Так началась раскрутка "Ленинградского дела". После ухода Вознесенского Сталин приказал арестовать заместителя министра торговли Крутикова. 23 июля 1949 года был арестован второй секретарь Ленинградского горкома ВКП(б) по стандартному обвинению в шпионаже в пользу Англии. Шесть дней Капустина в следственной части МГБ СССР по особо важным делам подвергали активному допросу, в ходе которого он не только признал факт его вербовки английской разведкой в Лондоне, но и дал показания, что в Ленинграде сложилась антисоветская, антипартийная группа во главе с членом Политбюро ЦК ВКП(б), заместителем Председателя Совета Министров СССР Вознесенским, секретарем ЦК ВКП(б) Кузнецовым, которому поручено по линии ЦК наблюдение за органами государственной безопасности, председателем Совета Министров РСФСР Родионовым и первым секретарем Ленинградского обкома и горкома партии Попковым. Что в эту группу помимо его, Капустина, входят: второй секретарь Ленинградского обкома и горкома партии Турко, председатель Ленгорисполкома Лазутин, заведующая орготделом Ленинградского обкома партии Закржевская. Всего с этой группой в той или иной степени связаны, твердо ее поддерживая, более 75 человек из среды ленинградского партийного актива.
Через некоторое время лица, названные Капустиным как руководители и наиболее активные участники этой группы, были арестованы по обвинению в государственной измене и заговорщической деятельности.
29-30 сентября 1950 г. Военная коллегия Верховного Суда СССР в открытом судебном заседании рассмотрела уголовное дело по обвинению Кузнецова, Попкова, Вознесенского, Капустина, Лазутина, Родионова, Турко, Закржевской, Михеева.
В ходе судебного заседания обвиняемые свою вину признали полностью.
Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Кузнецова, Попкова, Вознесенского, Капустина, Лазутина и Родионова к расстрелу.
По распоряжению Сталина Маленков, Берия и Булганин допросили Вознесенского и пришли к выводу, что он виновен в предъявленных ему обвинениях. В подписанной ими докладной записке на имя Сталина говорится:
"Товарищ Сталин! По Вашему указанию Вознесенского допросили и считаем, что он виновен".
После того, как т. Сталин лично, в присутствии Абакумова, передопросил Вознесенского и Кузнецова и они полностью признали свою вину, приговор был приведен в исполнение.
Обвиняемый Турко был осужден на 15 лет тюремного заключения, Закржевская и Михеев - на 10 лет.
Всего по "Ленинградскому делу" Особым совещанием МГБ СССР было осуждено 175 человек. С 1949 по 1952 год в связи с "Ленинградским делом" были сняты со своих постов более двух тысяч руководящих работников.
Таким образом, используя методы, отработанные при "чистке партии" в 1935–1937 годах, Сталин разгромил наиболее последовательную в борьбе с режимом сталинской диктатуры Ленинградскую партийную организацию. Высшей руководящей партийной элите страны был преподан наглядный урок о том, что ожидает упорствующих в сохранении системы коллективного руководства.
После завершения двух кровавых дел ("Мингрельского" и "Ленинградского"), Сталин приступил к переговорному процессу по процедуре сдачи своих позиций защитниками коллегиальности "мирным путем".
И тут же Сталин решил, что бесполезно искать своих будущих преемников среди высшей партийной элиты, которая окончательно разложилась, несмотря на показушную с их стороны преданность делу Ленина - Сталина.
Нужно было искать иные пути, среди которых Сталин прорабатывал вариант наследственной коммуномонархии, как это имеет место, например, в Северной Корее. После разгрома Ленинградской партийно-советской руководящей элиты у него состоялся разговор с Александром Джугой, во время которого он сообщил о своем намерении рассматривать Джугу в качестве преемника и своей готовности приступить к официальному введению Джуги во власть. Сталин рассказал о своем намерении уйти на покой, поскольку состояние его здоровья стало критическим, и усталость препятствовала нормальной работе. Сталин обосновал свой выбор не только тем обстоятельством, что Джуга через сеть стратегической разведки и контрразведки контролировал всю систему государственной безопасности, военные, партийные и хозяйственные органы, но, постоянно находясь рядом со Сталиным, фактически осуществлял ряд функций по оперативному управлению страной, отработав навыки, необходимые главе государства. Джуга отказался рассматривать такую возможность. (По информации В. Жухрая, распространенной им в СМИ, А. Джуга, равно как и его заместитель Ю.М. Марков были внебрачными сыновьями И. В. Сталина. - А.К.)
