С завершением длительной эпопеи получения обещанных царских милостей для Т. Кантакузино не закончилась миссия ходатая по делам своих родственников и однополчан. Среди них достойна упоминания история поселения в России двоюродной свояченицы графа – Пэуны Кантакузино , вдовы казненного в Стамбуле валашского князя Штефана.
В январе 1716 г., в результате многочисленных жалоб и доносов со стороны валашских бояр, семейство Кантакузино пало в немилость султана Ахмеда III, отдавшего приказ сместить Штефана с княжеского трона и доставить под караулом в Стамбул. 7 января 1716 г., когда ничего не подозревавший господарь Валахии Штефан Кантакузино почивал в своем дворце, в Бухарест прибыл посланец султана. Первой мыслью Штефана, узнавшего о приезде, было немедленное бегство за пределы страны. Однако великие снега, занесшие дороги, а также известие о том, что прибывший гость имеет предписание собрать налоги в султанскую казну, убедили господаря остаться в Бухаресте.
На следующий день в собрании княжеского дивана турецкий посланник зачитал султанский фирман о низложении Штефана Кантакузино с валашского престола и замене его Николаем Маврокордато, господарем Молдовы. Штефану же с семьей предписывалось прибыть в Константинополь под милость султанского величества.
11 января господарский кортеж выступил из Бухареста в направленни Турции. В обозе находились Штефан с супругой Пэуной, сыновьями Раду и Константином, а также отец господаря – стольник Константин Кантакузино. На нескольких возах были нагружены пожитки семейства, золото и драгоценности. Тяготы пути умножались разыгравшейся непогодой: метели и крепкие морозы растянули путешествие в Константинополь более чем на месяц. По прибытии в столицу Османской империи семейство Кантакузино было размещено во Влах-серае, т. е. в Валашском дворце, находившемся в Галате. Им было разрешено свободное перемещение по городу, а также позволялось принимать гостей и самим посещать знакомых.
Однако такое положение дел продолжалось недолгое время, поскольку Николай Маврокордат, не чувствовавший себя достаточно уверенным на валашском престоле, чтобы пресечь любые попытки семейства Кантакузино вернуть себе утерянную власть, отослал на имя великого визиря Порты "наносные письма" с обвинениями Штефана в тайных связях с венским двором. Этого было достаточно, чтобы привести в ярость султана, повелевшего немедленно схватить Штефана Кантакузино и предать смерти.
На следующий день, 26 июня, после полуночи Валашский дворец был окружен янычарами, которые вытащили из постели опального господаря и его отца и отвели их в политическую тюрьму – Семибашенный замок. Прошло не более часа, как в центре тюремного двора раскачивались трупы двух повешенных .
В спешке и суете выполнения султанского приказа янычары совершенно упустили из виду Пэуну Кантакузино и ее двух сыновей. В минуты смертельной опасности энергичная и решительная супруга валашского господаря не потеряла самообладания и способности принимать быстрые и правильные решения. Собрав самые необходимые вещи, деньги и драгоценности, она вместе с детьми в ту же ночь покинула дворец и укрылась за стенами голландского посольства, под защитой друга семьи – посла графа де Кольера .
Благодаря своим драгоценностям и помощи голландского посла, выдавшего паспорта, Пэуна смогла нанять корабль, на котором в 20-х числах августа 1716 г. она вместе с сыновьями Раду и Константином покинула берега Босфора. Только через четыре недели беглецы, изнуренные штормами и тяготами дальнего пути, прибыли в Мессину.
В последних числах сентября 1716 г. вдова валашского господаря была принята вице-королем обеих Сицилий, который вручил ей рекомендательные письма понтифику.
12 октября состялась аудиенция Пэуны Кантакузино у римского папы Климента ХI . Получив материальную помощь и святейшее благословление, Пэуна с рекомендательными письмами папы на имя императора Священной Римской империи Карла VI продолжила свой путь через Флоренцию, Болонью и Венецию к Вене, куда прибыла в начале 1717 г.
В австрийской столице вдова валашского господаря была тепло принята императором, который в знак признания заслуг ее супруга перед венским двором и перенесенных ею бед и лишений назначил ежегодную пенсию, соответствующую ее рангу и положению. Оба сына, которым исполнилось тогда 15 и 16 лет, получили возможность продолжить свое образование.
По утверждению Н. Йорги, на которого ссылается румынский историк Константин Гане, выделенная венским двором пенсия позволяла семейству Пэуны вести жизнь, достойную ее положения в обществе. Однако отпрыски вдовы были "слишком горды, чтобы ходить пешком, и столь же бедны, чтобы оплачивать долги", что в течение нескольких лет окончательно расстроило финансовое положение матушки .
