Но теперь уже перед республиками поставлены негласные задачи: добиваться присутствия своих команд в высшей лиге. Насколько честно все это осуществлялось, разговор будет ниже, сейчас же еще раз хочется сказать: состав клубов, разыгрывавших титул чемпиона страны, формировался скорее по политическим, конъюнктурным правилам, а не по профессиональным. То есть зеленый свет теоретически открывал дорогу в высшую лигу самым лучшим командам первой лиги, но вот для команд периферийных, представлявших окраины страны, он был как бы "зеленее"; этому способствовали партийные и спортивные чиновники, "правильно понимающие идеологические установки". Особенно это стало проявляться в самом конце шестидесятых – начале семидесятых. В футбольную элиту страны вошли и в этой элите заняли даже главенствующее положение те, кто ранее, как говорится, в списках не значился, а если и значился, то звезд с неба не хватал. Этому, по большому счету, надо бы радоваться: "пришли иные времена, взошли иные имена", это же здорово! Только вот вопрос: как они взошли? Не благодаря ли искусственному орошению, особому климату?
Ответ должно было дать участие этих новых лидеров отечественного футбола в играх на международной арене, где их не ждали никакие преференции и свет зеленее зеленого.
Но сначала – две небольшие цитаты, относящиеся как раз к этому времени и, на мой взгляд, кое-что разъясняющие. По итогам неудачного выступления сборной СССР в чемпионате мира – 70 известнейший обозреватель "Франс футбол" Жак Ферран написал:
"Создается впечатление, что в решающий момент советской сборной не хватало физических ресурсов. Сборная СССР еще раз принесла нам разочарование …"
А два года спустя, в 1972 году, по поводу крупного поражения московских спартаковцев в Кубке УЕФА от малоизвестной команды "Витория" из такого же малоизвестного португальского города Сетубала (4:0) местная газета писала:
"Было странно видеть, что русские играют с потухшими глазами"…
Вот так. Теперь остается напомнить, что успехи сборной в шестидесятых годах связывали как раз с отличной физической подготовкой наших ребят и их завидными морально-волевыми качествами. Что же произошло, куда все делось в семидесятых?
Понимаете, если игроки знают, что не все зависит от их игры, что есть установки, заказ, пожелание даже людей влиятельных вот этих вытащить, а этих попридержать, то откуда ж они возьмутся, мораль и воля? Пропадает настрой играть что за свой клуб, что за сборную.
Ничего плохого не хочу сказать о чемпионах и призерах "новой волны". Думаю даже, что у них глаза горели, но вот мастерства явно не хватало. "Заря" уступила чешской "Трнаве", "Арарат" – тоже далеко не гранду европейского футбола тех лет – "Кайзерслаутерну".
Кстати, о "Заре".
Я лично не был близко знаком с Германом Семеновичем Зониным, замечательным советским тренером, возглавлявшим в свое время "Зенит" (Ленинград), СКА (Ростов-на-Дону), "Зарю" (Ворошиловград) – эту команду как раз он вывел в чемпионы страны… Но слышал о нем как о человеке, никогда не кривившем душой, слову которого можно верить. Потому и обращаюсь к его книге – "Вся жизнь – футбол".
"Еще раз отмечу: шулерами были немногие. Если знали, что при Алескерове в "Черноморце" готовы "расписать" очки, то знали и другое: с Качалиным, Бесковым, московским "Динамо" и "Спартаком" такой номер не пройдет. Впрочем, не хочу никого ни оправдывать, ни винить. Что я сам мог в свое время сказать Якушину – честнейшему человеку, когда судьи вытащили из бездны его "Пахтакор" в матче с моей командой?
Ташкент вылетал из высшей лиги. Мы вели – 1:0. Атака узбеков, они толкают нашего вратаря Ткаченко в спину – он проскакивает мимо мяча, гол – 1:1. Следующий эпизод: ташкентец в пятиметровом офсайде. Арбитр делает знак: можно играть. Счет – 1:2, поражение. Я решил было писать протест, ведь скандал на весь Союз. Тут подходит Якушин: "Герман, да не кипятись ты. Все равно результат утвердят. Вам ведь без разницы, а мы вылетаем". А с ним узбек – председатель республиканского спорткомитета: "Не поднимай шума, друг. Как брата прошу".
Перед этим матчем… меня пригласили к первому секретарю ЦК Компартии Узбекистана Шарафу Рашидову. Много разного о нем было написано в годы перестройки, но я скажу то, что увидел: умнейший и обаятельный был человек. Поговорили с ним, и вдруг он предлагает мне переехать в Ташкент. Я отказываюсь, а он: "Ну, вы не торопитесь с ответом, подумайте, надо поднимать футбол Узбекистана. Ведь "Пахтакор" сейчас в тяжелом положении". А председатель спорткомитета Аминов тут как тут: "Шараф Рашидович будет на футболе. Не может "Пахтакор" завтра проиграть".
