Как и большинство других туристов в Манали мы обедали в кафе Иш, откуда открывался чудесный вид на шумную речку Биах, или в ресторане Moon Dance. Порции в ресторанах рассчитаны на весьма прожорливых индивидуумов. Закуска "картошка жареная фри" горой возвышается на тарелке. Десерт "яблочные пирожки" это не два пирожка, а все двадцать. Когда приносят заказ, кажется, что столько невозможно съесть. Но на свежем горном воздухе получается. Алкоголь в Манали не популярен, зато курение - давняя традиция. Горы поросли конопляными кущами. Курят все и вполне свободно. Туристы в восхищении оттого, что могут курить повсеместно, и делают это особенно демонстративно. Достают зелье (в основном это чарас - очищенный гашиш) из специальной коробочки, толкут его, чуть ли не в ступе пестиком, перемешивают с табаком и забивают в трубку - чилим. Чилимы продаются разные, на все вкусы, есть даже инкрустированные драгоценными камнями, очень красивые. Туристы попроще достают чарас из ботинка, разминают в руке и скручивают косяки из газеты. Приобрести чарас можно в любом магазине. Официанты в ресторане непременно поинтересуются:
- Почем брали? - и ехидно заметят, что у них есть дешевле и лучше.
В ресторане еврейской кухни официанты почти всегда в разной степени обкуренные, поэтому свой заказ там надо ждать вечность. Мы повторяли несколько раз незамысловатый перечень блюд, которые хотели бы отведать: салат, сиззлер и жареный цыпленок, но видно у парня в одно ухо влетало, а в другое вылетало, цыпленка мы так и не дождались.
- Не включайте, пожалуйста, в счет жареного цыпленка, - обиженно заявили мы, когда пришла пора рассчитываться, - вы его не приносили!
- Какого цыпленка? - вяло удивился официант.
А в кафе "Вершина" официант постоянно извинялся.
- Вот ваш чай, - говорил он, - извините.
"Плюнул туда, что ли"? - недоумевали мы.
- Извините, ваш гамбургер, - виновато улыбался официант.
"Уронил, не иначе"!
- Извините, - подходил официант снова, - мне почему-то кажется, что я уже могу это забрать?
Но самые замечательные официанты были в кафе "Moon Dance". Мы восхищались их сильными, гибкими телами и невозмутимой грацией. Энергия в них бурлила и требовала выхода, и, чтобы как-то сбросить ее, эти пять дюжих молодцев постоянно переставляли стулья, столы и прилавки. А мы шептали друг другу: "Посмотри, какие у нас официанты! Когда мы пойдем с ними в поход"?
Однажды вечером в кафе Иш нас познакомили с женщиной из Австралии, учительницей английского языка у тайцев. Она с таким восторгом отзывалась о дискотеках в Манали, что мы почувствовали себя старомодными. Мы знали, что на дискотеках в Манали играет только транс-музыка, и не стремились туда попасть. Но Теннис, наша новая знакомая, предвкушала танцы и новые знакомства. Узнать, где будет дискотека ночью в Манали непросто, все указывают разные пункты сбора. Австралийская дама утверждала, что знает нужных людей. Мы договорились встретиться с ней вечером в кафе "Moon Dance." Неприлично не побывать ни на одной дискотеке!
В тот же день к нам привязался японец:
- Вы знаете русского диджея Сашу?
- Ну, знаем, - ответили мы.
- А он сегодня играет?
- Нет, ничего об этом не слышали.
- Жаль, - огорчился японец, - он всегда играет очень хорошую музыку.
Русского диджея Сашу мы встретили в Вашиштхе. Это был высокий парень с хвостом и жутковатой улыбочкой - черные пеньки вместо зубов. Он живет в Индии уже двенадцать лет. Мы случайно познакомились с его другом: обедали в маленьком кафе при гостинице, и разговорчивый хозяин, узнав, кто мы такие, рассказал, что у него живут русские парни, и привел Виталия. Виталий оглядел нас критически:
- Если вы живете в Индии два года, то почему такие белые? - спросил он.