По-видимому, последняя причина заставила Пэуну обратить взор на Россию, где она, опираясь на помощь и содействие своих свойственников Томы Кантакузино и Димитрия Кантемира, могла попытать счастье при дворе российского монарха.
Уже в начале весны 1718 г. она направила "через своего посыльного" несколько писем к графу с просьбой переслать их, одно царю Петру I, другое – канцлеру Г. И. Головкину, в которых, как отмечал в сопроводительном письме Т. Кантакузино, "чаю, просительно пишут, дабы призрены были милосердным оком его царского величества" .
Переписка Пэуны с российским двором продолжалась около двух лет. Одновременно с ее обращениями на имя царя и влиятельных вельмож немало стараний для благополучного решения ее просьбы приложили Д. Кантемир и Т. Кантакузино.
Имеющиеся в наших руках письма графа Т. Кантакузино на имя А. Д. Меншикова позволяют утверждать, что Пэуна с детьми прибыла в Россию в первой половине 1720 г. Местом проживания княгини и молодых княжичей стал гостеприимный петербургский дом ее родственника князя Д. Кантемира. Там в течение многих месяцев ожидала она обещанной царем дачи на содержание ее семейства .
Только после многочисленных обращений и просьб со стороны Пэуны и ее родственников последовало письменное указание А. Д. Меншикова к канцлеру Г. П. Головкину: "… дабы деревни, лежащие в Малороссии, о которых мы с вашим сиятельством говорили, для ее пропитания отдать ей во владение. Того ради прошу ваше сиятельство да не изволите отдать ей для владения на оные деревни из коллегии иностранных дел грамоту, дабы она с детьми имела пропитание без нужды…"
Однако даже после этого распоряжения спустя некоторое время, 5 июля 1721 г., Пэуна Кантакузино вынуждена была вновь письменно обратиться к А. Д. Меншикову с просьбой о содействии, так как "дело о ней в Сенате не было еще решено, а получено было ею от казны лишь 500 рублей, да и те ушли на оплату долгов" .
Лишь к осени того же года ей были переданы в потомственное владение в Полтавском полку имения примкнувшего к Мазепе Карпика – "бунчукового казака Данило Карпеченко, который владел маетностями бывшего Киевского полковника Фёдора Коровченка, по гетманскому универсалу" . В их состав входили: "3 села… в Козельской сотне село Мостища, село Рудня, село Семиполки, хутор Свитое, хутор Жеребецкое: в них и в городе Козельце помещиковых дворов с садами и огородами – 6… а всего подданных 168 дворов. Под г. Козельцом – подворок с садом и огородом, полями и с сенокосами, винница о трех казанах вина, в которых в год выпаривается 404 ведра вина <т. е. водки. – В.Ц. >. При тех же селах 2 мельницы" .
По приходным документам за 1724 г. Пэуна с сыновьями получала со своих владений "с пяти шинков, которые в тех селах доходу в год 202 рубля, а вино берется с тех заводов. Мельниц и гаев – 5, пашни и сенокосу 9 половин. Сымается хлеба: ржи – 670 копен, ярового – 110 копен, розного – 52 четвертика" .
Пребывание Пэуны Кантакузино с детьми в России оказалось непродолжительным. Не успев обосноваться в новом отечестве, она столкнулась с целой чередой тяжелых потерь. В течение нескольких лет отошли в мир иной ее ближайшие родственники и покровители Т. Кантакузино и Д. Кантемир. Когда же в январе 1725 г. скончался российский император, под протекцией которого она надеялась устроить судьбу своих сыновей, Пэуна решила вернуться в Священную Римскую империю.
В ответ на ее ходатайство на имя императрицы в мае 1725 г. последовал указ Екатерины I, согласно которому "мултянского господаря Степана Кантакузина жена вдова Пауна с детьми, по ея желанию отпущена в отечество" .
Приведенные выше документы полностью противоречат сведениям румынского историка Константина Гане, считавшего, что Пэуна прибыла в Россию лишь с одним из сыновей – Константином, после чего, "устроив его в петровскую гвардию и женив на Анне Шереметевой… с чувством исполненного долга покинула Россию" .
После отбытия Пэуны Кантакузино на владения, оставшиеся после нее в Малороссии, было достаточно много претендентов. Среди них – полковник Олонецкого драгунского полка Юрий Федорович Лесли и волошский полковник Василий Танский . Однако ни один из них не обрел желаемого. Еще долгое время бывшие владения П. Кантакузино продолжали числиться в государевом ведомстве.
