Сергунька не успевал поворачивать голову в разные стороны. Зданиявнизу его уже не интересовали, только сейчас он пригляделся, что в воздухеочень оживлённо, намного оживлённей, чем на их просёлочной дороге дорайона. Одноместные аппараты на небольшой высоте, многоместные набольшей летели друг за другом, словно автобусы по заданному маршруту.
- Как автобусы! Я точно так и нарисовал! - хотел сказать вслух, нопостеснялся.
- Автобусное сообщение ушло в прошлое, теперь улицы - для горожан, а передвижение либо по воздуху, либо на метро. Для любителей старины остались трамвайные и троллейбусные маршруты на небольших исторических участках города, - спасатель продолжал лекцию, заранее отвечая навопросы, возникающие у мальчика.
- А велосипедная тропа! Вы забыли сказать про велосипедную зону, -Лена пыталась обратить на себя внимание.
- Ну, ей уже больше ста лет, мальчику, наверно, неинтересно! ВокругКремля, Китай-города и части Замоскворечья проложены велосипедные туристические зоны, на Кремлевской набережной тоже сделана велодорожка.
- Я почему-то трубы не вижу, - сказал, не отрываясь от окна, Сергей.
Его действительно не интересовали велосипедные дорожки, эка невидальдля мальчика, который каждое лето на велосипеде до одури катается.
- Какие трубы? - девочка со спасателем прекратили диалог.
- Дома вижу, парки вижу, улицы вижу, но ни на одном доме нет трубыдля дыма, нет заводов с огромными трубами. Я столько фильмов видел проМоскву, в них всегда показывают заводские трубы выше домов.
- Не бывает труб, потому что... потому что..., - Лена с надеждой смотрела на спасателей.
- Потому что перестали сжигать уголь для получения электричества.
- А дома как согревают?
- Солнцем! Солнечные батареи! - девочка торжествующе показывалавниз, - Видишь, пластины на крышах блестят? Это солнечные батареи. Явспомнила, это мы по географии учили, а я её никогда за серьезный предметне считала, мне математика нравится.
- Да, девочка правильно говорит. Добавлю, что фабричные трубы исчезли ещё по одной причине - почти все фабрики и заводы вынесли за черту города, и не только в Москве а во всех крупных городах. Люди добираются туда на скоростном подземном транспорте, есть отдельные ветки метро. И там не увидишь труб, кроме вентиляционных. Вся промышленностьлет сто назад перешла на термояд.
- Какой яд? - Сергунька боялся задавать лишние вопросы, чтоб не выглядеть неучем, но вопрос прозвучал независимо от его желания.
- Это энергия, которая получается в результате синтеза легких элементов. Ядерная реакция, только наоборот, не разрушение атомов, а синтез, -так же быстро выпалила Лена и добавила. - У меня родители физики, я этознала, но с трубами никак не связывала.
- Для сравнения: напёрсток, наполненный дейтерием, производит энергию, эквивалентную 20 тоннам угля. Озеро среднего размера в состоянииобеспечить любую страну энергией на сотни лет, можешь посмотреть потомв интернете, - это вмешался спасатель.
Что такое интернет, в котором можно посмотреть про озеро, Сергей неуспел спросить.
- Вот мы и приземляемся. Красная площадь, - обернулся к ним спасатель, молчавший в течение всего разговора.
Сверху Красная площадь казалась обычной широкой мостовой, выложенной сглаженными булыжниками. Никакого трепета, как при рассматривании на фотографии в школьном актовом зале, Сергунька не ощутил. Приземлились точно в центре, почему-то площадь оказалась почти пустой, несчитая небольшой группы туристов с фотоаппаратами.
- Где Мавзолей? Где очередь, всегда показывают по телику очередь вМавзолей? - Сергунька оглядывался по сторонам.