- Да, ты тоже не коричневый, - возразили мы. Он, по-видимому, имел в виду то, что мы отличались от местной европейской публики, не носили мятую одежду, причесывались и даже красились слегка.
- А зачем в Индию приехали?
- Учиться.
- Где там, в Бангалоре, можно учиться? - озадачился Виталий. - Буддизм, астрология или еще что-то?
Мы объяснили, что изучаем обычные предметы в университете, и духовных гуру пока не ищем.
Виталий был не разговорчив, но оставил свой московский телефон.
- Будете в Москве, звоните, если негде будет остановиться!
Через год с небольшим в славном городе Майсуре, на юге Индии, мы прогуливались с нашими друзьями Фирузом и Навбахор, студентами из Узбекистана. Они учились в Майсуре на журналистов. Чудесные люди, Навбахор - умница, отличница, Фируз - отзывчивый, очень гостеприимный, обаятельный человек. И вот на площади, перед шикарным, подсвеченным огнями дворцом Махараджи, пробирается к нам босой и обросший богодул. Ничего удивительного в этом нет, в Индии постоянно просят милостыню. Но этот тип вместо того, чтобы клянчить "бакшиш", интересуется, не угостят ли его мадам гашишем! Джентльмен Фируз пытается отогнать бродягу, объясняя ему на местном наречии (он умел общаться на многих языках) о том, что просьба его неуместна. Но бродяга лишь качает головой и тычет пальцем в нас с Жанной:
- Манали! - восклицает он. - Помните Сашу?
- Какого Сашу? - лепечем мы.
- Диджея Сашу, - удовлетворенно причмокивает губами нищий. - Я тоже знаю Сашу.
Кое-как от него отбились.
- Да-а-а, - протянул озадаченный Фируз.- Какие у вас знакомые, оказывается, есть колоритные!
Возвращаемся в кафе "Moon Dance", где у нас была назначена встреча с Теннис. Веселая австралийка сразу познакомила нас с друзьями. Одного из них звали Умар, а другого Алекс. Они не признались нам, из какой страны прибыли. Алекс сказал только, что его брат работает в России, и сам Алекс несколько лет жил в России, и когда-то свободно говорил на русском языке, а теперь помнит только отдельные фразы. Все вместе мы отправились искать таинственную дискотеку. Сначала переправились через Биах, потом полезли на крутую гору и очутились в сосновом бору. Было темно и тихо. Тропинки находили с помощью фонаря.
- Куда мы сейчас тащимся? - прошептала Жанна. - И с кем? Ты знаешь этих людей? Я их сегодня в первый раз вижу! Они не из Ирана, не из Таджикистана, а говорят на фарси. Это наталкивает на мысль, что они из Афганистана! Зарежут нас где-нибудь тут под кустом. - Но у меня не возникло абсолютно никаких дурных предчувствий. Идти по темному лесу, неведомо куда, было легко и весело.
Вышли к какому-то строению, которое при ближайшем рассмотрении оказалось храмом, и сделали привал. Алекс пытался общаться с нами по-русски, мы отвечали на фарси. Все были пьяны и веселы, особенно Теннис. Парни восхищались ее способностью заводиться с пол-оборота. Из сумрака появились какие-то люди. Теннис накинулась на них с вопросами. Оправившись от испуга, люди сообщили, что никакой дискотеки они в глаза не видели. Но мы ее нашли! Через пол часа шатания по лесам набрели на пляшущих в темноте евреев. Их выдавала музыка. Танцполяна не была освещена, всю энергию забирала хрипящая музыкальная система. В лунном сиянии покрашенные в разные цвета люди выглядели загадочными пришельцами с иных планет.
Теннис сразу растворилась в толпе танцующих. Алекс, сославшись на головную боль и нелюбовь к таким развлечениям, исчез в какой-то сторожке. Умара мы плохо запомнили в лицо, может, он и был где-то рядом. Немного попрыгав вместе со всеми, мы утомились. Они все заправились экстези и другими стимуляторами, и могли теперь скакать до рассвета. А нам, отведавшим немного простого пива, музыка только резко била по ушам. На поляне не продавали веселящие напитки, да что там говорить, ничего не продавали, нельзя было достать даже минеральную воду. К тому же мы потеряли фонарь, и не могли уйти, пока не рассветет. Так и дремали на травке. Утром, вернувшись домой, долго выбирали из одежды колючки. Больше на дискотеки в Манали мы не ходили.