Знания и опыт Т. Кантакузино, его талант военного организатора высоко ценили Петр I и руководство Военной коллегии. В течение нескольких лет он был ближайшим помощником К.-Э. Ренне, командующего Украинского кавалерийского корпуса. После смерти прославленного полководца в декабре 1716 г. Т. Кантакузино служил под началом другого героя Северной войны – генерала Р. Х. Боура . К сожалению, их совместная служба продолжалась не долго. В результате скоротечной болезни генерал Р. Х. Боур умер во второй половине мая 1717 г. в городе Глухове. Вместе с ним скончалась и его супруга .
Вслед за этим печальным событием "до приискивания нового начальника" на вакантное место временное командование корпусом было возложено на генерал-майора Т. Кантакузино .
Однообразие пограничной службы в провинциальных городах и местечках Украины и южной России противоречило энергичной и деятельной натуре Томы. Он искал удобного случая приложить свои умения и накопленный опыт в решении других, более значимых для российского государства делах и проектах.
Нельзя не принимать во внимание и личные амбиции графа. В своей корреспонденции князю А. Д. Меншикову он с горечью писал, что, многие годы состоя при Украинском корпусе, "от оного в разные времена по нескольку полков в иные краи отлучались по указам. При которых моя братья и протчие генеральские особы обретались, а я безотлучно при достальных полках всегда оставлен был. И как вышеозначено, никуда не отлучался" .
Чувствуя в себе способность принести большую пользу, он обратился с просьбой к Меншикову, бывшему в то время президентом Военной коллегии, "понеже при нынешней команде точию останутся на Украине… не много будет дела. Того ради прошу покорно вашей светлости… дабы мене по своей высокой милости изволили определить при своей команде, или где повелите. Дабы я действително мои верные и ревностные услуги к его царскому величеству показать мог, и время здесь на Украине напрасно не тратил праздно…"
Ответ князя, благоволившего и покровительствовавшего Т. Кантакузино, не заставил себя долго ждать. Уже в первых числах мая 1720 г. царским указом ему было предписано "с полками стоять около Стародуба, а имянно: с одним гранадерским, с шестью драгунскими и при тех мекленбергския" для обеспечения безопасности и охраны А. Д. Меншикова, инспектировавшего войска Украинского корпуса .
В течение четырех месяцев Т. Кантакузино с вверенными ему полками неотлучно сопровождал князя в пути следования по различным городам и местечкам южной России и Украины. За это время их отношения приобрели иной качественный характер и перешли из категории приязненных в дружеские. По-видимому, последнее дало основание Т. Кантакузино обратиться во второй половине июня 1720 г. к фельдмаршалу с повторной просьбой об определении его "…при своей команде" .
Ответ на это обращение последовал через короткое время. Уже осенью 1720 г. генерал-майор Т. Кантакузино получил новое назначение.
"У канальной работы"
Высоко оценив организаторские способности графа, его опыт и знания как полевого командира, А. Д. Меншиков рекомендовал Тому Кантакузино царю для участия в наиболее ответственных и важных делах.
В период описываемых событий гений Петра I работал над планом создания единой воднотранспортной системы России. Суть его заключалась в том, чтобы сетью каналов и шлюзов на реках и озерах связать в единую транспортую артерию Балтийское и Азовское моря.
Начало этому грандиозному плану должно было положить строительство канала на Ладоге. Выбор данного места был отнюдь не случаен. С первых лет основания новой столицы государства российского почти весь поток грузов шел туда из внутренних районов страны по системам рек, волоков по суше между ними, а также по бурному Ладожскому озеру, где из-за сильных штормов ежегодно тонуло много торговых судов. Государственная казна, судовладельцы и торговые люди терпели многочисленные убытки.
19 сентября 1718 г. Петр I издает указ по проведению подготовительного этапа стройки. Согласно утвержденному проекту, общая длина Староладожского канала составляла 111 км. Он начинался близ города Новая Ладога и заканчивался в Шлиссельбурге, в истоке Невы, где река вытекает из Ладожского озера.
Изначально канал проектировался без шлюзов, с глубиной на 2,1 м ниже уровня Ладожского озера. К его строительству планировалось привлечь исключительно вольнонаемных людей , которые должны были "отделать его в 2 или по большей мере 3 года" .
Первые наброски проектирования Ладожского канала были сделаны лично Петром I.