Свое решение Сталин сформулировал в приказном порядке: "Готовься принимать управление страной. Я тяжело болен. Я не читаю бумаг, я не встречаюсь с людьми". В этот период у Джуги начались отношения с женщиной, которая в дальнейшем стала его женой до самой своей смерти, которую он искренне любил и которая принесла нечто незнакомое в его суровую жизнь. Да и просто сказывалась общая усталость. Джуга ответил резким отказом: "Товарищ Сталин, я больше десяти лет не знаю другой жизни, кроме работы. Я хочу немного пожить как нормальный человек". Отказ, по-видимому, был шокирующим для Сталина. Окаменев лицом, он сказал Джуге: "Коммунист ты липовый. А еще говоришь, что служишь народу. Иди" .
С этого момента отношения между Сталиным и Джугой охладели, встречи стали очень редкими. Джуга в основном все материалы направлял Сталину в письменной форме, но редко получал указания.
В период работы XIX съезда ВКП(б), когда Сталин окончательно сделал свой выбор относительно преемников, он фактически уволил А. Джугу и Ю. Маркова, подписав 12 октября 1952 года распоряжение об отправке их в 3-месячный отпуск. Предчувствуя большие перемены, которые последуют после смерти Сталина, А. Джуга воспользовался предложением Э. Ходжи и нелегально, вместе с молодой женой, перебрался в Албанию. Так закончилась карьера 39-летнего генерал-полковника, руководителя грозной сталинской службы контрразведки и несостоявшегося преемника Сталина, обладавшего ярко выраженными диктаторскими способностями.
Но к этому времени Сталин подобрал уже "второй тандем" в качестве своих преемников. Впервые о том, что Сталин готовил на пост Председателя Совета Министров СССР Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко, сообщил в своих мемуарах И. Бенедиктов, свыше двадцати лет проработавший наркомом, а затем министром сельского хозяйства в кабинете, возглавляемом И.В. Сталиным. О предстоящем назначении П. Пономаренко на пост Предсовмина, который Сталин собирался оставить, заявив об этом участникам первого Пленума ЦК КПСС, сформированного на XIX съезде ВКП(б), И. Бенедиктов писал: "… Сталин вскоре достойного, с его точки зрения, преемника, по крайней мере, на один из высших постов, подобрал. Я имею в виду Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко, бывшего первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии, который во время войны возглавлял штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования. Обладая твердым и самостоятельным характером, Пантелеймон Кондратьевич одновременно был коллективистом и демократом до мозга костей, умел располагать к себе, организовывать дружную работу широкого круга людей. Сталин, видимо, учитывал и то, что Пономаренко не входил в его ближайшее окружение, имел собственную позицию и никогда не старался переложить ответственность на чужие плечи.
Документ о назначении П.К. Пономаренко Председателем Совета Министров СССР был завизирован уже несколькими членами Политбюро, и только смерть Сталина помешала выполнению его воли. Став Первым секретарем ЦК, Хрущев, который, естественно, был в курсе всего, предпринял необходимые шаги с тем, чтобы отодвинуть Пономаренко подальше- сначала в Казахстан, затем, в 1955 году, на дипломатическую работу, послом в Польшу, а потом в Нидерланды. Впрочем, и здесь он работал недолго - опасного "конкурента" быстренько препроводили на пенсию, весьма скромную и без причитавшихся ему льгот за государственную службу. Человек простой, скромный и непритязательный в личной жизни, обремененный заботами о родных и близких, он в буквальном смысле влачил полунищенское существование, когда, наконец, после отставки Хрущева друзья, обратившись в ЦК, добились достойного обеспечения его старости" .
Благодаря стараниям Н.С. Хрущева, П.К. Пономаренко менее чем за десять лет сошел с политической арены, был всеми забыт и ныне редко кто может вспомнить имя этого выдающегося государственного деятеля Советского Союза. В настоящее время имя П.К. Пономаренко постепенно возвращается из политического небытия, появились статьи и книги, повествующие о жизни и деятельности этого замечательного человека. Первый шаг в этом направлении сделал А.И. Лукьянов, долго работавший с архивом Сталина и другими материалами Общего отдела ЦК КПСС и пришедший к следующему выводу: "К этому человеку Сталин присматривался давно, как бы сберегая его на будущее…Решение о назначении Пономаренко Председателем Совета Министров уже было согласовано с большинством членов тогдашнего партийного руководства, и только неожиданная смерть Сталина помешала выполнить его волю" .
Недавно опубликовано интересное исследование историка Владимира Доброва, вышедшее в серии "Загадка 37 года"', которое на наш взгляд, устраняет еще один исторический пробел эпохи Сталина.
