Совещание выявило полное несовпадение взглядов. Многие политики со страхом ждали возможных "неожиданностей" от будущего Трудового конгресса. Эсеры и часть эсдеков предлагали на конгрессе ввести советскую систему. Другая часть эсдеков думала ограничить права Трудового конгресса только совещательными функциями. Часть эсеров призывала к возрождению Центральной Рады как парламента страны, к призванию во власть "обиженного старика" - Грушевского.
Примерно за неделю до совещания лидеры сечевых стрельцов уже предлагали установить единоличную власть "во имя спасения Украины", сначала персонально Винниченко, а когда тот отказался, то и Петлюре. Но Петлюра также отказался от личного диктаторства. Он умел ждать своего часа.
А "фантаст" Винниченко все еще надеялся на положительные результаты переговоров с Москвой, хотя уже был готов послать тайную миссию к французским интервентам в Одессу, "захваченный мыслью, как украинцы будут уничтожать большевиков, когда получат от французов мифические "фиолетовые лучи" и танки".
23 ноября 1918 года англо-французская эскадра вошла в порт Севастополя. В тот же день было заявлено, что французское командование признает на Украине власть гетмана, однако в то же время стремится к воссозданию единой России. Французы делали основную ставку на белогвардейцев, как на силу, способную противостоять большевикам.
Через три дня на рейде одесского порта появились первые суда Антанты. А в начале декабря в Одессу уже прибыли войска: французская дивизия и тысяча сербских солдат. 17 декабря корабли Антанты замаячили на рейде Николаева.
Еще в начале декабря 1918-го Петлюра так объяснял ситуацию: "Наше задание поставить Антанту перед такими фактами, которые мы будем своими силами создавать". Французов было решено поставить перед свершившимся фактом перехода всей власти в стране от гетмана к Директории.
17 декабря французский десант высадился в Одессе и помог местному белогвардейскому отряду генерала Гришина-Алмазова выбить войска Директории из города. И хотя командующий частями Директории Иван Луценко предлагал собрать силы и "сбросить французов в море", Петлюра приказал прекратить всякие боевые действия против войск Антанты и, во избежание международного конфликта, отступить от Одессы на 20 километров. Вмешательство французов в гражданскую войну на Украине и помощь "белым" повергли в растерянность лидеров Директории, и особенно Петлюру, который еще надеялся на личную приязнь французов. Одна из первых тайных миссий, что прибыла из Киева в Одессу на переговоры с французами еще 1 января 1919 года, была миссия А. Галипа. В Киеве в январе 1919-го тайно побывал посланец французов Д. Андро-Ланжерон. Но до середины января 1919-го французы ориентировались на генерала Деникина с его курсом на "Единую неделимую Россию". С середины января 1919 года отношение французов к Деникину заметно охладело, и они решили проводить "новый курс". Деникинская разведка "Азбука" (глава В. Шульгин) сообщала в Екатеринодар, что в Одессе наметилось "сближение французов с украинцами", проявился "курс на украинцев", на создание особого Южнорусского краевого правительства, которое было бы в полной зависимости от французских властей (в отличие от режима генерала Деникина, который зависим от Англии). По приказу французского командования была прекращена антиукраинская пропаганда в Одессе. Французы надеялись на "обновление Директории", на ее отказ от. проведения революционного земельного закона, и на включение в нее трех представителей "правых украинцев".
Надежды на "потепление" в отношениях с французами появились у Директории только 13 января 1919 года, когда на смену никого не представляющего самозваного "французского консула" Энно власть над войсками французов в Одессе официально перешла к генералу д'Ансельму. Уже на следующий день у этого французского генерала появилась украинская миссия генерала Грекова, что была отослана по приказу Винниченко. Но д'Ансельм не признал миссию Грекова как официальную и представительскую. Очевидно, Винниченко пытался наладить переговоры в глубокой тайне от Кремля и не снабдил ее никакими документами. Только после объявления войны Советской России эти переговоры можно было не скрывать.
В то же время возможно, что генерал Греков предварительно все-таки договорился с французами, пообещав им, что УНР войдет в Федеративную Россию. Французы тогда стали активно настаивать на введении в Директорию генерала Грекова, представителей партии хлеборобов и русских политиков.
В это время "левые" украинские газеты опубликовали умелую фальсификацию - мнимый "договор Антанта - УНР", по которому Директория соглашалась на вхождение в состав единой и неделимой России, заявляла, что будет воевать против большевиков даже на территории РСФСР, создаст "правое" правительство, сформирует войско под началом французов, создаст возможности для формирования добровольческой армии в УНР и не допустит созыва Трудового конгресса. Появление такой фальшивки было нужно большевикам для новых обвинений в "буржуазности" и "измене" Директории и лично Петлюры. "Левые" надеялись властью Трудового конгресса отстранить Петлюру от руководства войсками. Эта фальшивка подействовала на многих украинских революционеров. Так, атаман Григорьев захотел ей поверить и выступил как против подобного договора с Антантой, так и против Директории.