"Вы что, предлагаете мне проиграть?" – спрашиваю Аминова.
Тот молчит. Хорошо, что тут вмешался Рашидов: "Ну зачем вы так?"
Правда, я так и не понял, к кому он обращался – ко мне или Аминову?"
Футбольные клубы становились своего рода брендом, визитной карточкой республики, области, города… Потому за них и сражалось высокое начальство, большая политика, так сказать. "Договаривающиеся стороны" встречались не на стадионах, не в кабинетах тренеров, а за столами обкомов, горкомов. Решения, достигнутые там, спускались в спорткомитеты, оттуда ставилась задача наставнику команды, судьям… И тогда плевались зрители на трибунах, видя, что отрабатывается чистой воды договорняк.
И теперь подумайте сами. Вопрос первый: кто и с кого мог в то время спрашивать за явные договорные матчи? Что, Герман Зонин бы пожаловался в правоохранительные органы на Рашидова? Или наши чекисты прослушивали бы разговор высокопоставленного товарища из какого-нибудь горкома-обкома с тренером или судьями о том, как надо сыграть-отсудить в очередной игре? Вопрос второй: вы согласны с тем, что рыба гниет с головы? Если тренеры многих команд были неподвластны себе, испытывали давление сверху, не приходила ли им на ум мысль, что, раз теперь начальству можно поступать нечестно, отчего бы и мне не попробовать? Вопрос третий: а как формировались моральные и нравственные качества при всем при этом у самих футболистов? Обратимся опять к книге Зонина. В середине семидесятых знаменитый наш хоккейный тренер Анатолий Тарасов возглавил футбольный ЦСКА. Не заладилось у него, армейцам грозил вылет из высшей лиги, и тогда он через своего помощника обратился к Герману Семеновичу: давай, мол, сгоняем вничью. Зонин соглашается, ЦСКА набирает нужное очко… В конце этой главки автор, естественно прекрасно знавший тренерскую кухню, футбольное хозяйство страны, пишет: да, я грешен, но пусть бросит в меня камень тот, кто без греха…
Никто не бросил.
В семидесятых он тренировал и армейцев Ростова. Это была команда-середняк, в те годы не ставившая перед собой великих целей. Некоторые игроки, только познакомившись с новым наставником, не скрывая говорили: есть, мол, возможность подзаработать, нам предлагают сдать игру…
И вы думаете, так поступали только команды-середняки? Тогда вспомните о том, что в семидесятых же у чемпиона страны – киевского "Динамо" появился такой термин: выездная модель игры. Это значит, цель домашней игры – бескомпромиссная победа, выездной – ничья, причем малой кровью то есть, по договоренности с соперником. Не буду голословным, приведу свидетельства самих игроков когда-то знаменитой советской команды.
Известный спортивный журналист Д. Аркадьев беседует с Владимиром Онищенко. Тот отвечает на его вопросы:
"– В Киеве договорных матчей не было.
– А в других городах?
– Были, были.."
Вопросы задаются Владимиру Мунтяну:
"– С каким чувством вы выходили на поле, когда еще до игры знали, что она обязательно должна закончиться вничью?
– Выходил с жутким настроением и, если мог, забивал специально… Меня за это ругали, "казнили", ненавидели, но я шел всегда против".
А вот свидетельство Евгения Рудакова, вратаря киевлян и сборной СССР:
"Играть в этих встречах – это ужасно! Невозможно настроиться на игру. А как может быть иначе, когда знаешь, что если пропустишь два гола, то их обязательно отыграют, пропустишь пять – отквитают пять… Кому это все нужно? Явная дискредитация футбола!"
(Эти цитаты взяты из книги Д. Аркадьева "Футбол Лобановского".)
Информация о принципах "выездной модели" киевлян стала гулять по стране. Спортивные чиновники уже просто не могли отмолчаться, решили хотя бы заслушать самого "автора новшества", и Лобановский тогда сказал примерно так: а что тут особого? Ведь шахматисты же, часто не доигрывая партию, договариваются и соглашаются на ничью…
Он, тренер сборной, словно бы не понимал, что шахматы – иная игра, у нее своя аудитория и она не собирает по сто тысяч болельщиков на трибунах стадионов.
Напомним: примерно в это время за договорные матчи угодил на четыре года за решетку Джимми Голд, в 1980 году за них же суровейшим образом наказан президент "Милана" Коломбо, в 1978 году за доказанный факт "получения подарка" дисквалифицирован шотландский судья Гордон…
А что у нас?
Лобановский остался тренером.