В кафе "Moon Dance" постоянно крутится у столиков мальчишка лет двенадцати из семьи бангладешских беженцев. Родители его и другие родственники остались в Калькутте, а пацан прижился в Манали. Он дружит со многими клиентами кафе, однажды подошел и к нам:
- Вы из какой страны?
- Из России.
Он подумал и выдал тираду:
- Россия была большая страна, силища, а теперь уже не то. Рассыпалась на куски.
- Ты что в школе учишься, да? - рассмеялись мы.
- Нет, я новости смотрю. Все время люди с автоматами. Трах-тарарах. Скажите мне что-нибудь по-русски.
- "КАК ТЕБЯ ЗОВУТ", - предложили мы. Мальчишка старательно заучивал эту фразу.
- Теперь я не забуду этого никогда, - хвастался он. - Не забуду вас и "КАК ТЕБЯ ЗОВУТ" не забуду. Нас Хоссайн действительно помнил, а вот фразу "КАК ТЕБЯ ЗОВУТ" учил каждый день заново.
- Красивые вы, очень красивые, - твердил он. Наконец, мы не выдержали:
- Ты тоже красивый!
С тех пор он ходил важный, бил себя в грудь и говорил: "Я красивый"!
- Почему вы встречаетесь с Алексом?! - возмущался Хоссайн. - Он что вам нравится?
- Прикольный парень, - не отпирались мы.
- Если полюбите Алекса, - пригрозил Хоссайн, - я его убью.
Десять дней в Манали пролетели быстро, уезжать не хотелось. Мы так и не выбрали время для похода, не съездили в Ладакх, расположенный еще ближе к суровым, безмолвным вершинам (правда, добираться туда надо два дня на автобусе от Манали, с ночевкой в пути). Мы не посетили тибетские монастыря и буддистские храмы. Нужен хотя бы месяц! Устроиться бы на работу в организации вроде Lonely Planet, Discovery, Клуб путешественников. Тогда всю жизнь можно ездить по планете в свое удовольствие, открывая для себя и других что-нибудь неизведанное, да еще получать за это зарплату!
До сих пор помню, как медлили мы, прежде чем войти в автобус, который увезет нас в Дели из благословенной земли Ману. Мы передавали друг другу внушительный, склеенный из двух бумажечек Rizla, косяк, затягиваясь ароматным чарасом. Наверное, только в Манали чарас пахнет так вкусно, и безмятежная атмосфера гор и облаков манит попробовать веселящую травку даже тех, кто безразличен к таким развлечениям.
Глава 12. В индийском Голливуде
Мы вернулись из Манали в Бангалор к началу занятий и в день приезда встретили на улице Ананда. Ананд - молодой кудрявый индиец, завсегдатай бангалорских дискотек, очень толстый и темный, с обиженно оттопыренной нижней губой, похожий на бегемотика. Длинные волосы он завязывал в хвост.
- Как здорово, что я вас встретил! Именно сегодня! Вам несказанно повезло!
- ???
Выяснилось, что в Бангалоре как раз идет shooting - съемки тамильского (за что не ручаюсь) фильма, и Ананду поручили рекрутирование массовки.
- Я вас беру! Это очень интересно. И деньги заработаете.
- Вообще-то, нам надо ходить в колледж.
- В колледж всегда успеете! А shooting бывает не каждый день.
- Но мы же ничего не умеем делать...
- А ничего и не надо делать!