- Он будет сейчас. Не все гости Москвы хотят видеть Мавзолей, поэтому он скрывается за силовым полем и кажется для таких посетителей стеной. Для тех, кто хочет попасть в Мавзолей, защита снимается, и Мавзолейвиден и доступен им, - вступила в разговор Лена и продолжила, обращаяськ спасателям. - Спасибо, дяденьки-спасатели, мы не можем вас больше задерживать. Я сама проведу экскурсию для нашего гостя из прошлого. Правда, Сергей?
- Почему прошлого?
- Где тогда твой браслет безопасности? Ни один ребёнок не ходит безнего с самого рождения! - Лена протянула руку и показала металлическийбраслет на запястье. Переливающиеся камушки при близком рассмотренииоказались кнопочками с надписями, они-то и переливались разным цветом.
- Можно вызвать скорую помощь, родителей, можно связаться с любойточкой света, да много чего можно. Правда, из-за того, что некоторые детиво всём полагаются на браслет, они запускают своё индивидуальное развитие.
- Какое?
- Плохо учатся. Вот ты как учишься в школе?
- Обычно, даже тройки иногда получаю.
- Не скажи! Сегодня так спланировал с сосны, не всем отличникам такудается. И левитировать умеешь, значит.
- Мавзолей! - Сергей рад был отвлечься от заумного и бессмысленного на его взгляд разговора. Мавзолей проявился, словно на фотопленке -сначала дрожащим неясным контуром, потом контур стал чётче и определённее, и наконец, всё здание стояло перед ними незыблемо и твёрдо.
Двери Мавзолея были открыты, Сергей с трепетом и неподдельным страхомстал спускаться по лестнице. Как он прошел мимо саркофага, как один разпосмотрел на живого вождя страны Советов, как холодный пот прошиб егопо всей спине, он не помнил. Очнулся у входа. Лена теребила его,- Идем! Я покажу тебе Москву. Испугался? Он ведь не настоящий, а тымолодец, не боишься. Я бы не пошла настоящего смотреть.
- Как не настоящий?
- Настоящего давно похоронили, исполнили волю матери. А здесьобъемное голографическое изображение.
- Всё равно Ленин.
- Конечно, Ленин! Ты историком хочешь стать?
- Почему так думаешь?
- У нас все будущие историки сюда ходят. А я вот в первый раз с тобойпришла.
- Я хочу художником, но не буду. Мама говорит, что самая лучшаяпрофессия для парня - это тракторист, а для девчонки - это медсестра.
- Почему мама за тебя решает? Поступай в такую школу, где развивают художественные способности.
- Где взять такую школу, у нас одна на деревню, и то рисования нет.Вам, столичным, хорошо!
- Столичным? Какая разница, где какая школа, если есть телепорталы!
- Меня друзья Штырём прозвали за правду, я правду говорю.
- Забываю, что ты из прошлого. Идем к метро, я расскажу тебе по дороге про наши школы.
Метро Сергея поразило больше, чем телепорталы, которые Лена расписывала как последнее чудо техники. Обычные телефонные кабинки, заходишь, набираешь адрес и через некоторое время оказываешься там, куда хотел попасть. Но на телепортацию существовало ограничение по переходам,потому что вредно для здоровья, и чтобы не перегружать линии для важныхперемещений. А метро оставалось неизменным вот уже более сотни лет илидвух сотен, Лена сказала об этом мельком, а мальчик постеснялся уточнить.
