом через Днепр. Амбициозный главком Муравьев отдал своим войскам приказ: штурмовать город с ходу, "беспощадно уничтожать в Киеве всех офицеров и юнкеров, гайдамаков, монархистов и всех врагов революции". Тяжелая артиллерия, развернутая на Слободке, начала систематически обстреливать центр города. Один снаряд попал в здание Центральной Рады, еще один - поджег дом Грушевского, вследствие чего погибла уникальная коллекция украинского антиквариата...
Муравьев разработал план, по которому 1-я армия Егорова должна была ворваться в Киев через Цепной мост, а 2-я армия Берзина - через мост железнодорожный. На 11 утра 23 января был дан приказ общего штурма города. Однако атака на центральный Цепной мост захлебнулась в пулеметном огне...
В бою за отдаленный от центра города железнодорожный мост удача оказалась на стороне большевиков... Бронепоезд матроса Полупанова прорвался через мост на правый берег, однако наступление армия Егорова тогда не развернула, а окопалась на позициях у моста.
Главком Муравьев был неудовлетворен первым боем, потому что уже разослал победную телеграмму "Всем! Всем! Всем!", в которой сообщал о взятии Киева 23 января и об освобождении "заключенных в крепости киевских рабочих числом 500 человек..." (такого подвига он еще не совершил, а сотня заключенных все еще сидела под замком в Лавре! - B.C.).
Муравьев был нетерпелив еще и потому, что "проклятые советские комиссары" еще 19 января 1918 года назначили Главкомом своих армий на Украине вместо него, кадрового боевого полковника и левого эсера "со стажем", какого-то выскочку - Юрочку Коцюбинского, прапорщика двадцати одного года, только потому что у Коцюбинского была звучная украинская фамилия, он был большевик, а его отец - классик украинской литературы. И хотя назначение Коцюбинского носило формальный, декоративный характер, а бразды командования остались у Муравьева, последний негодовал и вместе с тем старался выслужиться - как можно раньше отрапортовать о захвате его войсками Киева.
К 23 января 1918 года власть Центральной Рады была ликвидирована большевиками и в Чернигове, Одессе, Елизаветграде (Кировограде), Херсоне, Николаеве, Бердичеве, Ровно. Власть Центральной Рады к этому времени распространялась только на Киевщину и на отдельные уезды Волынской и Подольской губерний.
Наступавшим "красным" в Киеве могли противостоять только 1600-1700 бойцов девяти республиканских украинских соединений, у которых осталось 17 пушек. Население Киева в начале 1918 года составляло около 440 тысяч, однако большинство жителей и несколько тысяч офицеров-киевлян отстраненно и обреченно взирали на события, отдав свое будущее в руки нескольких тысяч сражающихся.
Во время киевского восстания только бывший подполковник Петр Болбачан смог организовывать отряд из русских офицеров, ненавидящих власть большевиков.
ГЛАВА 9 ПОТЕРЯ КИЕВА И "ЧУДЕСА БРЕСТ-ЛИТОВСКА" 24 января-1 марта 1918 г.
24 января началось с общего штурма Киева (с трех сторон) войсками Муравьева. Еще ночью, часа в два, "красные" осуществили хитрый обходный маневр. По тонкому речному льду на правый берег Днепра перешла единственная советская конная часть - полк "красных казаков" Виталия Примакова в 198 сабель. Этот полк переправился на север от Киева, у Вышгорода, и должен был к полудню того же дня ворваться в Киев с севера и захватить стратегический район Подола.
В десять утра "красная" кавалерия, не встречая нигде сопротивления республиканских войск, неожиданно ворвалась на Подол. На Подоле, кроме 2-й юнкерской школы, не было сил, способных их остановить. И хотя в юнкерской школе тогда находилось всего 110 юнкеров - петлюровских "черных гайдамаков", им удалось отбить три атаки "красной" конницы. На помощь Примакову пришли украинские солдаты из нейтрального полка, которые уговорили юнкеров оставить Подол, угрожая в противном случае, соединившись с большевиками, напасть на юнкерскую школу. "Черные гайдамаки" были вынуждены отступить на Крещатик, к Купеческому собранию, где находились основные силы Петлюры. За день боев Примаков захватил весь Подол, Куреневку и железнодорожную станцию Пост-Волынский.