19 января в Одессу на переговоры с французским командованием вновь выехал генерал Греков, а чуть позже к нему присоединился министр народного хозяйства Остапенко и шеф прессы и пропаганды Назарук. Винниченко потом, уже в 1920-м, обманывая всех, и прежде всего новых советских друзей, "категорически заявлял", "что за все время моего пребывания в Директории, в тот период ее никаких политических переговоров (с Антантой. - B.C.) не велось..." Это был откровенный обман политика, запутавшегося во внутренних противоречиях.
Прибывшее в Одессу в те декабрьские дни новое французское командование заявило, что будет добиваться возрождения России, а об Украине не было сказано ни слова... В начале января 1919-го французы ориентировались на войска Деникина и поляков. Более того, французы требовали, чтобы украинские войска освободили для французских войск широкий плацдарм с границей Тирасполь - Бирзула (Котовск) - Вознесенск - Херсон. Директории ничего не оставалось делать, как удовлетворить это требование в качестве необходимого условия для начала переговоров.
Большевики поначалу опасались рокового военного столкновения с Антантой, стремились просто избегать соприкосновения частей Красной Армии с войсками Антанты, прибывшими на Украину. Красной армии было приказано занять Украину только до линии Киев - Канев - Черкассы - Екатеринослав. Но уже в феврале 1919 года, видя пассивность частей Антанты, "красные" решили двигаться дальше...
Киев в дни проведения Трудового конгресса вновь приобрел праздничный вид, несмотря на фатальное приближение Красной армии к столице. Гербы УНР и ЗУНР, национальные флаги, полотна с вышивками, ковры украшали балконы официальных и неофициальных учреждений. На Софийской площади, около Триумфальной арки, украшенной огромным художественным панно, собралось тысяч сорок киевлян. Всем хотелось увидеть новый военный парад. Но этот парад, в отличие от парада тридцатитрехдневной "давности", был не особенно весел. Победители неминуемо должны были стать побежденными.
В полдень 22 января на Софийской площади появились члены Директории и правительства ЗУНР, министры, делегаты Трудового конгресса, духовенство. Около Святой Софии была торжественно провозглашена единая соборная Украина - воссоединение центральной ее части с Галичиной и формально с Буковиной и Закарпатьем, которые были заняты к этому времени румынскими и венгерскими войсками.
Это был красивый и символический акт, оказавшийся, однако, далеким от реального положения вещей. Галицкие политики заявили, что реальное объединение произойдет только по решению Всеукраинского Учредительного собрания, на котором будет проголосован конкретный закон о включении ЗУHP в единую державу, а до этого Га-личина должна оставаться независимой, сохраняя свой парламент, свое правительство, свою армию. Галицкие политики решили сохранить свою власть.
В пять часов вечера того же дня в роскошном здании Киевской Оперы открылся долгожданный Трудовой конгресс, что собрал 350 делегатов со всех концов УНР и ЗУНР. Сцену украшал большой золотой трезубец и национальный флаг. В момент открытия конгресса на сцену вышли Винниченко, Петлюра, Макаренко, Швец, Андриевский... весь зал встал и долго приветствовал вошедших, после чего члены Директории расселись в пяти бархатных с золотом креслах, расставленных на подмостках сцены. Они казались живыми воплощениями истории, гигантами политики, почти что персонажами из музея восковых фигур.
Но ни "директора", ни их министры не подготовили ни одного стратегического документа для решения наболевших и так долго откладываемых вопросов. В "программных" докладах легкомысленного Винниченко и Чеховского отсутствовали четкие планы на будущее и не было даже намека на определенный курс внутренней и внешней политики. "Директора" и министры пришли только "посоветоваться" с народом...
Военный министр - генерал Греков, напротив, выступил с "программной" речью, настаивая на союзе с Антантой и раскрывая опасность ближайшей сдачи Киева. Петлюра, как бы опровергая его слова, выступал с оптимизмом, заверяя слушателей, что Киев армия сумеет защитить. Петлюра тогда был очень недоволен выступлением Грекова и сказал ему, что не позволит выступать военному министру как главе государства.
Первый день конгресса закончился шикарным банкетом, на котором Петлюра успокоил всех, сказав, что оборона Киева крепка, а помощь Антанты близка.