"Изучив немало исторических, публицистических работ, архивных материалов, мемуаров, побеседовав с множеством людей, работавших в органах государственной и партийной власти, автор дает развернутую картину положения, сложившегося в стране в последние годы правления Сталина". Доказывает, что Сталин готовил себе преемника. Уже первая часть книги В. Доброва звучит интригующе: "Кому Сталин хотел доверить страну. Знакомьтесь: преемник Сталина". Таковым, по мнению автора, должен был стать Пантелеймон Кондратье-вич Пономаренко. Сейчас нередко звучит мнение, что Сталин настолько не хотел расставаться с властью, что не думал даже о своей смене, не подготовил её. Автор показывает: смена готовилась. И не в тепличных условиях режима наибольшего благоприятствования и опеки, а в борьбе, под ударами, без афиширования планов и намерений" . Полностью солидаризуясь с мнением редакции газеты "Завтра", так высоко оценивший вклад историка В. Доброва в развенчание еще одного исторического мифа о деятельности И.В. Сталина, мы приводим ниже некоторые фрагменты о жизни и деятельности П.К. Пономаренко, заимствованные из его книги, а также из вышеуказанного сочинения историка Ю. Емельянова.
Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко родился в 1902 году на хуторе Шелковском Кубанской области. В 1932 году окончил Московский институт инженеров транспорта (МИИТ). Затем занимал различные управленческие посты. С июня 1938 года до 1948 года был первым секретарем ЦК Компартии Белоруссии. Одновременно с мая 1942 года по март 1944 года был начальником Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного главнокомандования. В 1944–1948 годах Председатель СНК (затем Совета Министров) Белоруссии. В 1948–1952 годах был секретарем ЦК ВКП(б), одновременно занимая пост министра заготовок СССР. На октябрьском Пленуме ЦК КПСС избирается членом Президиума ЦК и Секретарем ЦК КПСС. С 1953 по 1956 год кандидат в члены Президиума ЦК КПСС, являясь одновременно министром культуры (1953–1954 г.г.) и заместителем Председателя СМ СССР (1952–1953 г.г.). С 1954 года Первый секретарь ЦК Компартии Казахстана. С 1955 по 1962 год на дипломатической, а затем преподавательской работе. Умер П.К. Пономаренко в 1984 году.
Впервые Сталин услышал фамилию Пономаренко на одном из предвоенных совещаний в ЦК партии, в аппарате которого в то время работал выпускник МИИТа. На совещании наряду с другими вопросами обсуждался и утверждался список научной и учебной литературы, которую предстояло выпустить в ближайшие годы. Она издавалась массовым тиражом и требовала немалых бюджетных средств, которые надо было экономить, учитывая начавшийся разворот всей хозяйственной, общественной и научной жизни в сторону подготовки к надвигавшейся войне. Совещание вел заведующий отделом руководящих партийных органов ЦК партии Маленков, но в Президиуме сидел Сталин, который, не теряя время, просматривал списки книг и учебников, которые предстояло резко сократить. Впрочем, все вопросы, видимо, были проработаны и согласованы ранее с теми же учеными, специалистами и сотрудниками цековского аппарата, которые сидели в зале. Когда речь зашла о списке учебников для университетов и институтов технического профиля, Маленков, скорее для проформы, задал вопрос: "Есть ли возражения по этому списку?" - готовясь уже перейти к следующим документам.
- Есть, товарищ Маленков. Здесь нет очень важного учебника по металлургии, а это лучшее учебное пособие в настоящее время. Без него трудно будет вести полноценную подготовку инженеров.
Из первых рядов, где сидели сотрудники аппарата ЦК, поднялся молодой человек, на которого сразу же устремились все взоры. Видно было, что он волновался, но говорил четко и уверенно.
- Я знаю, о чем вы говорите. У этого учебника какое-то мудреное название, его даже не выговоришь. Когда я обратил на это внимание, мне посоветовали его вычеркнуть. Кстати, как раз профессор, специалист по горному делу. И вообще этот вопрос уже решен, - заметил Маленков.
- Не знаю, какой он специалист, только как инженер, закончивший транспортный институт, могу поручиться: лучше учебника по металлургии сейчас нет. Название действительно мудреное, но оно нам не мешало. Без этого учебника вести подготовку инженеров будет трудно. А если вопрос решен, зачем спрашивать наше мнение?
- Подождите, товарищ, как вас зовут? - В разговор вмешался Сталин.
- Пономаренко, - подсказал сидящий рядом с ним сотрудник аппарата ЦК.
- Вы действительно уверены, товарищ Пономаренко, в необходимости этого учебника?
- Уверен, товарищ Сталин. И как коммунист, и как выпускник инженерного института. Лучшего пока нет.
- Ну, раз уверены, то, я думаю, надо еще раз изучить этот вопрос. Хорошие инженеры сейчас нужны.
На следующий день, когда Маленков пришел к Сталину подписать окончательное решение о списках, тот продолжил начатый на совещании разговор:
- Этот ершистый паренек Пономаренко прав. Я посмотрел ваши списки и не нашел там еще несколько книг и учебников, которые нужно было оставить. В чем дело? И с какими специалистами вы консультировались?