Некоторые успехи были у армии Егорова, которая к этому времени уже просочилась через железнодорожный мост в киевские предместья. Эти войска за день боев захватили станцию Киев 2-Товарный. Однако солдаты старой армии не желали "серьезно" воевать и предпочитали при вступлении в Киев просто разбегаться, навсегда "теряться" в сложных лабиринтах киевских улиц (так разбежался 11-й Сибирский полк).
Большие успехи в этот день выпали на долю главной колонны наступавших - колонны Берзина. В 12 часов дня, после нескольких часов артиллерийской подготовки, на штурм Цепного моста пошли красногвардейцы 2-й армии, пустив впереди себя броневик. Но броневик был подбит, а первая атака "красных" захлебнулась в крови... Однако с тыла "красным" пришла неожиданная помощь... В Печерской Лавре еще со времени киевского восстания укрывалось несколько десятков восставших рабочих. Узнав о штурме Цепного моста, что находился недалеко от Лавры, восставшие поставили пулемет на высоченную лаврскую колокольню и начали палить из него в спину республиканских солдат.
После двух часов дня к мосту стали приближаться части, высланные на помощь Берзину от Егорова. В таких условиях республиканцы посчитали, что находятся в полном окружении врага и начали постепенно отходить парковыми днепровскими кручами к стенам Николаевского собора, к "Арсеналу" и дальше, "на отдых" в Политехнический институт.
Хотя в стратегическом районе "Арсенала", что прикрывал центр города, Ковенко решил создать вторую линию обороны против "красных", вечером 24 января там почему-то окопались только 200 солдат УНР.
Отряд "армии" Егорова после 10 часов боя был крайне переутомлен и не решился продолжать наступление в ранних январских сумерках. "Красные" тогда не знали, что им противостоит только 200 республиканцев. В этот день они ограничились подтягиванием сил (до 800 штыков) в район "Арсенала". Но вот "свежая" армия Берзина, беспрепятственно пройдя Цепной мост в 16-19 часов, после отхода республиканцев решилась на неожиданное ночное наступление. В 11 часов ночи Балтийский матросский отряд в 500 штыков пробрался через заросли приднепровских крутых склонов прямо в тыл украинским частям у "Арсенала". Неожиданная штыковая атака матросов сбила республиканскую оборону, и украинский полк имени Дорошенко был вынужден отступить к Мариинскому дворцу, в 400 метрах от Крещатика.
Совет министров УНР, опасаясь внезапного пленения, решил заседать в здании Военного министерства - в коллегии Галагана, которое охраняло несколько десятков офицеров. Новый премьер Голубович считал, что любой ценой необходимо было удержаться в Киеве еще несколько дней, до тех пор пока в Брест-Литовске не будет подписан мирный договор с "немцем". Подписывать мир в условиях потери столицы было бы не только позорно, это могло бы привести к повышению аппетитов немцев при виде такого слабого союзника, который потерял Даже свою столицу.
"Красные" также спешили со штурмом, надеясь, что украинцы не успеют подписать мирный договор до утраты Киева. Хотя еще 24 января, когда "красные" уже были в 3-4 километрах от здания Центральной Рады, на заседании Центральной Рады в некоторых речах звучали безумные бодрые нотки. Наиболее воинственные "радовцы" предлагали "собрав все силы, ударить по Дарнице и разбить большевиков", говорили о скором подходе больших формирований "Вольного казачества" с юга Киевщины и ближайшем контрнаступлении. Но это были только фантомы, даже на оборону города уже не было достаточно сил.
Продолжая политику задабривания рабочих, Совет министров установил восьмичасовой рабочий день и предложил утвердить рабоче-государственный контроль над предприятиями. Но информацию об этих новшествах уже не было возможности довести до рабочих.
Утром 25 января бои за Киев разгорелись с новой силой. Муравьев приказал своим частям за этот день полностью окружить город и сломить оборону противника. 1-я армия Егорова должна была, охватив город с запада, наступать от вокзала на Крещатик и район Центральной Рады, 2-й армии Берзина ставились более скромные задачи - захватить Печерск и "Арсенал". Муравьев решил, что свои войска, очень вяло наступавшие, необходимо "подгонять сзади шрапнелью. Не стесняйтесь, пусть негодяев и трусов артиллерия не щадит".
Утро украинские части начали с безумной контратаки "красных" позиций у "Арсенала": 700 республиканцев при поддержке броневика думали столкнуть "красных", численностью превышающих республиканцев почти вдвое, с днепровских круч. Встречный бой продолжался несколько часов, "красные" не смогли в этот день продвинуться к центру города, хотя и республиканцы вечером были вынуждены возвратиться на свои исходные позиции.