Да и кто бы и как бы его наказывали, если вся система была построена на том, что футбол – такой вид спорта, где полноправным игроком выступает власть и она сама похлеще тренера ведущей команды страны "разруливает" ситуации с очками и голами. Не задумываясь о том, что идет дискредитация самого советского футбола. Что у игроков именно от этого гаснет взор и от них нельзя потребовать концентрации морально-волевых качеств. Ведь эти качества срабатывают только при честной игре. Выкладываться по полной программе? А на кой черт, если в конечном счете результат игры будешь решать не ты, а какой-то дядя?!
Теперь понятно, почему в семидесятых на международной арене мы почти ничего не добивались?
Глава 39
Где-то в середине…
Поговорим о "Торпедо" на фоне нашего отечественного футбола этих самых семидесятых.
В очередное десятилетие автозаводцы вошли в общем-то с неплохим багажом. В чемпионате страны они выигрывали золото, серебро и бронзу, завоевывали Кубок СССР, их представители постоянно входили в состав первой сборной (В. Иванов, Э. Стрельцов, В. Воронин, А. Ленев, С. Метревели, А. Кавазашвили, В. Шустиков). С 1964 года стали называться лучшие футболисты страны, и четыре строчки из шести остались тут за торпедовцами. В 1964 – 1965 годах не было равных Валерию Воронину, в 1967 – 1968 годах список лучших возглавлял Эдуард Стрельцов.
Но вот началось новое десятилетие.
В 1970 году сборная СССР отправилась на чемпионат мира в Мексику, и впервые в ее составе не было ни одного торпедовца (С. Метревели и А. Кавазашвили в то время играли уже за другие команды). Мало того, в первые годы его даже в список тридцати трех лучших постоянно попадал лишь Виктор Банников, заканчивающий у автозаводцев свою вратарскую карьеру (он до этого защищал ворота киевских динамовцев). Среди лучших футболистов семидесятых места для торпедовцев вовсе не нашлось.
Что можно отметить – в 1970 году в последний раз в "Торпедо" возвратился Виктор Александрович Маслов. Сценарий замены тренеров у автозаводцев был старым. Дело в том, что в 1968 году команда получила бронзовые медали и завоевала Кубок СССР, а год спустя и до призеров не дотянула, и борьбу за кубок завершила рано, проиграв николаевскому "Судостроителю", представителю низшего дивизиона. Валентина Козьмича Иванова перевели на административную работу, – он стал начальником команды, а тренировать ее принялся Маслов.
Дела у Виктора Александровича пошли, как говорится, с переменным успехом: в 1970 году его подопечные стали шестыми, в 1971 году – седьмыми, в 1972 году – девятыми, однако выиграли Кубок СССР – в драматичнейшем финале с московским "Спартаком", при ничьей в основное время. Зато по одиннадцатиметровым преимущество торпедовцев было подавляющим – 5:1.
Следующий сезон не заладился. Ближе к осени перед автозаводцами даже замаячила угроза вылета из высшей лиги. Маслов уехал тренировать "Арарат" (и, кстати, через год завоевал с ним и чемпионское звание, и Кубок страны), а "Торпедо" вновь принял В. Иванов. Команда все же сумела выжить и сохранить прописку в стане сильнейших, хотя и в последних турах, уже при Валентине Козьмиче, потеряла непростительно много очков.
Вообще, чемпионат 1973 года был в некотором роде экспериментальным. Дело в том, что из-за выше уже названных причин (игра с потухшими глазами) футбол терял привлекательность, многие матчи сводились к бесцветным ничьим. Ну сами посудите. В 1971 году из тридцати игр "Торпедо" двадцать (!) завершает вничью и забивает двадцать семь мячей, то есть меньше одного за игру. В том же сезоне у столичных динамовцев и спартаковцев по тринадцать ничьих, у львовских "Карпат" восемнадцать, у ЦСКА и минчан – по двенадцать… В 1972 году четырнадцать ничьих делает "Кайрат", по одиннадцать – минчане, ленинградцы, тбилисцы, киевляне… Надо было что-то предпринимать, чтобы вернуть игре зрелищность. Но что?
Есть такой старый анекдот. Как мы знаем, в мае, когда зацветает черемуха, наступают холода, порой такие, что губят цветущие деревья и всходы зерновых. Собрал председатель колхоза совет, спрашивает: что делать? Опять сады пропадут, урожая не будет… Встает молодой агроном, только что диплом получивший, говорит: это не проблема, надо черемуху вырубить, она не зацветет, и холода не придут…
Так примерно получилось и в футболе. Чиновники не стали копаться в истинных причинах того, почему в стране чахнет любимая всеми игра. Они взяли и отменили ничьи – теперь стали пробиваться послематчевые пенальти. Вот с их реализацией торпедовцам не повезло, как никому другому. Из восьми ничьих они заработали лишь одно очко. От зоны вылета их отделило всего два очка. Однако, играй команды по старым правилам, автозаводцы вошли бы в десятку сильнейших.