Зато не постеснялся несколько раз покататься по кольцевой линии, выходя на каждой станции и в полном восторге катаясь на эскалаторах вверх-вниз.Особой разницы с будущим, если он находился в будущем, он не находил. Одеты с Леной они были одинаково - футболка и шорты, только вбраслете разница. Мавзолей и метро на своём месте. А что улицы пешеходные стали, это ему даже понравилось. И понравились летающие тарелки дляпассажиров, которые то и дело бесшумно скользили над улицами. Лена сказала, что называют их гравилёты, но спасатели прилетали к ним на обычномсамолёте, только переместились через телепортал срочного вызова, поэтомупоявились так внезапно. Про школы он так и не понял до конца, как этоможно учиться там, где захочешь, но девочка не обманывала, это факт. Онапризналась, что хочет стать космонавтом-исследователем и поэтому посленачальной школы перешла в школу с математическим уклоном. Тут Ленастала рассказывать про геометрию Лобачевского и Римана, про красоту теории относительности, про математику - царицу наук. Сергунька вежливовыслушал и тоже удостоился похвал: оказывается, люди с большим воображением, как у него, гораздо лучше усваивают все науки, им легче даютсятелепортация и телепатия, левитация удается им без изнурительных тренировок, и что Сергей так спланировал с сосны, что его записали бы для своего возраста в вундеркинды. На этом Сергунька остановил поток красноречия нежданной подружки:
- Где у вас поесть можно?
- Идем к моим родителям.
- Домой?
- Нет, на работу. Там рядом столовая есть. Я по браслету поем, а длятебя нужны продуктовые карточки, у родителей возьму.
- У родителей возьму, у родителей возьму, у родителей возьму..., - вушах нестерпимой болью разрывался голос Лены, на её голос наслаивалисьприглушённые голоса друзей, а Сергунька никак не мог понять, где он находится и что с ним происходит.
- Ребя, Штырю плохо, родителей надо звать!
- Какие родители? Первую помощь надо оказывать, беги за водой вовраг, быстро майку намочи, на него выжмем, - это близкий дружок, Генка.
- Мама, да не знаю я его, на аллее повстречала, он добрый. Сказал, чтоя летаю, - всхлипывала Лена.
- Штырь, очнись, куда мы без тебя? - это ноет самый мелкий из ихкомпании, Сашок.
- Не скули, обломи ветку, обмахивай, чтоб ветерок был. Где вода? Помогите поднять. Еще за водой, быстро, - Гена не терял самообладания.
- Мальчик из прошлого, попал к нам неизвестно как. Видимо, естьспособности к телепортации, - женский голос, наверно, Лениной мамы.
- К левитации, к левитации, он летает, я сама видела, - плачет Лена.
- Мы не можем его отправить обратно, надо знать точное место, времяи имя, - мужской голос, спасатели вернулись.
- Мы не можем его оживить, Генка, мы не можем, - голоса друзей всётише и тише.
- Сколько раз вы пользовались телепорталом, Лена?
- Два. Я ему Царицынский парк показала и планетарий, на метро уженакатались... ой, у него же нет браслета... как он перемещался?
- Глупая! Своими силами, видел карту, адрес, который ты набирала. Онрастратил все свои силы для перехода обратно. Срочно кислородную маску,искусственное дыхание, мы его теряем, - женский голос приблизился ксамому уху и зашептал,
- Мальчик, очнись, скажи свое имя, какой у вас сейчас год.
- Ребя, держите его крепко, голову набок, язык вытащить, а то подавится. Буду делать искусственное дыхание. Штырь очнись, Штырь, не умирай,- это пацаны с Генкой.
- Сережа, взлети, как тогда с сосны, Серёжа, скажи, откуда ты, - плачет Лена, ей вторят мужской и женский голоса,
- Мальчик, скажи имя, год, мальчик, скажи имя, год...
На грудь навалился тяжелый трактор или танк, нестерпимая боль разрывала сердце, глотку, Штырь попытался уползти от этой громады, вдохнутьглоток..., открыл глаза, чтобы понять, куда отползать. Пацаны, Лена с мамойи спасателем, все склонились над ним.
- Штырь, 1985 год, - сказал и провалился в темноту, где дышалось намного легче.
***
Странная блажь деда Сергея, всю жизнь проработавшего трактористом,не поддавалась объяснению. Он каждое лето ездил в Москву, обходил всепарки, аллеи парков, ходил на Красную площадь, а дома рисовал картинысказочной панорамы - город с воздушными мостами, легкими планерами ввоздухе, навесными дорогами, красивыми парками. Ни на одной картине небыло заводских труб, а на одной даже не было Мавзолея Ленина. Близкиесчитали это легким сумасшествием после глубокого необъяснимого обморока, который он пережил в детстве, а дед Сергей их не разочаровывал. Онслышал, что сказал спасатель, после того, как он назвал год,
- Всего год осталось до развала великой страны.