Надо сказать, что предложения сниматься в кино мы слышали неоднократно, но наши иранские друзья неизменно отговаривали нас. Они уверяли, что нет в мире людей опаснее тех, которые занимаются кастингом. Их предложения всегда звучат заманчиво и невинно. Они обещают роскошный антураж, славу, деньги за съемку в каких-нибудь приличных сценах вроде восстания сипаев, но на самом деле их интересуют только порнофильмы. Они обязательно воспользуются нашими ангельскими ликами и приставят их к голым развратным телам, а потом нашлепают эти фотографии на коробки с дешевым нижним бельем. Осрамят на весь свет и по деньгам надуют. Стоит один раз согласиться участвовать в съемках, и, как веревочке не виться, а результат один - опустимся мы на моральное дно.
Но в тот момент друзья гостили в Иране, а мы были предоставлены сами себе.
- Пойдем, а? - подзуживала меня Жанна. - Персам ничего не скажем.
- А кем мы будем в этом вашем shootingе? - колебалась я.
- Да просто студентами, - ободряюще засмеялся Ананд. - Вы же хотели учиться. Вот и будете учиться, но в кино.
- Разве он похож на сутенера? - толкнула меня в бок Жанна.
- Нет, только на бегемота, - вынуждена была согласиться я.
- Приходите вот по этому адресу завтра к девяти утра, - объяснил Ананд, сообразивший, что мы сдались на уговоры. - Одежда ваша, все, как обычно.
- На следующее утро мы подъехали к какой-то огромной plaze и пару часов слонялись без дела. Как всегда, в Индии никто никуда не торопился. Тем не менее, отлучаться куда-либо, нам не позволили.
- Будьте здесь. В любой момент может начаться action.
От других статистов нам удалось выяснить, что сегодня будут снимать сцену в ночном клубе.
- Вот и верь твоему хваленому Ананду, - буркнула я.
- В ночном клубе даже интереснее! - тряхнув кудряшками, сказала Жанна.
В помещение, где проходили съемки, напустили искусственного дыма, который должен был изображать сигаретный смрад, и включили подсветку. Нас усадили за столики. Хозяин бара, подмигнув нам, наполнил кеги пивом.
- Ну вот, - обрадовалась Жанна, - хоть посидим по-людски.
Наконец-то привели главного героя. Его усадили за стойку, уставленную пивными кружками, и закапали глаза слезоточивой жидкостью. В этой сцене герой должен был неумеренно пить, думать о своей возлюбленной и рыдать. То ли она его отвергла, то ли он вообще не знал, как к ней подступиться, а может, у него были еще какие-то серьезные проблемы. Не так-то легко узнать, в чем суть действия индийского фильма. Создается стойкое впечатление, что сценарий пишется по ходу дела, а актеры знакомятся со своей ролью уже на съемочной площадке.
Итак, юноша Кунил плакал над кружкой. А мы создавали фон, и тоже готовы были разрыдаться от избытка въедливого дыма.
В тот день была отснята еще одна сцена - наши танцы на дискотеке. Дыма было столько, что актеры начали по-настоящему задыхаться, кашлять и кричать: "Воздуха!"
Музыка громыхала, поэтому вопли статистов никто не слышал, а наши гримасы и корчи сошли за экстаз, в который ввергла нас убойная индийская дискотека.
Вечером нас подбросили до дома на мини грузовичке приятные юные студенты. Они поведали нам о том, что фильм будет о любви, что играет в нем сама Сонали Бендре - очень известная индийская актриса, и никому неизвестный начинающий актер Кунил.
- Как? Вы не знаете Сонали Бендре? - изумились студенты. - Впрочем, вы, наверное, не смотрите индийские фильмы.
Они охарактеризовали Сонали Бендре, как очень красивую, длинноногую, с потрясающей фигурой, но заносчивую актрису. Она ни с кем из них не согласилась сфотографироваться.
- Эта актриса получает 50 тысяч рупий за съемочный день! - восхищались коллеги по актерскому ремеслу.
Н-да. Мы получили всего-то по 350 рупий, меньше 10 долларов.
- И все-таки мы их сами заработали, - не сдавалась Жанна, - и пива выпили, чем плохо? Не пошли бы, сколько своих денег профукали! А со съемок никуда не выпускают, кормят, хочешь, не хочешь, а сэкономишь.