Этот год станет памятен для "Торпедо" тем, что завершил играть за команду его капитан – Виктор Шустиков.
В большой футбол он пришел, можно сказать, проторенной дорожкой – через ФШМ. До этого в тринадцать – четырнадцать лет играл за юношеский спортивный клуб "Фили", потом поступил (в 1954 году) в футбольную школу молодежи. Здесь с 1957 года стал работать старшим тренером Константин Иванович Бесков, и глаз опытного мастера сразу же выделил Шустикова из среды его сверстников. Бесков посоветовал обратить внимание на юного футболиста тренерам "Торпедо". Почему именно им? Да потому, что всего год назад он был главным тренером именно этой команды.
Так автозаводцы пополнили свои ряды игроком, который на многие годы станет не просто лидером команды, а ее совестью, – это говорил о нем Виктор Александрович Маслов.
С "Торпедо" он дважды становился чемпионом СССР, получил здесь звание заслуженного мастера спорта. А вообще провел в этом составе четыреста двадцать семь игр! За всю историю советского футбола этот показатель смог превысить лишь Олег Блохин из киевского "Динамо".
Завершив карьеру футболиста, Виктор Михайлович Шустиков становится тренером этого же клуба, в 1975 году приводит к чемпионству дублеров, тренирует мальчишек из школы "Торпедо"… Кстати, через эту школу прошел, а потом стал игроком основного состава "Торпедо" и его капитаном Сергей Шустиков, сын Виктора Михайловича, но это было уже в конце восьмидесятых – девяностых…
Мы же пока ведем речь о семидесятых.
Так вот, в 1974 году эксперимент с одиннадцатиметровыми отменили, признав тем самым, что вырубкой черемухи проблему не решить. И все пошло по-старому. Вернее, не совсем по-старому, так как через год, в 1976 году, мы решились на еще один эксперимент. Поскольку почти вся Европа проводила чемпионаты по календарю "осень – весна", тренеры команды – чемпиона двух последних лет (1974 – 1975) и по совместительству сборной СССР В. Лобановский и О. Базилевич сумели настоять (как записано в официальных документах, "для лучшей подготовки к ответственным соревнованиям сезона сборной СССР") на том, чтобы провести два чемпионата страны – весенний и осенний. Мол, если это нововведение пойдет на пользу клубам и сборной, мы с большими основаниями будем муссировать вопрос перехода футбольного хозяйства страны на игры по европейскому календарю. Особенности чемпионатов были в том, что по итогам весеннего чемпион получал право на участие в розыгрыше Кубка УЕФА, а из высшей лиги никто не выбывал.
На пользу ничего не пошло. Киевляне, составлявшие костяк сборной, сознательно пожертвовали весенним чемпионатом, – здесь играли, по сути, дублеры, второй состав динамовцев, – и заняли непривычное для себя восьмое место. От сборной СССР в четвертьфинале европейского первенства все ждали, естественно, победы в двухматчевом соперничестве над чехами, хотя тревожные звоночки накануне этих игр звучали. Мы добились лишь ничьей в товарищеском матче с европейским середнячком – Румынией, уступили дома аргентинцам, а в рамках отборочного матча чемпионата Европы умудрились проиграть Турции. Однако оптимизм вселяло то, что за полтора месяца до официальной встречи мы с чехами на их же площадке, в Кошице, провели товарищескую встречу, диктовали ход игры, за семь минут до конца встречи вели 2:0, но не удержали победу: на последней минуте, с одиннадцатиметрового, те сравняли счет…
Первый четвертьфинальный матч шел, увы, уже по другому сценарию: чехи выиграли 2:0. Теплилась еще слабая надежда, что дома наши "сборники" смогут отыграться, но этого не произошло: мы добились лишь ничьей, да и то отыгрывались.
На этом неприятности сборной не закончились. На олимпийском турнире в полуфинале она уступила футболистам ГДР. Правда, в "утешительном заезде" за третье место выиграла у любительской сборной Бразилии, но ведь от нее ждали большего…
Словом, и этот эксперимент завершился неудачей.
А весеннее первенство страны выиграло московское "Динамо" – в одиннадцатый в своей истории раз и, как оказалось, в последний.
Что интересно, осенним чемпионом стали торпедовцы столицы, и тоже, как выяснилось, в последний раз. А вот московский "Спартак" в первый раз вынужден был покинуть высшую лигу, и это было, может быть, главной сенсацией года.
Но поведем речь о нашем "Торпедо". Победа пришла к нему, что называется, на флажке. Оно проиграло очень важную встречу своему ближайшему преследователю – киевскому "Динамо", но тех, видно, подвела культивировавшаяся уже "выездная модель": из пятнадцати игр они шесть (больше всех) скатали вничью, и в итоге отстали от автозаводцев на два очка.
Назовем чемпионов поименно.