И уже на краю возвращающегося сознания, до него донёсся взволнованный голос Лены,
- Но ведь страна возродилась, Сережа, слышишь, у нас 2147 год!
Белый холст впервые не поддавался. Вот уже час восьмидесятилетнийСергей Иванович сидел перед ним и не мог вызвать ничего из памяти, чтобырука с кистью начала уверенно воспроизводить увиденное в давнем сне.
- Дедушка, дедушка, - к нему со всех ног бежала внучка Светланка.
- У нас в художке сказали, что объявляется конкурс картин "Москва2147"! Что мне нарисовать?
- Нарисуй аллею из корабельных сосен, а в конце аллеи бежит девочка,не касаясь тропинки ногами, словно летит. Возьми мой холст.
Александр Рубер
День на экваторе
Транспорт космического лифта приближался к Земле, проходя последние сотни километров своего долгого двухдневного пути с геостационарнойорбиты. Лифт постепенно сбрасывал скорость с почти тысячи километров вчас так, что дополнительное ускорение, учитывая все еще слегка пониженную, по сравнению с поверхностью Земли, силу тяжести, было незаметно.
Над восточной Африкой, где точно на экваторе, недалеко от берегов озераВиктория, находилась наземная станция лифта, уже светило солнце, и пассажиры лифта, проснувшись, собирались на завтрак в маленьком, но уютномресторане. Внутренний радиационный пояс Земли был пройден еще ночью,защитные шторки, закрывающие окна, были подняты, и из находящегося навосточной стороне транспорта ресторана открывался великолепный вид наИндийский океан. Среди пассажиров были двое, слегка загорелый молодойчеловек, одетый в белоснежную рубашку и светлые брюки, и стройная девушка с русыми волосами до плеч, тоже одетая в светлое, сидевшие за одним столиком.
- С одной стороны, раннее прибытие - это хорошо. С другой - нелюблю я так рано вставать, - заметила девушка, запивая ароматным кофетост с джемом.
- Да, просыпаться рано утром - это неприятно, - согласился молодойчеловек, голос которого звучал несколько сонно. Он пытался бороться состатками сна таким же способом - с помощью кофе. Конечно, современная фармацевтика предоставляла более действенные (и при этом совершенно безопасные) средства, но отнюдь не такие вкусные.
- Зато будет время еще раз посмотреть город. На берегу озера я, например, не была. А ты ведь жил здесь почти два месяца!
- Набережная там очень красивая, я гулял по ней пару раз. Но, Алиса,как я уже рассказывал, в те два месяца я был, можно сказать, ошеломлен.
- Ну, Роберт, это же было положительное потрясение, - улыбаясь, ответила Алиса.
- Это была почти непрерывная череда положительных потрясений. Апосле того, как я приехал в университет, выяснилось, что она отнюдь не закончилась...
- А она и не закончится, - с улыбкой ответила Алиса, допивая кофе.
- Кстати, интересно, а насколько часто студенты вроде нас могут путешествовать на лифте? - спросил Роберт, - понятно, что если я вдруг попробую заказать еще один билет для подъема на станцию, скажем, через неделю - я его не получу. А если через полгода?
- Хочешь опять отправиться в космос в летние каникулы? Через полгода билет тебе дадут, как и мне, если подать запрос заранее, - ответила Алиса, - чаще на космическом лифте могут путешествовать разве что те, комуэто действительно нужно, например члены экипажей космических кораблей.
Я имею в виду этот лифт, - второй, бразильский, сейчас занят исключительно доставкой грузов. А раз в полгода подняться на станцию или слетатьна Луну может любой студент, и в этом есть смысл - должен же человекпосмотреть мир, в котором ему предстоит жить, трудиться и творить!
