Общеизвестная "беспричинная" потребность художника в самовыражении, по сути дела, и обозначает его желание не дать исчезнуть, умереть образам, событиям, страстям, наполняющим космос его Сознания, вне которого понятие "жизнь человека" лишается смысла. Потребность сохранить жизнь, удержать мгновение так же глубинна, как потребность творить красоту.
Однако эти побуждения не всегда находятся в гармоническом единстве друг с другом именно в силу, прежде всего, их непроизвольного инстинктивного характера. В мире образов, рождённых в сознании в результате переработки и трансформации впечатлений от окружающей жизни, произведений искусства, физиологических сигналов, поступающих от внутренних органов, есть не только позитивные, но и негативные. Они могут вызываться непосредственно социальными конфликтами, воздействием массовых психозов населения, отравлением окружающей среды обитания, периодическим усилением космической радиации и т. п. Они могут рождаться также из негативных сторон психики самого художника, агрессивными, сексуальными, патологическими извращениями его натуры, и, что очень важно, могут провоцироваться содержанием деструктивных творений искусства других художников. Эти образы тоже "рвутся наружу", тоже * хотят быть" запечатлёнными. Если эти побуждения у художника оказываются сильнее, чем его стремление к творению красоты, он начинает создавать произведения антиэстетического характера, в которых переживания автора, вызванные патологическими, негативными, разрушительными явлениями в обществе и в его психике, могут переходить в их болезненное смакование, навязчивое желание закрепления их в искусстве. Появляется в таком случае "эстетика антиэстетики" с её смакованием уродства, патологии чувств, агрессивностью Такие произведения обычно заряжены огромной экспрессией чувств в самых отталкивающих для нормального восприятия формах, в которых, однако, иногда может существовать извращённая красота.
Ввиду того, что мир искусства, созданный человеком, так же реален для формирования образов сознания, как и мир предметно-физический, созданный Природой, очевидна та негативная роль, которую играют произведения такого искусства. Можно было бы не придавать значения появлению таких произведений, если бы на протяжении 20 века количество их не увеличивалось в пропорциях геометрической прогрессии и к концу века не достигло доминирующего характера. Это уже говорит о серьёзном заболевании общественного Сознания, так как искусство не только формирует лицо Сознания, но одновременно является его рентгеновским снимком.
Возникает впечатление, что вектор стал плодить негативные, деструктивные ряды.
Оправдана ли в таком случае инфантильная позиция общества, считающего своим достижением самоустранение от проблем развития искусства, которое между тем стало наполнять Сознание человека агрессивными, патологическими образами, дестабилизирующими Сознание?
Как выглядит такая позиция перед лицом призывов Вернадского и Тейяра де Шардена к активному действию Разума, сознающего свою ответственность, в век перехода эволюции к фазе ноосферы? Как вообще могло возникнуть такое самоустранение общества и культ абсолютной свободы личности в искусстве, несовместимый с принципами создания Гармонии в искусстве и обществе?
Возникновение таких приоритетов связано с нарождением и формированием капиталистического общества, в основе которого лежит жажда свободы предпринимательства и накопления богатств. Прагматизм и рационализм ослабили веру в
Бога и церковь. Единое миропонимание, устанавливаемое в прошлом Священным Писанием, разрушилось. В отсутствие единой для всех Истины каждый осознал личное право на свою истину. Любое ограничение такого права обществом (государством) объявлялось "нарушением прав человека".
В корне изменилось и положение художника. Заказы от царей, церкви и аристократов ушли в прошлое. Картина стала обычным товаром на рынке других товаров, цена которых зависела от конкуренции и формировалась рекламой. Критерии духовности и гармоничности отпали.
Главное – ошарашить, удивить во что бы то ни стало! Новизна любой ценой! Каноны существовавших в прошлом художественных школ были отвергнуты. Художник теперь в одиночку должен был достичь художественного совершенства. На это не было времени, и не это решало успех. В условиях рынка и права на неограниченную свободу в творчестве, где всё решал сиюминутный успех, были отвергнуты любые критерии художественности, а потом сам принцип художественности произведения, связанный с неизбежным ограничением необузданного своеволия художника. Такое "раскрепощение личности" на деле привело, прежде всего, к раскрепощению первобытных инстинктов. Агрессивность, сексуальность и патология стали определять содержание большинства произведений искусства конца 20 века, в первую очередь, самых модных. На смену сложной личности Человека на сцену искусства стало выходить примитивное животное. Только отдельным, наиболее выдающимся художникам удалось сохранить принцип Гармонии и создать яркие произведения, свидетельствующие всё же об общей для эпохи дисгармоничности Сознания человека и общества, европейской цивилизации в целом.
Искусство второй половины 20 века, безусловно, имеет свои достижения, хотя всё главное, лучшее, было создано в первой половине века, когда ещё не была разорвана традиционная связь с Гармонией. Но достижения были и в прошлые века. Чего никогда не было за всю историю – так это массового производства агрессивной, патологической продукции искусства. Естественно, что уникальность именно этого явления привлекает к себе внимание, потому что именно оно, в силу своего доминирующего характера, стало символизировать главные, отличительные черты искусства второй половины 20 века, выделяющие его из искусства всех эпох. Поэтому заострение внимания именно на этих негативных явлениях представляется вполне закономерным.
Апофеозом торжества деструктивности в искусстве можно считать планетарного масштаба деятельность кинофирм США по производству сотен миллионов метров киноплёнки, начинённой сценами убийств, насилия, патологии и агрессии. Сотни миллионов людей почти во всех странах мира впитывают этот возбудитель первобытных инстинктов у экранов своих телевизоров и кинотеатров. Святой принцип свободы предпринимательства не решается обуздать никто. Нажива – ещё! ещё! – и так без конца. Удивляет странная слепота как производителей этой продукции, так и отстранившегося общества, не отдающих себе отчёта в том, что такое систематическое концентрированное возбуждение агрессивных инстинктов у миллионов и миллионов людей в конечном счёте неизбежно явится причиной самоуничтожения человечества – в том числе и тех, кто на этом наживался. Попытки небольших групп мыслящих людей остановить этот процесс пока не имеют успеха.
С полным основанием можно говорить о духовном кризисе европейской цивилизации. Никто не знает, сколько он продлится.
Ещё раз подтверждается истина, что отказ от принципов гармонии таит угрозу разрушения не только искусства в его миссии творения Гармонии Сознания человека, но и самого общества, ибо судьба общества зависит от облика его Сознания. Принцип неограниченной свободы так же губителен, как и полное отсутствие свободы.
Пока продолжается Жизнь, находятся и будут находиться художники, творческий порыв которых отрывает их от звериных инстинктов и возносит к свету
Гармонии. В обществе ещё есть люди, которые слушают серьёзную симфоническую музыку, ходят в музеи, где не выставляется патологическая продукция.
Быть может, именно Россия с её культурными традициями бескорыстного служения художников, писателей, поэтов и музыкантов нравственным целям, сумев преодолеть тот стресс Сознания и экономики, в который её погрузили, сбросит с себя всю патологию и вернётся в своём искусстве к творению Красоты, формируя тем самым уравновешенный поток своего Сознания.
Стремление к Гармонии – прирождённое свойство Сознания, и, если инстинкт жизни ещё сохраняет свою силу, это стремление не может исчезнуть.
И тогда Человек – мучительно и упорно – будет по-прежнему стремиться подниматься над своими животными корнями к Духовному Космосу, творимому его Сознанием.
Санкт-Петербург
март 1996