Мне тоже shooting пришелся по вкусу. К тому же в Манали мы поистратились, и деньги были кстати.
На следующий день нам довелось увидеть Сонали Бендре. Народу было гораздо больше, чем в ночном клубе. Снимали огромный конференц-зал, где учителя вручали Сонали Бендре, в благодарность за отличную учебу, позолоченный приз, похожий на гигантскую пепельницу, а мы, сидевшие в зрительном зале, неистово хлопали ей. Приз был внушительных размеров, и Сонали явно злилась на его немалый вес. Но куда же ей деваться от лавров?! Вчерашний плачущий герой тоже был здесь, он хлопал громче всех и от души радовался успехам возлюбленной.
Мы получили денежки, а режиссер сказал:
- Завтра вы должны прийти на съемку в пять утра.
- Еще чего? - возмутились мы.
- Ни в коем случае не опаздывать!
Обычно я не могу разбудить Жанну к началу занятий в колледже, ни к первой паре, ни даже ко второй. А тут, представьте себе, она встает в четыре утра, съедает тарелку пельменей, потому что индийская пища (особенно дармовая) непитательна, и мы, одевшись потеплее, мчимся на моторикше к зданию Vidhana Soudha, рядом с которым будет проходить обещанный shooting. Что это, тяга к искусству или все же банальные меркантильные помыслы?
Vidhana Soudha - что-то вроде местного Кремля, здесь заседает правительство штата. Это внушающее уважение гранитное здание с колоннами и львами, конечно же, памятник архитектуры и визитная карточка города. По сценарию фильма Бангалорский Кремль - обыкновенный колледж, где учатся Сонали и Кунил, а также наши скромные персоны. Киношникам необходимо было снять сцену, в которой студенты утром идут в колледж. Им разрешили с условием, что утро будет очень ранним, и съемки не помешают работе министров. Мы собрались во тьме и мгле неприветливого июльского утра. Оно выдалось на редкость туманным. Съемки не начинались, но нас никуда не отпускали.
- Вот-вот туман развеется, и будем снимать.
Сонали Бендре приехала к восьми часам.
- Какая вопиющая наглость! - орала Жанна. - Они могли бы всем сказать прийти в восемь. Что за отношение?!
Чувствовалось, что Жанна возненавидела Сонали всеми фибрами своей невыспавшейся души. Но приезд актрисы никак не ускорил события. На ровно подстриженной травке под окнами кабинетов министров мы расстелили кашмирские шали и, прижавшись друг к другу, легли досматривать прерванные сны. Индийцы только улыбались и разводили руками:
- Ох уж эти иностранки!
Шло время, туман исчез, но никто не торопился нас будить. Мысль о том, что все уже ушли, не давала мне покоя. Зря беспокоилась, про русских звезд никто не забыл. Часиков в одиннадцать всех собрали и отвезли в полуразрушенный дворец. Они пропустили утреннее время, положенное им для съемок у здания правительства, и решили вместо этого снять интерьер класса, в котором мы все учились. Мы с Жанной сидели за первой партой, а Сонали - за второй, но на вопросы учителей блестяще отвечала она. Кунил непрерывно пялился на нее со своего места у окна.
- Так, Ананд, за этот день ты даешь нам по пятьсот рупий, - попробовали мы накатить на нашего протеже.
- Что случилось, девочки? - взмахнул ресницами Ананд.
- Это был долгий день, Ананд. Очень долгий. Ради чего мы вставали в такую рань?
- Девочки! Это работа. Вы знаете, сколько платят остальным ребятам? Половину того, что получаете вы, - стыдил нас Ананд. - А с вас я даже не имею никаких комиссионных!
- Пятьсот рупий, Ананд. Иначе мы больше не придем.
- Вы не можете не прийти! - всполошился Ананд. - Вас уже задействовали в нескольких сценах. Вдруг придется что-либо переснять?
Пятьсот рупий он так и не дал, чем очень нас обидел. На следующий день мы не пошли сниматься. Тем более, что нас опять попросили приехать к пяти утра (вдруг тумана не будет).