- Совершенно с тобой согласен. И я, похоже, начинаю входить во вкуспутешествий. А по поводу летних каникул я еще не думал, - ответил Роберт, - жаль, что их не хватит, чтобы слетать на Марс.
- Да, только если переводиться в Университет Скиапарелли, - согласилась Алиса, - там, конечно, интересно, но он ... маленький. Я во времяшкольных экскурсий его весь обошла. С другой стороны, поехать туда напрактику курсе на четвертом...
- До этого еще долго. В то же время межпланетники летают все быстрее и скоро до Марса можно будет добраться меньше чем за месяц, - заметил Роберт, - если там найдутся места для студентов.
- Раз в год - найдутся, - ответила Алиса.
- А про экспедиции ты не думала?
- Про них думать пока еще рановато. Попасть туда будет не так простодаже таким отличникам, как мы, - экспедиции немногочисленные.
- Берут только лучших специалистов, как и раньше, - согласился Роберт.
- Да, так было практически всегда и будет дальше. Хотя до Битвы былтакой странный период, когда в космос отправлялись непрофессионалы, заденьги - огромные деньги. Не на Луну, конечно, и не на Марс, а на околоземную орбиту.
- Туризм для очень богатых? Я про него даже не знал.
- Я как-то об этом читала. Всего лишь незначительный эпизод, как ивсе попытки коммерциализации космических полетов. Космос не для капитализма.
- Но лифт они все-таки построили, - заметил Роберт, - хотя это былискусственный бум, созданный, чтобы пристроить капиталы и рабочие руки.
- Именно. Я видела расчеты - он просто не мог окупиться, к тому женам его пришлось модернизировать сразу же после Битвы. Последний пузырь перед последним кризисом.
Тем временем за окном, внизу, на востоке, уже можно было рассмотретьвершины горы Кения и хребта Абердэр. Большое табло, висящее на стенересторана, показывало две высоты - над уровнем моря и над вершиной легкого конуса, венчавшего пирамиду наземной станции. Вторая уже отсчитывала последние километры длинного путешествия - транспорт приближался к конечной точке своего пути. Углеродные ленты, протянувшиеся болеечем на тридцать пять тысяч километров, начинались здесь, на высоте пятидесяти километров над поверхностью Земли.
- Пора собираться! - сказала Алиса, взглянув на табло, и стала подниматься из-за стола.
- Да, - согласился Роберт, на которого, похоже, наконец-то подействовал выпитый кофе.
Плавно остановившись, транспорт пристыковался к двум герметичнымпереходам, ведущим к скоростным лифтам уже более традиционнойконструкции, призванным преодолеть сорок с лишним километров и, двигаясь вдоль оси легкого конуса, доставить пассажиров и грузы на вершину пирамиды наземной станции. Сила тяжести здесь была уже почти нормальной.
Алиса и Роберт направились к выходу и вместе со всеми остальнымипассажирами перешли в большую кабину скоростного лифта, оснащеннуюкреслами.
- Пожалуй, надо покрепче взяться за поручни, - заметил Роберт, усаживаясь в кресло с мощными подлокотниками, за которые было удобно держаться, и пристегивая ремень безопасности, - хорошо, что я уже побывал вневесомости, ведь спускаться на этом лифте мне не приходилось - толькоподниматься.
- Да, в начале спуска будет почти невесомость, но она такая же, как и вконце подъема, - ответила Алиса, усаживаясь в соседнее кресло, - и я заметила, что ты прекрасно ее переносишь. Для меня, конечно, лучше уменьшенная гравитация по отношению к земной, чем увеличенная...
Лифт тронулся и действительно начал набирать скорость, устремившисьвниз с ускорением, близким к ускорению свободного падения. Двигаясьвнутри чрезвычайно разреженной атмосферы, он преодолел почти полсотникилометров и достиг вершины пирамиды меньше, чем за полчаса. Торможение было более длительным, чем ускорение, и, похоже, несколько более неприятным для некоторых из пассажиров.