Конгресс принял предложение эсдеков и передал высшую законодательную власть Директории, вплоть до созыва парламента УНР. Директории, в которую шестым членом был кооптирован Петрушевич (от Галичины), были предоставлены права формировать Кабинет министров. Конгресс хотя и решил, что "трудовые советы" (Рады) станут местной властью Украины, однако этот закон был только проголосован, но не оглашен народу. Не было реализовано и решение конгресса о национализации крупных предприятий, шахт, железных дорог. Все "социалистические" решения попросту скрыли республиканские лидеры и чиновники.
Несмотря на заверения Петлюры, уже 28 января враг был в 30 километрах от Киева, и в столице стали слышны далекие артиллерийские канонады. Работа конгресса была приостановлена, чтобы больше никогда не возобновиться. Многие делегаты поняли его бессилие, бесцельность и несвоевременность...
Положение на фронте действительно выглядело угрожающе. 12 января "красные" заняли Чернигов, который решились оборонять всего чуть более тысячи петлюровцев. 13 декабря пал Глухов, 16-го - Полтава...
Петлюра поделил действующую армию на Правобережный фронт. Восточный фронт и Южную группу с задачами: Восточному фронту - наступать на Полтаву и Чернигов, Правобережному фронту - прикрывать Киев со стороны Полесья, Южной группе - удерживать район Екатеринослава (Днепропетровска).
Но эти приказы оказались уже нереальными. 17 января, разгромив петлюровцев под Мерефой, войска советской группы Дыбенко захватили станцию Лозовая, а через десять дней заняли Екатеринослав.
Не смирившись с поражениями, Петлюра решает отбить у "красных" родную Полтаву. Контрудар по Полтаве был проведен силами резервной двухтысячной группы сечевых стрельцов. Но захватив Полтаву, стрельцы не смогли ее удержать. Морально разложившийся Запорожский корпус Болбочана уже отступил на Кременчуг, обнажив фланги стрельцов, в то же время в соседних Черкассах и Переяславе местные гарнизоны петлюровцев восстали против Директории и разрушили тыл сечевиков. Стрельцы удерживали Полтаву только два дня...
После второго падения Полтавы штабисты убедили Петлюру, что удержать Левобережную Украину будет невозможно. Петлюра уцепился за план создания обороны по Днепру - "Днепровского вала". Этот плацдарм еще можно было удержать, используя "свежие" части из мобилизованных новобранцев, которым было обещано по 7 десятин земли "за службу".
Во второй половине января началась постепенная эвакуация государственных учреждений из Киева. Винниченко в своем дневнике отметил, что "его" учреждения "бегут" из столицы, где большевики ожидаются уже к 1 февраля. 24 января Винниченко запишет: "Я делаю все возможное, чтобы выйти из состава правительства (Директории. - B.C.). Очень уж мне трудно..." Винниченко позже откровенничал, что искать отставки начал еще до созыва Трудового конгресса, очевидно, с момента провозглашения войны, с 16 января 1918 года. Но ЦК УСДРП потребовал от него сначала провести конгресс, а уж потом думать об отставке.
Винниченко тогда, опасаясь "заговора" Петлюры, "пребывал в паническом страхе". Как свидетельствует Евгений Коновалец, Винниченко в январе 1919-го "...был уверен, что военные круги обязательно его арестуют и расстреляют, когда бы он захотел проводить в жизнь свою политическую программу". Сам Винниченко утверждал, что даже члены ЦК украинских эсдеков - ведущей партии Директории - "боялись, чтобы неконтролируемая военная власть не арестовала их ночью".
Страхи подогревались еще и слухами, в которых говорилось как о свершившемся факте, что "Петлюра и сечевики объединились со Скоропадским и арестовали Винниченко".
Хотя съезд партии УСДРП, в которой состояли Петлюра и Винниченко, и провозгласил "немедленное и полное подчинение военной власти политической", Петлюра открыто игнорировал требование своих однопартийцев. ЦК УСДРП добивался выхода своих членов из Директории и Совета министров в случае невыполнения этого требования, но все "правители" оставались на своих местах.
Впрочем, гражданское управление в Киеве уже мало что решало. В столице существовала власть военных - Осадного корпуса сечевых стрельцов. Именно стрельцы проводили обыски, аресты "чересчур левых", разрешали или запрещали собрания, вводили цензуру, разгоняли "левые" рабочие организации. И это было неудивительно, так как министерства продолжали оставаться в зачаточном состоянии. Петлюра же поддерживал и защищал "военную власть", протестуя против всякого вмешательства Директории в "военные дела", выступая против всякого политического контроля над своими частями.
В такой обстановке, когда глава Директории самоустраняется и вместе с премьером мечтает о собственных отставках, государство не в силах было организовать собственную защиту. Премьер Чеховской, поняв, что переговоры с Москвой сорвались, подал в отставку, но его, так же, как и Винниченко, упросили "поработать" до смены кабинета. За "слабость и мечтательность" Исаак Мазепа назвал Чеховского "Алешей Карамазовым на посту премьер-министра".