- Это известные ученые и опытные специалисты. Мы подбирали наиболее надежных и преданных советской власти. И старались сохранить поменьше учебной литературы, созданной в царское время.
- В этом ваша ошибка. В металлургии и химии классовый подход - несусветная глупость. Вам ли не знать это с вашим инженерным образованием. А насчет известных ученых, мой вам совет: прислушивайтесь к ним, но решение принимайте самостоятельно. Среди научной и творческой интеллигенции немало таких, которые ловят настроения начальства на ходу, стараются ему угодить и сделать приятное, а потом попросить что-нибудь взамен. Когда же мы, партийные руководители, примем неверное решение, легко отмежуются от него. Не мы, мол, были главными. Это все они, невежественные большевики, деспоты и диктаторы, враги культуры и знаний. Постарайтесь, товарищ Маленков, впредь учитывать это.
Учебник сохранили. Сталин сохранил в глубине своей феноменальной памяти фамилию этого "ершистого" сотрудника аппарата ЦК. У вождя был какой-то особый нюх на способных, перспективных людей, и он редко его подводил. Вскоре, впрочем, он вновь услышал эту фамилию'.
Через несколько месяцев, на докладе у Сталина Маленков решил сообщить ему о конфликтной ситуации в одной из крупных областных партийных организаций. Речь шла о Сталинградской области, куда для разбора поступившей в ЦК жалобы о несправедливости привлечения к суду как "врагов народа" группы партийных и хозяйственных работников был послан инструктор Центрального Комитета П.К. Пономаренко. Накануне в ЦК партии прошло совещание, где резко осуждались необоснованные аресты и увольнения людей, и говорилось о необходимости соблюдения партийных норм и советской законности. Пономаренко и прибыл в Сталинград как представитель партийного Центра для наведения порядка и прекращения беззаконий.
Сразу с железнодорожного вокзала он направился в обком партии, к его первому секретарю А.С. Чуянову, который, несмотря на позднее время, работал у себя в кабинете. Предложил немедленно заняться разбором поступившего в ЦК письма. Чуянов подтвердил, что в тюрьме под следствием находится свыше 30 партийных, советских и хозяйственных работников, обвиненных во вредительской деятельности. Тут же вызвали начальника областного управления НКВД, попросив его доставить в обком личные дела подследственных. Папками с ними вскоре завалили кабинет секретаря.
Пономаренко, несмотря на возражение чекиста, тут же вместе с Чуяновым приступил к проверке первого дела. "Один день в тюрьме - это пять лет жизни, - сказал он. - Будем работать сутками напролет, но поручение Центрального Комитета выполним как можно быстрее". Чуянов, понимавший необоснованность многих арестов, согласился с ним, а начальник областного управления НКВД, сославшись на поздний час, уехал домой.
До утра Пономаренко с Чуяновым тщательно изучили несколько дел. Все они были основаны на малоубедительных, а то и просто надуманных обвинениях. Когда пригласили тех, кто сигнализировал о "вредительской деятельности" арестованных, стало ясно, что все обвинения липовые.
В течение трех суток с небольшими перерывами на сон и еду Пономаренко с Чуяновым занимались проверкой возбужденных дел. Серьезные основания для привлечения к суду за "вредительскую деятельность" нашли только в четырех. Остальных людей, несмотря на яростные возражения начальника областного управления НКВД, приехав в тюрьму, выпустили, извинившись перед невинно пострадавшими людьми. При этом Пономаренко ссылался на директивы ЦК, что помогло снять все преграды. Но уже вечером в Сталинградский обком позвонил из Москвы Маленков и в повышенном тоне потребовал от Пономаренко прекратить самовольные действия. Ему уже звонили из областного управления НКВД, а затем и сам всесильный глава НКВД Ежов с жалобой на "ставшего на сторону врагов народа" инструктора ЦК. "Никто не позволит вам либеральничать, - выговаривал в телефонную трубку Маленков. - Вы превысили свои полномочия и понесете за это самую строгую ответственность". "Я к этому готов, - ответил Пономаренко. - Но прошу заметить, что наши с Чуяновым действия поддержали все члены бюро обкома. Все они подписались под письмом, которое направлено в ЦК".
Вот об этом конфликте Маленков и рассказал Сталину, зная, что ему все равно доложат о письме руководителей областной партийной организации.
- Как фамилия того инструктора? - спросил Сталин.
- Пономаренко, он работает в аппарате недавно. Рекомендовал лично товарищ Андреев. Претензий по работе нет. Характеризуется положительно. Вот только с партийной дисциплиной у него явный непорядок… Может заупрямиться и стоять намертво на своем.