Начиная с 28 января в течение трех дней шел бой под Броварами, последним оплотом петлюровцев на подходе к Киеву. Первая Украинская советская дивизия стремилась сломить упорную оборону пяти тысяч защитников города. А в самом Киеве "подпольные" большевики уже готовили новое восстание.
28 января миссия Остапенко привезла из Одессы предложения Антанты, однако они были настолько шокирующими, что их решили не обсуждать до эвакуации Директории из Киева. Это безответственное решение было громадной ошибкой Винниченко, так как на шесть дней было снова отложено решение важнейших государственных вопросов.
Губительным ударом по Директории и главной причиной разрушения Днепровского фронта стала измена атамана Херсонской сборной дивизии УНР (до 7 тысяч штыков и сабель) Григорьева. Амбициозный атаман не пожелал входить в состав группы атамана УНР Гулого-Гуленко и отправиться на фронт под Екатеринослав против "красных", "белых" и махновцев. Увидя ошеломляющие победы "красных", Григорьев решил быть вместе с победителями. 29 января он шлет в штаб Петлюры такое заявление: "В Киеве собралась атамания, австрийские прапорщики резерва, сельские учителя и всякие карьеристы и авантюристы, которые хотят играть роль государственных мужей и великих дипломатов. Эти люди не специалисты и не на месте, я им не верю и перехожу к большевикам". С этого времени части Григорьева нападают на части, верные Петлюре, пропускают на Правобережье отряды Красной армии.
В ночь с 1 на 2 февраля Директория, штаб Петлюры и министры выехали из Киева в Винницу. Оборона по Днепру уже была неэффективной из-за измен атаманов Зеленого, Данченко, Григорьева, а также по причине прорыва "красных" войск к Житомиру, что грозило Киеву полным окружением.
ГЛАВА 14 ВРЕМЯ ВЫБОРА 2-15 февраля 1919 г.
Винница, куда подались беглецы, встретила возвращение Директории пургой и лютым морозом. Сорок четыре дня назад из этого небольшого уездного центра с семьюдесятью тысячами населения, Директория отправилась навстречу недолговечному "киевскому триумфу"... И вот безрадостное возвращение, разочарование, отчаяние.
Винниченко в своем дневнике так описал ощущения этих дней безвременья: "Теперь мы выгнанные из Киева, заплеванные сами собой... Теперь мы не имеем ни доверия, ни порыва, ни веры в себя. Навезенные из Киева чиновники пьянствуют, безобразничают, позорят нас. Приходится давать приказы, чтобы их за пьянство ловили, арестовывали и пороли шомполами..." Борец за свободу взялся-таки за шомпола и приказывал "пороть своих, чтобы чужие боялись"...
В ночь на 3 февраля в Киеве царил полнейший хаос, разложение частей петлюровцев, бандитизм. Отъезд из столицы Директории воспринимался населением как начало безвластия. Стало ясно, что Киев не удержать. Отдельные группы большевиков нападали на петлюровские патрули, все предвещало восстание.
Киев еще сопротивлялся до 4 февраля под руководством генерала Грекова и полковника Коновальца. Но их части быстро разбегались. Противопоставить двенадцатитысячному "красному" войску, наступавшему на Киев, они могли только 3 ООО сечевых стрельцов, около 200 милиционеров и 500 бойцов из "сборных" отрядов. Вечером 4 февраля был отдан приказ о выводе из Киева войск Директории и их закреплении на новых позициях в 20 километрах западнее столицы (на реке Ирпень) для обороны пути с Киева на Житомир и Коростень.
Только на третий день пребывания в Виннице Директория очнулась от оцепенения. Винниченко собрал широкое государственное совещание, на котором министр Остапенко отчитывался о своей дипломатической миссии в Одессе и переговорах с французами.
Требования французского командования неприятно поразили и разочаровали всех присутствующих. Французы ожидали от руководства республикой полной реорганизации Директории и Совета министров и удаления из них Винниченко, Чеховского "как большевиков" и "временного отстранения" Петлюры - как "покровителя бандитов". Позднее, считало французское командование, можно будет вернуть Петлюру "во власть". Французы требовали этого по той причине, что слово "петлюровец" приобрело неприязненный оттенок, что было связано с бандитизмом отдельных повстанческих отрядов.
Руководителям Директории также предлагалось признать протекторат Франции, сформировать в трехмесячный срок новую украинскую армию в 300 тысяч бойцов, поставить ее под верховное руководство Антанты, передать финансы и транспортные пути под контроль Франции и принять белогвардейских офицеров в качестве военных инструкторов в украинской армии. При этих непомерных требованиях французы ни словом не обмолвились о признании самостоятельности Украины.